Море

Всё проходит. И плохое, и хорошее. Время имеет удивительное свойство. Ужасное свойство. Оно постоянно идёт вперед. Как бы мы ни пытались задержать какие-то счастливые мгновения, они пройдут. Ничто, увы, на месте не стоит. Пинна всегда сравнивает жизнь с морем. Огромный простор, с виду однообразный, но на деле подводные течения, штормы и штили делают путешествие по нашему «морю» абсолютно непредсказуемым. Не знаю, откуда эта девочка взяла такое сравнение, но она использовала его с детства. Однако Пинна всегда считала, что в её «морском путешествии» никогда не будет штормов. И девочка ошиблась. Неожиданная смерть отца стала для неё сильным ударом. Самым сильным штормом, после которого последовало длительное затишье. Гнев на вора, зарезавшего её отца в потасовке, сменился затяжной депрессией. Казалось, уже ничего не исправить. Но время постоянно идёт вперёд. Всё проходит. Сейчас Пинна, двадцатитрехлетняя девушка, идёт на могилу любимого отца. Погода стоит прекрасная — солнце заливает светом улицы большого города, прозрачно-голубое небо затягивает в свой лазурный колодец, дует свежий ветер, он треплет листву деревьев и срывает лёгкие зонтики одуванчиков. Люди мельтешат на улицах, как в большом муравейнике. Все радуются началу лета. Только Пинна выделяется на фоне остальных. Одета она неброско, как и положено, преимущественно в тёмные цвета. Простая чёрная юбка до колен, оставшаяся ещё со школьных времён, чёрные кеды, темно-синяя футболка подчёркивает бронзовый загар на коже, на предплечье висит лёгкая чёрная кофта. Только шарфик выбивается из образа. Повязанный на голове как платок, он был светлый, лазурный, похожий на очень светлое неземное небо. Девушка шла в задумчивости. Она не спешила. Шла спокойно и уверенно. Сегодня третья годовщина смерти её отца. Все родственники уже посетили его могилу. Но не Пинна. Она всегда общалась с отцом наедине, поэтому намеренно приходила позже. Вот, девушка и подошла к церковной ограде. Пинна зашла на территорию храма, притворив за собой железную калитку, перекрестилась и поклонилась кресту, возвышающемуся над кладбищем. Возле храма почему-то всегда было нешумно и радостно. Именно из-за этого Пинна первое время после смерти отца не приходила на его могилу. Какое-то странное чувство неправильности сковывало девушку: здесь ей отчего-то было стыдно горевать. Но время идёт вперёд. Всё меняется. Ступая по знакомой тропинке мимо могил и надгробий, Пинна наслаждалась этой радостной тишиной, заглушавшей шум города за оградой. Здесь росли высокие деревья, нечастые и могучие, они одаривали прихожан прохладой и тонким голоском ветерка, затерявшегося в их листве. Здесь пахло землёй, смолой и тонким оттенком ладана. Здесь невозможно было злиться или обижаться. Это было просто стыдно. Наконец-то Пинна подошла к могиле отца. Мишин Алексей Дмитриевич. Могилка чистая и прибранная. Возле железного креста у изголовья лежат две конфетки и печенюшка. Рядом стоит рюмка с вином. Пинна улыбнулась и тихонько заплакала. Но это были не те слёзы горечи и отчаяния, в которых девушка захлёбывалась три года назад. Эти слёзы были чистые и светлые. «Как лучи солнца, что пробиваются сквозь кроны деревьев», — всплыло в памяти Пинны, и девушка ещё шире улыбнулась, вспоминая, как впервые пришла сюда через два месяца после похорон. — Привет, папа, — вполголоса наконец произнесла Пинна. — Рада снова повидаться с тобой. Девушка стёрла слёзы с щёк и ласково улыбнулась. — А я тебе тоже угощенье принесла, — сказала дочка и положила ещё одну печеньку возле креста. Сама же Пинна села на табуретку, стоявшую рядом со столом неподалёку. Девушка медленно жевала вторую печеньку, задумчиво глядя вдаль кладбища. — А помнишь? — снова заговорила Пинна, возвращая свой взор к кресту. — Помнишь лагерь, который устраивала в своём деревенском доме тётя Наташа? Он, оказывается, такой