Mr. Playbad

Чимин в потёмках отыскивает телефон в заднем кармане, щурясь от вспышки экрана. - Постой здесь, пока я выясню в чем проблема со светом, можешь пораниться в темноте, - тихо просит, включая фонарик, - Юнги? Парень не отвечает, не смотрит, оправив одежду, бочком переместившись и сев ровно туда вниз стеллажей, где и прятался ранее до прихода Чимина. Скрывается лицом за рубашками, выставив только ноги в согнутых коленях, обхватив кистями. Уютно, темно, пахнет любимым человеком и никого лишнего... все, как тогда. Мин проклинает создателя за то, что физически человеку нужен человек, если бы вместо можно было обойтись каким-нибудь его предметом или ароматом. Но нет. Кого любить не выбираешь, и даже такой всегда холодный, надменный ветер со стороны Чимина он очень любит. И секрет его полюбит, если тот правильно расскажет, а не так обидно утыкнет в ребячество, искусно извернувшись от необходимости человеку человека. Смотря все еще такими глазами при входе каждый раз, каждую встречу... спустя столько лет и не меняясь.

🐇

Влюбиться с такого начала встречи, когда было двенадцать лет, приведя Тэ его в гости после занятий - было не запланировано для Юнги. Они сидели тогда на кухне их дома, пачкая тетрадки с домашкой вперемешку с мисками рамёна рядом, звонко смеялись, совсем не решая уравнения. Его смех прилетел в Мина с порога, успей он также притопать после занятий, только скинуть кеды и с хмурыми бровями пойти узнавать, кто это, как звонок на велосипеде, бренчит на весь их дом и вызывает небольшую мигрень тут же. Мин в краску вгоняется от осознания и приближения к звуку, как шутка-то - была пошлая. - Так, тсс, кажется, мой мелкий приперся, - послышалось отчётливо. - Бубнит вечно, за тишину треплется, ботаник и прилежный мальчик, все дела. Он - свой, но поменьше пошлых шуток и понежнее с ним, ладно? - Мм, - послышалось мягкое неопределённое и ленивое мычание только, а Юнги, войдя, брата вообще не удосужил взглядом. Чимин с перевёрнутой спинкой стула вперёд сидел с разведёнными ногами и свешивался с упором подбородком о край. Руками просто хаотично то вдоль, то за перекладину спинки перемещался, поглаживая. Он вскинул ответный заинтересованный взгляд из-под челки на Юнги, убрав былую улыбку от смеха, но сохранив в зрачках искорки азарта от пошлости просто потому, что не успел надеть какую-то свою маску. За тот установленный зрительный контакт посчитал самоуверенно, как имеет право осмотреть Мина вверх-вниз без особого выражения, но с особыми мыслями, какой мальчик эффектный для своего переходного возраста. Вычурно запоминающийся, только брось взгляд с любого ракурса и расстояния – Чимин таких подростков никогда не видел, даже на своей параллели. Скачок во внешности Юнги как раз начинается день за днем, как и череда гормональной кривой. Совсем тоненький в руках, немного угловатый в пропорции от талии до колен, но отточенный в кистях, шее, скулах, уголках глаз. Вытягивается, преображается в верных направлениях: ещё несколько годов и сохнуть начнут все на пути, так и видны критерии оценки в этих темных радужках Чимина, обожающего оценивать тех, кто привлекает по-своему. Снова мягкое «Мм» Чимин повторяет тихо себе в уста, неосознанно понимая, как детали в таком мальчишке - главное, но они видны только под верными мыслями. И он зрит в корень его будущего вот прямо так с первого осмотра, с первого контакта глазами, только-только начиная сам подмечать в себе эту черту в неустоявшемся до конца характере. Мин будет сногсшибательный, но не достигаемый - Чимин почти сам стал таким, но не только внешностью. И Чимин единственный тут разницу в возрасте через глаза резко провел, без выражения лениво отведя. - Милашка, да? - Тэ подливает масло в огонь, дурашливо улыбнувшись брату. - На фотках еще лучше, я тебе показывал. Чимин никак не выказывает, что помнит эти тычки телефоном с общими фотографиями братьев. - Тэхен! - Юнги серьезно осаждает. - Бубнилка, я же от доброты к тебе. На тебя просто без вздоха