Однажды в ФЭС

— Галина Николаевна, время пятый час… — недовольный голос сонного Серёжи Матвиенко раздался в ночной тишине. — Никаких вопросов, у тебя есть полчаса, чтобы добраться, — кажется, начальница не собиралась дарить своему подчинённому ещё хотя бы пару часиков крепкого сна. — Дело очень срочное. — Слушаюсь, — устало выдохнул Матвиенко и сбросил звонок. Уже через пару минут Серёжа стоял в ванной комнате и приводил в порядок свои волосы. Тугой пучок украсил его голову, и ни одна прядка не посмела выбиться. Как и всегда. Молодой человек ещё несколько раз повертел головой перед зеркалом, держась за подбородок и чувствуя неприятно колющуюся щетину на нём. «Для четырёх утра шикарно выгляжу», — саркастически подметил про себя Серёжа и направился к выходу из квартиры. В коридоре в полной темноте он умело маневрировал, обойдя шкаф, тумбу и не задев ногами ящик с бутылками пива, который будет ждать его здесь до ближайшего выходного дня. Звон ключей, быстрые обороты в трёх замочных скважинах, бесшумный топот по лестнице, захлопнувшаяся подъездная дверь. И только любопытные жители дома, что страдали бессонницей или пытались занять себя чем-то в такое раннее (или такое позднее?) время, видели через окна, как с парковки выехал чёрный джип. «Интересно, он только проснулся или ещё не ложился?» — стоял единственный вопрос в их головах. Майор Матвиенко всегда действовал очень быстро и складно. В принципе, именно это качество является одним из важнейших для любого оперативника в Федеральной Экспертной Службе. Он был одним из самых опытных оперативников. За плечами груз многолетнего опыта — десятки (если не сотни) раскрытых дел, неоднократные угрозы жизни, виртуозная работа под прикрытием, рекомендации от самого МВД России. Казалось бы, с такой насыщенной биографией человек должен быть суровым и при этом очень расчётливым. В принципе, так и было, когда Серёжа выполнял свой служебный долг, однако по своей натуре он был отзывчивым и очень понимающим. Не держал долго ни на кого зла, становился душой любой компании. Именно поэтому, кстати, чаще всех работал под прикрытием. Очень любил пошутить, иногда даже неприлично, да до такой степени, что коллеги во время собраний заливались краской от стыда и сильного смеха. Рогозина, конечно, всегда пресекала подобное, но не могла же она пресечь всё. Тем более, если ей самой становилось хоть немного смешно. Серёжа чуть ли не с ноги открыл дверь переговорного кабинета. Когда он направлялся сюда, то никого не встретил, потому сделал вывод, что прямо сейчас он опаздывал. Проверив время на наручных часах, он взбесился, ведь отведённые Рогозиной полчаса на дорогу почти прошли, а это означало, что остаток этажа он не пройдёт торопливым шагом, а пролетит. Так и случилось. — Матвиенко опаздывает, вы только посмотрите, — усмехнулся сидящий рядом с начальницей ФЭС Позов. Его хитрый тон не соответствовал невыспавшемуся внешнему виду. — Эх, а мы даже не успели придумать для тебя отмазку, — наигранно расстроенно проговорил Попов, сидевший на самом ближнем к выходу стуле. Очевидно, он сам только-только пришёл. Серёжа тихо и коротко посмеялся, а потом занял свободное место за столом напротив Арсения. Капитан Арсений Попов был напарником Матвиенко, тоже работал оперативником в ФЭС и имел рекомендации от МВД. Конечно, его стиль работы сложно было назвать суровым или резким, как это было у Серёжи. Слова «точный» и «аккуратный» подходили бы к этому описанию гораздо больше. Благородный по своей натуре, Попов никогда не рубил с плеча, как это обычно делал Матвиенко. Поэтому, наверное, Арс и Серёжа очень хорошо дополняли друг друга. Рогозина прекрасно это видела и не раз подмечала эффективность их совместной работы. Особенно Арсению нравилось работать под прикрытием, это был его личный сорт удовольствия. Конечно, такая возможность выпадала нечасто, но он никогда не упускал её. «Только не перестарайся с актёрством», — каждый раз говорила ему Галина Николаевна. Но зря она беспокоилась, потому что у Попова всё всегда получалось великолепно. Профессионал. — Раз все собрались здесь, я могу начать, — Рогозина нажала пару клавиш на стоящем рядом ноутбуке, и на экране для проектора появился значок ФЭС. Сидящий в одной футболке Антон Шастун поёжился от холода. Он не успел накинуть себе на плечи халат из лаборатории в отличие от своей коллеги Оксаны Амелиной, которая приехала в офис раньше всех и даже успела включить всё оборудование на их с Антоном рабочем месте. Они сидели рядом друг с другом. И пока Шастун мысленно приказывал мурашкам перестать бегать по своему телу, Оксана мельком бросала взгляд на только что пришедшего Серёжу. — Найдено пять тел, — продолжила Рогозина свою речь. — Подростки, три парня и две девушки, у всех вскрыты вены. Их обнаружили работники парка возле помойки. Личности пока устанавливаются. На экране появились фотографии, пестрящие следами крови на телах погибших. Амелина поёжилась. Не от вида трупов, а от осознания, что это были дети. — Пять тел! — ахнул Позов. — Я тут, видимо, до завтра остаюсь. — Сочувствую тем, кто поедет сообщать их родителям эту печальную новость, — обречённо проговорил Шастун, проигнорировав возглас патологоанатома. — Давно такого не было, — ужаснулась Амелина. Но теперь она не смела даже в мыслях возмущаться, почему Галина Николаевна так торопила их всех приехать сюда. — Попов и Матвиенко, вы сейчас же едете туда, пока не наступило утро и жители соседних домов там всё не затоптали. Шастун и Амелина, — она повернулась специально к ним, чтобы смерить взглядом по очереди, — займитесь пока камерами наблюдения в парке, а Позов, — Рогозина демонстративно закрыла ноутбук, — идёт готовить морг к гостям, потому что я буду помогать проводить вскрытия. Приказ был отдан, все работники синхронно поднялись со своих мест. Арс и Серёжа скрылись из виду так быстро, что очутились в служебной машине уже через пять минут. Шаст и Оксана должны были направиться в свою лабораторию, однако Антон предложил заглянуть на кухню перед тем, как прилипнуть к рабочему креслу на несколько часов, на что Амелина, конечно же, согласилась. А вот Позов, распахнув двери своего пристанища, а именно морга, глубоко вдохнул леденящий душу воздух и сказал сам себе: — Когда-нибудь я обязательно прилягу поспать.