Церковный марш по бессмерному крольчонку

***

Черствые ветви засохших яблонь царапали блеклые щеки идущих попарно детей,развязывая ленты в сдержанных тонах на хвостах девчушек,чтобы "не гневать Боже",чей румянец бесследно пропал от недомогания и продрогших конечностей.Девочки старательно сплетали глаза с корнями деревьев,не желая вывести их сопровождающую,ведь "похоть,один из пороков,проявляется и в лишнем взгляде на мальчиков",а распущенной падшей девой быть не хочется.И как эти монахини не разорвали от возражения южный и северный корпуса,ведь с такими устоями девочки и мальчики не должны и жить в одном здании!Разных столовых и санузлов в каждом корпусе им явно не хватает... Грурьба озадаченных детей,приосанившись,чтобы не выхватить проповедей от повелительной тучной мадам Макабре,которая вела детей вперед,приподняв полы черноземой прямой юбки в пол и поправляя по всем канонам покрытую голову с махровым отпаренным платком,понуро плелись на заднюю площадку к дальнерасставленным сараям с огородками из коричневатых бревен. Ферма ливерпульского пансиона.Чистая и выглядящая,как червоточина с тихими,будто затравленными животными,и только смелым петухом,работающим часовым,но закупоривающим горло до восхода солнца. Плевшемуся сзади в одиночку мальчику в мешковатых бриджах из разкраенных брюк с пожертвований пансиону по фонду "ангельский подарок",и ловко цепляющих их перекрестных подтяжках на импровизированных заклепках,как бы он нелепо себя не чувствовал от лоснящегося неприятного к телу хлама от "добротейтелей",был люб обвивающий дымкой деревья закат,ведь сейчас этот разноцветный петух не будет верещать и раздражать его ушные перепонки,продавленные упругими криками боженаставителей в пансионе. Визиты в этот посыпанный втоптанными в почву опилками уголок были не случайны:дети должны сами уважить Боже и найти упокой росточков свыше данных.Инными словами,ферма при пансионе прикармливала детей,заставляя тщедушных поварих стругать угловатые поволоки качанов,выуденных из грядок,и парить небольшие кусочки сонных куриц,у которых явно был не их день. И сейчас,изрядно поредевший из общего числа воспитанников ряд с шестью парами и одним Уильямом,чей брат неприкословился переиначивать слова французкого экземпляра библии,который нужно было досканально пролепетать,распевая окончания,на уроке французкого,шел вперед. -Дрянной мальчишка!-миссис Фростер*,оправдывая свою фамилию,леденяще вскрикнула на Винсента,и отвесила оплеуху в темечко,с омерзением вздергивая и отряхивая плавую руку.Сегодня он будет в заключении у этой пуританки,учить иностранные текста и слушать плетню о Евангелии.Но он найдет занятие интереснее:ломать корешки ветхих изданий,видимо,архологически найденных,или пересчитывать переплеты библий на французком.Он еще и будет подносить мадам Макабре,"зам-директору",тяжелую библию на утреннем служении.Как его только снова не заставили проделывать лунки,словно в сыре чедере,в своих коленях на горохе,как в тот раз,когда он загубил излишками воды крещённые пионы,нежно пригретые учительницей английской литературы,подставив их двоих.До сих пор колени чешуться. Правда идиот.Как Уильям один будет тащить лейку на продольные грядки с вездесущими хвостиками моркови? -Итак,ребята!-изящно хлопнув уголками подушечек пальцев,мадам Макабре,прямая как палка,перекрыла шёпот.-Разбиваемся на пары и идем хлопотать по хозяйству.Сегодня нужно нам уважить аппетит Господне!-её нескладный напевающий голос,изломанный и свернутый от пропевания молитв,несколько понизившись проговорил о работе в огороде и курятнике,граничушем с коровником. -А ты,Уильям...-мальчику нравилось,когда преподаватели обращались к нему по полной форме имени,ведь это звучало так певуче и официально,не извращая его исконно британское имя,предназначенное для людей голубых кровей.-Раз сегодня Винсент снова повел себя полоумно,и ждет его кара божья-ее речь сочила недоброжелательностью,протевореча заповеди "люби ближнего своего"-будешь управляться с ушастиками-дама поманила осторожным указательным жестом,который был похож на затвердевшие благоговейные ладони запечетленных на иконах светых.