Корабль дураков

— Ты можешь прекратить? — … — Нет, серьезно. Это ужасно. — Но я не хочу. — Да блядь.

***

«Да чтоб тебя черти драли, скотина!»

Сатору последние два дня был чрезвычайно задумчивым, ходил из угла в угол, не отсвечивая даже, что очень подозрительно. Гето провожал его долгим взглядом, обеспокоенным, но, при этом доверяя Годжо. На вопрос детей о том, случилось ли что-то между ними, отвечал что все в порядке. Дети тоже выглядели озадаченными. Нанами вообще напрягался тем больше, чем дольше Годжо ходил ниже травы тише воды. В общем, почувствовали неладное все, но никто не знал, что, собственно, происходит. — Гето-сенсей! Сугуру обернулся, внимая подбегающему к нему Фушигуро. — Я тебя слушаю, что-то по лекции? — А, нет, все в порядке. Вы хорошо объяснили. Спасибо. Я по другому вопросу. — мальчик немного помолчал, видимо, ожидая реакции. Гето склонил голову в немом вопросе, удерживая на лице легкую полуулыбку внимательного слушателя — Я хотел узнать, что нравится Мимико из еды. — Мегуми стушевался, увидев на лице Сугуру выражение крайнего удивления, спешно затараторив — Мне это для Юджи надо! Он меня спрашивал, а я сказал, что подумаю и вот… Понял, что ничего не знаю, а вы их знаете лучше. Можете подсказать? Пожалуйста. Сугуру задумчиво потер подбородок, издав легкое хмыканье, окончательно добившее Мегуми, который чувствовал себя дискомфортно, но поделать ничего не мог. Сугуру мог только догадываться, какие причины были у этого отстраненного мальчика, чтобы из кожи вон лезть для помощи Юджи. Догадки были не самые разнообразные, но, судя по напряженному Мегуми, среди них есть парочка возможных. Гето усмехнулся и развел руками, веселясь с ситуации. — Да, у Мимико есть парочка блюд, которые ей нравятся, но ты уверен, что это поможет тебе? Фушигуро нахмурился и хотел уже было взбрыкнуть, но Сугуру его опередил: — В любом случае, что с этого могу получить именно я? Мегуми стоило помнить, что в тандеме с Годжо невозможно быть абсолютно светлым и чистеньким, иначе Гето давно бы принимал депрессанты при встрече с бледным чертом, чем грешила известная всем (кроме первогодок) Утахиме. С ней им еще предстояло познакомиться. В любом случае, младший Фушигуро был слишком наивен, веря в светлый образ Сугуру еще с детства, постоянно натыкаясь на маленькие, едва заметные грабельки, раскиданные тем повсюду. На фоне Годжо и его садовых граблей они и правда были незаметны. Но шаман должен быть готов ко всему и всегда, и именно беспечный Мегуми, забывший это правило, сейчас стоял немой охуевшей рыбкой напротив любезно жмурящегося учителя. Учителя, который хотел выгадать максимум с трепетной, юношеской привязанности Фушигуро своим принципам (или Итадори). — Давай сделаем так, Фушигуро-кун, я тебе говорю, а ты мне поможешь когда я попрошу, идет? Раздраконенный подросток лишь скупо кивнул и недовольно цыкнул, уходя с полученными ответами. Гето провожал его взглядом, предчувствуя что-то веселое, и, да, он поступил не по-взрослому, но, эй. Что мешало тому же Мегуми пойти к Итадори и сказать, что ошибся? Что не вспомнил, не подумал, что… Много разных что, которые малец сознательно упустил в угоду своей гордости. А, помня об одном очень гордом субъекте, видимо, чрезвычайно перестаравшимся в процессе воспитания крошки Мегуми, стоило дать понять парню, куда это может привести. Гето удалялся по своим делам дальше, напевая приставучий мотив какой-то песенки. Все было хорошо. До того момента, когда Годжо, ранее лишь наблюдавший, не начал пялить на Гето неприкрыто, сосредоточено и иногда незаметно. Не для Гето, который проводил с ним столько своего времени ранее и сейчас. Годжо не пытался скрываться, но Сугуру чувствовал, что где бы ни находился — на него обращено чужое внимание. Это все еще настораживало, но больше всего — озадачивало. На памяти это первый раз, когда Сатору ведёт себя так, пусть черноволосый еще и не думал, что пора принимать активные действия. У него, увы, были проблемы поважнее, чем нахлобучивший себе очередных мозговых червей беловолосый. Лекции и пары отнимали почти все его время, которое помогали добить периодические миссии с первогодками. Еще и это… Кроме