БВК

— А десятого я отличился, — горестно вздохнул Жданов, продолжая разговор. — Ага. Признаюсь, когда ты ляпнул, что место Киры заняла Вика… я выпал в осадок. То есть я не поверил. И никогда не верил. Подумал, может, вы с ней сговорились, чтобы мне досадить. А потом мы с Милко подслушали ваш с Ромкой разговор. — А когда ты с ней сошелся-то? Я ж вижу, что у вас все взаимно. Вон, как она за тебя сегодня переживала! — Ты не представляешь, как я счастлив узнать об этом… — Не-а, не представляю, — усмехнулся Жданов. — Ну так как? — Для начала я пытался ей позвонить. Но как потом выяснилось, после звонка Киры с обвинениями Вика нас всех, включая твоих родителей, в черный список добавила на телефоне. Я ее встретил совершенно случайно — на выставке картин, куда меня буквально заставила прийти Юлиана. Оказалось, Вика тоже там, да еще и притащила туда мексиканскую делегацию и ректора с проректором университета, куда устроилась на работу. Так Кира, кстати, познакомилась с Евгением Москвиным. — Да-да, слышал. Но теперь она вроде с Минаевым? — Да, как встретились в первую субботу февраля, так и продолжают встречаться. — Пусть у нее все будет хорошо, — вздохнул Андрей. — Она это заслужила. — Да, пусть.       Они помолчали. — Ну вот, удалось уговорить Вику на ужин в «Ришелье»… И снова я обломался, думая, что она мне будет благодарна. Нифига! Было впечатление, что она мне… сочувствует, но хочет держаться от меня подальше. Я пытался доказать, что она обязана сообщать мне хотя бы о ребенке… но она сказала, что в таком случае мне грозит огласка, потому что только через суд, если против ее воли. И вот когда я признал, что она — хозяйка ситуации, она смилостивилась и сказала, что будет сообщать мне, как развивается беременность. — Но ты-то хотел иного, да? — Конечно. Я хотел гораздо большего. И приглашал ее еще не раз, и звонил. И мы просто болтали. Потом напросился к ней в гости и предложил созваниваться чаще, просто сохранять приятельские отношения. Она согласилась. Все происходило постепенно. Но я уже тогда понял, что полюбил ее. Просто не хотел в это верить. — Да, в такую Вику можно и влюбиться, — кивнул Жданов. — тебе повезло, дружище! — Знаешь, она так здорово переводит — заслушаешься, — с улыбкой вспоминал Воропаев. Он гордился своей избранницей. И не стеснялся своих чувств. Готов был говорить о ней часами. — Без запинки, понимаешь? Я и не подозревал, что в ней скрыты такие таланты. И панно эти ее. Они волшебные… — Это точно. Арт-терапия — так назвала это Юлиана. Она, кстати, мечтает уговорить Вику устроить выставку ее работ. — Посмотрим, может, и устроим. — А как вы сошлись-то? Или это слишком личное? — продолжал допытываться Андрей. — Да нет, совсем уж личное я не разглашаю никому. Сошлись мы, когда она три дня с гостями из Бразилии отработала. Она тогда очень устала, я предложил ее подвезти. Она сказала отвезти ее домой, но не уточнила, куда. И заснула в машине по дороге. А я отвез ее сюда… — И с этого момента… — Да, мы были вместе почти три дня — с небольшими перерывами на мою работу. — Три счастливых дня, — усмехнулся Андрей. — Ты не представляешь, до какой степени счастливых… — Ну почему же? Видя тебя такого мечтательного и задумчивого — очень даже представляю, — хохотнул Жданов. — Даже завидую тебе слегка. Но почему там мало-то? — Я даже настаивал на том, чтобы объявить всем, что мы вместе, но она этого боялась. Немного подумав, и я пошел на попятный, но меня очень обидело, как счастлива она была услышать об отмене этого решения… — И ты засомневался? — Да. Снова полезли мысли, что ей не нужен, что она притворялась, чтобы получить все мое состояние… И я решил повременить со следующей встречей. Я был раздражен. Я ревновал не понятно к кому. То к тебе, то к Малиновскому. Тем более тот стал пускать слухи, что любит Вику и собирается сделать ей предложение… — Да он чтобы позлить