Она снова одернула знующийся на ветре платок.Кто-то из мальчиков,выказывая остатки скаутских привычек от прошлых приютов,облизнул указательный палец и опознал северо-западный поток,на что мадам Макабре томно посмотрела и отрезала что-то про безалаберное отсутствие гигиены. Плевать на этого олуха Винсента-кролики,такие радёхонькие трепетным детским ладоням,были похожи на отломившееся куски перистых облаков-какие кролики на нахмуренные и дождевые,а какие пропускающие солнце бледно-желтые,кто во что горазд. -Конечно,мадам!-Уильям почтительно сделал джентельменский реверанс и попятился у стоящим в ряд,как на подбор,клеткам с кроликами,которые уже будто скандировали его имя и трепыхались от знующего голода.Сегодня ему не нужно заниматься черной работой и пыхтеть над рядами нескочаемых грядок.Как феерично учтивость и девиантность брата помогают избежать "кары".Афтон оскалился рядами шатких зубов,лишенных кальция,поморщившись воспоминаниям об гиперактивном сумосброде Винсенте. -Привет,голубчики.Интересно,а вас настигнет кара господне?Как же это глупо-уменьшая насмешливый голос до шепота на последних словах,он спохватился за ковшик,лежащий в плетеном нейлоновом мешке с камбикормами и полезными добавками,нежно проводя по торчащим носикам грызунов.Серебристый самец залязгал клеткой,кусая ее сетку. Как чудно,что кроличья "норка" обособленна от остальных точек фермы-так спокойней и умиротворенней.Уильям вычитал в библиотеке,что большие уши кроликов,похожие на лопухи,способны противиться резким звукам и умертвить ушастого из-за разрыва сердца.Конечно,никто столярной работой не не занимается,но голдеж способен взметнуть кроликов.Был бы Уильям кроликом,он бы тоже ушел подальше от поселения и зажил в обильной тиши леса. -Итак,ужин подан,господа!-саркастично,изображая британскую фрейлину,которая сервировала детские столы,и открывая затворы на кроличьих домиках,Афтон трепал беснующихся,возбужденных аппетитом "арендаторов" и клал небольшие порции гранул в обгрызанные чашки.Так властно он себя давно не чувствовал. Но где же Унди?Он прибегал по первому стуку туфель,которые мозолят ноги.Песочномехий крольченок бегал рядом с остальным скоплением рябых собратьев,и был фаворитом Уильяма,который проникся,зазгорячил сердце к приветливому покачивающемуся кролику,помещающемуся в ладошку.Именно ему дали выбор имени нового выводка,и игнорируя потуги Винсента в грозное "Грызундлий",которое должно было прокалывать невесомый шарик конкуренции между меховыми соперниками,очевидно,не понимая того,что кролики не знают своих имен,а только сплетение звуков и неприкрытое голимое обращение,Уильям назвал его Ундин-имя зачаровавшего его скитающегося бессмертного сноходца из захватывающей истории,который закупорил свою душевную греховность,и привел в оцепенение мальчика пленящим изможденный и обезрбраженный мозг чувством бессмертия.Видно,что здесь все выведенно по кальке религиозного мотива,ведь список литературы контролируется и бунтующие,вызывающие произведения окладываются печатью цензоров,но как летуче,испаряя штампы и выламывая эти однотипные крылатые мантии ангелов,обрушающиеся в бездну,ощушался рассказ... Уильям приоткрыл,прижимая к земле кипящую крапиву,жаждущую нанести массивные локтевые ожоги,задвижку прямоугольной громоздкой двери,и увидел Унди,который лежал,прижав по швам овальные уши,и жалостно поглядывал исподтишка за лицом мальчика,перечеркнутым безумно-блаженной улыбкой. -Хей,Унди,ты спрятался?-не смотря на скверный приторно-сладкий запах,и приискивающих в открытой части клетки обеспокоенных крольчат,которые смотрели даже через козырек внутри на своего брата,Уильям растягивая слова приобщил свои раздумья.Кролик и ухом не повел. -Ты намереваешься...Погоди,может ты болен?-Уильям ощупью нашёл сплюшенный,как у сиамских котов,обоюдно бегающим глазам двигающийся нос,и приложил два пальца. Пылающий и до невозсможности сухой,он задергался в более быстром темпе,закрючившись и отходя от мальчишеской ладони. -Да что за шутки такие?