вдохновения не отреагируешь, да, Чим? Пак бровки с глазками вздымает, вообще былое выражение проникновения в душу заменяя на типичное дурное, юношеское «мне влом что-то делать, не докапывайся, а». - Это Пак Чимин. - Тэхен знакомит, подзывая брата, красуясь теперь другом взмахом руки. Красуется, верно подмечено, потому как Тэхен обожает тот факт в знании Чимина еще с соплями в саду до всей сейчашней популярности, тусовок, гулянок, лучших в списке ловеласов у девчонок по курсу и не только. - Привет, Юнги. - Чимин пушистым невидимым хвостиком виляет, ушек не хватает густым волосам, но пухлые губы под всё милашество - чересчур красивый контраст для парня. А Юнги через прищур смотрит и ищет того, кто только что на него глядел. От блесток, пущенных харизмой и яркой внешностью, чешет веки и думает, что может так показалось из-за ситуации внезапности. Не показалось, но так и не узнал об этом. Ведь Чимин внутренне губу прикусил, посматривая на Тэ, и приструнил себя, заметив, как мальчишка среагировал при встрече. Девчонки так реагируют, но девочки за весь его период взросления не были так красивы в возрасте, в котором сейчас Мин. Но что Чимина через несколько минут общения братьев поражает, пока он лениво с опертой рукой за ними наблюдает, то, как разница в возрасте стерта через жаргон, бытовые фразочки и тактильные тычки, прикосновения. Что-что, а последнего он с Тэ не делает, но нравится, как это делает Мин. У Юнги это всё чуть сдержаннее, искуснее, аккуратнее, оттого и привораживает, Чимин не смеет не оценить важное также - насколько он ведет себя не на свой возраст. Для Тэ Мин - притихшее, временами очень сонливое, явление младшего братца, но разбуди, и темы такие «интересные» (действительно интересные, если слушать его правильно и главное дать понять, что слышат) заведет, вгоняя Тэхена всегда в зевание. Не понятно ничего, Мин на своём языке говорит и делает, а лучше бы пикапу начинал просвещаться, как нормальный пацан, однако, это тоже пикап будет для каких-нибудь фетишистов (Тэ даже не догадывался, что объектом под такой пикап, станет лучший друг - не меньший фетишист, только еще и до красоты, подкупленный с порога Мин Юнги). Все эти естественные, неестественные, какие ещё там науки Тэхен еле выжил сам в школе, но с братом не мог на постоянку, поэтому продолжал выживать и дальше по-своему, но Юнги во внимании не обижал. Если бы не бунтарство с Пак Чимином, вечные гулянки, смешочки как в университете, так и позже по телефону - Тэ спятил бы рядом со сводным братом, которого навязал отец, найдя новую женщину и родив они его. Будто Тэхен им родил, в самом деле не понимая, где просил братика или сестрёнку для себя. Точно не просил, играя в автоматы или ища редкие этикетки машинок под обертками конфет, пока этого брата ему и делали, может быть. Время, родители, их работа, да и что врать, бескорыстная любовь Тэхена так прицепили Юнги к нему, что братская связь по одной линии начинала брать свое. И вот они с разницей в возрасте в девять лет - без разницы по ощущению вообще, потому что Юнги перенял от Тэхена некоторые повадки, манеру речи, чувствуя себя ему равным, будучи рядом чаще, чем с родителями. Вот поэтому, увидев сейчас второго такого же по возрасту Тэхена, такого же, за секунду поняв, как свой в общении (смех Чимина показался прямо искренним и по чистой дружбе), а еще наслышанный по горло Пак Чимином постоянно вскользь - Юнги не стушевался под его первым осмотром. Пак предстал настоящим молодым человеком: больше, чем подросток, меньше пока, чем мужчина. Эффектный, спортивный, небольшой в пропорциях, но нагловатый и одновременно милый в самых простых эмоциях. Ровно после того, как Пак, просканировав Юнги вверх-вниз и сам себе в выражении загадочно отведя глаза, вернул их через полминуты снова, Мин вспомнил зачем-то, как заинтересованный тобой человек взгляд непременно вернет следом от первого. А если и потом они удвоятся - можно не сомневаться в теории симпатии. А взгляды и вовсе