популярностью пользуется… Я в последний раз там была три года назад. После твоей… Ну… Когда тебя с нами уже не было. А сейчас я опять туда еду. А знаешь, почему? Я закончила университет! Да, пап. Теперь я официально работаю редактором. Правда, платят так же… Пинна тихонько засмеялась и замолчала… Девушка глубоко вздохнула и посмотрела себе под ноги. В её простом скромно-красивом лице залегла какая-то далёкая мысль, полная печали и надежды. Вот так, бесшумно и почти не двигаясь, Пинна просидела около пятнадцати минут. Ничто не нарушало её мысленного общения с отцом: ни солнечный лучик, щекотавший кончик её маленького носа, ни ветер, что огибал её милую пухленькую фигурку. Эта далёкая мысль была прямо в центре её высокого лба, чувствовалась в мягком взмахе тяжёлых ресниц и смиренно сложенных тонких руках с длинными и крепкими, будто мужскими, пальцами. А взгляд её был далеко. Так далеко, что захватывал ту самую мысль. Она плескалась в глубине её карих глаз. И вместе со слезой потекла на острую скулу. — Я скучаю, — наконец-то призналась Пинна, смахивая слезу и убирая локон выбившихся чёрных волос под шарфик. Девушка снова замолчала, но эта тишина была лёгкой и ненавязчивой. Да, Пинна любила не только разговаривать с отцом, но и молчать вместе с ним. Это дарило ощущение защищённости. Но тут в кармане девушки завибрировал телефон. «Мы уже подъехали. Ждём тебя у ворот церкви», — гласило новое сообщение от мамы. — Мне пора, — негромко сказала Пинна, обращаясь к могиле отца. — мама и тетя Наташа уже приехали. Так что я пойду. Пап. Береги меня. Сказав это, девушка ещё раз улыбнулась и пошла в сторону высокой старинной церкви. Сама церковь была не очень приглядна на вид — слишком уж сильно её время потрепало, а на реставрацию вечно не хватало денег, вот её и откладывали постоянно. Но место было благодатное. Намоленое. Чувствовалась светлая радость Божия в этом кирпичном здании с золотым крестом над круглым куполом. Возле церкви были большие ворота. Но сейчас они закрыты. А вот калиточка рядом открытая. Пинна вышла через калитку, ещё раз перекрестилась и поклонилась кресту на церкви и пошла к небольшой красной машине, стоявшей неподалёку. — Привет, — поздоровалась Пинна с тётей, как только уселась на заднее сидение. — Привет, — звонко, с мальчишеским задором ответила тётя Наташа. — Твои вещи в багажнике. Ты не голодная? Мы с твоей мамой бутербродов приготовили, они там, на заднем сидении лежат. Пинна улыбнулась: — Спасибо, пока не голодная. — Ну смотри, — откликнулась тётя. — Мам, а Давид в лагере не останется? — спросила девушка. — Нет, милая, ему пора возвращаться — работа не ждёт, — ответила женщина, сидевшая за рулём. Давид — старший брат Пинны. Ему уже двадцать семь лет, работает программистом, недавно женился. Вообще, с сестрой и матерью он встречается нечасто. Но летом частенько приезжает в мини-лагерь тети Наташи, чтобы помочь по хозяйству. Машина тронулась и поехала по городским улицам, направляясь к небольшому посёлку. В автомобиле началось бурное обсуждение какой-то неважной глобальной темы, которую принято было мусолить по телевизору. Вот и тетя Наташа решила поделиться своим мнением по данному вопросу. Вообще, женщина эта была удивительная. Сильная и волевая, она дважды была замужем, но оба этих брака не принесли ей счастья: первый муж постоянно изменял, а второй пил. Несмотря на это, она родила и вырастила четырех детей. Именно дети и стали центром её жизни. Она подрабатывала раньше в детском саду и начальной школе. Её хорошо знали многие родители и не боялись оставить у неё своих детей на вечер или каникулы. Естественно, когда тетя Наташа организовала в своём деревенском доме летний лагерь, сразу же нашлись дети, которые решили проводить там всё лето. Да, тетя Наташа всегда поражала и заражала окружающих своим оптимизмом и стремлением к цели. Такие же качества