Прозрение

      Летний пятничный вечер шиноби Конохи неизменно проводили в любимом баре «Шушуя». Старые друзья заняли большой стол в неприметном уголке заведения, и тот едва не ломился от обилия еды и напитков. На гриле шкварчали тоненькие ломтики мяса и подрумянивались разнообразные овощи, беспрестанно звякали кувшинчики для саке и бутылки с вином, громыхали о столешницу тяжелые кружки с пивом. Звонкий женский смех перекликался с басовитым мужским, голоса сливались в неясную какофонию. Все предавались веселью после трудового дня, обмениваясь впечатлениями о событиях уходящей недели, о чем-то шутили наперебой, подначивали друг друга и позволяли себе изредка делиться всяческими общими воспоминаниями.       Хината Хьюга хохотала над Роком Ли, что доводил угрюмого Шикамару до нервного тика своими забавными и где-то глуповатыми высказываниями, и мягко трепала по плечу побагровевшую от раздражения Тентен. Пусть она и краснела за бывшего сокомандника всякий раз, как тот нес несусветную чушь, но Хината-то знала, что Тентен по-настоящему не сердилась на него. Сакура хихикала над комментариями Ино, которая сидела с ней рядом и попивала вино под пристальным взглядом Сая, Темари переговаривалась с Каруи, а Чоджи только и успевал сметать с гриля мясо, довольно прищуривая глаза и мыча от удовольствия. Ничего особо и не изменилось за все эти годы. Кроме Хинаты. Она давно стала другой. Или, быть может, просто, наконец, смогла быть собой.       — Что-то долговато они там, — щелкая крышечкой металлической зажигалки, пробубнил Шикамару. — У кого-нибудь есть идеи, что за сюрприз нас ожидает? А то мне от неведения как-то не по себе.       — Смыться небось хочешь, а, Шикамару? — поддразнила его Ино, изогнув напомаженные губы в хмельной улыбке.       — Да я из принципа никуда не уйду, — хмыкнул Нара, скрестив руки на груди.       — Может, они сами смылись, а над нами подшутить решили, — предположил Ли, тут же ловко поймав ртом подброшенный палочками кусочек мяса.       — Ну, от Конохамару вполне можно этого ожидать, — пожала плечами Сакура, подливая вина себе и Ино.       — О, кажется, идут, — оживился Чоджи, обернувшись. — Чего вы там удумали? — крикнул он в темноту, откуда вот-вот должны были появиться Конохамару и Шино, что пообещали друзьям какой-то сюрприз, от которого они будут в приятном шоке. Ну, по крайней мере, по их словам.       — Все закройте глаза! — послышался голос Конохамару, преисполненный нарочитой торжественности. — И не подглядывать!       — Да вы издеваетесь, — насупился Нара. — Хорош уже дурака валять.       Хината со смешком покосилась на Шикамару и послушно прикрыла веки. Может, Конохамару и правда подначил Шино подшутить над друзьями, дабы немного разбавить обыденные разговоры и приевшиеся шуточки, но ей захотелось в этом поучаствовать.       — Томить вас больше смысла не вижу я, — с нотками радости в привычно спокойном тоне проговорил Шино.       Хината открыла глаза с улыбкой на губах, но когда ее взгляд сфокусировался на «сюрпризе» Шино и Конохамару, сердце болезненно ударилось о грудную клетку, и с лишившихся улыбки губ слетел судорожный вздох.       — Ну, привет, ребята. Давненько не виделись.       За столом воцарилась тишина. Конохамару явно был удовлетворен тем впечатлением, что им с Шино удалось произвести на друзей такой поразительной неожиданностью, и оттого горделиво расправил плечи, покачиваясь с носка на пятку в ожидании каких-нибудь комментариев.       — Охренеть можно! Киба!       — Рад вас видеть, — Киба Инузука широко улыбнулся, сунув руки в карманы темных узких брюк. — Ну, как жизнь молодая?       — Да ты просто говнюк! — воскликнула Ино, резко поднимаясь на ноги. Она немного пошатнулась спьяну, но, благодаря вовремя подоспевшей поддержке мужа, выровнялась и ткнула пальцем в Кибу, который стоял напротив буквально через стол. Хотя, еще минуту назад все думали, что он где-то далеко и, возможно, останется там навсегда.       — А ты как обычно, Ино, — ухмыльнулся Киба, сощурившись на Яманака. — Плещешь ядом.       — Да я убью тебя! — она принялась перелезать через Сая, прорываясь к Инузуке, и воинственно сжимала руки в кулаки. Остановившись в паре шагов от Кибы, Ино недолго всматривалась в его лицо, как бы убеждаясь, что перед ней и вправду он, и, неразборчиво всхлипнув, бросилась ему на шею.       Киба разразился раскатистым смехом, заключая ее в крепкие дружеские объятия, а потом к ним присоединился Чоджи, что сидел ближе всех, и со своих мест спешно повставали Сакура, Шикамару и Ли с Тентен. Не скрывая радости, они облепили Кибу со всех сторон и сыпали вопросами вроде: «ты как здесь очутился?» или «почему так долго не приезжал?» А он и не успевал всем отвечать, да просто отмахивался.       Хината даже не шевельнулась, покуда во все глаза смотрела на Кибу. За два года отсутствия он заметно изменился: больше не отпускал бороду и как прежде не зачесывал назад волосы, позволив им мягко обрамлять загорелое лицо; вместо куртки, под которой носил либо футболку, либо сетчатую кофту, был облачен в простую светлую рубаху с подкатанными до локтей рукавами, заправленную в брюки. Осталась прежней лишь его улыбка, от которой у Хинаты защемило сердце и по всему телу медленно разливалось знакомое тепло. Киба все еще виделся ей родным, но вместе с тем, казался совсем чужим.       Он не сразу заметил ее. Лишь когда все расселись по своим местам, посадив Кибу за стол в самый центр, он увидел Хинату и вмиг перестал слышать, о чем ему под ухо трещал Чоджи, и как дерзка в своих речах была Ино. Инузука невольно застыл, впиваясь всей чернотой своих глаз в лавандовый взор напротив.       Она была невыразимо красива в своем сиреневом платье, совсем не в ее духе открывающем зону декольте, с очаровательной заколкой в длинных волосах, струящихся по спине и хрупким плечам, с неяркого оттенка помадой на чуть приоткрытых губах. До того красива, что дух захватывало. А потом Хината улыбнулась и тихо произнесла:       — Добро пожаловать домой, Киба-кун.       Этот голос… Родной, любимый, узнаваемый среди любых других голос. Он не знал, чего хочет больше: ринуться к ней и прижать к своей груди, зажмуриваясь до головокружения, или исчезнуть в эту же секунду и отряхнуться от чувств, охвативших все его естество.       — Здравствуй, Хината, — выдавил он два простых слова с таким же трудом, как и очередную улыбку.       — Ты тоже не знала, что Киба вернулся в Коноху? — толкнув Хинату плечом, нахмурилась Сакура. — Как такое возможно?       — Сюрприз, — вклинился Шино. — Об этом только мне известно было, ну и… Конохамару.       — С чего это такая честь, — фыркнул Чоджи, снова возвращаясь к поеданию мяса — хорошо, конечно, что друг вернулся, но мясо само себя не съест.       — А с того, Чоджи-сан, — нахохлился Сарутоби, толкнув Кибе пивную кружку. — Ну, рассказывай, Киба-сан, как тебя в наше село-то занесло?       — Дай ему хоть отдышаться, — шикнула на него Ино и приторно улыбнулась. — Киба, ты один приехал или кого еще с собой прихватил?       Конохамару возмутился.       — Ты ж сказала дать ему отдышаться!       — Помолчи, — Ино выставила ладонь и вновь обратилась к Инузуке. — Поди женился там втихушку и даже друзьям не сказал!       — Ну какая женитьба, Ино, — усмехнулся Киба, кивком головы поблагодарив Конохамару за налитое пиво.       Хината все никак не могла унять волнение. Естественно, она думала о том же, что озвучила Ино. И думала постоянно: смог ли Киба начать новую жизнь вдали от нее? Смог забыть их роман и двигаться дальше? Полюбил ли кого-то другого? Мысли об этом причиняли ей нестерпимую боль. Да, это было ужасно эгоистично с ее стороны, ведь Хината желала ему только счастья, но обманывать свое сердце тоже не могла. Она не переставала любить Кибу. Не переставала думать о нем, о них. Об их последнем прощальном разговоре на вокзале, о поцелуях, полных отчаяния, о своем искреннем признании и его реакции на него. Хината не хотела выдворять из головы воспоминания об их близости, намеренно углубляясь в них и прокручивая до бесконечности, пока лежала ночами в своей постели или ласкала себя, думая о нем. Она жила им все это время, и не потому, что не могла по-другому. Попросту не хотела.       Хината ждала его. Как и обещала, когда отпускала там, на перроне два года назад.       — Значит, так и помрешь холостым и счастливым, — протянул Шикамару, звучно зевнув в кулак. — Везунчик.       Темари медленно повернулась к мужу, сверкнув сердитым взглядом, и он тут же рассмеялся, чмокнув ее в висок. «Шучу я» — прошептал тихо, мягко огладил плечо.       — Чем ты занимаешься? — поинтересовался Ли, подавшись вперед на сложенных на столе руках. — Неужели оставил жизнь шиноби?       — Я помогаю отцу в его столярной мастерской. Мне нравится, — Киба передернул плечами. — Нужно же хоть иногда пробовать себя в чем-то другом. Скажите?       — Поверить не могу, — выдохнула Сакура, глядя на Инузуку так, словно он явился с другой планеты. — Ты и столярное дело… Не обижайся только, я в хорошем смысле!       — Да я сам, если честно, от себя такого не ожидал, — признался он нехотя. — Кстати, — Киба окинул взглядом всех присутствующих, — у меня для вас подарки небольшие есть. Потом занесу.       — Ты сюда насовсем вернулся? — спросила Тентен, сдвинув брови. — Такое ощущение, что не домой приехал, а погостить.       — Ну, матушка моя вконец извелась, — виновато забормотал Киба, почесывая висок. — Говорит, у меня совести нет. Вот я и решил ее навестить. Ведь не молодеет.       Хината похолодела, стиснув ткань платья на коленях дрогнувшими пальцами. Снова уедет? Вернулся не из-за нее? Горло сдавило мучительным спазмом, и она заерзала на мягкой обивке диванчика.       — Я на минутку, — шепнула она Сакуре и, послав друзьям извиняющуюся улыбку, юркнула в сторону уборной.       Застыв посреди просторной туалетной комнаты, Хината плотно сжала губы, трясущиеся от подступающих слез. Она не собиралась плакать: ни от счастья видеть перед собой Кибу, ни от обиды за то, что он лишь единожды взглянул на нее, и не потому что, даже не успев вновь обрести, снова потеряет его. Однако глаза предательски увлажнились, заблестели в тусклом желтом свете пары горящих под потолком ламп, скрылись под плавно опустившимися веками. Ресницы дрожали, и пальцы все еще сминали складки платья. Ее одолевало нестерпимое желание что-нибудь предпринять, но она не могла при всех завести с Кибой толковый разговор. Единственное, что ей оставалось, — это дождаться конца вечера и сказать, что каждый день ждала его. Приходила к Шино и донимала расспросами, почему он не отвечает на ее письма, ведь она писала ему в моменты отчаяния и беспросветной тоски, но не переносила эти чувства на бумагу и тем более не выдвигала требований вернуться. Хината просто хотела знать, как он, напомнить, что все еще ждет, и чтобы он не забывал об этом.       Она быстро вернулась обратно за стол, справившись с эмоциями. Усаживаясь, Хината пригладила на себе платье и украдкой заметила пристальный взгляд Кибы: он смотрел на нее нескрываемо жадно, поочередно касаясь волос, плеч, ложбинки груди, узкой талии и точеных бедер, тонких пальцев, обхвативших переданную Сакурой пиалу с саке. Но почти сразу, как она обратила на это внимание, Киба перевел взор на Ино и Темари с Шикамару, словно Хината просто испарилась, как не было.       Она выпила саке и подлила себе еще. Снова выпила. Нервозность усиливалась, и Хината ненароком отгородилась от всеобщего веселья, задушевных разговоров и увлекательных рассказов Кибы о последних двух годах своей жизни за пределами деревни. Она все думала, неужели он не читал ее письма, которые по ее просьбе Шино отправлял вместе со своими? Или читал, но все, что в них говорилось, больше не имело для него значения?       Все эти домыслы вынуждали ее бесконтрольно поглощать саке. Выпитый алкоголь прогревал внутренности, но не опьянял — настолько Хината сейчас была напряжена. Зато все остальные ощутимо захмелели на радостях и расходиться в ближайшее время не собирались.       Однако когда ни еда, ни напитки больше ни в кого не лезли, друзья решили отправиться по домам. Сай потащил на себе едва волочащих ноги Ино и Сакуру, Темари придерживала пошатывающегося Шикамару за плечи, бормоча ему на ухо что-то нелицеприятное, Чоджи и Каруи вывалились из бара в обнимку, посмеиваясь над излишне энергичным Ли, за которым плелась уставшая Тентен, а Шино пытался откреститься от навязчивого Конохамару, что напился, наверное, больше всех этим вечером. Киба же шутливо покачивал головой, говоря, как скучал по этим встречам, и с улыбкой трепал по волосам Сарутоби, пока тот бурчал, что с его стороны было нечестно остаться трезвым как стеклышко.       Хината стояла чуть поодаль от бара, уже попрощавшись с ребятами, и дожидалась, когда Инузука проводит недовольного Шино с повисшим на нем Конохамару. Киба заметил, что она призывно смотрит на него, и когда друзья медленно зашагали по пустынной улице, подошел к ней.       По-правде, он не знал, что сказать. Поэтому просто спросил:       — Как поживаешь, Хината?       На ее лицо набежала легкая полуулыбка, и она коротко кивнула.       — Все хорошо. А ты, Киба-кун?       — Нормально, — Инузука пожал плечами, нырнув руками в карманы брюк. — Как дети?       — Они в порядке, — Хината потупила взгляд, — как-то уж очень быстро выросли.       Киба усмехнулся.       — Говорят, чужие дети быстро растут, а свои — еще быстрее.       — Точно. Это правда.       Они замолчали. Хината подбирала слова, будто все, что обдумывала еще в баре, со свистом вылетело из ее головы, а Киба и не пытался завязать разговор. От внимания Хьюги это не ускользнуло, и она перестала безмолвствовать первой.       — Может, прогуляемся немного? — смело предложила она, подняв глаза на Кибу. — Так тепло сегодня. Я бы хотела с тобой поговорить.       Инузука нахмурился, усердно избегая столкновения их взглядов. Конечно, смотреть по сторонам или себе под ноги было бы слишком невежливо, поэтому он с напускной уверенностью глянул на Хинату и приподнял уголки губ в подобие улыбки.       — Извини, Хината, но я только приехал. Дел куча.       Она сжалась под его почти безразличным взглядом, отличающимся от того, что успела поймать на себе в стенах бара, и неопределенно мотнула головой, стукнув тонким каблучком туфли по асфальту.       — Да, конечно, я понимаю, — разочарованно пробормотала Хината, боясь снова посмотреть на него: видеть Кибу таким отстраненным было невыносимо. Ну а чего она хотела? Прошло два года. А это довольно большой срок, за который он вполне мог выбросить ее из своей памяти и начать новую жизнь, пусть Хината и надеялась, что Киба ее еще не забыл. Что вернулся в Коноху ради нее, на самом деле прочитав все ее немногочисленные письма. Она искренне надеялась на это, но когда снова наладила с ним зрительный контакт, эта надежда уменьшилась до микроскопических размеров, доживая свои последние мгновения где-то в глубине ее сознания.       — Еще как-нибудь увидимся, — он взмахнул ладонью, вынутой из кармана, и развернулся, чтобы уйти.       Хината оторопела, впившись взглядом в его широкую спину, обтянутую тканью рубахи. Ушел, да так просто… Слезы спешно набежали на глаза, и она не удержалась, чтобы впервые за вечер жалобно всхлипнуть и прижать руку ко рту. Она дождалась его возвращения, лелея мечту об этом, но ему, очевидно, это было не нужно.       Хьюга неторопливо вернулась домой и долго не могла уснуть. Вспоминала образ Кибы, с волнующим трепетом в груди думая о том, как он красив, и размазывала по лицу слезы обиды. Наверное, она это заслужила. По закону бумеранга настала ее очередь узнать, каково это — не получать взаимности от человека, которого любила всем сердцем. Он ведь не задумал ей мстить за всю причиненную боль? Нет, Хината отгоняла от себя эти предположения, ведь Киба не был на такое способен. Выходит, это судьба отплачивает ей тем, что она долгие годы копила на своем счету. Ведь, как известно, что посеешь — то и пожнешь.       Невзирая на тяжелые думы, наседавшие на Хинату больше, чем полночи, она проснулась утром с твердым намерением навестить Кибу. Разве она могла все так оставить, когда он, наконец, вернулся, даже если и собирался вскоре уехать? Быстренько приготовив для него угощение и уложив еще не остывшую сладкую выпечку в корзинку, Хината ненадолго остановилась у зеркала в прихожей. Придирчиво изучив свой внешний вид, она со вздохом вынула из волос заколку, звякнув ею о полочку, и пальцами взбила темно-синюю пышную челку. Сунув ноги в сандалии, Хьюга вышла из дома и побрела по деревне, пригретая полуденным жарким солнцем, чьи лучики навязчиво касались ее голых плеч, буквально обжигая белую кожу.       Киба нашелся у себя во дворе. Обложившись инструментами, он корпел над каким-то огромным куском древесины, изредка стирая с лица струящийся пот, и почти не отрывался от своего занятия. Инузука обернулся, когда заслышал лай Акамару, подставив ладонь ко лбу и прищуриваясь.       Хината рассмеялась громко и радостно, когда Акамару с разбегу налетел на нее и, становясь на задние лапы, придавил к земле за плечи. Она плюхнулась на теплую, местами росистую траву, прижав пса к себе и почесывая его густую шерстку коротко стриженными ногтями.       — Акамару, дружок, — приговаривала Хьюга, все еще посмеиваясь и обнимая питомца Кибы. — Я так скучала по тебе!       Ниндзя-пес залаял, высовывая длинный розовый язык, и скакал вокруг Хинаты, точно заведенный.       — Акамару! — строго прокричал Киба, и он послушно сел, как-то виновато глянув на Хьюгу.       Она поднялась на ноги, легко подхватив корзинку с угощением, и направилась к Кибе. Подол ее длинного белого сарафана на тонких лямках цеплялся за травинки, тихонько шурша, и Хината аккуратно приподняла его, обнажая тонкие лодыжки, обвитые завязками светлых сандалий.       Промокнув лицо маленьким полотенчиком, Инузука накинул на себя рубашку и принялся застегивать пуговицы.       — Привет, Хината! — воскликнул Киба, обведя взглядом ее маленькую фигурку, пока она не видела, так же, как он сам недавно, щурясь от яркого солнца.       — Здравствуй, Киба-кун, — с улыбкой произнесла Хьюга, остановившись напротив него. — Я решила повидать тебя и занести что-нибудь к чаю, — она протянула Кибе корзинку, которую он тут же принял, поставив рядом.       — Спасибо, — Инузука благодарно кивнул и запустил пятерню в волосы, все же не лишившись привычки отвести их назад от лица.       — Ты чем-то занят? — поинтересовалась Хината, заглянув ему за спину, где валялись инструменты, а на металлическом кривоногом каркасе примостилось дерево, с которым Киба работал. — Ух ты, что это?       — Да так, — отмахнулся он, — мастерю кое-что для матушки.       — Можно посмотреть?       Инузука подбоченился и сузил глаза, с явным подозрением уставившись на Хинату.       — Ты сказала Наруто, что зайдешь ко мне?       Она в непонимании моргнула, сведя тонкие брови на переносице.       — При чем здесь… Наруто?       Киба со вздохом отвел взгляд и взъерошил волосы, следом снова зачесав их назад.       — Послушай, Хината. Я не хочу, чтобы мой приезд внес смуту в твои отношения с мужем. Ты не должна…       — Погоди, — оборвала его Хьюга, совершив пару неуверенных шагов назад. — Так ты… не знаешь?       Инузука напрягся, опираясь рукой о каркас с древесиной.       — Не знаю о чем?       — Мы с Наруто развелись восемь месяцев назад.       Глаза Кибы стремительно расширились, и он стал медленно оседать на большой ящик с инструментами, так кстати оказавшийся у его ног. Услышанное ввергло его в ступор, вызывая лишь одну мысль в потяжелевшей голове: «этого не может быть». Инузука ошеломленно заморгал, уронив взгляд в траву, и тут же поднял его на Хинату, чье лицо болезненно исказилось, но брови собрали меж собой морщинку, и это придавало ее физиономии строгости.       — Ты не читал мои письма? — с упреком произнесла она, накрыв ладонью тонкое плечо и съеживаясь, как от несуществующего холода в условиях этой несносной жары.       Киба затряс головой, ощущая себя просто отвратительно. Как он мог не прознать о таком? Неужто Шино настолько крепко держал данное другу слово, ведь тот так сильно просил его не упоминать о Хинате даже мельком, дабы не бередить старые раны, что, казалось, покрывались защитной корочкой с намерением зажить? Серьезно?! Не сказал о разводе? Инузука так быстро наполнялся злобой на себя, на Шино, что пальцы сами собой собирались в кулаки, щелкая напряженными костяшками.       — Я думала, ты просто не хочешь мне отвечать, — Хината съежилась сильнее и как будто сделалась меньше, передавливая линией предплечья грудную клетку, где все внутри отдавалось тупой болью. — Но… — она взглянула на него заслезившимися глазами, — так еще хуже.       Киба уперся локтями в бедра и вцепился в волосы, качая головой из стороны в сторону, будто отрицать очевидное имело хоть какой-то смысл.       — Ты же знаешь, я уехал к отцу, чтобы попытаться жить дальше. Чтобы… — он вскинул голову, — чтобы забыть тебя, потому что больше так не мог. Не хотел просто существовать, изо дня в день умирая от любви к тебе и, как назло, вновь возвращаясь к жизни, чтобы испытывать эту боль снова и снова, пока не умру по-настоящему. Я должен был хотя бы попытаться, дать себе шанс…       — И кажется, тебе это удалось, — Хината с горечью улыбнулась, поймав губами соленые капли, струящиеся по запунцовевшим щекам.       Киба несдержанно усмехнулся, с трудом поднявшись на ноги и на всякий случай ухватившись пальцами за металлическую конструкцию. Удалось? Как наивно это звучало… И как неправдиво. Может, в какой-то момент ему и показалось, что мысли о Хинате остаются где-то на втором плане, реже врезаются в его голову, становятся прозрачными, едва ощутимыми… Но нет. Ни расстояние, ни попытки начать отношения с женщиной, ни случайные связи не смогли лишить Кибу чувств к Хинате. Этой всепоглощающей, безусловной любви, что он пронес в себе через столько лет и столько обстоятельств.       — Прости, что вот так пришла, Киба-кун, — она наспех отерла лицо и улыбнулась яснее. — Я рада знать, что ты смог двигаться дальше и больше не оборачиваться. Я… — Хината замялась, шаря глазами по беспорядку на траве и натыкаясь на самолично принесенную корзинку, а потом резко выпрямилась. — Ну, мне уже пора.       Он шагнул к ней, вытянув руку, но она уже успела отойти и подхватить подол сарафана.       — Ты не должен никак объясняться, — мягко произнесла она и, помедлив лишь долю секунды, зашагала прочь.       — Подожди, Хина! — несдержанно вскрикнул Киба и было последовал за ней, но когда она сорвалась на бег, все же остановился. — Хина!       Она не оборачивалась, все быстрее отдаляясь от дома Инузуки и скрываясь за поворотом. Киба плюхнулся на траву, обхватив руками голову, и стал покачиваться вперед-назад, поражаясь собственной глупости. А ведь поначалу он позволял себе думать о таком развитии событий: Наруто с Хинатой больше не захотят оставаться вместе и рискнут отказаться от несчастливого брака, в котором теперь оба были обманутыми. Может, тогда она захочет остаться с ним, наплевав на все предрассудки, на осуждения со стороны семьи и друзей, в конце концов, причинив боль детям… Но позже, погружаясь в новую атмосферу и впуская в свою жизнь чужих людей, с которыми неизбежно сближался, Киба перестал грезить о подобном. Принял как данность то, что им с Хинатой окончательно и бесповоротно не суждено быть счастливыми друг с другом. И тогда он попытался быть счастливым без нее.       Инузука не надеялся, что Хината ждет его возвращения в Коноху. Да и как-то не думал об этом. Но сейчас он сполна осознал: она все это время ждала. Не захотела больше оставаться с Наруто. Рискнула отказаться от несчастливого многолетнего брака. Вероятно, причинила боль детям. Ждала смиренно, с собачьей преданностью, что была ему до боли знакома. А он-то воображал себе, что Хината снова в полной мере принадлежит Наруто, оставаясь его женой.       Еще какое-то время Кибу терзали такого рода мысли, но в один момент он не смог их выносить. Оставив незаконченную работу как есть, Инузука быстро переоделся во что пришлось и рванул к Шино, даже не сомневаясь, что субботним днем он отсиживается дома.       — Ты знал, — выплюнул Киба, едва Абураме открыл ему дверь. — Знал, и ничего мне не сказал.       Шино с тяжелым вздохом отступил, пропуская друга в дом.       — Кто сказал тебе? — поинтересовался он, наблюдая за хаотичным перемещением Кибы по его гостиной.       — Хината, — Инузука остановился, пригвоздив Шино к стенке одним своим хлестким взглядом. — Она думала, мне известно, что они с Наруто развелись, но я ни сном ни духом! — он опять принялся расхаживать туда-сюда, то запуская руки в волосы, то подпирая ими бока. — Хината писала мне письма. Ты что-нибудь знаешь об этом? Ты давал ей мой адрес? Давай, рассказывай, что тут у вас творилось, пока я был в безмятежном неведении!       — Остынь, друг мой, — ровным тоном проговорил Шино. — Сядь и успокойся.       — Как я могу успокоиться?! — только сильнее заводился Инузука.       — Пока метаться из угла в угол не прекратишь, говорить с тобой не стану я.       Киба повиновался. Уселся на диван, сгребая себе маленькие декоративные подушечки, и силился выровнять дыхание.       — Так-то лучше, Киба, — довольно кивнул Абураме.       — Не испытывай меня, — он покачал головой, исподлобья зыркая на друга. — Выкладывай.       Шино сел за стол, притянув к себе поближе чашку с недопитым чаем, что уже успел остыть.       — Хината адрес твой не пыталась узнать. Она попросила меня отправить письмо свое с моим вместе.       — И ты ни хрена не отправил. Так?       — Разумеется. Ты же сам просил меня о Хинате и полслова тебе не говорить.       — Но она уверена, что я получал ее письма, — нервно пробормотал Киба. — Ты соврал ей, что отправлял?       — А что мне было делать? — Шино развел руками, случайно задев чашку локтем, отчего та чуть не брякнулась со стола. — Хината в таком отчаянии была, что мне ее жаль стало. И тогда соврал я, чтобы она успокоиться смогла.       — Какого черта…       — Я как лучше хотел, и ты это знать должен, Киба.       — Я знаю! — распалялся он, вскочив с места. — Знаю о твоем повышенном чувстве ответственности, о преданности нашей дружбе, а также о том, что ты не меньше меня хотел, чтобы я забыл обо всем, что у нас было с Хиной! Но ты должен был сказать о разводе! Твою мать, Шино, это же совсем другое!       — Ну, сказал бы я… — стал рассуждать Абураме,— и что с того? Ты бы бросил все и сюда примчался, коль место вакантное освободилось теперь?       — Не говори об этом так поверхностно, Шино, — пригрозил Киба, вскинув кулак. — Это не смешно, твой недоделанный сарказм сейчас неуместен!       — Как и подобные истерики, — точно заметил он. — Поезд твой еще два года назад ушел, Киба. И если взялся жизнь свою налаживать, то до конца идти должен.       — Не навязывай мне свою ебанутую философию, по-хорошему тебя прошу! Мою жизнь уже не исправить! Даже если сбегу на край света, я буду продолжать любить Хинату, потому что по-другому просто не умею!       — Простых человеческих слабостей так много в тебе…       Киба не мог возразить Шино. Опустив плечи, он обессилено сгорбился и тихо промолвил:       — Да, я слабый человек. И тебе известно это лучше всех прочих. Тогда почему ты не стал потакать моим слабостям и ничего не рассказал? Шино, это бы все изменило!       — Если то, что Хината свободна теперь от уз с Наруто, меняет все, тогда почему сейчас здесь ты, а не с нею рядом?       Инузука было раскрыл рот с намерением сказануть первое, что с языка сорвется, но вовремя одумался и сел. Его молчание сильно затягивалось, пока он размышлял над тем, что, не кривя душой, говорил ему Шино. Если всерьез задуматься, то что бы Киба предпринял, узнав о разводе Наруто и Хинаты? Если бы прочел хоть одно из ее писем? Любопытно, что она писала ему... Признавалась, что тоскует? Делилась сожалениями? Обещала ждать? Киба на секунду вообразил, с какой жадностью впитывает в себя написанные ею строки в минуты непроглядного отчаяния, рвущей на куски тоски и чудовищного осознания вечного одиночества — все это он испытывал так часто, что самого себя становилось жаль. А может, послание Хинаты попалось бы ему в ту пору, когда надежда на просветление маячила на горизонте — так близко, что рукой подать, и тут же зверски уничтожило ее? Да что теперь думать об этом… Та надежда все равно оказалась призрачной, и в жизни Кибы так больше и не случилось любви. Ничего не вышло, пусть он и был готов пропасть от чувств к другой женщине, которую ему посчастливилось встретить вдали от Хинаты и всех связанных с нею воспоминаний.       Шино терпеливо позволял Кибе собраться с мыслями. Понимал, что трудно сию секунду понять, что его представления были далеки от происходящего на самом деле.       — Столько воды утекло, — наконец, ожил Инузука, разглядывая свои переплетенные пальцы. — Два года прошло, Шино.       — Время не стоит на месте, что очевидно, — хмыкнул Абураме и не удержался от безобидной издевки. — И философствовать не идет тебе, Киба.       Он слабо ухмыльнулся и покачал головой.       — Да я и не философствую, это ведь больше по твоей части. Но я не могу не думать о том, как время меняет людей. Я вернулся в Коноху, где прожил столько, сколько себя помню, но все вокруг кажется мне чужим, — Киба взглянул на помрачневшего Шино и виновато улыбнулся. — Нет-нет, вы-то, мои друзья, не изменились, я вовсе не об этом толкую, но что, если Хина…       — Хината давно изменилась, — неожиданно подтвердил Шино, и Киба вскинул на него настороженный, если не сказать испуганный взгляд. — После того, как уехал ты, а может, и до этого, та Хината, которую я знаю со скамьи школьной, другой стала.       — Что ты имеешь в виду?       — Она всегда скромной и тихой была, — задумчиво начал Абураме, заскрипев отодвинутым назад стулом. Он встал и неспешно приблизился к другу, глядя в одну точку поверх его головы. — Болезненно на чужое мнение реагировала, даже зависела от него, в силы свои не верила, как бы мы ни пытались ей внушить обратное. Я думал, нерешительность ее чувства к Наруто искоренили, но даже когда они поженились, мне Хината виделась такой же нерешительной, как и раньше. Задумываться не приходилось мне о браке чужом, но когда ты огорошил меня заявлением, что вместе вы, то невольно задумался я. Хината, помнится, на вокзал примчалась в тот вечер, как ты уезжал, и в объятия твои бросилась на глазах прохожих, точно мнение чье-то да осуждение для нее больше не значат ничего. Потом она ко мне часто приходить стала, и откровений подобных от Хинаты я и не думал услышать. Она без стыда на меня глядела, когда говорила о тебе, Киба, и лишь однажды произнесла виновато: «Ты, Шино-кун, вероятно, осуждаешь меня… Но пойми, я жалею только об одном. Жалею, что не полюбила Кибу-куна раньше. Я заставляла его страдать, и теперь по всей справедливости страдаю сама».       Киба потуже переплел пальцы, прижимаясь к ним взмокшим лбом. Шино верно рассуждал: Хината давно изменилась. Он понял это в ту ночь, когда она пришла к нему и без стеснения позволила узнать ее как женщину, сделать своей на жалкие, незабываемые мгновения. А когда отдалась ему снова, Инузука только уверился в этом и принял без колебаний. Хината сказала «я люблю тебя, Киба-кун», и это стало точкой невозврата: даже решившись сохранить семью с Наруто, она бы не стала прежней.       Неожиданно Киба так восхитился ее бесстрашием и некогда приобретенной решимостью, что желание сказать ей об этом пересиливало все другие. До этого момента Инузука не считал важным как-то объяснить Хинате, что он непреднамеренно не читал ее письма. Что ему не все равно, никогда не было и быть не могло, хоть он какое-то время и жил с иллюзией, что чувства к ней стынут, остаются лишь в воспоминаниях и ноют старой раной. Сейчас Киба не мог допустить, чтобы Хината обманывалась насчет него так же, как он обманывался все это время, думая (и надеясь), что она счастлива с мужем.       — Прости, что наговорил тебе всякого, Шино, — Инузука смягчился, потирая лоб тыльной стороной ладони. — Ты поступал правильно. Это я повел себя как обиженный мальчишка, не в силах принять явленную мне данность. Перекладывать на тебя ответственность крайне глупо. Не сердись на меня.       — Я сердиться не думал, Киба. Вмешиваться в отношения ваши не хотел бы я, но в стороне оставаться уже не могу. Ты уедешь скоро, и до этого, как считаю я, с Хинатой поговорить обязан. Пути разошлись ваши, и меня это тоже терзает, ведь друзьями мы неразлучными были, однако просто исчезнуть неправильным будет.       — Верно, дружище, — Инузука насилу улыбнулся, коснувшись плеча Шино. — Спасибо, что принимаешь меня таким болваном, каким я всегда был и, кажись, останусь до своего конца. Я поговорю с Хинатой до отъезда. Не хочу, чтобы она всю жизнь меня ненавидела, думая, что я намеревался причинить ей боль.       — Я уверен, что известно ей: ты никогда намерений не имел таких.       Киба думал обо всем, что они с Шино проговорили, пока брел по деревне. К обеду жара разошлась не на шутку, и солнце припекало до головокружения, заставляя из раза в раз смахивать со лба выступившие капельки пота. Футболка Инузуки неприятно липла к телу, и, претерпевая этот дискомфорт, он невольно заскучал по климату, в котором жил последние два года. Неужели когда-то он мог спокойно переносить летнюю пору в Конохе, да еще и тренироваться до потери пульса под палящим солнцем? С ума сойти. Киба подумал, что либо он постарел (сперва ему под руку попалось уже не актуальное слово «повзрослел»), либо сдал по всем фронтам, увлекшись делом отца, ничего общего не имеющим с его профессией и образом жизни шиноби. В любом случае, Инузука отвык от многих привычных вещей, и это осознание вгоняло его в уныние.       