утроились за эту короткую встречу, даже надев Пак маску обаяшки с пухлыми губками для отвода. Он все равно смотрел на Юнги уже сквозь быстротечные дни, месяцы, года, встречи, прогулки втроём, общие моменты, снимая ее, всегда снимая, когда Тэ отвлекался, когда они с Юнги оставались наедине в обычной обстановке, когда Юнги сам искал взгляд и когда контакт накалялся от долгого отсутствия причины встретиться. Чимин становился таким, почти с разбега нетерпеливым, осматривая его чуть ли не на наличие царапин, выдыхая себе спокойнее, как красота и сам Юнги в порядке. И чем старше Мин становился, тем больше Чимин страшился за свою реакцию. Поначалу это была игра, оценка своих возможностей и умений в невербальном общении. Ненормально казалось одно - Мин был парнем, а происходило все идентично, как с девушками. Один в один все вело по знакомому сценарию, поэтому Чимин в переломный момент активно взялся за поиски работы с дипломом на руках, предложил одной подруге встречаться, но излюбленное занятие эстета до красоты не бросил, укрыв в тайник. И это разрушило ему зачаток возможных-невозможных ни при каких обстоятельствах красивых поистине чувств, но создало идеальную подложку для развития в сфере искусства. Он погрузился в работу эстета доступной красоты лишь через взгляд. На все, что он отныне смотрел, не находя никогда идеальность, как однажды, зарёкся не возвращаться к первоисточнику. Он верил, как сможет искусственно создать то, что испытал при контакте с неуловимой юной красотой - и как-то по счастливой случайности получился журнал во спасение. Он создал также искусственное восприятие и в себе, подмеченное на моделях, даже на обычных людях видел тонкости, усовершенствовав в обнаженную сторону красоты без пошлости. Не задумался даже, как свернет морально не туда с таким режимом внутренней организации. Ведь его всегда, черт, всегда ломало от нескончаемой боли до краха внутреннего эстета при виде Мин Юнги за его природное, неповторимое воплощение. Он был прекрасен - и знали это оба. Мин был прекрасен потому, что Чимин дал ему поверить в это с первого взгляда, неосторожно влюбив в себя мальчика, не умеющего еще так надевать маски и прятаться. Чимин бы не хотел считать себя монстром, женившись на той подруге не по сильной любви, подумав, как стоит попробовать в надежде искоренить больное перед глазами. Но от себя не убежал спустя полгода брака, когда на все этой же кухне с Тэ тихо произнёс: - Она меня не возбуждает. А если даже и получается что-то, только то, что хочет она, не слыша и не практикуя ничего нового. Просто, сука, какое-то трение, а не секс... я не понимаю... мы не совместимы, что ли? И с журналом худо идет из-за этого. У меня все крошится, буквально, в руках. Тэ выдержал паузу, став с годами потише в эмоциях. - Слушай, извини, если сейчас задену... но ты не думал, что твой журнал возбуждает всех вокруг, но делая тебя самого асексуальным? В любой работе происходит зачаток выгорания рано или поздно, а ты уже в этом вертишься почти три года беспрерывно как заведенный даже через лютую лень... - истинный Тэ-бунтарь в конце не смеет не добавить, - ты видишь голые сиськи слишком часто, Чим, не видя в этом уже ничего, кроме предмета для заработка. Нет эффекта неожиданности, смекаешь? - Хочешь сказать, что я теперь, как с эффектом режиссёра порно? Снимаю порку, но не хочу сам участвовать? Я болен? Мягкий смех Тэхена озаряет кухню, но также быстренько ослабляется следом со словами: - Нет, ты не болен. И твоя жена не больна или не не подходит тебе. - Что тогда? - Сипит вымученно Пак, вздыхая. - Ты не влюблён. У тебя нет музы. Личной, понимаешь? Незатыкавшегося тебя несколько лет назад о красоте, на пороге работы над журналом не узнать было, и что есть сейчас. Не в браке формально дело, а в отношениях, которые ты себе навязал зачем-то. Ты ее любишь? Я от тебя не слышал ни разу таких слов в её адрес. Юнги, как на пороге своего скорейшего шестнадцатилетия, все это время стоял у стены рядом с проходом