Компонент огня

«Ты — глупая шутка, вот и смеюсь. Я всегда была грубая, вот и дерусь» Лиза Громова

      Мрачные закоулки Четвёртого района окружают сумерки, предшествуя скорому заходу солнца и понижению температуры. Киришима Тока, раздражённо поглядывая на своего спутника, заходит в тёмную и, казалось, безлюдную студию масок, известную каждому гулю в Токио и за его пределами. Канеки боязливо напрягается всем телом, ощутив холод мастерской, который прослеживается не только в температуре, но и в оформлении главного зала: монохромный пол и стены, нагнетающие определённое настроение, с яркими пятнами выставленных экспонатов — застывших угрожающих лиц.       Девушка проходит вглубь мастерской, скрываясь в тени узкого коридора, и Канеки не решается проследовать за ней, оставшись в пусть и мрачноватой, но хорошо освещённой комнате. Он с опаской оглядывает большой зал, краем глаза замечая рабочее место масочника. Господин Йошимура предупредил его об опасности, прежде чем отправить в это место, и юноше остаётся лишь гадать о причине его тревог — были ли они связаны непосредственно с масочником?       Парень проходит вдоль выставочных манекенов, задерживаясь взглядом на каждом из них, хоть и мысли его очень далеки от масок. Он воображает себе мрачную и пугающую внешность хозяина студии, возможные опасности Четвёртого района (в котором ранее он бывал не слишком часто) и всех тех гулей, что побывали у масочника, творения которого теперь красовались в профилях CCG.       Когда он подходит к манекену, скрытому за плотным полотном, ему на секунду кажется, что кукла дышит, и он боязливо приподнимает ткань.       — Бу!       От испуга юноша отшатывается назад и чудом не сбивает рядом стоящие пьедесталы. Перед ним сидит неформального вида парень, густо покрытый татуировками, и лениво сбрасывает с себя белую ткань. В его взгляде прослеживается удовольствие от вида испуганного гостя.       Девушка возвращается в главный зал и озадаченно смотрит на представшую ей картину, затем коротко выдыхает, как бы говоря, что удивляться в общем-то нечему, и подходит к хозяину студии.       — Ута, что ты творишь?       — Хотел вас напугать, — невозмутимо отвечает он. Масочник спускается с пьедестала и проходит к своему рабочему столу в глубине зала. Тока идёт вслед за ним.       — Это Ута, хозяин студии, — опомнившись, представляет она его. Парень коротко кивает.       — Так это тебе нужна маска, — Ута придвигается ближе к Канеки и обнюхивает его, отчего юноша опешивает и делает шаг назад.        — Не пугай его, — упрекает парня Тока.        Тот встаёт из-за стола и направляется к одному из подиумов, качая головой.        — Похоже, снова объявились охотники, — рутинным тоном начинает Ута, шаря в ящике с инструментами, — Рендзи видел их. Странно, что они пришли сюда, ведь наш район спокойней остальных.        Канеки удивляется его словам и не может смолчать:        — Простите, но этот район тихий? Мне он таким не кажется…        Ута холодно смотрит на него, всем своим видом показывая, что тот не знает, о чём говорит.        — Если поживёшь в других районах, поймёшь, что район Антейку самый тихий. Куда лучше первого или четвёртого, и тем более тринадцатого, где устраивают охоту на людей ради забавы, — он делает паузу, — хочешь, экскурсию проведу?       Канеки боязливо отходит на шаг назад, отнекиваясь от приглашения.       Неожиданно со стороны входа в студию в голову масочника прилетает нечто и разбивается на бесцветные осколки; Канеки ёжится, а на плечи Уты оседают ломкие лепестки и сухие стебли. Все трое оборачиваются в сторону входа.        — Чёрт бы тебя побрал! — Зло выкрикивает голос из темноты.        — Я тоже скучал по тебе. — С усмешкой отвечает масочник, стряхивая осколки и гербарий.       