тебя! — не вытерпел и объяснил Жданов. — Мы уже к тому времени знали, что ты подслушиваешь и вынюхиваешь! А ты и клюнул! — Да, я точно был не в себе. Любил, ревновал, злился. Тупил, в общем. Был настолько взбешен, что боялся не сдержаться от грубости в ее присутствии. В ту пятницу я, хоть и обещал, не пришел. Она тогда в кино должна была пойти с Зорькины, Мудровым и Катериной твоей. — Ну да, у них такая компания, я в курсе. — И я не пришел в тот вечер, хотя обещал. На следующий день вы с ней встретились в «Лиссабоне», и она простила тебя. И разговаривала с Романом. А потом позвонила мне… Но позвонила не потому, что соскучилась. А спросить, не знаю ли я, за что меня так ненавидит Малиновский… — Кстати, я вот тоже хотел узнать: а за что тебя так… ну, не ненавидит, а недолюбливает Малиновский? — Так исторически сложилось, — Александр пожал плечами. — Ты ведь знаешь, что Ромку в компанию привел отец? — Ну да, принимайте, говорит, талантливого маркетолога. А что? — А и то. Он же постоянно у нас дома ошивался. Даже мама с ним себя вела ласковее, чем со мной! Ну, я и вспылил. Наговорил тогда лишнего… про его пристрастие к женскому полу. И чтобы Киру держали от него подальше… С отцом мы тогда поссорились, но конечно потом помирились. Ромка захаживать к нам перестал, а Кира резко начала встречаться с тобой. — А я этого не знал… — обескураженно произнес Жданов. — ты сейчас говоришь мне, что Малина хотел приударить за Кирой, но тот конфликт заставил твоих родителей дать ему от ворот поворот? — Это моя паранойя. Она была основана на обычной сыновней ревности, понимаешь? — Да, но… — Забей. Но я так понимаю, что этот дух неприязни между нами с Романом остался до сих пор. Нет, мы делаем вид, что этого не было, но… оно никуда не ушло. Сейчас-то и родителей уже нет, и Кира с Никитой вроде бы отношения наладили. Думаю, нам с Романом надо просто поговорить — и все выяснить. Вот, с тобой же поговорили? — Ладно, обо мне потом, — нахмурился Жданов. — Что там про вас с Викой? — А, тогда-то? Тогда я по-настоящему разозлился. Сказал, чтобы она меня не беспокоила по пустякам. И что я сам позвоню. Разумеется, теперь я понимаю, что отреагировал неадекватно. Но тогда… тогда я вообще не мог держать себя в руках. К тому же у нас как раз начинался запар перед показом и советом, и я так ей и не позвонил… Сейчас я догадываюсь, что она поняла это как разрыв в отношениях. Наверное, с ее точки зрения я получил от нее то, что мне было надо, и слился… — А ты получил? — Нет. Того, что я получил, мне было катастрофически мало. Без нее… я стал чувствовать себя ущербным. Она была нужна мне, как вода и пища. Какое-то время я мог вытерпеть, но в какой-то момент у меня просто ехала крыша. — А она тебе сделала то кашне? — Да, и я был ей очень благодарен. Но не позвонил. Не знаю, почему. — Стыдно было? — Наверное. И я просто не знал, что ей сказать. Решился я лишь в пятницу — после того, как ты мне сообщил, что Роман ткнулся в закрытую дверь, когда пошел к ней в четверг. Я пошел в пятницу. — С тем же результатом, что и Ромка? — Не совсем. Соседка сообщила мне, что Вика съехала и переселилась к жениху. — И ты поверил? — Ага. Думал, прямо там взорвусь от ярости. Или в обморок грохнусь. Но нет, выдержал. Напился и отрубился дома. А она позвонила утром: давай, говорит, я тебе свой новый номер телефона продиктую. Сменила недавно. Ну а я сказал, что мне без надобности. Идиот… — Ну да. Ревность — она такая… — В ту субботу Кира и Кристина вытащили меня в «Ришелье», а Вика пришла туда с Зорькиным… — Вот у тебя, наверное, крышу сорвало… — Я сдержался. И решил, что работа поможет мне забыть Вику — хотя бы на время.       Он вздохнул и покачал головой. Сорвало, еще как сорвало. Но думать о тех днях не хотелось. Наверное, он был совсем неадекватным. Хорошо хоть, началась вся эта суета с японцами, которая его хоть немного отвлекла…