Сатору, вокруг вилась еще одна акулка, желающая высказаться и получить внимание, так любезно предоставляемое Сугуру. Нанако, потерявшая ниточку понимания со своей сестрой, переживала это тяжко, как и любые разногласия с той, собственно. Как бы девочкам не хотелось, они были настолько похожими, насколько и разными, скорее дополняя друг друга, нежели копируя. В этом были свои плюсы, но, как сейчас, такая ситуация могла принести лишь страдания. Сугуру честно пытался припомнить все книги по тонкой и хрупкой подростковой психологии. Хотя хотелось лишь закрыть дверь в комнату и ограничить вход в лекционки, пусть и нельзя было от слова совсем. Менее привлекательными мечты об отдыхе от этого не становились. — А я ей! Она меня совсем не слушает, что бы я ей не говорила, будто я пустое место! Да ну и, ну и пусть. Еще чего, если она меня не ценит, то зачем мне дальше пытаться? Пусть гуляет с кем хочет, пусть ходит со своим Итадори куда хочет, потом сама мне плакать будет, когда он… Его… — Нанако. Девочка пискнула и всхлипнула, понимая, что переступила в своих словах незримую черту. Гето смотрел на нее, сначала обдумывая ситуацию, потом — строго. Нанако сидела, потупив взгляд вниз, немного подрагивая от обиды и стыда. Сугуру вздохнул. Он отодвинул стопки чрезвычайно важных (по мнению старейшин, конечно) бумаг, снял очки, потерев невзначай переносицу, отодвинулся и протянул руку в приглашающем жесте, похлопывая по месту рядом с собой. — Нанако, — позвал он ее еще раз, когда она придвинулась к нему раненой пташкой — они, как и ты, все еще дети. Да, ты права, что сестра предпочла тебе сейчас компанию этого мальчика, но следует понять и их. Вы все еще маленькие. Наше сокровище, наше будущее, наше все. Мой друг говорит, что количество опасных ситуаций в твоей жизни еще не делает тебя взрослым и я с ним согласен. Чем больше опасностей, тем больше стресса, особенно для таких хрупких созданий, как вы. Вы сильные, вы смелые, но вы еще дети, вам нужно отвлекаться и отдыхать. Разве ты не желаешь, чтобы твоей сестре было хорошо? Да и про этого ребенка, Итадори, — Гето прервался, проведя по лицу Нанако рукой, потерев опухшее красное веко, стирая с него влагу — ты права в том, что его ждет плаха. Мы с Годжо над этим работаем, но ничего обещать не можем, как бы сильно мы ни старались, пока в наших силах только отсрочить неизбежное. Этот мальчик заслуживает отдыха больше, чем кто-либо. Он ничего еще не знает о мире, в который его закинуло, но он уже успел побывать в смертельной опасности. Ты знаешь, как это страшно, остаться один на один с неизвестностью, особенно ему, ведь в отличае от вас его впереди не ждет спасение и эта мысль должно быть съедает его каждый день. В конце его жизнь обречена на печальный конец. Сугуру потрепал девочку, захныкавшую ещё больше от таких слов, по волосам, успокаивая. — Эй, солнце, не плачь. Как бы ни сложилась потом судьба каждого из нас, сейчас мы имеем полное право позволить другим немного порадоваться жизни, м? Как думаешь? — Нанако кивнула на его слова, жуя нижнюю губу, дуя щеки, противоборствуя сама с собой. Гето умилился с такого зрелища, иногда он забывал, как сильно выросли его малышки, но в душе они все еще были сущими детьми. — Дай сестре и Итадори немного порезвиться, я уверен, что тебя она явно любит больше, просто сейчас хочет немного пообщаться с другими. Согласна? Нанако кивнула чуть увереннее и в порыве прижалась к нему, стискивая тонкими руками в объятья, тихо сказав: — Хорошо, спасибо… Папочка. У Сугуру засосало под ложечкой от таких теплых и нежных слов, он прижал ее крепче, целуя в лоб, поглаживая по голове, напоследок немного щипнув за щеку, в назидание. Немного посмеялся со смущенного выражения ее лица. Что сказать, не в профессии у них была излишняя сентиментальность и девочки его росли точно также, не зная лишней ласки, хотя Гето и старался одарить их хотя бы малой частью любви. — Не за что, солнце. Беги, спроси у сестры как прошло ее «свидание». Я пока разберусь с работой, а потом вместе сходим куда-нибудь поужинать. Нанако поднялась и, немного помявшись смущенно, вышла из его комнаты, оставляя одного. Сугуру смог