Красный, как Круцио, зелёный, как Авада

Гарри смотрит в горящие алым глаза Волдеморта. Он не может — не хочет — отвести взгляд, даже если от него останется лишь пепел. Он ненавидит его так сильно, что это почти ломает. Волдеморт кривит безгубый рот в довольной улыбке, мерзкой и самодовольной. Он знает, что сейчас будет. Гарри — тоже. "Это не я, — твердит себе Гарри. — Это крестраж. Я не хочу всего этого по-настоящему". Волдеморт смеётся. Раньше от этого звука Гарри пробирало до костей, но сейчас — уже нет. С ним случались вещи и немного, намного хуже. Гарри чувствует, что зелье начинает действовать. Мысли становятся медленными и тяжелыми, а кровь бежит быстрее, всё больше напоминая кипяток. Её привкус остаётся на языке. Он смотрит на Волдеморта и видит, как он не похож на Тома — его главную ошибку, за которую Гарри будет расплачиваться ещё долго. За доверчивость и глупость, за поддержку и понимание, за нежелание видеть очевидное… И за иллюзию привязанности. Гарри помнит каждый свой шаг по той дороге, что привела его сюда. И он даже не может честно сказать, что сожалеет. Это было бы лицемерием. Прямо сейчас, под действием зелья, он не может себе этого позволить. Волдеморт в очередной раз отбирал у него иллюзию, позволявшую хоть как-то существовать. На самом деле это была не ненависть. Не только ненависть. — Сдавайся, Гар-ри, — Волдеморт растягивает его имя с теми самыми интонациями, что могли бы сниться в кошмарах. Вот только вся жизнь Гарри — это и есть непрекращающийся кошмар. Волдеморт касается его кожи холодными пальцами, и Гарри пытается увернуться, пока ещё может. Хотя часть его жаждет этого. Именно она напоминает Гарри, что когда-то этот человек был его Томом, что достаточно просто перестать сопротивляться… — Чем дольше борешься, тем хуже тебе придётся, — почти шипит Волдеморт и впивается ногтями в кожу. Первые капли крови остаются на его пальцах. Но этого — всего лишь боль. Гарри привык к ней, она его старая подруга. Куда хуже то, что он чувствует не только отвращение, но и возбуждение. Потому что если хорошо вглядется, то где-то в глубине темных глаз, под этой жестокой маской, был его Том. Гарри так и не мог заставить себя возненавидеть его полностью. Волдеморт вцепляется ему в подбородок и подтягивает ближе, почти вплотную. Он ждёт, потому что точно знает — зелье вот-вот полностью подчинит волю Гарри, сломить его сопротивление. Волдеморт наслаждается его агонией. Гарри борется до последнего, но в какой-то момент багровые волны смыкаются у него над головой, заставляя забыть обо всём. Он целует Волдеморта первым, с жадностью и напором. Сейчас Гарри это необходимо. Он просыпается в своей постели, пропитавшейся потом насквозь. Гарри рывком садится и сжимает кулаки, дыша, как загнанная лошадь. Собаки настороженно следят за ним, а Бастер и вовсе стоит рядом с кроватью. Иногда Гарри думает, что возможность забывать — это милосердие. Именно этого он и недостоин.