Он слабо улыбался, без конца оглядываясь по сторонам и время от времени сталкиваясь со знакомыми, что удивленно вскрикивали и нападали на него с расспросами. По пути Кибе на глаза попадались знакомые магазинчики и забегаловки: оружейная лавка Тентен, сувенирный киоск, торговая палатка с данго и тайяки. Вот, он миновал цветочный Яманака, через до блеска начищенные окна увидев, как Ино суетливо, но с очаровательной улыбкой на лице собирает для покупателя прекрасный букет из свежих цветов. Киба даже на секунду вздумал зайти и проведать подругу, но решил не отвлекать ее от работы — глядишь, до его отъезда еще успеют поболтать. Однако самым запоминающимся местом для Инузуки (да и любого жителя Конохи) был «Ичираку». Киба остановился у ресторана и нахмурился: сейчас, когда он предавался меланхоличным воспоминаниям о своей жизни в деревне Листа, «Ичираку» в его голове выглядел как раньше, еще до своего блистательного превращения в полноценное заведение являясь уютной забегаловкой, где друзья собирались вместе, дабы полакомиться вкуснейшей лапшой с сочной свиной котлетой и вареными яйцами. На душе стало так тепло от этих добрых воспоминаний, что Киба открыто разулыбался во весь рот, как наяву разглядывая картинку, где они с Шино, Хинатой и Акамару восполняют истраченные на тренировке силы при помощи пищи Богов, с заботой приготовленной Теучи-саном. Помимо посиделок с командой номер восемь Кибе представились моменты, когда они ели там вместе с Наруто. И это тоже вызывало у него теперь только улыбку.       — Соскучился по «Ичираку», даттебайо?       Киба сморгнул пляшущие перед глазами изображения из его прошлой жизни и обернулся через плечо. Наруто Узумаки, как и все те, кого Киба успел увидеть за вчерашний и сегодняшний дни, мало изменился. Он стоял перед ним, засунув руки в карманы брюк, в своей оранжево-черной кофте на замке, старого образца сандалиях и с фирменной улыбкой на смуглом лице. Его всклокоченная светлая шевелюра выгорела под летним солнцем, кажущаяся слегка рыжеватой на фоне загорелого оттенка кожи, и выдавала в нем старого Наруто Узумаки, которого тогда еще никто не называл Хокаге, кроме него самого и, разве что, Конохамару Сарутоби.       — Здравствуй, Наруто.       — Шикамару сказал, что ты вчера вернулся в Коноху, — сощурился он, незаметно взявшись разглядывать старого друга. — Я даже сперва не поверил, а тут ты стоишь, собственной персоной.       — Да, приехал ненадолго, — кивнул Инузука, слегка смешавшись под пытливым взглядом Узумаки. Он помнил, чем закончилась их последняя встреча, да и в принципе по известным причинам вести непринужденный диалог с Наруто ему было как-то неловко, что ли… Хотя, казалось бы, где Киба, а где неловкость.       — Ненадолго? — с нескрываемым удивлением вторил ему Седьмой.       — Хотел матушку навестить, — объяснился Киба, с неприязненным выражением на лице оттянув ворот футболки — проклятая жарища.       Узумаки снова принялся изучать Инузуку глазами, будто в чем-то подозревал и пытался немедленно его в этом чем-то уличить.       — Ты хотел зайти в «Ичираку»? — кивнув на двери заведения, спросил он.       Киба дернул плечами.       — Да нет.       — Пройдемся? — предложил Наруто, хотя учитывая, с какой интонацией он это произнес, его предложение больше походило на беспрекословное распоряжение. Он решительно развернулся и зашагал вперед, вынудив насторожившегося Инузуку двинуться вслед за ним.       Немного погодя они свернули к тропинке, ведущей в парковую зону, и синхронно сбавили темп шага. По обе стороны от вымощенной мелким камнем дорожки ввысь тянулись деревья с мощными стволами, шелестя сочной зеленью крупных листьев, создавая приятный тенек, однако сквозь густые кроны все же пробивались слабые лучики солнца. Справа виднелась река Нака, переливаясь безмятежной голубизной, так походящей на цвет неба над головой, где лениво проплывали крупные пушистые облака. Однако, несмотря на всю прелесть ярких летних красок, вероятно, каждому здесь хотелось увидеть, как небо затягивается тучами, и услышать характерный грохот перед тем, как оно разразится долгожданным ливневым дождем.       Седьмой расстегнул кофту, оттянув от взмокшего тела ткань простой белой футболки: жара и его порядком измучила. Киба исподтишка поглядывал на него и размышлял, как заговорить о том, что его больше всего волновало в этот момент. Должен ли он вообще озвучивать свои мысли, покуда не знал, что кроется в светлой голове неожиданно примолкшего Наруто?       — Я только сегодня узнал о вас с Хинатой, — начал Инузука, обернувшись к реке. — Ты не подумай, что я дофига саркастичный, но… мне жаль, что все обернулось так.       — Жаль? — беззлобно ухмыльнулся Наруто, бросив взгляд на Кибу. — Да ладно тебе, ттебайо.       — Нет, я серьезно, — возразил он, посмотрев на Седьмого в ответ. — Вы были семьей, вместе прожили много лет, вырастили детей. Что-то подобное заканчивать всегда непросто. Хотя… — Киба вяло усмехнулся, — что я знаю?       — Мы и сейчас семья, — с улыбкой проговорил тот. — Просто не вместе.       Инузука промолчал. Конечно, годы совместной жизни так просто не выкинешь, а при наличии детей и подавно. Киба был рад знать, что, судя по всему, они расстались на хорошей ноте. Это дорогого стоит.       — А что насчет тебя? — справился Наруто.       Инузука нахмурился.       — Что насчет меня?       — Говоришь, приехал к матери. Значит, действительно вернешься обратно?       — Ты что-то хочешь мне сказать, Наруто? Так говори прямо.       Седьмой остановился и со всей серьезностью уставился на Кибу, отчего тот даже поежился. Странный он, этот Наруто: то улыбается, словно рад его видеть, то смотрит с необъяснимой претензией.       — Я решил, ты вернулся домой. А дом там, где тебя ждут, Киба, слыхал о таком?       Кибе нетрудно было догадаться, о чем толкует Узумаки. Разумеется, он имел в виду Хинату.       — Молчишь… — хмыкнул Наруто, пораженно качнув головой. — Значит, прошла любовь? Чего ж только сейчас?       — Слушай, я знаю, что…       — Да ничего ты не знаешь, даттебайо, — обрывая Кибу на полуслове, огрызнулся Седьмой. Он на шаг приблизился к Кибе и заговорил тише. — Ты не знаешь, что здесь происходило, пока тебя не было. Мы с Хинатой и правда решили сохранить то, что еще осталось от нашего брака, но с каждым днем становилось все очевиднее: это уже невозможно. Все ее мысли, переживания, слезы были о тебе. Я ведь не дурак, как всегда казалось, и за покорностью и наигранной улыбкой своей жены мог разглядеть тяжкую муку, что она переживала. Но ты слишком не обольщайся, Киба, дело не в тебе. Просто так вышло, и ты стал катализатором того, что рано или поздно все равно бы случилось. Знаешь, мне сейчас хочется снова тебя ударить: стоишь здесь такой невозмутимый и говоришь, как тебе жаль. Мне казалось, отказываясь от нашего брака с Хинатой, я дам ей шанс стать счастливой. Но тот, кто сделал бы ее таковой, вдруг решил пойти на попятную. Я не узнаю тебя, Киба. И я разочарован.       Инузука опустил глаза, поигрывая желваками, и спрятал руки в карманах. Ему хотелось сказать Наруто, мол, чего это ты, весь из себя понимающий, не подумал своей головой прежде, чем женился на нелюбимой женщине? Надеялся полюбить? Просто привыкнуть? Не было другого выбора? Да плевать ему, если честно, на все эти «почему». Факт в том, что вышло пресловутое «ни себе ни людям». Конечно, жалеть о былом, когда уже есть дети, тяжкий грех, но и рассуждать об этом с напускной бравадой сейчас глупо. Что же получается, он хочет спихнуть на Кибу вину за то, что Хината в итоге осталась несчастной? А кто ответит за то, что стало с его одинокой жалкой жизнью, в течение которой, несмотря на невозможность быть с любимой, Инузука таки чувствовал себя порой счастливым только потому, что его сердце согревает любовь к Хинате? Его выводили из себя упреки Наруто и его высокопарное «я разочарован». Он что, думал, Киба до конца своих дней будет долбиться в закрытую дверь? Он уже рискнул однажды приблизиться к Хинате, как мотылек слепо и бездумно летит на свет, и что из этого вышло? Трагедия, не иначе. Так о каком втором акте в этом театре абсурда могла идти речь? Еще и новость о разводе, как снег на голову свалилась, безжалостно выбивая почву из-под ног.       — Чего ты от меня хочешь? — напрямую спросил Инузука, вызывающе вздергивая голову.       Узумаки не нашелся с ответом. Он проронил только: «жара достала, заметил?», и развернулся, чтобы пойти дальше. Киба не стал больше следовать за Наруто, просто наблюдая за тем, как неспешно он уходит, не оборачиваясь. Ну вот, даже от былой горьковато-сладкой меланхолии ничего не осталось: только печаль, тянущая где-то под ребрами. И что со всем этим делать? Лучше бы Кибе не знать, что Хината здесь убивалась из-за него, пока он время от времени делал то же. Это до сих пор не походило на правду, не укладывалось в голове, не находило окончательного понимания. Для Кибы она оставалась той, кто не ответит на его чувства, хотя ее признание часто всплывало в его памяти, напоминая, как он неправ. Однако это не утешало. Напротив, ранило только сильнее.       Вдоволь наговорившись с матерью и сестрой, у которых засиделся до позднего вечера, Киба вернулся домой вместе с Акамару. Взял себе выпить, уселся на веранде, поглядывая на нетронутый больше кусок древесины, и сливался с открывшимися взору пейзажами родной деревни. Где-то вдалеке светили огни вечерней Конохи: казалось, там кипит жизнь, происходит что-то важное или, наоборот, незначительное, но все же происходит. А он сидит здесь, в благоговейной тишине и умиротворении, не зная, как быть дальше. Все перевернулось с ног на голову. Киба ведь собирался вернуться обратно к отцу, продолжать существовать без определенного плана на дальнейшую жизнь, просто находиться в «сегодня», перетекающем в «завтра», и не думать, что жить одним днем — это легкомысленно. Да ему и хотелось быть легкомысленным. Не сожалеть ни о чем и не убеждать себя, что смирение — это нормально, а действительно так считать. Инузука собирался продолжить плыть по течению, но оно так неожиданно выбросило его из своего мерного потока, что он не понимал, как справиться с этим. В очередной раз.       В потемневшем небе что-то едва слышно прогрохотало, но Киба не обратил внимания, и лишь когда грохот послышался снова и уже более явно, он задрал голову ввысь и увидел там клубы сгущающихся туч. Не успел он и подумать о том, что, наконец, приближается дождь, как его капли посыпались сверху одна за другой, наращивая темп и превращаясь в ливневую стену.       Инузука улыбнулся, глотнув пива из бутылки, и вытянул ноги, чтобы его босые ступни выглянули из-под навеса и вмиг оросились прохладой спасительного дождя. По всему телу прошлась дрожь, и он поежился, поигрывая пальцами на ногах. Хорошо.       — Интересно, как там Хина? — вслух задался вопросом Киба, и когда Акамару протяжно заскулил, улыбнулся ему. — Да ладно тебе, можно подумать, я и сам не понимаю, что все еще слаб перед ней и своими чувствами.       Акамару проскулил снова и положил морду на деревянный настил. Киба потрепал пса по голове, пока его улыбка соскальзывала с лица, и посмотрел вдаль, где разноцветные огни стали размытыми из-за пелены буйствующего дождя. Что-то кольнуло его в грудном отделе, и Инузука приложил ладонь к этому месту. Хината… Она ведь сейчас все еще думает, что он не читал ее письма по собственной прихоти, находится в полной уверенности, что Киба забыл ее и больше не питает прежних чувств. Он замотал головой: это ведь не так. Почему тогда он не решился сказать ей об этом? Из страха, что не выдержит ее присутствия рядом? Или гордости, от которой, на деле, давным-давно ничего не осталось? Инузука вдруг крепко сжал челюсти: что он только творит?! Сидит здесь и надеется, что все как-нибудь само собой рассосется? Нет, это было не в его правилах.       Киба и сам не понял, как сорвался с места и, сунув ноги в тапки, помчался навстречу манящим огням. Он вмиг промок до нитки, но даже этого не почувствовал, подстегиваемый жаждой объясниться перед Хинатой и не оставлять между ними недопонимания. Сейчас Киба хотел увидеть ее и не оставлять это до того момента, когда он снова сядет в поезд и умчится подальше ото всех воспоминаний и старых разочарований.       Дождевые капли настойчиво хлестали его по лицу, он поскальзывался на лужах в своих резиновых тапочках, пока бежал подобно надеющемуся на первенство спринтеру, а футболка уже намертво прилипла к телу, став совсем прозрачной и выделяя каждую мышцу на напряженном торсе. Со всех сторон мелькали мутные силуэты шумных прохожих, а кто-то даже окликнул его (кажется, это были Ино с Сакурой), однако Инузука не сбавлял темп, только ускоряясь и дыша не по правилам: через рот. Вскоре он остановился у поместья Узумаки, едва не растянувшись на мокрой земле, и толкнул ворота, что сразу поддались ему, очевидно, не закрытые на засов. Киба уже с меньшим рвением прошел через них и огляделся по сторонам на облагороженном участке: все те же цветочные клумбы тут и там, металлический лоток с садовыми принадлежностями у крыльца, большая лейка с узором в мелкий цветочек, намокшие перчатки…       Он через одну преодолел ступеньки крыльца и забарабанил в дверь. Получилось уж слишком громко, вдруг дети уже спят? Киба метнул взгляд к окнам и обнаружил свет только в одном, на втором этаже.       — Киба-кун?       Он отнял глаза от окна и посмотрел прямо перед собой, где стояла Хината, одной рукой придерживая дверь, а другой — запахивая на груди ворот длинного сиреневого халата. Ее появление вызвало онемение во всех его конечностях, и Киба не сразу среагировал, молча хлопая глазами и смаргивая дождевые капли, струящиеся по лицу с волос и ресниц. Он ведь собирался ей что-то сказать? И вовсе не то, что Инузука в итоге произнес.       — То, что ты сказала тогда, два года назад на вокзале… ты все еще чувствуешь это?       Глаза Хинаты расширились и наполнились слезами — стоит моргнуть, и они быстро растекутся по щекам. Она совершила шумный вдох и с тенью улыбки на дрогнувших губах тихо пролепетала:       — Не было ни дня, чтобы я не чувствовала этого.       То немногое, что произнесла Хината, стало для Кибы призывом к действию. Он смешался лишь на краткое мгновение, а потом в один шаг подался вперед и обхватил руками ее лицо, по которому все же разбежались слезы. Натолкнувшись на ясный взор единственной когда-либо любимой женщины, Инузука медленно наклонился к ней и, превозмогая дрожь в руках и ногах, дотронулся до ее губ в осторожном поцелуе.       Хината зажмурилась и уже обеими руками стиснула ткань халата на груди, когда влажные губы Кибы нежно коснулись ее, а мокрые пальцы погладили щеки — гладкие и такие бледные, словно вся кровь отхлынула от лица Хьюги в эту застывшую секунду. Она несмело отвечала на поцелуй, что оставался едва ощутимым, однако ей хотелось почувствовать больше тепла от прикосновения его губ, и Хината прильнула к Кибе ближе, хватая его за шею и приоткрывая рот. Из него вырвался неразборчивый всхлип, когда ее тельце вплотную прижалось к мокрой футболке, а горячий язык пробрался в глубину его рта. Руки все еще дрожали, ноги по-дурацки подкашивались, но Инузука настойчиво искал в закромах еще немного сил для того, чтобы удержаться в вертикальном положении и продолжить ощущать вкус ее губ, по которым истосковался больше, чем мог себе представить даже в самые тяжелые времена. Еще немного… одно крохотное мгновение… и он отстранился. Заглянул в лавандовые омуты, куда в очередной раз бросался с головой, собрал бровями морщинку на переносице, сглотнул судорожно. Отвел взгляд.       — Прости за это, — пробормотал он, не в силах больше смотреть на Хинату. Невзирая на то, что Киба так и не сказал ничего, из того, что собирался, ему захотелось уйти. Нет, убежать без оглядки, распластаться где-нибудь в луже, чтобы не так беспочвенно ощущать себя жалким, и расплакаться от удушающего желания прикасаться к ней, целовать ее, чувствовать биение сердца на своей груди и горячее дыхание на губах. Случилось то, чего он боялся: ее близость делала Кибу неподвластным своим убеждениям. Да вообще ничему неподвластным.       Он собирался развернуться, чтобы трусливо сбежать без должного разговора, даже сдвинул в сторону одну ногу в этом чертовом тапке, громко чавкнувшем в тишине из-за скопившейся влаги. Но Хината отрезала ему все пути отступления, рывком притягивая его к себе за шею и неуклюже затаскивая в дом.       Киба врезался спиной в стену, совершенно обескураженный решимостью Хинаты, с которой ему уже приходилось сталкиваться. Оказавшись в тепле помещения, он почувствовал пробежавший по спине холодок, и его плечи дернулись, как от испуга. Инузука растерянно оглядывался, пока Хината с грохотом закрывала входную дверь, а потом его губы попали в плен ее губ, и слабость беспрепятственно завладела его телом, вынуждая закрыть глаза и отдаться потрясающему чувству их единения.       Дальше все происходило как в тумане. Хината будто только и ждала его прихода, караулила у дверей, отсчитывала секунды — так отчаянно она целовала Кибу, так цепко сжимала мокрые волосы в пальцах и дышала точно в предсмертной агонии. В данный момент ими правила не страсть, не банальное желание — это было чем-то необъяснимым, возвышенным. Хината вздрагивала от каждого касания Кибы к своему телу: шея покрывалась мурашками, плечи горели под его ладонями, изгибы талии и бедер словно становились еще изящнее, пока он проводил по ним руками. Она привстала на носочки, надеясь дотянуться до него и сделать их поцелуй еще глубже, хотя глубже было уже некуда, дотронуться до каждой знакомой черточки его лица, снова вплести пальцы в волосы.       Киба вдруг отстранился и выпрямился, по-собачьи стряхнул с волос дождевые капли, а затем с новой силой ворвался языком в ее рот. Когда он больно закусил ее нижнюю губу, Хината не сумела удержаться, чтобы не застонать — протяжно, жалобно, бесстыдно. Она также не могла контролировать и свои руки, что уже лихорадочно забирались под его мокрую футболку в попытке избавиться от нее как от одной из преград между их бешено колотящимися сердцами.       