выдохнуть и вздохнуть полной грудью, наконец оставаясь один. За столько времени. Пора бы ему уже брать за работу не деньгами, а часами отдыха. Хотя бы минутами. Оставалось еще уйма бумаг, которые надо было заполнить, если он действительно хотел порадовать детей сегодня вечером. Надо было поторопиться. Совершив очередную гонку по бумагам от любимых старейшин, Гето пошел в сторону кухни, решив прихватить на оставшиеся пару часов еботни немного пирожных, спрятанных от вездесущего местного божка. «Бог сахара и имбицилов» — как называл того любимый ученик Мегуми-чан. Остальные, слышавшие это определение, молча принимали такую правдивую характеристику и за глаза величали так. Сам Годжо, услышав свое погоняло лишь театрально закатил глаза и изобразил сердечный приступ, на который купился только сердобольный Итадори, а второгодка Маки, увидев это зрелище лишь смачно сплюнула в сторону, оскалившись и запустив в страдальца свое оружие, которое несла с тренировки. Ну, о том, что оно не долетело можно и не говорить. Хотя так хотелось бы… Тайник с пирожными был вскрыт. Даже искать не следовало, потому что Годжо, сидящий за столом с этими плюшками демонстративно улыбнулся и начал поедать их тогда, когда зашел Гето. Гандон. — Ты целый день караулил? — цыкнул Сугуру, решивший хоть чаю взять, раз не получилось перекусить и насытить организм сладким. Любимые шоколадные пирожные пропадали во рту Сатору без шанса на спасение. — Ага. — тот довольно облизнулся и намочил пальцы языком, собирая остатки сладости. Гето смотрел на такое его показушное поведение с ноткой брезгливости, но вот самого Годжо такое ни капельки не пугало, даже наоборот, раззадоривало — Очень сложно было сидеть тут столько времени в ожидании тебя, Сугуру-чи. Я достоин твоей похвалы как хороший, терпеливый мальчик. Гето скривился. В такие моменты, когда он был по уши в работе, его дети бастовали, а жизнь проходила мимо (как и желание жить, собственно), этот кретин, уплетающий за обе щеки его сладости не вызывал ничего кроме желания его прищучить. — Ты заслуживаешь получить по жопе за то, что — Сугуру на минуту остановился, прислушиваясь, нет ли поблизости младшеньких — спиздил мои пироженки как последний отморозок. — Сугуру ткнул обвинительно пальцем в наглую, стреляющую блестящими (во всех смыслах) глазками скотину. — Оя, оя, Сугуру-чи, я же и обидеться могу. Я что, не мил тебе больше? — фыркнул Сатору. — Не тогда, когда избегаешь меня больше недели, пяля исподтишка, а после врываешься и в наглую съедаешь мои неприкосновенные запасы. — Чего? — округлил глаза Сатору — Больше недели? Серьезно? Вот дела… — В любом случае, — вздохнул Сугуру, выдержав паузу для продолжения речи Сатору, но тот явно не собирался воспользоваться этим предложением, предпочитая просто осматривать с ног до головы Гето (как породистого скакуна, ей богу) — ты это мне объяснишь? Годжо в ответ неоднозначно замычал, выражая крайнюю степень сомнения в этом действии с его стороны. — Тогда ты можешь прекратить? — … — Нет, серьезно. Это ужасно. — Но я не хочу. — Да блядь. Сугуру скривился и, забрав в конце концов заваренный чай, а вместе с ним и весь пакован чайных пакетиков, ретировался к себе в кабинет под внимательный взгляд Сатору. Решение отныне заваривать чай у себя в комнате и не выходить оттуда дабы не встречаться с такими утырками казалось весьма заманчивым. Сугуру как раз хотел обновить электрический чайник, тот сильно захирел в последнее время, а повод пришелся как раз кстати. Честное слово, несмотря на долгое время, проведенное вместе, Сугуру иногда совершенно не мог понять своего… друга? Да хоть так. Не суть важно, кто они друг другу, в конце концов жизнь шамана слишком коротка и насыщенна, чтобы думать о таких мелочах как классификация отношений. В любом из случаев это мало того, что ограничивает спектр позволенных эмоций, так еще и занимает много места в голове. Неблагодарное занятие. Чай оказался невкусным и Сугуру пожалел, что взял так много упаковочек, однако возвращаться намерен не был и принял решение вернуть большую часть из них на место в свой следующий поход, как раз тогда, когда ему придется выгуливать свой выводок.