Я сейчас осмотрю тебя,Унди-по предпринимательски компромисно заключил Уильям,и аккуратно положил испачканные поблескивающими крошками корма пальцы,замыкая круг. Через его тушку проходили грубые и заунывные вибрации,кажется,этот утробный звук был похож на скуление щенка.Перебарывая себя,и внезапно выдергивая закорченевшее и удерживающее нечто,Уильям поднял небольшого крольчонка-не даром он британский миниатюрный,как выудил мальчик из энцеклопедии,чувствая особую близость и родство с комочком шерсти.Декоративный,но для монахинь это значения не имеет. Взмыв в воздух,кролик пискнул,и если бы мог,нервно сглотнул. -Что это...Погоди...Унди?!?-отвисший кусок лапки,лохмотьями свисающий с основания гожной кости,выбил Уильяма из колеи,заставляя ужаснуться и чуть ли не отпрянуть от горемычного. Он посмотрел на клетку,держа Унди на прямой вытянутой руке,и увидел собравшиуюся в небольшую острую струю,плеткой свисающую вниз,кровь на крупной сетке.Разумеется.Крупная сетка-залог всех напастей,ведь маленькая,хоть и сильная лапка,проникает в капкан и при рыпающихся беспокойных движениях создает рваную рану.Нужно было положить доску,попросить дощечку,донести... Уильям слегка поперхнулся и раскрыл глаза от нарастающегося ощушения того,что он прошляпился.Та задержка была застрявшей лапкой,и он мог усилить ущерб,размозжив хрупкую конечность.Глаза мерно начали болеть,выпучиваясь,будто их толкали наружу из черепной коробки. Прикрыв глаза рукавом свободной руки,Уильям слегка захныкал,его глаза жгло,а язык парализовало:гнетущая горечь поднималась в нем,но быстро преисполнилась в ярость.Он не будет лить крокадильи слезы,он не будет волочиться к монахине.Ведь эти "небесные созданья" гнустные отравители молодых жизней,завернутых в библейский свиток от бездействий.Они лечат ангину вяжущим медом и настойками,которые горькии запахом полыни заставляют язык отпасть,такие средства даже от обезвоживания не спасут.Задыхаясь от таберкулезной боли,выдавленной наружу от сырости и запущенности,не вылечится рассказами о маразматичных богах и историей сотворения мира,запечптанных в улыбчивый томчик детской библии-это проверил на себе,как на подопытной крысе из лабаратории,мальчик из северного крыла,где дует не легкий бриз,а орошающий ураган.Они просто обернут разлом Унди травой и прочитают молитву,ведь бог дает все в первозданном виде,зачем утруждаться?Клочья шерсти Унди,кажется,застряли в горле,и Уильям злостно прошипел проклятия,стараясь выбросить заговоры на здоровье и тяжественные отрывки утреннего служения,колотя верхнюю створку клетки. Он зрелый и понимающий,он бог в глазах живности и только он может вершить судьбу.Губы перекосила полуулыбка,и лукавое хмыкание стало перекрывать всхипы.Он не лыком шит,ведь он человек,совершенная форма жизни.Те мужчины на гравюрах,которые они изучали,тоже излучали самодовольство на своих колесницах,запреженных воронными лошадьми.Это мифы Греции?Конечно,Уильяма уже тошнит от христианского месива. -Ты не совсем умер-ухмыльнувшись во все молочные зубы,и внушающе посмотрев на погибающего питомца мальчик заприметил булыжник-крепкий и натужный,такой действительно заставит окачуриться без задней мысли от прихлынувшей крови.Он поставил Унди,заставив упереться в правый бок,чтобы не напрягать практически отмершую и покрытую гноем лапку. Взяв камень и обуздав его в ладони,Уильям охотливо повертел кричащую и ломящуюся в руках боль,мысленно заточая ее в камень -Это для твоего же блага,Унди.-и вдарил между ушей,слыша кряхтящие звуки и видя вытекющую слизь,ровняющуюся с бескрайней сипло покачивающейся травой-катализатором смертной превратности,и впитываюшей новые жидкие впечатления,помимо осточертелых опилок.Брызги орошили и замызгали тревожно качающуюся траву,а писк застыл в ушах берушами и закостенел при второй атаке.Так пищит резиновая уточка,которую прижимают.Второй удар пришелся по вздымающемуся животу,до красна вымоченному в послеударной алой краске,которая похода на заходящее солнце.