Он помог Хинате стащить с себя одежду и отбросил невесть куда: в коридоре и гостиной стояла полутемень, и только зажженный торшер у дивана мог пролить свет на происходящее здесь; на то, как Хината, уже совсем потеряв голову, подцепила пальцами пояс его брюк и не глядя пробиралась к пуговице, пока до Кибы доходило осознание того, где находится.       — Подожди, Хина, — сбивчиво прошептал он около ее губ, — а как же дети?       — Они с Наруто-куном, — ответила она и обвила руками его торс, прижимаясь губами к выпирающим ключицам и спускаясь обжигающими поцелуями к широкой твердой груди, отчего Киба только сильнее напрягся и теснее прижал Хинату к себе за затылок.       Он бы нагло солгал, сказав, что не мечтал об этом ночами, проводимыми в одиночестве или же вместе с кем-то незначимым. Киба старался не грезить неосуществимым, но не мог ненароком не впустить в голову мысли о том, что снова сможет чувствовать присутствие Хинаты настолько близко, как сейчас. И оттого, что это еще совсем недавно казалось лишь нереальным полетом его фантазии, все внутри Кибы неистово трепетало — до болезненной ломоты в каждой связке, каждой мышце и косточке; до покалывания на кончиках пальцев; до рези в глазах. Чувства, копившиеся не один десяток лет, собирались в гигантский пульсирующий шар и рвались наружу, угрожая пробить его грудную клетку, чтобы заполонить собой все пространство вокруг. Это было больно. По-настоящему больно физически.       В какой-то момент они сдвинулись с места, вслепую ступая вглубь гостиной, при этом не разрывая объятий и губ. Метались от одной стенки к другой, Киба обо что-то запнулся и чуть не повалился на пол вместе с Хинатой, вовремя ухватившись за пошатнувшийся торшер, что мельком ослепил распахнувшиеся глаза. Это хаотичное, бессмысленное перемещение из стороны в сторону нужно было прекратить. Так, одним движением подхватив Хинату на руки, Инузука прошел чуть дальше и присел на колено, осторожно опуская ее на пушистый ковер между диваном, креслами и небольшим столиком с цветочной вазой. Она уселась на пятки, упираясь ладонями в ковер по обе стороны от себя, а ее поблескивающие глаза с выраженным нетерпением смотрели на Кибу. Он сперва поймал ее взгляд, красноречиво ответил на него, но бесстыдно спустился ниже — туда, где из-под разболтавшегося халата выглядывала больше ничем неприкрытая грудь.       Киба не медлил, хотя ему и хотелось бесконечно любоваться раскрасневшейся растрепанной Хинатой, что тяжело дышала от предвкушения. Он потянул на себя пояс ее халата, одновременно склоняясь к ней, и провел ладонью по плечу, заворожено наблюдая, как легкая ткань соскальзывает с бархатистой кожи, обнажая ее для него. Заколка в собранных на макушке волосах съехала куда-то вбок, держась на честном слове, и Киба вынул ее, позволив прямым тяжелым локонам упасть на спину и наполовину голые плечи.       Он остолбенел от увиденного, зачем-то выудив из памяти образ юной Хинаты, так похожий на нынешний в этот миг. Раньше Киба бесконечно одергивал себя в желании дотронуться до ее длинных волос, пропустить струящиеся гладкие пряди сквозь пальцы, вдохнуть их аромат, что и так приятно щекотал ноздри всякий раз, стоило Хьюге появиться где-то поблизости. Тогда этому не суждено было случиться, но теперь… он все это мог.       Руки Кибы вплелись в волосы Хинаты не так, как он себе вообразил. Вместо трепетных, осторожных прикосновений, Инузука яростно сжал их в пальцах и уткнулся носом ей в шею, вдыхая родной запах до головокружения и темноты в глазах, точно обезумевший маньяк, загнавший в угол свою жертву и упивающийся этим. Хьюга откинула голову назад, дав ему возможность коснуться губами ее шеи и плеча, а его рукам — окончательно сбросить с нее халат и накрыть ладонями округлости груди, слегка сжимая и приподнимая их.       Она легла на спину, с неверием глядя на то, как Киба навис над ней и прошелся пальцами по чуть заметно просвечивающимся венам на белой коже, задевая подушечками твердые чувствительные соски. Хината слабо охнула, выгибаясь в пояснице, и подалась грудью вперед — навстречу его умелым ласкам. Она совершенно не умела сдерживаться, и Киба отметил это еще в ту пору, когда они тайно предавались любви у него дома. Точнее сказать, Хината не хотела таить в себе ничего в моменты их близости. Она едва ли не сразу полностью открылась Кибе и сейчас, даже после долгой разлуки без стеснения и страха проявляла всю силу своего желания, извиваясь под ним и слегка приподнимая бедра, стремясь прижаться пахом к его вздыбленной ширинке. В то время, пока Киба оглаживал руками ее груди и приникал ртом к еще сильнее напрягшимся соскам, обхватывая их губами и скользя влажным языком, Хината приподнялась на локтях, стараясь урвать момент, когда сумела бы дотянуться и поцеловать его лоб или щеки, потереться носом о его немного подсохшие, пахнущие дождем волосы и ощутить крепость мышц на плечах под мягкими ладонями, которыми когда-то могла отправить врагов к праотцам ловким, натренированным движением. Она хотела одарить Кибу своей нерастраченной лаской, без слов дать понять, как тосковала по нему, и что ее слова не утратили своей силы и все так же были полны кристальной искренности. Хината хотела, чтобы любые сомнения, что когда-либо терзали его касательно ее чувств к нему, стерлись, забылись и больше никогда не мучили. Потому что она сама в каждом действии Кибы находила по маленькому признанию, которое так хотела услышать когда-нибудь вновь.       Инузука крупно вздрогнул, когда Хината потянулась к застежке его брюк, хотя и так, по ощущениям, весь изошелся дрожью, что стала уже привычной — больше не хотелось растрачиваться на самоконтроль. Киба с усилием заставил Хьюгу улечься на спину, выпрямляя в локтях ее негнущиеся руки, и поймал на себе разочарованно-осуждающий взгляд. Тогда он без промедления принялся стягивать с нее намокшее от возбуждения белье, мимолетом коснувшись ее теплой нежной плоти, и едва не отдернул руку, как будто обжегся: казалось, по его пальцам вязко растекается раскаленная лава, оставляя новые шрамы. Киба дотронулся до нее невзначай, но и этого короткого касания хватило, чтобы он наполнился еще большей решимостью.       Он проникал в нее неспешно, стараясь прочувствовать, как каждый сантиметр исчезает в глубине ее горячего естества, и как плотно она обхватывает его со всех сторон, оказывая непреднамеренное сопротивление. Хината была чрезмерно напряжена, лицо ее болезненно исказилось, рот распахнулся в немом возгласе, а руки крепко стискивали плечи Кибы. Когда его член заполнил ее полностью, она испуганно распахнула глаза: он остановился, замер и вскинул голову, наталкиваясь на ее взгляд. Нет, Инузука вовсе не передумал в самый ответственный момент, не колебался, о чем ей мельком подумалось. Он просто хотел убедиться, что все это — не сон, не игры воображения и не жестокие проделки его больного рассудка.       И он убедился. Как только это произошло, Киба требовательно поцеловал Хинату в губы и задвигался внутри нее — быстро, ожесточенно. Она застонала уже в голос и обвила ногами его крепкие бедра, вжимая в себя и позволяя их телам тесно переплетаться меж собой. Окружающее пространство для нее стремительно сужалось и впоследствии вовсе переставало существовать: был только он, его неровное дыхание и ритмичные толчки, волнующий жар мягких припухших губ. Все сторонние мысли и переживания отпускали Хинату, опустошали ее для него. Даже дышать она могла лишь им.       Накатывающая тяжесть внизу живота причиняла боль и, перемежаясь с невыразимым удовольствием, сводила Хинату с ума. Прошло совсем немного времени с момента, как они с Кибой стали едины, но она уже неумолимо достигала своего предела. Царапала кожу его плеч и спины короткими ногтями, испускала все более громкие стоны, глушимые поцелуями, зажмуривала глаза.       Киба с упоением смотрел, как Хината содрогается от оргазма, жадно ловит ртом воздух, выгибаясь в его руках, и одними губами произносит его имя. Тогда он сорвался: стал проникать в нее более безжалостно, подумав, что надолго бы его не хватило, и следом кончил в нее, стукнувшись с ней взмокшими лбами.       Киба не торопился покидать ее тело — в ней было так хорошо, что он смог бы пробыть в таком положении хоть всю ночь напролет. Хината снизу вверх смотрела на него с чуть заметной полуулыбкой. В ее глазах заблестели слезы, неторопливо стекая к ушным раковинам, но она лишь яснее улыбнулась. Киба глядел на нее так же неотрывно, сжимая подергивающиеся губы и смакуя обуявшие его эмоции. Наверное, он бы мог сдержать собственные слезы, но не хотел. Не сегодня, не в этот потрясающий момент. Напротив, Киба позволил им заволочь его взор, застыть на мгновение, коснуться ресниц, а потом скатиться по щекам. Он не стыдился этого. Не отводил глаз, не отворачивался — смотрел.       Хината лежала у него на груди, что-то вырисовывая на ней пальцами, и увлеченно слушала рассказы Кибы о его новой жизни. Оказалось, нового в ней появилось не так много — уезжая из Конохи, он, сам того не ведая, прихватил с собой все уже имеющееся и с постоянной периодичностью страдал от этого. Инузука сдержанно объяснил Хинате, почему ничего не знал о ее письмах, поведал о разговоре с Шино и даже встрече с Наруто. Тогда настал ее черед беспрестанно говорить: о себе, о детях, о них с бывшем мужем.       — Я правда старалась, — признавалась Хината, наблюдая за тем, как его грудь мерно вздымается, тут же опускаясь, и вслушивалась в спокойное сердцебиение. — Не знаю, правда, зачем, ведь я обещалась ждать твоего возвращения или хотя бы какой-то весточки — да чего угодно. Но… я умудрялась создавать видимость даже для себя, что предпринимаю попытки сохранить наш брак.       — Когда вы решили развестись? — осторожно поинтересовался Киба. Его пальцы бездумно массировали кожу ее головы или перебирали волосы, куда он зарылся ладонью. — До сих пор не могу себе это втолковать.       — Это решение постоянно вертелось в наших головах. Наруто думал об этом не меньше моего, как потом выяснилось. Но окончательно все случилось тогда, когда мы попытались пересечь давно установленную границу и вести себя подобно супружеской паре.       Инузука заинтересованно выгнул бровь: кажется, он понял, что Хината подразумевала, говоря о присущих супружеской паре вещах.       — Между вами ничего не было после того, что Наруто узнал о нас?       Хьюга покачала головой.       — Нет. Многим позже он пытался как-то подступиться ко мне, хоть и не слишком навязчиво, но я не могла пойти на это. Делить постель с собственным мужем стало казаться мне диким. А однажды я совсем отчаялась. Думала о тебе больше обычного, и в тот вечер мысли были какими-то уж совсем безрадостными — тоска зеленая, да и только. Я лежала и скулила в подушку, пока в комнату не вошел Наруто. Он лег рядом, дотронулся до меня, а я впервые не нашла сил воспротивиться этому.       — Так, стоп, — отчеканил Киба, — думаю, с этим разобрались. Я бы не очень хотел сейчас воображать, как ты занимаешься любовью с Наруто.       Хината хихикнула, спрятав лицо на его груди, однако ей было ничуть не смешно. Тот эпизод с Наруто стал фатальным. И ей хотелось, чтобы Киба это узнал.       — Я была с Наруто-куном, а представляла тебя, — сказала она, сжавшись в комок. — Однако все было совсем иначе, и от этого стало только хуже. Очередное напоминание, что больше ни с кем я не смогу быть полноценной женщиной. Только ее жалкой тенью.       Киба был потрясен откровениями Хинаты и незамедлительно почувствовал угрызения совести: он не задумывался, как тяжело ей приходилось после его отъезда. Выходит, пекся только о собственных чувствах. А временами даже злился на нее: раз любит, почему не бросила Наруто и не осталась с ним? Почему важнее было оставаться правильной и кому-то обязанной, чем спасти их обоих от мучительных страданий? Конечно, Киба рассуждал таким образом в сердцах, на самом деле не считая, что Хината должна была все бросить ради него и стать в глазах окружающих предметом обсуждений — женщиной, на которую все показывают пальцами и шепчутся за спиной. Он все еще видел свое решение об отъезде правильным. Вот только все случилось совсем иначе, нежели предполагалось.       — Наруто-кун, конечно, сразу все понял, — продолжала она. — Я по его глазам видела, что он окончательно убедился: ничего уже не исправить. А на следующий день Наруто сказал, что так жить больше нельзя. Что мы мучаем друг друга, и детям от этого явно не будет лучше. Я согласилась. Признаться, у меня камень с души свалился. Я не постеснялась выдохнуть с облегчением, а он знаешь что сделал? — Хината приподнялась повыше, заглядывая в лицо Кибы. — Он рассмеялся! Да так радостно, точно не нам предстоит сказать детям о разводе и объясняться перед родными и друзьями.       — Наруто никогда не унывает, — фыркнул Инузука, отвернувшись.       — И за это я была ему благодарна. Единственное, что меня больше всего тогда волновало — это благополучие наших детей. Мне не пришлось переживать о чувствах Наруто-куна, я знала, что ему не будет больно расставаться со мной. Грустно — да. Мне и самой было грустно от того, что привычная жизнь изменится. Но я понимала, что действительно хочу этого. Даже если мы с тобой никогда больше не увидимся, и все, что у нас будет общего — это воспоминания, я все равно не пожалею о нашем с Наруто решении.       — И как дети отреагировали на ваше решение? — в голосе Кибы Хината расслышала волнение, и ей было приятно осознавать, что ему небезразличны чувства ее детей.       — Наруто-кун говорил с Боруто, а я — с Химой. И уже потом мы обсудили все вчетвером. Тогда я впервые увидела, как мой сын вырос. И даже пристыдила себя за то, что боялась не найти в нем понимания. Боруто сказал, что рано или поздно ожидал чего-то подобного, вдруг начал обвинять отца, но я не позволила ему взваливать вину на Наруто-куна. В конце концов, я тоже причастна к тому, что наш брак развалился. Мне стоило быть наблюдательнее, а не слепо верить в его несуществующую любовь.       Киба не думал, что так эмоционально отреагирует на сказанное Хинатой, но Наруто и Боруто с Химавари были для него близкими людьми, и оставаться равнодушным он не мог. Да, Узумаки женился на его возлюбленной, однако это не должно было разом уничтожить все хорошее, что между ними было. Они стали друзьями еще в детстве. Шалили вместе, бесконечно соревновались невесть за что, сражались за свою деревню на поле боя и были готовы пасть перед врагом. Инузука много думал о том, как обошелся с ним, вступив в связь с Хинатой, и чем больше проходило времени, тем сильнее он ощущал себя паршивым предателем. Нужно было сразу рассказать ему о любви к ней, ведь, как Седьмой однажды сказал, так принято у друзей — делиться своими переживаниями. Но случилось так, как случилось. И истязать себя за прошлые ошибки сейчас было бессмысленно.       Инузука как-то стыдливо сказал Хинате, что ему жаль — те же громкие слова, которые адресовал Наруто. Она видела, как он озадачен, погружен в какие-то свои мысли, и взялась уверять его, что на нем не лежит ответственность за произошедшее. Опять доказывала, что сама пришла к нему в ту ночь, когда они впервые переспали, и только из-за ее настойчивости все так закрутилось. Хьюга хотела, чтобы Киба знал: Наруто не злится на него и не считает, что он сломал их семью.       В какой-то момент они сменили характер разговора: Хината стала расспрашивать Кибу о семье его отца, и он говорил о нем с забавной загадочной улыбкой. Ей было радостно оттого, что он больше не злился на него и нашел в себе силы поддерживать общение с ним.       Они так и лежали на устланном пушистым ковром полу, запутавшись в пледах, сдернутых с дивана и кресел, и в окружении небольших подушечек. Хината все хотела узнать, не поселилась ли в сердце Кибы другая женщина, однако никак не решалась об этом заговорить. Не мог же он заниматься с ней любовью, пока вдали его ждет другая? Или… мог?       — Киба-кун?       Инузука сел, облокотившись на подушки, прижатые к комоду.       — Да, Хина?       — Ты… — она стушевалась, мотнув головой, и натянула на себя плед, прикрывая грудь. — Ничего.       — Что такое? Ты хочешь о чем-то спросить?       Хьюга кивнула, насилу взглянув на него.       — Меня кое-что беспокоит. За эти два года ты наверняка встретил кого-нибудь, и я…       Киба тихо рассмеялся, отводя волосы от лица и почесывая макушку. Вот, значит, что ее беспокоит.       — Было дело, — просто ответил он.       Хината опустила взгляд и быстро-быстро заморгала. Ну конечно! Наивно было полагать, что он — мужчина в самом расцвете сил или, как бы сказал Гай-сенсей, в разгаре весны своей юности — будет прозябать в одиночестве.       — Но у нас не сложилось, — вскоре дополнил Инузука, выждав паузу.       — Почему? — резко задрав голову, нахмурилась Хината.       Киба снова коротко хохотнул, покачивая головой.       — Хината-а-а… Ты действительно хочешь об этом поговорить?       — Да. Я хочу знать обо всем, что с тобой происходило все это время.       — Я стал работать в мастерской отца, — безотлагательно заговорил он, вызвав у Хинаты довольную улыбку. — Ну, как работать, — усмехнулся Киба, — учиться его ремеслу, для начала. Мне понравилось. В чем-то нужно было прилагать силу, и это давалось мне легче всего, но когда дело касалось скрупулезной работы и усидчивости… Там уж я мог и распсиховаться. В общем, я проводил там много времени. Жена моего отца держит небольшую пекарню рядом с мастерской, и я сразу признал: она хороша в этом, прям как ты.       — Будет тебе, Киба-кун… — застенчиво пробормотала Хьюга.       — Нет, правда. Так же хорошо тебе дается только материнство, садоводство и… — Инузука подцепил пальцами ее подбородок и шепнул на ухо: — возбуждать меня одним только взглядом.       Хината отстранилась, хлопая глазами, и моментально залилась краской, точно вовсе не она сегодня изнывала под ним от удовольствия.       — Впрочем, Мидори-сан во многом напоминала мне тебя, — как ни в чем не бывало продолжал Киба. — Красивая женщина с длинными темными волосами, хрупкая и добрая, спокойная, но решительная… Да уж, мне быстро стало ясно, почему отец выбрал ее своей женой. С моей матерью живешь как на пороховой бочке, и не каждому мужчине это подходит. Короче говоря, на Мидори-сан я вообще не мог злиться. И их дети оказались славными людьми, с которыми мы нашли общий язык чуть ли не с порога. Они встретили меня с таким радушием, словно только и ждали, когда я свалюсь на их головы.       — Я так рада, — пролепетала Хината, прижавшись губами к плечу Инузуки.       — Да, я тоже… наверное, — пожевывая губу, соткровенничал он. — Они правда делали все, чтобы я не чувствовал себя лишним. Запретили мне искать себе отдельное жилье и выделили просторную комнату. Я не хотел там жить, если честно… Поначалу. Но потом как-то притерся, что ли… Мидори-сан одна бы не управилась с пекарней, учитывая, что ее старшая дочь во многом ей помогала, и потому имела у себя помощницу. Ее звали Юмико.       Хината догадалась, что именно об этой девушке в дальнейшем пойдет речь. Это она вызвала у Кибы чувства. Вероятно, эти чувства все еще живут в нем… Хьюга незаметно тряхнула головой и отсеяла эти мысли, внимательно слушая историю Инузуки.       — Юмико было около тридцати, когда мы встретились. Маленькая, худенькая блондинка с ясными синими глазами. Она зашла в мастерскую отца, где мы с ним работали, и принесла переданный Мидори-сан обед. Эта девушка хоть и казалась робкой, но все же первой заговорила со мной. Расспрашивала, откуда я приехал, обещала показать красивые здешние места. Мы заобщались. Она стала там моим первым другом. Ей нравилось слушать мои рассказы о жизни шиноби, о моих друзьях. Мы проводили вместе кучу времени, и в эти моменты я чувствовал себя живым. Тоска рассеивалась, боль утихала, воспоминания не оживали так часто, истязая мое сердце. Конечно, я тянулся к ней. Но, оказалось, Юмико, восприняла это как нечто большее. Однажды, наведавшись в мастерскую, чтобы принести мне поесть, она меня поцеловала. Я вообще тогда не понял, что произошло, потому что Юмико тут же убежала, видимо, испугавшись своего же поцелуя. Я ничего не почувствовал. Вообще ничего, кроме растерянности. А потом подумал: мне нужно выяснить, что Юмико для меня значит. Понять, откликнется ли во мне что-то, если поцелую ее? Может, еще не все потеряно, и я смогу жить нормальной жизнью? Любить. Создать семью. Дать имя своему ребенку.       Хината мельком смахнула слезы в уголках глаз и спряталась от Кибы за своими волосами. Ей было больно слышать, что она лишила его покоя, ведь никогда не хотела этого, лишила полноценной семьи, пока строила свою. Голос Инузуки был спокойным, ни на мгновение не дрогнул, и это говорило только о том, что он давно живет с этими мыслями, и они больше не вызывают прежних эмоций. Хинате стало его жалко. Захотелось крепко обнять его, сказать, как сильно любит и больше не позволит страдать, что попробует искупить свою вину. Только бы он остался и позволил ей это…       — Я определенно что-то почувствовал, когда отыскал Юмико на следующий день и без разговоров ее поцеловал, — Киба ухмыльнулся, потирая правую бровь. — Мы, вообще-то, постоянно целовались. А потом все зашло еще дальше. И тогда же закончилось.       — Как это понять? — с удивлением спросила Хината.       — Да как понять… — пробормотал он. — Просто я идиот. Понимаешь? Наивный до чертиков идиот. Мы уже раздевали друг друга, когда в моей глупой башке что-то щелкнуло. Режим автопилота отключился, и на меня скопом навалилось все, что я переживал до встречи с Юмико. Я видел твое лицо, когда закрывал глаза, ощущая на себе ее губы. Ты просто взяла и ворвалась в мое сознание, и это так разозлило меня… Я хотел, чтобы ты ушла. Оставила меня в покое, не являлась ни в воспоминаниях, ни в видениях. Ты все испортила. Отобрала возможность жить, любить, быть счастливым.       Хината тяжело дышала, накрыв ладонью его щеку.       — Киба-кун…       — Ты ведь хотела знать все, что со мной происходило, так? — по-доброму улыбнулся Киба. — Что ж, я не смог. Я не хотел, чтобы Юмико стала той, с кем я пытаюсь тебя забыть. Не хотел воспользоваться ею, а потом сказать: «прости, ничего не выйдет». Она была слишком хорошей и не заслуживала этого. И я ей так и сказал. А Юмико… Представь, она улыбнулась сквозь слезы и произнесла: «Я знала, что у тебя на сердце кто-то есть. Спасибо, что признался. Ты хороший, добрый человек, Киба».       — Она права.       — Мне от этого не легче, — с горькой усмешкой выпалил Киба, большим пальцем огладив щеку и подбородок Хинаты, что виновато взирала на него.       — И что было потом?       — А ничего не было. Мы перестали общаться. Виделись, конечно, но только здоровались — и все на этом. Я тогда совсем взбесился. Засиживался в барах со знакомыми парнями, спал со случайными женщинами, после чего долго отмывался от них во всех смыслах, и продолжал просто существовать. Были еще просветления, но недолгие. Были и разговоры с отцом по вечерам, после чего я думал, до чего ж он понимающий человек, оказывается. Всякое происходило. Вот… как-то так я и жил, Хина.       Она плакала. Боль за него разворачивала все внутренности, сбивала дыхание. Хината выпуталась из пледа и стремительно забралась на Кибу сверху, крепко прижимаясь к нему и обхватывая руками за голову.       — Ты чего, Хината? — проронил он, осторожно придерживая ее спину.       — П-прости меня, Киба-кун, — зачастила она, прислоняясь к нему лбом. — Прости, прости…       — Но ты ни в чем не виновата, — скользнув ладонью к лицу Хинаты, мягко проговорил Инузука. — Ты не можешь быть виновата в том, что я полюбил тебя. Ты ведь ничего для этого не делала, Хина. Просто мне не повезло. Так бывает.       — Нет, я виновата! — горячо возразила Хьюга. — Но я хочу искупить свою вину. Киба-кун, пожалуйста, не уезжай! Дай мне шанс сделать тебя счастливым! Теперь, когда я свободна, мы можем быть вместе! Я все исправлю, обещаю… Только останься со мной, не оставляй меня. Я больше не вынесу быть вдали от тебя…       Киба с усилием протолкнул ком в горле, оторопело моргая, и ловил пальцами ее слезы.       — Хина… Не надо так…       — Я люблю тебя, — твердо сказала она, хотя голос ее дрожал. — Ты мне веришь, Киба-кун?       Он неуверенно закивал, однако, напротив, только наполнялся уверенностью в ее словах.       — Верю. Я тебе верю, Хина. Не плачь.       — Останься… — прошептала она, касаясь его губ и судорожно всхлипывая. — Умоляю…       Киба не ответил. Он поцеловал ее дрожащие губы, стиснул талию руками и подался вперед. Хината не переставала плакать, путаясь пальцами в его волосах, и целовала так же пылко и страстно. Приподнявшись на нем, она нащупала член Кибы и уверенно направила его в себя, нетерпеливо опускаясь на всю длину. Рвано охнула, широко приоткрывая рот. Она быстро двигалась на нем, приближая их обоих к чему-то новому, неизведанному. Исцеляла раны на измученных сердцах и делала незаметными грубые шрамы, вкладывая в это всю свою любовь. Отныне Хината Хьюга не собиралась отступать. Теперь она не позволит ему сесть в тот поезд и уехать.       И Киба как никогда отчетливо понимал: она больше не отпустит его.

***

      Наруто Узумаки с грохотом захлопнул дверцу холодильника и упер руки в бока.       — Прости, Хината, могу предложить тебе только быстрорастворимый рамен и молоко.       Хьюга хихикнула, прикрыв рот рукой, и покачала головой.       — Спасибо, Наруто-кун, я не голодна, — она сощурилась, покосившись на пятно на его белой футболке. — Живешь по всем правилам настоящего холостяка?       — Ну, приходится соответствовать, ттебайо, — пошутил он и, нарвавшись на ее взгляд, потер пятнышко пальцами.       — Хочешь, я буду иногда приносить тебе еду? — учтиво предложила Хината совершенно серьезно. — Ты же знаешь, мне не сложно.       — Знаю, конечно, — Узумаки закатил глаза и поплелся к раковине, чтобы застирать испачканную область футболки. — Но не утруждайся. Ты и так постоянно отправляешь с детьми кучу вкуснятины, — он обернулся на Хьюгу и выключил кран. — Ты просто зашла или случилось чего?       Хината нахмурилась, в волнении сплетая свои пальцы. Она встала с кровати Седьмого и медленно зашагала по его обители — небольшой квартирке неподалеку от резиденции, где места хватало аккурат для него, Боруто с Химавари, которые часто оставались ночевать у отца, и вечного беспорядка. Хьюга не знала, как правильнее заговорить с ним о Кибе, и долго мялась, чем вызывала у Наруто небольшое раздражение.       — Хината, прием, — буркнул он, призывно щелкнув пальцами, и подпер поясницей кухонные шкафчики.       — А, да, извини, — она помотала головой и улыбнулась. — Наруто-кун, я хотела поговорить с тобой.       Седьмой церемонно кивнул.       — Я весь внимание.       — Дело в том, что… я и Киба-кун… Ну… мы…       — Ой, да брось ты подыскивать нужные слова, — усмехнулся он и, настигнув Хинату, по-дружески взъерошил ей волосы. — Я догадался, что вы теперь вместе.       Хьюга скептически зыркнула на бывшего мужа, поправляя прическу.       — Догадался?..       — Ну, тут большого ума не надо. То, что Киба все еще в Конохе, хотя собирался скоро уехать, все объясняет.       — Н-ну… да.       Наруто усадил Хинату обратно на кровать, откинув в сторону валяющиеся на покрывале свитки, и взял ее за руки.       — Послушай, я хочу, чтобы ты знала, что я не против. Точнее, я даже за. Всеми руками и ногами. Вы любите друг друга, это давно очевидно, да и было озвучено. В таком случае, мне ничего не остается, кроме как принять это как данность. Если ты будешь счастлива с Кибой, а я уверен, что будешь, то это сделает счастливым и меня. Несмотря на все, что у нас с тобой было, и как закончилось, ты дорога мне, Хината. Ты мой друг, мать моих детей, и навсегда останешься частью моей семьи. Киба неплохой парень, мы с тобой оба это знаем, поэтому мешать вам я не стану.       — Ого… — прошептала она, не моргая глядя в голубые глаза Наруто.       — Да, красиво говорить — у меня в крови, дорогая, — пошутил Седьмой и, тряхнув их сплетенными руками, отпустил. — Но учти, если этот пес обидит тебя, то я…       Хината заливисто рассмеялась, поднявшись на ноги.       — Думаю, ты не хуже меня знаешь, что Киба-кун — последний человек, который может меня обидеть.       — Знаю, даттебайо. Но я должен был так сказать, красного словца ради.       — Спасибо тебе, Наруто-кун, — перестав смеяться, пролепетала Хьюга. — Я очень ценю твою поддержку.       — Обращайся, — снова непринужденно потрепав ее по волосам, хохотнул он. — Так что, не надумала рамена поесть?       Она притворно задумалась и выпалила:       — А знаешь, давай. Обожаю рамен.       — Вот это по-нашему, даттебайо! — воскликнул Узумаки, вскинув в воздух сжатый кулак. — А Киба не заревнует?       — Заваривай уже, — стукнув Наруто кулачком в плечо, шикнула на него Хината. — Мне двойную порцию! — перекрикивая шум включенного чайника, добавила она.       — Конечно, королева Обжора, — поддразнил ее Седьмой, и они оба в голос расхохотались.       Вечером того же дня Хината собрала детей за ужином и с осторожностью завела разговор о Кибе. Она боялась говорить с ними о своей личной жизни, все же, в отличие от Наруто, Боруто с Химавари в силу возраста были не способны понять все в полной мере. На деле же все оказалось не так страшно: дети приняли новость о новом мужчине своей матери спокойно, даже как-то подозрительно слишком спокойно, но Хината не собиралась искать в этом скрытого смысла и беспочвенно расстраиваться. Однако если дети восприняли Кибу в качестве маминого суженого без лишних расспросов, Ханаби Хьюга вытрясла из старшей сестры всю душу. Кроме того, обвинила ее в замалчивании таких вещей, обиделась на минуту-другую, а в итоге радостно скакала по гостиной дома Узумаки, убедившись, что Хината вполне себе счастлива с Кибой, который Ханаби, в общем-то, всегда импонировал.       Рассказывать кому-то еще Хината не решалась. Она понимала, что вскоре об их с Кибой отношениях узнают все: родители, друзья, знакомые… Становилось как-то не по себе. Что говорить? Как объясняться? Да и с чего вообще они должны объясняться? Хьюга измучила себя подобными вопросами, уверенная, что они неизбежно столкнутся с непониманием, а главное, всяческими расспросами. Ведь дураку ясно, что за этот месяц, пока Киба находился в Конохе, они не могли ни с того ни с сего влюбиться друг в друга и решиться на отношения. Поползут слухи. Что, если между ними уже давненько тянется любовная связь? Что думает на этот счет Наруто, после развода с которым и года не прошло?       Долго обдумывать это в своей голове Хината не стала. Встретившись с Кибой у него дома за обедом, она заявила:       — Сегодня вечером мы должны рассказать друзьям о наших отношениях.       Киба поперхнулся мисосиру, да так и замер на месте.       — Я не хочу скрываться, как тогда, Киба-кун, — не дожидаясь его комментариев, продолжала рассуждать она. — Держать дистанцию на людях, прятаться в доме и вздрагивать от малейшего шороха. Теперь в нас нет ничего постыдного. Я вольна любить кого хочу, ведь так? Скажи, я могу жить, наконец, свободно?       — Ты сомневаешься, — констатировал Киба, отхлебнув суп. Хината не на шутку разошлась, и ему казалось, что ей бы для начала нужно хорошенько все обдумать.       — Возможно, — подтвердила Хината, поведя плечом, — но если постоянно сомневаться… — она зажмурилась и затрясла волосами. — Знаешь что? Я устала.       — А ты готова к тому, что наши друзья будут в шоке? — Инузука не к месту усмехнулся. — И, скорее всего, в не самом приятном…       — Готова.       Он в удивлении вздернул брови и одобрительно поджал губы: надо же, какой энтузиазм.       — Они ведь сразу поймут, что мы не вчера прозрели и решили стать парой. Тогда твоя измена Наруто, а заодно и мой недостойный поступок всплывут на поверхность. Не то, чтобы я боялся осуждения, но…       — Ты не поверишь, — перебила его Хьюга, — я об этом как раз и думала.       — Поверю. Я и сам об этом думал.       Она заметалась по кухоньке Кибы, перебирая пальцы и периодически закусывая кончики ногтей.       — Главное то, что Наруто-кун и дети это приняли. Все остальное не так важно. Да?       Киба утер рот салфеткой и, смяв ее в кулаке, поднялся из-за стола. Взгляд Хинаты сквозил надеждой. Она ведь хотела, чтобы все как у людей… Он с улыбкой подошел к ней и заключил ее в объятия.       — Не волнуйся ты так, родная. Заболеешь еще.       Хьюга отмахнулась, но потом прижалась к Кибе всем телом, ища в его объятиях поддержки.       — Мне кажется, проще даже с отцом это обсудить, чем с друзьями… Как представлю реакцию Сакуры и Ино, — она поежилась, — так в дрожь бросает…       Инузука громко сглотнул и отстранился.       — М-может… не надо с отцом?       Она засмеялась и снова притянула его к себе.       — Пока не будем. Ханаби пообещала не болтать.       — Ханаби?! — Киба опешил и выкатил глаза. — Хина, блин! Ну, ты нашла, кому рассказывать. Твой отец уже в курсе, — он коснулся клыка подушечкой большого пальца, — зуб даю.       — Будь папа в курсе, мы бы точно об этом знали, — снисходительно улыбнулась Хьюга.       — Страх Божий… — несдержанно застонал он и вцепился в свою шевелюру, не побоявшись переборщить с театральщиной.       — Не дрейфь, Киба-кун, — бодро проговорила Хината, — я уже давно большая девочка, и только мне решать, с кем встречаться. Одобрение отца мне не требуется.       Киба расплылся в гордой улыбке, обхватив ее лицо обеими ладонями.       — Моя бесстрашная Хината, — с напускной торжественностью произнес он. — Я с ума от тебя схожу.       — Я тоже, — потираясь с ним носами, промурлыкала она. — От тебя. И пусть все об этом узнают. Будь, что будет — я уже ко всему готова, Киба-кун. Учитывая, через что нам, а в особенности, тебе пришлось пройти, это ведь кажется сущей ерундой?       — Мне — да, — согласился Инузука. — Но я о тебе тревожусь.       — Не нужно. Я ведь бесстрашная, уже забыл?       Он прыснул, чмокнув ее в кончик носа, и крепко обнял. Может, Хината и стала бесстрашной с недавних времен, но она слишком любила своих друзей, чтобы начхать на их мнение.       