«Да ты ж на всю голову больной, придурок!»

После восьми вечера, Сугуру, как и обещал своим детям, сумел разобрать большую часть своих документов чтобы суметь отвести подопечных перекусить в какое-нибудь приличное заведение. По телефону Гето предупредил своих детей ни в коем случае не рассказывать о походе ученикам Годжо, во избежание совместного, «семейного» по словам самого Годжо похода. От семьи в их отряде в такие моменты было разве что презрительное и стыдливое отношение в одному из своих родителей и общий градус неловкости от того, что ты, собственно не выбирал к какому учителю тебе попадать, как не выбирают и родителей. Если смотреть с такой точки зрения, то да, Гето мог вполне себе назваться многодетной матерью. Матерью одиночкой, так как к выводку детишек было прикреплено еще одно человекоподобное существо, не претендующее на человеческое поведение. Натуральная обезьяна — Homo Stupidus. Увидевшая его издалека Нанако радостно замахала руками, ее порыв сиюминутно подхватила сестра, толкая девочку и семеня припрыгивающим шагом к опекуну. За ними гуськом плелся Дзюмпей. Дзюмпей, по мнению Сугуру, был хорошим пареньком, но себе на уме. Это мешало установить с ним какой-никакой стабильный контакт, за счет того, что у парня были свои критерии в общении, пробить эту стену удалось лишь Юджи. Именно из-за него Йосино пришел в колледж в надежде обрести стабильную связь с людьми, что могли бы его понять. Сугуру иногда терялся в действиях этого загнанного зверька: то он скуп на проявление эмоций, то старается всем видом не выдавать своего дискомфорта, боясь доставить неудобства ему и девочкам — Нанако и Мимико. Впрочем, вздохнул Сугуру, глядя на тушующегося мальчика, это было понятно в какой-то мере. Он пришел сюда для того, чтобы учиться с Итадори, а его запихнули в параллельную команду. Вернее, сформировали почти для него одного, ведь девочки давно были знакомы с миром шаманов и в принципе в обучении не нуждались, а тут подвернулся нескладеха-первогодка для которого экстерном основали параллель. Наверное мальчика теперь вместе с негодованием обуревает стыд перед Сугуру, который и без того был загружен по самые помидоры, а теперь вот вынужден брать миссии и вести учебный процесс в этом классе. Да, без Дзюмпея этого второго класса первогодок и не существовало бы в принципе, но куда теперь деваться. — Йо, — бросил короткое, но приветливое, обращая внимание Дзюмпея на себя — Уже успели пообщаться? Надеюсь, не долго ждали. — Нет, Гето-сан, все хорошо. — Йосино все еще было сложно относиться ко всем как к потенциальным наставникам, он попал в эту сеть буквально меньше месяца назад и не привык к здешним порядкам, обращая внимание только на контроль своей способности. Тем более, что его непосредственные одноклассницы не очень-то и жаловали официальные обращения, благо, не называли порасхлябанее, только «Сугуру-сан» — Вы зря беспокоитесь. — скупо улыбнулся пацан. — Это хорошо. — вернул тому любезность Гето — Ну-с, куда собираемся пойти? Надумали что? Девочки наперебой затараторили кто куда хочет. Все как обычно свелось к спорам «Нанако за суши, Мимико за бургеры». Сугуру послушал пару минут их бурные дискуссии и обратился с этим вопросом к единственному пареньку в их компании: — Йосино-кун, что ты думаешь? — Я? Я думаю… Оба варианта хороши… — он немного помялся, думая что ответить — Если невозможно определить, куда нам надо идти, то логично было бы вам самому решить, вы же нас угостить хотите. — А ты сам куда хочешь? Сугуру хотел вывести этого ребенка на доверительные отношения. Стать ему другом он уже, увы, не сможет, да и не преследует такую цель, честно говоря. Его работа — быть опорой и поддержкой, трамплином, на который к вершинам своего мастерства запрыгнут его ученики. Если для Дзюмпея нужен друг, то он все еще может пойти в комнату Итадори и поговорить с ним обо всем на свете, поддерживая подростковую