Сомнения

Это помешательство... Это бред... Это сон, из которого я не могу проснуться уже который месяц. Я хочу отключить голову от этих мыслей. Стереть о НЁМ любые мысли. Любые воспоминания. Лишь бы стереть из своей головы эти глаза... Я готов биться головой о стену, кинуться в Темзу, повеситься на люстре. Лишь бы ОН перестал мелькать перед мной. В толпе, в тьме, во снах. Везде и всегда, что бы я не делал. Это неправильно. Я должен быть чёрств в сердце. Я должен быть холоден. Подобные мысли мало, что отвлекают. Они изнывают, душат, заставляют голову гудеть как от паровоза. Эти мысли душили... Порой, я топлю эти мысли в табачном дыме и алкоголе, стараясь забытся. Но даже там ОН настегал меня... ЕГО нежная улыбка... Бархатный голос... Протянутые ко мне руки... Мне не было покоя. Я сходил с ума. В моих мешках под глазами можно было спратать весь Лондон. «Нам нельзя видеться. Иначе я тронусь умом еще сильнее». Эта мысль оловянным молотом колотила по остатку здравого рассудка. Но чем сильнее она била, тем сильнее мне хотелось уехать. Умчаться стремглав отсюда. Туда, где ОН. Там, где мои бренные мысли перестанут изводить меня. Там, где моя одержимость ослабеет. Так мне казалось в пьяном бреду. В этом же бреду я решился. Оставив недопитую бутылку виски на столе, я помчался на вокзал. Мне нужно туда. Я должен ЕГО увидеть. Я не могу сдержать этого безумия. Несколько часов. Всего несколько часов становились пыткой. Даже опьянение не помогало. Рассвет. Я на месте. Куда идти..? Куда идти! Нервы сдавали сильнее. Я помчался наугад. Здесь ведь трудно заблудиться! Или я ошибался...? Когда я вновь открыл глаза, я был в незнакомой комнате. За окном вечерело. Я проспал весь день. Скверно, как никогда. Взгляд снова уткнулся в потолок. Где я... ? Я постарался сесть. Оказалось, я лежал на диване в опрятной гостевой комнате, на теле лежало тёплое одеяло. Я не почувствовал пиджака: он аккуратно был сложен рядом. Мое понимание происходящего становилось всё размытие. Послышались шаги где-то за дверью. Тихие, приближающиеся. Скрипнула дверь. Не может быть... Эти глаза. Эти глаза, что я видел всюду куда не посмотрю. И эти глаза смотрели прямо на меня, обеспокоенно и тёпло. Так, как мне казалось лишь во сне. ОН сел совсем рядом. Эта нежная улыбка. Эта милая улыбка. Я бессилен против неё. Против неё, и этих алых, словно кровь, глаз. — Даже в сонном бреду я не думал, что увижу вас в пьяном состоянии посередине улицы, Мистер Холмс. — Мне казалось, что голоса в моей голове обрели форму. — Простите мою вольность. Я не ответил. Я просто сидел, и смотрел на него, как идиот. Смотрел преданно и неотрывно, как пёс на хозяина. Он лишь отвел взгляд в сторону, не давая мне понять о столь непотребно долгом зрительном кантакте. Он продолжал что-то говорить. Казалось, шутил. Весь его монолог на тонких губах не сходила улыбка. И я понял. Прозрел. Прозрел аки Ньютон от яблока. Я не чувствовал. Я не чувствовал удушья, я не чувствовал головной боли. Мне не хотелось выколоть себе глаза или биться головой о стену. Нет. Во мне приобладало... Спокойствие, безмятежность. Что же это... Я оказался прав? ОН действительно был моим лекарством от безумия? Я понял еще одну вещь. Во мне не горело это слово - "нельзя". Я страдал от себя самого. Я заглушал то, о чём думал. Я заталкивал в себя то, о чём пело моё, казалось бы, чёрствое сердце. «Я влюблён.» Я словно услышал, как камни, упавшие с моих плечь, застучали на полу. Я чувствовал свободу. Я не был сумашедшим. Я не сошел с ума. Я просто... «Я просто влюбился.» Боюсь представить, что он подумал, когда увидел, как я засмеялся. Может, он сам усомнился в моей трезвости ума? Я не смог. Я не смог совладать с самим собой. Я смеялся, словно ребёнок. А он... В его взгляде не было ненависти. Лишь тепло и волнение. И эти глаза не были галлюцинацией больного человека. «Я влюбился в тебя».