в кухню и подслушивал со свешенной головой их разговор, впервые не вмешавшись на правах старой дружбы. Он слушал только хриплость, отголоски обиды с неудовлетворённостью в бархатном голосе, в который был влюблён с каждым годом только сильнее. Рос сам, росла и любовь в размере под тело, которую не знал уже куда девать. Бунтовал в своей комнате от не находящейся причины встретиться, но примерненько слушал про успехи Чимина и его журнала через Тэ, и... ненавидел названную жену, что получила все права на него. - Ты вообще был влюблён? Я не про съемы девчонок с вечеринок, не про сосания на лавках от силы неделю с очередной подружкой. Чимин? Тишина с кухни бьёт в стену, пробивая опору прямо в спину Юнги и бетонными плитами с потолка добивает. Ногтями позади себя о поверхность он соскреб под ноль длину от волнения и учащенного сердцебиения в желании услышать ответ. - Конечно. Мину показалось, что парень там всхлипнул, всхлипнув следом за ним тоже. - Но, Тэ-тэ, тот, в кого я был влюблён, мне не подходит. - Был? Твоя надменность и завышенная планка этому причина? Чимин аж выдыхает в возмущении, но молчит, потому что - правда. - Много причин. - Настолько много, что у тебя сейчас руки дрожат от волнения - и я впервые вижу тебя таким невинным. Я не про твою мишуру, не обижайся. Сейчас ты как подросток в половом удержании и вспомнил, каково это быть влюблённым, да? - Я не влюблён и не был именно так... Тэ, это не могла никак быть любовь, приводящая к... сексу. - Юнги слышит его дрожание в горле, сглатывая сам. - Ни тогда... ни сейчас. - Последняя фраза вообще ломается в дрожании. - Это малолетка какая-то, что ли, была? Младше нас, нет? - Дайте Тэхену грант за свою случайную заинтересованность мыслить так четко в цель. - С параллели в школе? Девушки сейчас не пойми на сколько выглядят... - Чем дальше ты развиваешь эту тему, мне только хуже. - Голос Чимина стал совсем болезненным и злым. - Так, всё, фух, не смотри на меня так свирепо. Нам нужна чисто мужская терапия, как в старые времена, под пивасик и фильмы. Забирайся к нам на недельку другую пожить, отвлекись от своего временного офиса. У Юнги как раз уже каникулы, хоть пообщаешься. Ты давно моего мелкого видел? Совсем уже не мелкий ягненок: я сам в шоке, будешь теперь вместе со мной шокироваться… - Тэ не заткнуть. – Так, а дрыхнуть будешь в его комнате на диване – извиняй, только там свободно, потому что в моей временная кладовка от родителей, решивших затеять ремонт в своей и накидав ко мне хлам. Сам не знаю, куда зад уронить. Еще и свалили, взяв передышку, нам не предложив, будто и от нас устали. - Тэ, постой трепаться, я... - Всё будет четко. Вот увидишь, мы, чем сможем, поможем! Все. будет. четко...

🐇

- Юнги? – Тихий тембр через темноту вновь приближается, и Юнги чувствует жар от его тела, не высовываясь из шкафа. - Почему ты всегда со мной играешь в прятки? Шепот Чимина пробирает до мурашек, воспаляя кожу, где он касался. А касался он не раз везде - и это не про сегодняшний инцидент у зеркала. И игры в прятки - никогда не были детской игрой. Никогда Юнги не собирался с ним играть по-детски, не детскими взглядами встретившись. А у него начинается паническое дежавю от вопроса Чимина про прятки. Тёмный, синий, темный, синий... накрывает темнотой ночи в родном доме и синим тяжелым одеялом в приступе как можно сильнее заглушать подкатывающие вибрации стонов, глухое хлюпанье о бедра в тесноте прижатых тел и два шепота сквозь мокрый поцелуй: - Мне будет трудно остановиться... - первый. - Трахай так всю ночь, - ответный, еле слышимый второй. - Не прячься от меня, - Чимин делает еще попытку, выискивая лицо Юнги, найдя меж висящих рубашек и наткнувшись на мокрые дорожки по щекам с отблеском от фонарика. Ничего не было видно тогда, ничего не видно и сейчас, но оно не было нужно и не раз, когда от прорванной красоты возбудившихся ощущений сходишь тихонечко с ума в неправильную боль от его боли во все ещё неокрепшем, но самом на свете прекрасном теле.