Вскоре к ним подходит девушка, при взгляде на которую не остаётся ни единого сомнения, что они с масочником родственники. Те же иссиня-черные волосы, но значительно длиннее, чем у парня, и оттого заметно вьющиеся, тот же оттенок кожи и нескрываемый какуган в глазах — чёрные склеры и красная радужка, присущие истинному виду глаз гулей, который по обыкновению они прячут, чтобы не привлекать к себе внимание — более того, тыльные стороны ладоней и предплечья так же покрыты завитками татуировок, с первого взгляда абсолютно такими же, что и у масочника. Татуировки не свойсвенны гулям, ведь нет ничего, способного пронзить их кожу, от того масочник (и, видимо, его семья) не вызывают подозрений, не скрывая какуган, и отнекиваются, говоря, что это тоже тату.       Она игнорирует существование гостей в студии, а, может, и действительно не замечает их.       — Когда ты собирался возвращаться домой? — Зло проговаривает девушка, останавливаясь в пяти шагах от Уты.       — Прости, родная, — тихо начинает тот, но девушка прерывает его, удовлетворяясь лишь началом фразы:       — То есть не собирался? — Почти шипит она, сжимая кулаки до белизны костяшек.       Тока напряжённо отступает на шаг назад — перпендикулярно пространству между родственниками — и выставляет руку в сторону Канеки, призывая его вторить её движениям.       Девушка резко оборачивается к гостям, но взгляд её не падает ни на кого из них.       — Давно не виделись, Ату, — робко произносит Тока и тут же осекается, поняв, что использовала совершенно не то слово.       — Именно так, — девушка криво улыбается и заметно расслабляется, разжимая кулаки, — здравствуй.       Она делает шаг в сторону, меняя траекторию, и проходит мимо масочника вглубь мастерской.       — Заканчивай, — отмахивается она, не оборачиваясь к гостям, — у нас с тобой есть о чём поговорить.       Ута отрешённо качает головой, затем вновь обращает внимание на Току и Канеки. Изготовление масок — это его работа, которая не приносит желаемого дохода из-за недостаточной востребованности — гули носят одну и ту же маску годами, прежде чем заказать новую, а людям они и вовсе требуются по особым случаем, вроде фестивалей и костюмированных постановок, а после десятилетиями лежат на складах или перепродаются из рук в руки. Он не может позволить себе прогнать клиентов, в которых всегда нуждается, как бы ему не хотелось этого — то же понимает и Ату, которая прямо сейчас тихо громит тесную кухню, пытаясь приготовить кофе.       Он подзывает Канеки к себе и усаживает на стул, прежде чем начать снимать мерки. Затем начинает задавать рутинные вопросы об аллергиях и предпочтениях в материалах — слова слетают с губ сами собой, доведённые до автоматизма за многие годы работы, и Ута даже не уверен, что всерьёз слышит ответ на каждый свой вопрос, потому что мысли его в соседней комнате, где его сестра наощупь пытается справиться с плитой, кофемолкой и простенькой туркой из нержавеющей стали.       — Мы придём позже, — говорит Тока, когда все приготовления закончены.       — Я сам принесу маску, — он усмехается, принимая свой обычный облик, — вы меня заинтересовали, — масочник ведет пальцем от Токи к Канеки и обратно.       Девушка возмущённо шикает, в мгновение забывая о своём сочувствующем тоне, и тяжёлым шагом покидает мастерскую, а юноша вслед за ней, тихо лепеча благодарности и извинения за вторжения. Ута провожает их ехидной усмешкой.       — Как ты добралась? — Спокойным голосом спрашивает он, когда гости покидают студию. Ему нет нужды повышать голос, потому что Ату и без этого прекрасно слышит его.       — Не без сложностей, — уклончиво отвечает она и слышится звон посуды.       Небрежно закинув использованные материалы в ящик стола, Ута проходит в кухню и опирается о дверной косяк, наблюдая за сестрой.       — Сколько людей пострадало при этом? — С усмешкой интересуется он.       — Ни одного, — фыркает девушка и подходит к масочнику, передавая залитую кофе кружку, но вместо того, чтобы принять напиток, он берёт её за запястья и притягивает к себе, целуя в губы.