иллюзию об исключительности и романтизации лучших друзей. Это ужасно признавать, но в каждом поколении должна быть парочка со-зависимых, Сугуру сам по себе знает. — Я думаю, пицца была бы неплоха. И наесться можно и выбрать каждому разные кусочки: на азиатский манер и на американский. — сообщил свое решение мальчик, зыркая в сторону девочек и самого Сугуру, пытаясь прощупать почву. Действительно, опасливый зверек. — Замечательная идея, мой ученик. Девочки, вы согласны на такой компромисс? Сестры переглянулись и пожали плечами, выбирая путь согласия и мира, оставляя войны для следующего раза. Они видели, что их наставник устал, да и Йосино не хватает уверенности в себе. Нанако, помня недавние слова Сугуру, решила для себя что сможет как-нибудь потерпеть присутствие двух новых переменных в своей жизни и смириться с ними. Раз уж тогда мастер Гето останется довольным. Она подмигнула Дзюмпею ободряюще, замечая, как тот окончательно теряется от ее дружелюбия и, проходя с Мимико за руку рядом, легко утянула его за собой. Тот совсем не сопротивлялся, пребывая в шоковом состоянии, но по мере их прогулки Сугуру замечал, что он начинает расслабляться. Возможно, им все-таки удасться поладить. — Кстати, Мимико, радость моя, — позволил себе поерничать Сугуру — как прошло твое свидание с нашей звёздочкой? — Это! Это… Сугуру-сан, так нечестно! Откуда вы знаете?! Сугуру засмеялся, отнекиваясь: — Я все знаю, я же сильнейший. Остаток прогулки прошел без суеты.

***

Проснулся Сугуру от чьего-то громкого пыхтения в свое плечо, неосознанно пугаясь и подрываясь с кровати, слыша в ответ маты и стоны. — Сугуру-уу, ты мог бы, блин, помягче отрывать свою сладкую задницу от кровати? Я не могу уложиться, а ты тут еще и лишние звездочки моей миссии прибавляешь? Я уже устал вертеться — последняя фраза у утырка Годжо вышла скомканной, потому что Сугуру схватил его за щеки и притянул к себе, шипя в лицо наглецу. — Ты, блин, совсем с катушек съехал, отмороженный?! Я, бля, спал! — А я о чем, — плаксиво пискнул Сатору — чего ты вообще проснулся? — Вообще ни стыда, ни совести, — отбрасывая возмутителя спокойствия, — время, блядь, три ночи! А тебе приспичило окучить мою кровать! Ты каким местом думал? — Мне снились кошмары! Я не мог уснуть! Ты же мой лучший друг, ты должен меня утешить. — Сатору прижался горячим боком к телу Гето, обвивая жаром и своим нытьем. Сугуру сидел и помирал от своей головной боли, что чудом приняла вид человека, скрипя сердцем и парочкой костей. — Честное слово, Годжо — вздохнул наконец, укладываясь рядом и накрывая их обоих одеялом — иногда мне кажется что ты тоже проклятье, мутировавшее, ноющее проклятье, свалившееся карой на наши головы. Кто еще, кроме тебя умеет так сильно выводить на негативные эмоции? Годжо коротко промычал, утыкаясь сопящим носом ему в шею и, когда Сугуру уже второй раз начал провалиться в сладкое царство сна, неожиданно подал голос: — Кстати об этом. Мне недавно сказали фразу: «Чтоб тебя черти драли» и я очень долго над этим думал… — приподнялся на локтях, заглядывая с надеждой в лицо полу-спящего Сугуру — Давай попробуем?! Чего? Сугуру открыл глаза, фокусируясь на довольном и ожидающем лице Сатору, что не сводил с него взгляда. — Ты… Да ты… Да ты ж на всю голову больной, придурок! На следующий день Годжо Сатору светил перед своими учениками красной скулой, в которую прилетел чей-то кулак. Не то, чтобы у троицы возникло очень много вопросов по этому поводу, каждый из них в какой-то мере считал что сенсей это заслужил, но вот один вопрос все же был озвучен. Дзюмпей, зашедший проведать Итадори, наткнулся первым делом на Годжо, выходящего из кабинета, тихо ойкнул и, проследив путь того из класса, обратился с недоумением в голосе к первогодкам: — А… Ну, почему не вылечил?.. — Видимо, это памятное?.. — предположил Итадори. Остальные просто пожали плечами, так как совершенно не знали что ответить.