Те, к слову, и не догадывались, что им предстоит узнать этим вечером. Дружная компания собралась в своем любимом баре за своим привычным столиком, и ее участники без лишних прелюдий приступили к пьянке. Шикамару выслушивал болтовню Ино, явившись на посиделки без жены, что давало ему право напиться от души; Конохамару, как всегда, приседал на уши Шино; Рок Ли что-то втирал Чоджи и Тентен, а Сакура тихо переговаривалась с Саем. Типичный пятничный вечер.       Был.       Хината убеждала Кибу, что не растеряет по дороге свое драгоценное бесстрашие, но так разволновалась, что ее лицо и шея покрылись красноватыми пятнами, а дыхание трепыхалось где-то в горле. Инузука, конечно же, сразу заметил ее состояние и на всякий случай спросил:       — Может, в другой раз?       Она категорично замотала головой, ускоряя шаг, и рванула на себя тяжелые двери питейного заведения, что закрылись за ней прямо у Кибы перед носом.       — О, вечерочка, Хината! — воскликнула Ино, заерзав на диванчике. — Тебе винишка, саке? — озаботилась она.       — Может, пивка будешь, Хината-сан? Для разгончика, — игриво подмигнул Конохамару, ткнув сидящего рядом Шино локтем в бок.       — Спасибо, ребята, но я пока так, — пробормотала Хьюга, выдвигая из-за стола стул с мягкой тканевой обивкой.       — Какие люди! — заулюлюкал Чоджи, когда вслед за Хинатой явился Киба.       — Я уже месяц вам глаза мозолю, все не привыкли? — нервно усмехнулся он.       — С чего это? — завозмущалась Яманака. — Я тебя от силы раз видела после твоего приезда! — она обиженно скрестила руки на груди и надула розовые губы. — Хоть бы в гости заглянул.       — Прости, Ино. Исправлюсь.       — Ладно, — засуетилась Сакура, пододвигая Хинате пиалу для саке. — Хватит болтать, давайте лучше выпьем. А ты садись, Киба, чего встал?       Он покосился на Хинату, что молчаливо уставилась в стол, и опустился на стул рядом с ней. Шумно прочистив горло, Киба украдкой улыбнулся Конохамару, от которого незамедлительно подоспела кружка пенного, и сделал глоток.       — Я, значит, говорю Саю, — продолжала трещать Ино, посматривая уже на всех, а не обращаясь только к Шикамару. — Если ты будешь позволять Иноджину буквально все, что ему вздумается, это не сделает тебе чести. Совсем-то разбалтываться тоже нельзя. Или хотя бы…       — Я хотела вам кое-что сказать, — обрывая подругу на полуслове, подала голос Хината.       Киба нахмурился, метнув на нее предупредительный взгляд, и кое-как удержался, чтобы не взять ее за руку или еще как-нибудь помочь справиться с волнением.       — Что-то случилось? — обеспокоено поинтересовалась Сакура, заметив в поведении Хинаты легкую нервозность.       — Нет, — качнула головой Хьюга, — это… скорее заявление.       Инузука надеялся установить с Хинатой мысленный контакт и попросить хоть немного повременить с «заявлениями» (как-никак, огорошивать друзей с порога — это уже чересчур), но навыками телепатии или, на худой конец, техникой переноса разума Киба не обладал, так что мог только сдвинуться вбок и шепнуть:       — Хина…       Но она и слушать не стала. Открыто и непривычно уверенно поглядывая на всех присутствующих, Хината незаметно набрала в легкие побольше воздуха и на выдохе произнесла:       — Мы с Кибой-куном теперь вместе.       Прежде Киба кичился тем, что все-то ему, повидавшему жизнь парню, по плечу, но в эту секунду он подумал: нет. Ничего подобного. Говорить такое на всеобщее обозрение не так просто, как казалось на первый взгляд. И как она только осмелилась? Не бесстрашная у него женщина, а сумасшедшая.       За столом все молчали. Только на фоне слышались голоса других посетителей, их веселый смех и приглушенный звон посуды. Чоджи застыл с куском мяса во рту; Сай приподнял темные брови то ли в удивлении, то ли в непонимании; Шикамару хмурился; Тентен выпучила большие карие глазенки, а Рок Ли бесцеремонно разинул рот. Ино с Сакурой же не проявили вообще никаких эмоций: просто смотрели на Хинату, словно впервые в жизни ее увидели.       — Во избежание возможных пересудов и домыслов, мы решили сами сказать вам об этом, — снова заговорила Хьюга. — Так будет правильно. Знаю, в это сложно поверить, но мы любим друг друга и надеемся на ваше понимание.       — Ты это, серьезно, что ли, Хината? — с недоверием вопрошал Шикамару, чей темный взгляд, по ощущениям, забирался ей прямо в душу.       — Совершенно серьезно, Шикамару, — сдвинув брови к переносице, несколько раздраженно промолвила она. — С чего бы мне шутить подобным образом?       — С того, что это какая-то хрень, — вмешался Конохамару, с возмущением оттолкнув от себя полупустую пивную кружку. — Сегодня даже не первое апреля.       Киба напряженно глядел на друзей исподлобья. Судя по всему, ничем хорошим этот вечер не закончится — теперь он был в этом почти на сто процентов уверен. Однако Хината все не сдавалась.       — Это совсем не смешно, Конохамару-кун.       — Ну, то, что Киба в тебя влюблен, ни для кого не было секретом, — со своим фирменным прищуром улыбнулся Сай. — Лично я заметил это сразу, как только впервые вас увидел.       Инузука не сдержал ухмылки, приподнимая брови. Сай глаголил истину. Наверняка многим было очевидно, как он относился к Хинате. Кроме нее самой.       — А этот твой, — дернув подбородком в сторону Кибы, процедила Ино, — язык проглотил? Чего отмалчиваешься-то а, Инузука?       Хьюга моментально раскраснелась, и вовсе не из-за какого-то там смущения. Ее разозлила грубость Яманака, и она не стала скрывать этого, пронизывая Ино многозначительным взглядом.       — Не говори с Кибой-куном таким тоном, Ино.       Все буквально рты пораскрывали (за исключением Ли, который его и не закрывал), когда Хината ответила Ино соответствующе ее реплике. Никто не мог ожидать, что она вообще способна кого-то так дерзко осадить. Этот вечер определенно был полон сюрпризов.       Киба поднялся из-за стола и осторожно прикоснулся к плечу Хинаты, ощущая ладонью, как она напряжена.       — Давайте не будем накалять обстановку, — достаточно миролюбиво произнес он. — Все, что сказала Хината — правда. Я остаюсь с ней в Конохе.       — Вы совсем охренели? — пророкотала Сакура, срываясь на грубость подобно Ино. — Вдруг заявляете, что у вас отношения, да еще и таким будничным тоном, словно это ожидаемо и не должно было вызвать никаких вопросов. Почему только сейчас признались?       — Вот именно, — поддержала ее мысль Ино, тряхнув длинным светлым хвостом. — Давно ты, Киба, набрался смелости для подобного?       Хината прикрыла глаза, стараясь успокоить себя и сбавить частоту сердечных сокращений. Она сердито поджимала губы, выбрасывая из головы жуткие картинки, где в гневе набрасывается на Яманака и выдирает ей клок волос.       — Ино, я, кажется, попросила тебя не грубить Кибе-куну.       Инузука крепче стиснул плечо Хьюги, внутри которой все так клокотало от злости, что она становилась почти материальной.       — Хина, — успокаивающе прошептал он, — не заводись.       — Погодите-ка… — Конохамару озадаченно заморгал и, опираясь рукой на плечо Шино, встал. — Если ты, Киба-сан, вернулся в Коноху без году неделя, но подтверждаешь слова сестренки Хинаты, то это значит…       — Ты что, изменяла Наруто, Хината? — ошеломленно выдохнул Шикамару, озвучивая догадку Сарутоби, и ткнул пальцем в направлении Кибы. — С ним?       — Ну… в Кибе, в общем-то, нет ничего плохо…       — Ты совсем уже рехнулся поощрять такое?! — заорала Ино, одарив улыбающегося Сая крепким ударом по плечу. — Отвечай на вопрос, что задал Шикамару, Хината. Вы крутили шашни за спиной Наруто?       Осознание быстро добралось и до Сакуры, что прижимала ко рту ладошку и сглатывала слезы, подкатывающие к горлу большим плотным комком. Она не могла поверить, что такое могло произойти. Что Хината обошлась с Наруто таким образом, а еще и Киба… Да, в период развода она говорила им с Ино, что они с мужем больше не любят друг друга, но чтобы все обернулось вот так? Учиха была не в силах это принять. Как и выдавить из себя хоть одно слово. Обида за лучшего друга и одного из самых близких людей яростно в ней заплескалась, и с каждым совершаемым вдохом сжигала собой ее сжавшиеся внутренности. Сакура была раздавлена, точно такое оскорбление нанесли лично ей, а не Узумаки.       — Да, у нас был роман еще до того, как мы с Наруто развелись, — гулко отозвалась Хината без единой крупицы сожаления, и Киба крепко зажмурился, обессилено роняя голову.       — Как это возможно?! — взбунтовался Сарутоби, перегнувшись через стол непонятно для чего. — Это же подло, Хината! Наруто такого не заслужил!       — Помолчи-ка, Конохамару, — спокойно одернул его Киба, но при этом уж как-то слишком стремительно наполнялся злобой.       — Знаю, — не стала возражать Хьюга, сохраняя на своем лице бесстрастное выражение. — Но я не могла иначе.       — Как это так — не могла иначе? — не унимался молодой джонин, поддавшись своей эксцентричности. — Спать с другим, пока твой муж до седьмого пота торчит в резиденции?       — Я еще раз призываю тебя помолчать, — рявкнул Инузука, рывком подавшись вперед. От взгляда Хинаты это не ускользнуло, и она цепко схватила его под локоть.       — Киба-кун, — Хьюга покачала головой, — не надо.       Конохамару аж весь затрясся от переизбытка эмоций, размахивая руками направо и налево, а заодно испепеляя Хинату своим презрительным взглядом, чего никогда бы себе не позволил даже в мыслях, питая к ней исключительно самые добрые чувства.       — Никогда бы не подумал, что такая женщина, как ты, способна на такое! — не своим голосом выплюнул он.       Хината удивленно вскрикнула, когда Киба подорвался с места и без объявления войны впечатал кулак в лицо Сарутоби, что явно не мог ожидать такой выходки. Он пошатнулся, бросив растерянный взгляд на Инузуку, и рухнул на стул усилиями сидящего рядом Абураме.       — Просил же вовремя заткнуться, — прорычал Киба, содрогаясь от гнева. Он безмерно уважал Конохамару, считал его хорошим приятелем, но то, как парень сыпал оскорблениями в адрес его любимой женщины, стерпеть не мог.       Хината подскочила к Инузуке, ошарашено хлопая глазами.       — Ты что творишь?!       — Послушайте-ка, вы все! — провозгласил Киба, всем весом опираясь ладонями на край стола так, будто ему стало тяжело держать себя на ногах. — Вы можете думать себе все, что угодно, но оскорблять Хинату я никому из вас не позволю. Не вам судить чужие проступки. Это касается только меня, Хинаты и Наруто. И мы давно все выяснили. Остальное — не вашего ума дело. Просто примите это как факт, потому что ничего другого вам не остается.       — Так уж не нашего ума дело, — неприязненно фыркнула Ино. — Наворотили черти что, и теперь ждете, что мы станем молчать, узнав об этом? Хината, а ты та еще тихушница! — горько усмехнулась она. — Я-то думала, мы подруги, но оказалось, мы с Сакурой ничего для тебя не значим. Столько времени скрывать от нас такое… Это сродни предательству!       — Ну, зачем же так сразу… — пробубнил Чоджи. — Предательство — слишком громко сказано.       — Да, точно, — поддакнул Рок Ли, сочувственно посматривая на Кибу с Хинатой.       — Хотите сказать, Наруто в курсе? — выказал свое сомнение Шикамару.       — Естественно, он в курсе, — сквозь зубы буркнул Киба. — Или ты думал, тебе первому доложат?       — Хватит уже, — взмолился Чоджи, ощущая себя максимально не в своей тарелке. Он напрягал все свои извилины, чтобы припомнить, когда в их компании в последний раз кто-то вот так ссорился. И не смог.       — А ты, Шино? — Ино вдруг перекинулась на Абураме. — Ты все это знал, да? Мы одни тут в дураках ходили?       — Знал, — подтвердил он, — но сплетни собирать не привык я.       — А его-то зачем сюда приплетать? — зашипел Киба, вскинув руку в сторону Шино. — Ты и так достаточно сказала, Ино. Прекрати уже вести себя как стерва.       — Не затыкай мне рот, Киба! Это ты тут накосячил, так будь добр получать то, что заслуживаешь!       Хината закрыла глаза, слушая весь этот неутихающий галдеж: друзья все спорили друг с другом, пререкались, едва не опускались до оскорблений… Слезы брызнули из глаз Хьюги прежде, чем она попыталась их сдержать. Стало так обидно! Да, они, отчасти, говорили по существу, но им было не ведомо, что они с Кибой уже достаточно заплатили за то предательство Наруто. Больше, чем заслуживали. Но разве теперь что-то докажешь? Она больше не могла выносить нескончаемых упреков и обвинений во всех грехах. Хината достигла точки кипения и враз решила это прекратить.       — Хватит, — громогласно произнесла она, сгребая пальцы в кулак и впиваясь ногтями в увлажнившиеся ладони. — Достаточно с нас этого линчевания. Нам лучше уйти.       Киба безучастно смотрел в пол. Все оказалось куда хуже, чем он мог подумать.       — Хината, может, спокойно все обсудим? — тихо начала Тентен под уверенные кивки Ли.       — Киба-кун, ты слышал? Мы уходим, — распорядилась Хината и развернулась на каблуках прямиком к выходу из бара, умоляя себя трусливо не сорваться на бег.       Инузука с неприкрытым разочарованием посмотрел на друзей, в лицах которых находил все, что угодно, кроме понимания, и зашагал вслед за Хинатой. Над столиком снова повисло молчание: каждый предавался своим мыслям в попытках переварить произошедшее. Никто не порывался заговорить первым, пока тишину не рассекли тихие всхлипы, принадлежащие Сакуре Учихе.       — Чего ты-то ревешь, Сакура? — нахмурился Акимичи.       — Отстань, Чоджи, — содрогнувшись в очередном всхлипе, отбрила его она.       — Я-то тут причем! — недовольно фыркнул он, уныло поглядывая на выдохшееся теплое пиво, болтающееся в его стакане.       Учиха решительно поднялась на ноги и, утерев мокрый нос внутренней стороной тонкого запястья, бросила:       — Я к Наруто.       — Не стоит вмешиваться, Сакура, — с нажимом проговорил Сай, — Киба верно заметил: это не наше дело.       — Помолчи, — одернула мужа Ино. — Тоже развода захотел?       Шикамару напряженно сдавил пальцами переносицу, скривив губы.       — Угомонитесь, сумасшедшие проблемные женщины. Сай прав. Нас не должно заботить, кто с кем спит. В конце-то концов, они от этого не перестанут оставаться нашими друзьями.       — Неведомо вам, что эти двое пережили, прежде чем открыто заявили об отношениях своих. Никому из вас.       Ребята синхронно воззрились на Шино. По его лицу было трудно прочесть, какие эмоции он сейчас испытывает, однако голос Абураме звучал предельно строго, даже осуждающе.       — Но почему тогда они не рассказали все раньше? Мы бы могли их поддержать! — ощущая накатывающее чувство вины, Ино негодующе всплеснула руками.       — Потому-то, видимо, и не рассказывали, — двигая челюстями из стороны в сторону, справедливо отметил остывший Конохамару. — Мы ж как изголодавшиеся гиены на них набросились, — он досадливо фыркнул. — Надо было мне посильнее втащить.       — Киба отходчивый, — уверил его Шино, — долго зла не станет держать.       — Чето как-то стыдно теперь перед ребятами… — почесывая затылок, скуксился Нара. — Цирк какой-то устроили, ей-богу.       — Уродов, — мрачно добавил Сарутоби.       — Друзья так точно не поступают, — в довесок покачал головой Ли.       Ино испуганно забегала глазами по столу, прокручивая в голове все, что вылетало из ее рта. Она слишком опрометчиво выражала свое негодование, и лишь теперь, когда чуть успокоилась, поняла это. В отличие от Сакуры, Яманака больше распалялась из-за своей непричастности к таким серьезным изменениям в жизни Хинаты — ее не слишком волновало то, что там творилось с Наруто. Неужели, задумалась Ино, она была такой плохой подругой, что Хината не посчитала нужным поделиться с ней своими терзаниями?       — Теперь понятно, почему Киба так внезапно уехал, — размышлял Ли, без труда сложив дважды два.       — Такое чувство, что мы вовсе не про Кибу говорим, — поделился своим мнением Чоджи. У бедолаги даже аппетит пропал: полная тарелка мяса, расположившая подле него, больше не вызывала желания смести все подчистую.       — Я думала, что хорошо знаю своих друзей, — промокнув глаза костяшками пальцев, призналась Ино. — А оказалось, совсем нет.       Ранее Хината наивно предполагала то же самое. Медленно бредя по деревне вместе с Кибой, она погрузилась в глубокую задумчивость, не понимая, что сделала не так. Ведь хотелось поступить правильно. А оказалось, лучше было бы смолчать.       — Мы ведь ожидали чего-то подобного, — впервые с того момента, как они покинули бар, заговорил Инузука.       Хьюга повернулась к нему и, заломив брови, требовательно спросила:       — Зачем ты ударил Конохамару-куна?       Он потупил взгляд, но тут же хитро осклабился.       — А почему ты едва не набросилась на Ино?       — Прости, — мотнула головой Хината. — Я понимаю.       — Брось расстраиваться, Хина, — мягко произнес Инузука. — Все образуется.       — Ты только не волнуйся, Киба-кун. Это все равно ничего не изменит. Мы будем вместе.       Он улыбнулся.       — Знаю. Сейчас бы пустить все коту под хвост из-за того, что Ино с Конохамару заартачились.       Хината тихонько рассмеялась и потянулась к ладони Кибы, переплетая их пальцы.       — Ты мог себе такое представить? — с воодушевлением пролепетала она, покосившись на их сцепленные руки.       — Что?       — Мы с тобой идем по улице взявшись за руки, — Хьюга притянула ладошку Кибы к губам и нежно поцеловала ее тыльную сторону. — Эх, я чувствую себя такой юной и счастливой… Спасибо тебе за это, Киба-кун. С тобой мне все нипочем.       — Я не имею никакого отношения к тому, какой смелой ты стала, — задумчиво сказал он, задрав голову к потемневшему небу, где на глазах одна за другой зажигались звезды.       — Тут ты ошибаешься, — возразила она, последовав его примеру. — Красиво, правда?       Инузука отнял взор от звездного неба и направил его на Хинату, рассыпаясь на миллиард крохотных незримых частичек от той нежности, что испытывал, глядя на нее.       — Ты красивая, — прошептал он так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его.       Хьюга снова рассмеялась, да так беззаботно, что Киба несдержанно прыснул в кулак. Она стремительно прижалась к его плечу, шумно вдыхая в себя теплый вечерний воздух.       — Останься сегодня со мной, Киба-кун. Не хочу быть одна.       — Знаешь, Хина, — опасливо начал он, — мне как-то не по себе находиться в твоем доме. Кажется, вот-вот вернется Наруто или дети… И это… угнетает. Понимаешь меня?       — Тогда можно мы пойдем к тебе?       Киба расплылся в глуповатой улыбке, дотронувшись губами до ее виска.       — Конечно. Нужно отвлечься. Ты голодна?       Хината энергично закивала.       — Очень! Я от волнения даже не пообедала, да и тебе толком не дала. Приготовим что-нибудь вместе?       Так они и поступили. В основном, готовила Хината, поручив Кибе что-то простое, вроде нарезки овощей, да доверила разлить вино по бокалам. Они в самом деле смогли отвлечься и скрасить испорченный вечер непринужденными разговорами, сладкими поцелуями и радостным смехом. Однако, несмотря на все это, Хината виделась Кибе удрученной. Наверное, думал он, это пройдет чуть позже. А пока не стоит пытаться заставить ее выбросить ссору с друзьями из головы.       Киба вытирал кухонным полотенцем мокрые тарелки, переданные Хинатой, когда заслышал стук в дверь. Они переглянулись. Инузука пожал плечами и заторопился узнать, кто в такой поздний час решил явиться к нему с визитом.       — Извини, что поздно и без предупреждения, — забормотала Ино, едва Киба открыл дверь. — Хината не у тебя?       Он с удивлением заметил, что не видел на лице Яманака подобного выражения… никогда? Неловкость, неприсущая этой женщине, рассеяла в Кибе подобие обиды, оставленной ее колкими словами, а стыдливый взгляд, полный раскаяния, что она прятала за длинной челкой, вызывал снисходительную улыбку. Что немаловажно, Сакура выглядела абсолютно идентично Ино. На душе у Кибы потеплело.       — Да, она здесь, — он жестом попросил войти, — сейчас позову. Хина!       Хьюга выключила воду и, утерев руки, заторопилась в прихожую.       — Кто там, Киба-кун? — заметив на пороге Ино и Сакуру, что прижимали к себе тяжелые бумажные пакеты, она переменилась в лице и нервно сглотнула.       — Мы можем поговорить? — неуверенно спросила Учиха.       Ино закивала в поддержку подруге, выуживая из пакета пузатый бутыль с вином, и многозначительно вздернула бровь.       Киба с трудом сдерживал вырывающуюся усмешку: виноватые физиономии, позвякивающие бутылки в пакете… Что ж, он явно тут лишний.       — Я пока пойду, свожу Акамару прогуляться, — как бы невзначай бросил он, подзывая пса. Накинув на себя футболку, брошенную на диване в гостиной, Инузука ловко сунул ноги в тапки и спешно ретировался.       Ино с Сакурой долго топтались в прихожей, а Хината упорно молчала. Вскоре Яманака вытянула ситуацию из безвыходного положения и, поставив пакет на пол, отчего бутылки призывно звякнули друг об друга, принялась разуваться. Сакуре не оставалось ничего другого, кроме как тоже избавиться от обуви и пройти вглубь жилища Инузуки вслед за Ино.       — Хината, нам очень жаль, что мы так ужасно обошлись с тобой. Ну… и с Кибой.       Ино одобрительно взглянула на Сакуру и, осмелев, обратилась к Хьюге.       — Да, мне очень стыдно… — искренне призналась она. — Я наболтала столько обидных вещей… Прости меня. Я не хотела.       Хината внимательно смотрела на подруг, медленно оседая на диванчик в просторной гостиной. Она отчетливо ощутила, как на нее снизошло облегчение. Ей даже расплакаться захотелось, чтобы уж насовсем отпустить сковывающее напряжение, завладевшее ею с самого утра.       — Пойми нас правильно, — переминаясь с ноги на ногу, объяснялась Учиха, — мы ведь были просто в шоке. Честно говоря, я бы никогда не подумала, что вас с Кибой может связывать что-то кроме дружбы… Ну, вы ведь за одной партой сидели, были в одной команде и… — Сакура затрясла головой, нервно поправляя красный ободок в волосах, и неожиданно умолкла.       — Вы с Саске тоже были в одной команде, — с улыбкой заметила Хината. — Но это же не помешало вам пожениться и стать родителями Сарады.       Ино хмуро пожевывала губу, мысленно соглашаясь с доводами Хьюги.       — Верно, это так, — кивнула Учиха. — Но я всегда любила Саске-куна и не скрывала этого. А ты… ты ведь так любила Наруто! Я до сих пор не понимаю, что изменилось. Да, возможно, он совершенно не ценил тебя в то время перед разводом, но…       — Я любила Наруто-куна сколько себя помню, — озвучила очевидное Хината, ненадолго вспоминая себя прежнюю — безответно влюбленную, но неожиданно получившую взаимность от того, кто был центром ее вселенной, был всем миром, водой, воздухом, смыслом существования и примером для подражания. Она улыбнулась каким-то своим мыслям и направила взор на Сакуру. — Я любила его как умела, насколько вообще способно было любить юное сердце. Но все переменилось ровно в тот миг, когда я поняла две вещи: Наруто-кун не любил меня, в то время как Киба-кун каждый день страдал от своей любви ко мне. Тогда я прозрела. Увидела мир совершенно другими глазами, взглянула иначе на себя и Наруто. На наш давно увядший брак. Заметила, наконец, кто оставался рядом всегда — когда был нужен или просто потому, что должен. Это был Киба — мой лучший друг и верный товарищ, человек, который мог всегда рассмешить меня даже в самые ненастные дни, мог унять мою печаль, готовый подставить свое твердое плечо, мог разгадать каждую мою мысль и прочесть все, что тяготило, по одному лишь взгляду. И мне захотелось узнать его. Понять, какой может быть любовь мужчины. И я решилась на безумный поступок: изменила Наруто-куну, а он… даже этого не заметил. Он не замечал этого все три месяца, что мы с Кибой-куном делили постель, и лишь когда я призналась ему, обо всем узнал.       Сакура с Ино были потрясены тем, что говорила Хината. Они были подругами столько лет, особенно сблизившись после рождения детей, но даже подумать не могли, что таится у нее в душе и на сердце. Сакура, которая оплакивала преданного Наруто еще с час назад, прониклась речами Хинаты, и сейчас готова была лить слезы уже из жалости к ней. Каково это — понять, что твой муж тебя не любит? Она, должно быть, так мучилась… А Сакура просто взяла и осудила то, о чем не имела ни малейшего понятия.       — Киба-кун уехал, потому что хотел жить, — продолжала изливать душу Хьюга — оказалось, ей давно хотелось поговорить об этом с кем-то помимо Шино. — У него уже не оставалось сил. Понимаете? Всему ведь есть предел. А я не могла бросить семью ради него. Признаюсь, я думала об этом. Представляла, как плюю на все и отдаю ему свою жизнь, чтобы только он отныне мог ею распоряжаться. Я доверяла ему, как никому другому, хотела, как никого другого, любила, в чем призналась себе лишь незадолго до того, как отпустить его. Моя любовь к Кибе совсем не похожа на любовь к Наруто. То были чувства наивной девочки, маленькой, где-то глупой, нерешительной и слабой. Чувства, которые заставляли теряться, краснеть, падать в обморок и плакать. Это было помешательством. Но то, что я испытываю теперь, будучи женщиной с многолетним браком за плечами, сделало меня сильнее. Я стала отважной, под стать моему покойному брату, а это было самым большим моим желанием, потому что я часто корила себя за упущенный шанс стать кем-то большим — не просто примерной женой и заботливой мамой. Кажется, сейчас я не боюсь ничего. И не потому, что рядом Киба-кун, который может меня защитить. А из-за моей любви к нему.       — Хината… — выдохнула Ино, в растерянности присаживаясь рядышком с ней. — Но почему ты не поделилась с нами всем этим? Ты боялась, что мы не поймем? Или осудим тебя?       — Мне нужно было самой прожить этот опыт, Ино. Если бы Киба-кун не вернулся ко мне, мои чувства к нему навсегда бы остались никем неузнанными — только моими, самыми драгоценными и самыми важными. Однако небеса сжалились надо мной, и годы, полные мучительной тоски и ожидания, окупились. Я могу быть счастлива. По-настоящему. Без сожалений.       — Мне срочно нужно выпить, — сдавленно проронила Сакура и унеслась на кухню, шлепая по полу босыми ступнями. — Хината, где тут у него какие-нибудь чашки или что-то в этом роде? — прокричала она, лихорадочно озираясь по сторонам и, как назло, не замечая перед самым носом вымытой перед их с Ино приходом посуды.       Яманака хихикнула, обжигая своим прикосновением ладошки Хинаты, и прислонилась к ней светловолосой головой.       — Поможешь ей, пока она не разнесла в щепки этот дом?       Подруги еще долго разговаривали. Разумеется, когда обстановка окончательно разрядилась, Сакура с Ино потребовали предоставить всякого рода подробности: начиная с того, как Хината поняла, что Киба влюблен в нее, и заканчивая тем, каков он в постели. Хьюга хоть и провозгласила себя отважной, но все же не смогла не заробеть, когда подруги стали донимать ее интимными вопросами, которые она старалась избегать всяческими обходными путями. Они успели перемыть косточки и Наруто: Сакура разревелась, как ребенок, и продолжала реветь до тех пор, пока Хината не уверила ее, что Седьмой в полном порядке, мол, пусть сама спросит, если случай представится. Вино заканчивалось с поразительной быстротой — только успевай бокалы наполнять. Также не обошлось и без обсуждений Сая и Саске, детей, совсем мельком, а затем главной темой снова стал Киба и их с Хинатой отношения. Да о чем только подруги не проболтали до глубокой ночи, прерываясь на объятия и поцелуи, разбавленные коллективными рыданиями уж и не разобрать по какой причине.       Киба обошел весь район, да и не на один раз, а в итоге развалился у себя на крыльце, поклевывая носом, пока изучал созвездия с видом опытного астронома. Он бы уснул на этом самом месте, если бы у него за спиной не отворилась дверь, с грохотом ударившись о стену, и из его дома не вывались пьянющие вдрызг Сакура и Ино.       — У-у-у… — присвистнул он, поднимаясь на затекшие ноги. — Кажется, кто-то слегка перебрал.       — Киба-а-а, — пьяная улыбка перекосила румяное лицо Яманака, когда она заприметила Инузуку. — И ты здесь? Я та-а-ак рада тебя ви-и-идеть…       — Конечно, я здесь, это ж мой дом, женщина, — усмехнулся он и удивленно ойкнул, когда Ино набитым мешком повалилась на него и обвила ослабевшими ручонками его шею.       — Знаешь, Киба, — с трудом ворочая заплетающимся языком, деловито выдала Сакура, — я вот вообще от тебя такого не ожидала. Я считала тебя легкомысленным вероломным блудником, которому ничего от этой жизни не надо, но как же я ошибалась-то, бли-и-ин…       Придерживая Ино за плечи, Киба залился безудержным смехом. Почему женщины такие забавные, когда напьются? Чудо просто!       — Если это что-то вроде комплимента, то спасибо, Сакура.       — Это не комплимент, это… — на лице Учихи отобразился глубокий мыслительный процесс, а потом она отмахнулась, — короче, ты меня понял, — Сакура сморщила лоб, вглядываясь в его довольное лицо. — Понял же, да?       — Не сомневайся, я здесь единственный, кто еще способен хоть что-нибудь понять, — подтрунивал он, но вдруг недовольно шикнул на повисшую на нем Ино. — Совсем не обязательно хвататься за мои волосы, Яманака, больно же! Бессовестная!       — Давай-ка ее сюда, — вытянув руки, самонадеянно предложила Сакура, хотя сама заметно покачивалась на каблуках.       — Я не уверен, что вы доберетесь до дома без приключений, — вскинул бровь Инузука. — Куда ж вы столько выпили на радостях?       — Я совершенно трезвая! — запротестовала Ино и для пущей правдоподобности едва не завалилась на дощатый пол.       — Оно и видно, — ухмыльнулся он. — И что мне с вами делать?       — Лучше за Хинатой присмотри, — насилу отрывая Ино от Кибы, пробурчала Сакура. — А я уж как-нибудь доведу ее до дома. Эй, Свинина, не спи!       — Не ори так, Лобастая, я хорошо тебя слышу!       Киба вновь от души расхохотался. Скучал он по этим несносным дамочкам. Хорошо, что можно остаться здесь и наблюдать, какими неразрывными бывают дружеские узы.       — Точно сами доберетесь? — все же обеспокоился Инузука. — Я могу проводить. Или, на крайняк, постелить вам на диване.       — Я же ирьёнин, — Учиха закатила глаза, поудобнее перехватывая безвольное тело подруги. — Сейчас махом протрезвею.       — Не обижайся на меня, Киба, я и правда законченная стерва, — промямлила Ино куда-то в плечо Сакуры, уже не в силах глаза открыть.       — Никаких обид, Ино, — вскинув ладони, заверил он. — Тебе всегда все легко с рук сходило, раз уж на то пошло. Повезло, что я вечно снисходителен к твоей персоне, а?       Ино засмеялась, а точнее сказать, как-то жутко крякнула, и Сакура раздраженно ткнула ее локтем в бок, осторожно спускаясь со ступенек крыльца. Кивком головы попрощавшись с Кибой, Учиха с горе-подружкой наперевес потащилась в сторону дома.       Между тем Хината лежала на диване, свернувшись калачиком, и хмурила тонкие брови, нашептывая что-то неразборчивое. Киба прыснул, сперва ненадолго задержавшись в дверях, а потом-таки подошел к ней, опускаясь на корточки.       — Что за маленькая пьянчужка устроилась на моем диване? — иронизировал он, высвобождая лицо Хьюги из плена ее спутанных волос. — Клянусь, впервые тебя такой вижу.       — И ты разочарован? — приоткрыв один глаз, виновато спросила она.       — Вот еще, — опроверг ее предположения Киба. — Не надейся. Наоборот, я в восторге!       — Что, правда? — прохрипела Хината, при этом болезненно сморщившись. — Ты ведь шутишь со мной…       — И в мыслях не было, — Инузука огладил ее покрасневшие щеки. — Признавайся, кто тебя так споил: бесстыдница Ино или последовательница Пятой Хокаге, о чьих талантах по части выпивки наслышан даже глухой?       — Ты как-то слишком сложно все завернул, Киба-кун, — даже не надеясь вникнуть в то, что говорил Киба, запричитала Хьюга.       Он клюнул ее в щеку, следом скользнув большим пальцем по месту поцелуя.       — Если ты совсем во мне не разочарован, то… — Хината приподнялась на локтях и, изогнув губы в улыбке, сощурилась, думая, что выглядит при этом очень даже соблазнительно. — Займемся любовью?       Киба совершенно точно впечатлился. Особенно когда она кокетливо повела плечиком, позволив тонкой лямке домашней майки сползти вниз. Однако Хината действительно была изрядно пьяна, и ее попытки соблазнения его скорее забавили.       — Предлагаю отложить это мероприятие на более подходящий случай, — беззлобно подшутил Инузука, возвращая лямку на ее законное место.       — В смысле? — насупилась Хьюга. — Ты что, совсем не хочешь меня?       Кибу насмешил ее оскорбленный вид, однако он не рискнул открыто заявлять об этом и максимум, который себе позволил — это улыбочка с налетом чуть заметной хитринки.       — Что за провокация, Хина?       — Киба-кун, ну давай же, — она села, неуклюже притягивая его к себе за голову. Собственные руки, заползающие ему под футболку, так плохо слушались Хинату, словно принадлежали кому-то другому. Но охватившее ее желание, подстегиваемое повышенным градусом алкоголя в крови, не оставляло шансов остановиться. — Мне так хочется… Всего разочек. Пожа-а-алуйста… Я сама все сделаю, хочешь?       — Боюсь, если ты возьмешься делать все сама, тебя стошнит, — мягко заметил он. — Ложись.       — И зачем только спорил… — довольно разулыбалась она и, схватившись за края своей майки, одним движением потянула ее вверх, обнажая грудь. Правда, стянуть с себя майку до конца у нее не вышло: не было сил поднять руки выше, чтобы высвободить голову.       Она по-детски захныкала, и уж на этот раз Киба позволил себе рассмеяться. Хината была забавной и сексуальной одновременно, и ему по-настоящему пришлось пересиливать себя, чтобы с жадностью не припасть к ее груди, а следом подмять под себя и делать с ней все то, о чем она так просила, до тех пор, пока не выбьется из сил.       — Помоги мне, Киба-кун, я не могу выбраться, — тяжело дыша, пискнула Хьюга.       Он заторопился рвануть майку вниз, прикрывая ее напрягшиеся манящие груди, и теперь ему чуточку меньше хотелось ей поддаться.       — Почему у тебя четыре глаза, Киба-кун? — вяло произнесла Хината, внимательно всматриваясь в его лицо. Комната безбожно плыла перед глазами, в особенности, когда она пыталась двинуть гудящей головой.       — Двух мне уже не хватает, чтобы любоваться тобой, — подыграл Инузука, и уголки его губ дрогнули.       — Не смейся надо мной, — упрямилась Хьюга, — их правда четыре.       — Верю. Позволь-ка, — Киба забрался на диван и улегся рядом с Хинатой, прижавшись к ней сзади. — Ты такая теплая, — довольно промурлыкал он.       — Киба-кун?       Инузука отозвался неразборчивым мычанием, и Хината развернулась к нему лицом.       — Я хочу, чтобы мы жили вместе. Как семья, не как любовники.       Он скрыл свое удивление ее прямотой за ласковой улыбкой и прислонился к ней лбом, чувствуя под пальцами теплоту нежной щеки.       — Хорошо.       — Ты хочешь этого? — засомневалась она.       — Да, Хина. Хочу.       Хьюга морщила лоб, будто ждала от Кибы иного ответа. Трезвую Хинату наверняка бы устроило его твердое «да», но разум поддатой Хинаты твердил: «ты его торопишь».       Инузука уловил ее смятение и оставил на ее губах ненавязчивый поцелуй.       — Мы должны вместе поговорить с твоими детьми, чтобы решить этот вопрос. Согласна?       Все и правда происходило слишком быстро: Хинате это не почудилось спьяну. На следующий день, даже погибая от похмелья, она думала о том, что сказала Кибе (а это было единственным, что ей хорошо запомнилось с минувшего вечера) и крепко взволновалась этим. Однако вскоре он сам поднял эту тему, и Хьюга подуспокоилась, смело предложив ему поужинать вместе с ней и детьми уже завтра.       Боруто долго отмалчивался, тогда как Химавари с готовностью согласилась переехать в дом Инузуки, если для мамы это действительно важно. Хината говорила, что ее дети выросли, но чтоб настолько… Эта девочка, похожая на своего отца открытым ясным взглядом голубых глаз, рассуждала совсем как взрослая, и было видно, что в этом чистом маленьком создании нет ни тени лукавства. Теперь Кибу беспокоил только Боруто: парнишка неожиданно заявил, что хочет жить со своим отцом.       Хината не выглядела удивленной, и Инузука сразу понял: она предполагала, что Боруто не захочет находиться под одной крышей, по сути, с чужим дядей, хоть и с самого рождения рос на его глазах. Киба вглядывался в лицо Хинаты и, к своему облегчению, не находил в нем ожидаемого разочарования. Она считала, так будет лучше как для Боруто, так и для его отца.       Когда Хината с Химавари взялись убирать со стола, Киба вышел на улицу немного проветриться и выдохнуть с облечением: все-таки, серьезный разговор с детьми Узумаки заставил его понервничать. Он уселся на ступеньки крыльца, раздосадовано подумав, что было бы неплохо выкурить сигарету, и вслушивался в зарождающийся стрекот цикад — символа лета: недолговечного, но прекрасного. Киба вдруг осознал, что это лето теперь до конца дней останется для него самым запоминающимся, ведь именно сейчас он обрел Хинату навсегда. А может, и впервые полюбил ее тоже летом? Впрочем, этого ему было уже не припомнить.       Киба встрепенулся, когда хлопнула входная дверь. Рядом с ним присел Боруто, взлохматив светлую шевелюру и покусывая щеку изнутри.       — Дядь Киба, вы это, не обиделись на меня из-за того, что я решил с батей своим жить?       Брови Инузуки стремительно подпрыгнули, а он сам без промедления покачал головой.       — Нет, что ты, Боруто, — Киба улыбнулся ему, сверкнув зубами. Тень от уличного освещения падала на его лицо, и Узумаки-младшему эта его улыбка показалась слегка жутковатой.       — Хорошо, — кивнул он. — А то я не хотел бы, чтобы между нами какие-нибудь недомолвки остались. Я не желаю расстраивать маму. Надеюсь… она не огорчена моим решением.       — Я уверен, что нет, — дотронувшись до плеча мальчишки, сказал Киба. — Твоя мама все понимает. Будь моя воля, я бы тоже в свое время с отцом жил. Только… он тогда не очень-то этого хотел.       — Наверное, отстойно расти без отца? — вскинув на него голову, поинтересовался Боруто.       — Да, — поджав губы, согласился Инузука. — Отстойно. Но совсем недавно мы смогли наладить отношения.       — Когда мои предки разошлись, я думал, что теперь вообще батю видеть перестану, — неожиданно сорвался на откровения парень. — Но как же я офигел, когда мы с ним, наоборот, сблизились. Мы стали друзьями. Конечно, он не перестал оставаться старпером, который донимает всякими дурацкими нравоучениями, но дистанция между нами как-то сама собой сократилась, — Боруто тряхнул волосами, широко улыбнувшись. — Не знаю, зачем я вам все это говорю, вообще-то, хотел другое сказать…       — Приятно слышать, что у вас с отцом все хорошо, — склонившись к Узумаки, мягко произнес Киба.       — А у вас теперь с ним как?       Инузука смутился, заскользив взглядом по ступенькам под ногами. Он старался быть честным с собой, и признавался, что ему не хватает прежней дружбы с Наруто. Киба всегда хотел, чтобы его чувства к Хинате не становились между ними, однако это часто являлось для него проблемой в общении с другом. А теперь, когда все так изменилось, он задумывался над тем, что жаждет все исправить. Но хочет ли этого Наруто… Все-таки, Киба обошелся с ним гадко. И это терзало его по сей день.       — Мне просто хочется верить, что Наруто на меня не в обиде за то, что… — Инузука вовремя осекся, едва не посвятив ребенка в то, чего ему знать совсем не следовало. — Ну, что я теперь с твоей мамой.       Боруто усмехнулся.       — Не думаю, что он на вас в обиде. Батя говорил, что так бывает: люди сходятся, расходятся, влюбляются и теряют прежние чувства… Но с вами было не так. Он сказал, что вы всегда любили мою маму. И что она сейчас счастлива.       — Я надеюсь, она правда счастлива, — покосившись на двери, признался Киба.       — Мама мне говорила об этом. Так что не парьтесь. Так и есть.       Инузука лишь сейчас понял, чего ему в полной мере не хватало: поддержки. И кто бы мог подумать, что развеять потаенные страхи и закоренелую неуверенность сможет этот юный шиноби, который прежде виделся ему сумасбродным шумным ребенком и не более.       — Спасибо, Боруто, — не тая радости в голосе, проговорил Киба.       — Обращайтесь, — упершись руками в колени, Боруто поднялся на ноги и широко зевнул в кулак. — Только это, имейте в виду, что я буду наблюдать за вами. Если что, маму в обиду не дам — знаю же, что у стариков все вечно сложно выходит.       — Я бы никогда не посмел обидеть твою маму, — нахмурился Инузука.       — Вот и поглядим, — хихикнул мальчишка, сунув руки в карманы спортивных брюк. — И еще, хотел попросить… — он вдруг насупился, глядя, как поджимаются собственные пальцы на босых ногах. — Позаботьтесь о Химе. Раз уж она теперь с вами будет жить.       — Об этом не переживай, я сделаю все, что моих силах, чтобы Химавари хорошо устроилась. Благополучие твоей сестры и мамы — сейчас главное для меня.       — Ага, буду знать, — бросил Боруто, разворачиваясь к двери. — Пойду в приставку зарублюсь, что ли.       Киба кивнул, провожая его взглядом до тех пор, пока он не скрылся в доме, и, надувая щеки, шумно выдохнул. Цикады затрещали громче, вновь заставляя мужчину вслушиваться в их пение — яростное, неумное, но неизменно вызывающее ощущение покоя и безмятежности. Он чувствовал, как все его нутро наполняется теплотой, непоколебимостью и радостным предвкушением новой жизни. Жизни без слез и без сожалений, терзаний и мук. И в этот момент Киба возгордился собой и тем, что не отказался от своей любви, пусть и молил об этом тысячи раз. Он впервые перестал корить себя за то, что тогда, на цветущей поляне, узнав о помолвке Хинаты и Наруто, не признался ей в своих чувствах. Ему было суждено пройти долгий тернистый путь, прежде чем стать ею любимым, и только так он бы это смог.       «Всему свой час и время всякому делу под небесами…»

***

      Киба не солгал, когда пообещал Боруто Узумаки как следует позаботиться о Химавари. Понимая, что его холостяцкая берлога не совсем подходит для проживания двух прекрасных особ, за которых теперь взялся нести ответственность, Инузука решился на грандиозный ремонт. Он убил на эту затею целых два месяца, потому что пропадал в полицейском участке (а это уже совсем другая история), и только когда все было готово, Хината с Химавари смогли переехать к нему и как следует там обустроиться. Наруто решил, что их старый дом останется нетронутым — все-таки, там выросли его дети. Хината поддержала его мысль, не представляя, что кто-то другой может там поселиться и переделать все на свой лад. Ей не пришлось грустить из-за того, что больше не сможет заниматься своим садом, поскольку Киба выделил для ее любимого дела достаточно места на своем (теперь уже их общем) участке, за что она была бесконечно ему благодарна. Все потихоньку становилось привычным, и по истечении еще одного месяца, Хината с Химавари перестали тосковать по привычной обстановке, наполнив новый дом уютом и своей женской энергетикой, что очень остро чувствовалось Кибой и Акамару. В хорошем смысле.       Возвращаясь к истории о полицейском участке, стоит заметить, что Наруто и правда верил, что Киба вернется в Коноху: он не назначал никого другого на прежнюю должность, занимаемую Инузукой, и эта неожиданность подтолкнула последнего сделать шаг к восстановлению отношений с другом. Однажды он заявился в резиденцию, чтобы доложить о своем возвращении на службу в полиции, и как бы невзначай предложил Седьмому как-нибудь сходить выпить пива только вдвоем. Наруто согласился.       Стоит ли упомянуть, как восприняли новость об отношениях Кибы и Хинаты их родители? Цуме Инузука во весь голос расхохоталась, заставляя сына краснеть и бормотать раздраженное «ма-а-а-ма, ну что ты, в самом деле?!»; Хана благодарила небеса за то, что ее братец, наконец, остепенился; а Хиаши Хьюга просто сказал: «Киба из клана Инузука? Что ж, ясно». В целом, все прошло более-менее спокойно. Зря только Киба изводил себя переживаниями, утешаемый своей бесстрашной женщиной, хотя должно бы быть наоборот.       Хината часто приводила Кибу к тому пригорку, где впервые и навсегда их крепкая дружба приобрела совершенно иную форму, не оставляя возможности стать прежней. Она с тоской вспоминала темный дождливый вечер, когда они с Кибой прятались под деревом и смотрели на Коноху: он — безответно влюбленный, а она — неожиданно ощутившая это. Отныне это красивое, скрытое от чужих глаз живописное местечко стало их пристанищем, где они могли говорить о сокровенном, перебирать воспоминания и предаваться любви.       Хьюга подобрала подол цветастого длинного платья и поднялась на ноги, отряхивая юбку от налипшей травы. Киба смотрел на нее с нескрываемым восхищением, поражаясь ее красоте, к которой теперь мог смело прикасаться и так же смело говорить о ней. И он не удержался, чтобы этого не сделать.       — Твоя красота рано или поздно убьет меня, Хина, — непринужденно промолвил Инузука, развалившись на траве под заходящим солнцем. — Но я не прочь умереть счастливым.       — Что ты такое говоришь? — хихикнула Хината, приглаживая на себе платье. Его комплименты всегда были какими-то замысловатыми. Ну не мог он просто сказать «ты красивая». Обязательно нужно было ляпнуть что-нибудь эдакое.       — Говорю как есть, — пожал плечами Киба.       Хината опустилась на колени напротив него и сорвала маленький желтый цветок, прокручивая в пальцах его хрупкий стебелек.       — Можно и я кое-что скажу?       — Конечно, чего ты спрашиваешь? — усмехнулся он, сунув в рот длинную тоненькую травинку.       Она улыбнулась, разглядывая мягкие лепестки, лежащие на ладони, а потом взглянула на Кибу.       — Ты женишься на мне, Киба-кун?       Он пораженно раскрыл рот, и пожеванная травинка упала ему на колени.       — Ч-что, прости?       Хината потянулась к его руке, дотронувшись кончиками пальцев до проступающих венок на загорелой коже.       — Знаю, нам и так неплохо живется вместе, но мне хочется, чтобы у тебя больше никогда не возникало сомнений насчет меня.       — У меня… я не… я не сомневаюсь в тебе или…       Хьюга коротко рассмеялась от всего его растерянного вида. Голос Кибы дрожал, кадык заметно дергался от того, как часто он сглатывал, и она находила это до безумия милым. Он походил на маленького встрепанного щенка, чьи темные глазенки взволнованно бегали туда-сюда, и Хината с трудом удержалась, чтобы не взъерошить его подхваченные легким ветерком волосы. Она знала, что Киба хочет этого — всегда хотел, чтобы она была неразрывно с ним связана. Но Хьюга также понимала: он не осмелится заговорить о браке. Она уже побывала замужем и стала матерью для детей Наруто, и просить ее сделать то же для него Киба не смел. Ему хватало того, что она рядом и всецело доверяет ему. Однако Хината не желала, чтобы Киба довольствовался только ее присутствием. Она была готова отдать ему все, что имела. Так почему бы не предложить пресловутые руку и сердце?       — Это все слишком быстро, да? — растягивая губы в улыбке, Хината вгоняла Кибу в еще большее смятение.       — Быстро? — Киба кривовато ухмыльнулся. — Мне почти тридцать пять. Я знаю тебя с первого года Академии и люблю больше, чем половину своей жизни, но…       — Но-о-о?.. — шутливо протянула она.       Инузука застонал, откинув голову назад, и сильно зажмурился.       — Ты точно убьешь меня, Хина! Сколько же в тебе непредсказуемости, с ума можно сойти!       — Так ты согласен или как? — нахмурилась Хината, подмечая, что выражение его лица уже несколько раз сменилось за эти недолгие минуты. — Только… Я не хочу праздничной церемонии. Может, мы принесем друг другу клятвы только вдвоем?       — Не боишься, что Ино опять взбесится, если мы поставим друзей перед фактом? — прыснул Киба.       — Не-а. Я куплю ей вина. Очень, очень много вина.       Инузука покачал головой, до сих пор не зная, как прийти в себя.       — Я готов жениться на тебе хоть завтра, — всерьез заговорил он, пробегаясь взглядом по ее улыбчивому лицу, — но ты уверена, что готова вновь связать себя с кем-то узами брака?       — С кем-то? — Хината насмешливо фыркнула. — Не с кем-то, а с мужчиной, которого люблю. К тому же… — она несколько раз моргнула и задышала чаще, бережно прижимая ладонь к низу живота, — скоро мы будем связаны не только узами брака.       Киба неотрывно смотрел, как взгляд Хинаты падает на ее собственную руку, и его сердце в этот миг заколотилось так сильно, что дыхание перехватило. Он не мог заговорить — слова плотно застряли в глотке, что не протолкнуть. Его всего бросило в жар, ноги онемели, руки задрожали, а глаза ощутимо увлажнились. Нет, он не мог оказаться еще счастливее, чем уже был. Это ведь невозможно.       — «Я представляю, что ты беременна моим ребенком… — тихо пролепетала Хината, — всегда об этом мечтал». Кажется, так ты однажды сказал? С того самого момента это стало и моей мечтой.       — Хина, ты что…       — Да. Я ношу твоего ребенка, Киба-кун.       Он резко выпрямился, сжимая свои волосы у корней, и несдержанно шмыгнул носом. Ну вот, сейчас же расплачется, как мальчишка.       — Мы ничего такого не планировали, но… Я сегодня утром узнала. Даже боялась сказать, если честно… Это так волнительно, — колокольчатый смех Хьюги прокатился по округе, заставляя Кибу поднять на нее заслезившиеся глаза. — Я снова стану мамой. Это совсем другие чувства, другое восприятие… Я бы не поверила, что беременна, если бы не услышала стук маленького сердечка и своими глазами не увидела неясные очертания нашего будущего ребенка на мониторе аппарата УЗИ. Киба-кун, я счастлива. Я уже люблю нового человека внутри меня, и эта любовь особенная. Как его отец и мои чувства к нему.       Кибе уже доводилось плакать перед Хинатой: когда свалился с дерева и больно ушиб коленку в детстве; когда Акамару щенком чуть не убился во время чересчур жестокой тренировки, когда провожал друзей и товарищей в последний путь, а также когда терял ее и вновь обрел. И вот, он плакал перед ней снова: спрятав лицо в сгибе локтя и тихонечко всхлипывая.       Хината наклонилась к нему и, обхватив его голову обеими руками, поцеловала в волосы. Она бы и сама разрыдалась, но уже успела проделать это утром, возвращаясь из госпиталя с ощущением абсолютного счастья.       — Прости за это, Хината, — пробормотал Киба, утыкаясь лбом в ее плечо. — Слишком много всего ты на меня взвалила.       — Ты ведь это переживешь? — приподнимая его лицо на себя, нахмурилась она.       Он с усмешкой пообещал:       — Я постараюсь.       Хьюга снова рассмеялась, помогая Кибе улечься к ней на колени и следом запуская пальцы в его волосы. Он прижался лицом к ее животу, оглаживая ладонью прямую спину, и улыбался.       — Только не говори моей сестре о ребенке, пока он не родится, — буркнул Инузука, поежившись. — Она не даст тебе никакого покоя.       — Ты преувеличиваешь, Киба-кун, — возмутилась Хината, щелкнув его по носу, когда он перевернулся на спину.       — Ничуть, поверь мне, — завозражал Киба, глядя на возлюбленную снизу вверх. — Она станет твоей курицей-наседкой. Тебе оно надо?       — Мне льстит то, что Хана-сан любит меня.       — Ее любовь превратится в помешательство, вот увидишь. Тебе, Хина, придется непросто с твоей новой родней. Спрошу еще раз: ты точно уверена, что хочешь обзавестись сумасшедшими родственниками? У тебя и свои-то, не сказать, что вполне адекватные....       — Уверена. А ты?       Киба поднялся и, притянув Хинату к себе, впился в ее губы долгим обжигающим поцелуем.       — Я хочу быть с тобой. И это то, в чем я всегда буду уверен.       — Раз так... просто женись на мне, а с остальным мы как-нибудь разберемся.       — Но только с Ино и Сакурой будешь разбираться сама, — в предупреждении выставив вперед указательный палец, сощурился Инузука.       — Хорошо, Киба-кун, — Хината звонко расхохоталась и, перехватив его руку, заключила в крепкие любящие объятия.