Унди и правда творит исскуство,бестелесно шелестя еще бьющемся сердцем-это и правда сотворение с иконописных билбордов,слепок,с которого реками сползает воск,обнажая,как в коньячных конфетах,которыми лакомились насмешливые потанциальные опекуны,явственность.Бессмертная картина "Я люблю тебя,Унди" Уильям подитожил поломничество сильным ударом в дергающийся бок-он компульсировал от зверинного ужаса,не остывающего и впитывающегося во всё снаряжение,руки мальчика.Неосознанно,но ему понравилось не идти ни у кого на поводу и отстраниться,помогая другу в идилии На желудке появился довольно большой рубец-такой безпристанный и манящий,пульсирующий,и оголяющий одну из кишок.Уильям читал,что кролики-диетические ребята за счет травоядных наклонностей,хотя,они и похрумкать детьми своими не брезгают... Подняв тело,костяшками пальцев Уильям чуял остаток эмоций благодарной глыбы пуха и затвердевших мыщц,которого покинула душа,но витающий запашок чувств не забрала с собой.Он тек с его пальцев к рукам и обратно.Наверное,это была растворенная и въевшаяся в руки кровь,но кого волнует. Бусинки глазиков кроликов устремились к Уильяму,но они не почуяли подвоха,и продолжили кто бодаться вытянутыми челюстями через стену,кто отпугивать других от миски фырканьем,будто не свидетельствовали казни.Они не расскажут. Но стойте...Он только что хлоднокровно убил маленького друга,того хорошенького кролика?Он мог обратиться к Кларе-миролюбивой,но дерганной девочке с заскоками на тему ветеринарии.Она всегда сидела бок о бок с ним на библиотечной скамье,и неровно дыша и содрагаясь от экстаза в рассмотре планов внутреннего убранства животных. "Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду"-выцветшие пожухлые и скатвшиеся страницы библии,как и цветной ветраж с сюжетами,объедененными в плошщадки,и нарезанными деревянными табличками,осуждающе выходили во двор.А что,если бог все же... Нет,нет,он поступил правильно.Не нужно рыдать,вытри чертовы слезы и посмотри поодаль-не замечен,не пригрет законом.Просто вынь эти чирикающие внутри себя ошметки совести,и оботри сухой тряпкой.На пернаменте можно писать невидимыми чернилами из лимона,значит и подчерк преступления можно притупить.Видны рукописи только при ультрафиолетоаом цвете.Сегодня на нем пурпурный жакет с апельсиновой отделкой. В любом случае тушку можно пустить на удобрение,скинуть в навозную кучу,слоеную навозом разного времени и свежести.Или...Свалить вину на Винсента,разивающего рот при уходе и халатно отноствшемуся ко всему,хотя может он и прочует шестым чувством,что за жестокость сквозит из Уилла,как всегда...Такой болван. Его губы тронула кривая улыбка,когда взор достиг будки старого закоченелого пса Джека,которого спасли после того,как пастуха учинили в издевательстве над молодым и статным кабелем.Он захочет полакомится.Он хиловато почесывал свисающие серьгами,хотя Уильям и не видел брюлики более одного прихода сан-инспекции,где девушка звенела ими,точно церковными колокалами,уши. -Хей,родной мой-собака отзывчиво и игриво веляя хвостом,поднимая столб пыли,и затрачивая более пяти секунд чтобы сомкнуть челюсть в озабоченной объяектом спереди какой-то собачье улыбке.-Держи! Причмокивая,и с лихвой уплетая обед,не подозревая о том,что это тот,кто резво стучал утром приветствия через сеть,шатая клетку сильными зубами. Теперь нужно сходить на колонку и охладиться,стереть багровые пометины,которые он бы оставил в качестве трофея,как расчерченная по щеке изогнутая рана,полученная на фронте. Было бы кладбище домашних животных в их краях,он бы разбил сад из благ на одно из закупаемых,например,кошководами с излишками,мест,и не оставил бы для обувных коробок с сумбурными почтительными атрибутами для других. А может он и врет себе...Неужели и он может так сгинуть беззащитным бескровным малышом? Да,бессмертие в сердцах-это как прах на ветер,звучит пафосно,но эфимерно.Неужто нельзя навсегда продлить забвение перед смертью?Уильям не хочет так же растаорятся и гнить в пространстве. Кровь свертывается и зудит на руках,а треск костей угнетает.Уильям зябко поежился.