были и у её брата — Алексея, отца Пинны. Племянница с улыбкой смотрела на тетю и понимала, что безумно скучала по ней. Эта неказистая с виду женщина, полноватая, смуглая, с жесткими чёрными волосами, тонкими губами и длинным острым носом, обладала необъяснимой фантастической харизмой. Что бы с ней не случилось, её маленькие карие глаза смеялись, а в голосе звучал совсем детский и немного мальчишеский задор. Совсем иной была мама Пинны. Маленькая, тоненькая, бледная, она не была такой волевой и целеустремленной, как тетя Наташа. Вся сила этой доброй терпеливой женщины заключалась в большом любящем сердце. И эту особую душевную теплоту могли почувствовать только по-настоящему родные ей люди. Именно за эту душевность и уют её и полюбил Алексей. Эту маленькую женщину с вытянутым, слегка осунувшимся лицом, прямым носом, высоким лбом, мягкими русыми волосами и тёплыми золотисто-карими глазами. — Ну, что? — объявила тетя Наташа. — Почти приехали. Будешь мне помогать, Пинна. А то эти оболтусы совсем от рук отбились. — Ну, в этом я Вам точно не помощник, — смеясь сказала Пинна — ведь девушка, как и её мать, совсем не умела ругать детей. — Ничего, навостришься, — обнадёжила её тётя. — Вот и приехали, — улыбаясь заключила мама, въезжая во двор дома и глуша мотор. Встречать начальницу лагеря вышли почти все его обитатели — не меньше десяти детей возрастом от восьми до шестнадцати лет и Мишин Давид. — Ну, что? — усмехнулась тётя Наташа, выходя из машины. — Принимайте новобранца! — О, какие люди! — протянул Давид — высокий стройный мужчина с черными волосами, прямым носом и маленькими золотисто-карими глазами, — когда увидел Пинну. Сестра скромно улыбнулась, подошла к брату и обняла его. — Привет, — тихо проговорила девушка. — Привет. Ты меня помнишь? — обратил на себя внимание высокий подтянутый парень шестнадцати лет с тёмными волосами, немного сплющенным носом, большими серыми глазами и милой улыбкой. Парень был очень симпатичным и явно кого-то напоминал Пинне. И тут девушку осенило: — Точно! Диомид. Диомид же, да? — Да, — кивнул парень. — Мы виделись три года назад. — Да, я помню, — улыбнулась Пинна и окинула юношу взглядом. — Ты так вырос… Или это я постарела? — Да, сестренка, тебе уже двадцать три, — заметил Давид. — Не молодеешь. — Да, ну тебя! — фыркнула Пинна. — Не доставай сестру, — подключилась к разговору мама. — Лучше помоги с багажом. Давид и ещё какой-то паренёк лет тринадцати вытаскивали из багажника чемоданы Пинны, а сама девушка вместе с тетей и мамой вошла в дом. А надо сказать, что деревенский дом тети Наташи походил на настоящий особняк. На первом этаже были большая кухня, столовая, зал с камином и телевизором. Здесь же находилась небольшая душевая с туалетом, комната тети Наташи и скромная комната для гостей. Основные же спальные комнаты находились на втором этаже. Здесь был длинный коридор, по обе стороны которого можно было увидеть двери в комнаты. По правой стороне были две комнаты: малая гостиная и мальчиковая спальня. Насколько Пинна поняла, в малой гостиной (она была довольно большой, несмотря на название) проживали три девочки: двойняшки двенадцати лет и ещё одна девочка лет десяти. А вот в мальчиковой спальне обосновался Диомид. Комната эта была небольшая, но зато она была рассчитана на одного, там был письменный стол и небольшой балкон. По левую сторону коридора находилась «королевская» спальня, ванная, туалет и спальня родителей. Королевская спальня называлась так исключительно из-за старой кровати с балдахином. Больше же ничего особо примечательного в этой комнате и не было. А проживала там симпатичная девушка пятнадцати лет. Ну, а спальня родителей, естественно, уже давно никаким родителям не принадлежала. Там две сестры: семилетняя и четырнадцатилетняя. Коридор упирался в большую дверь, которая вела в детскую. Ну, а там обосновались четыре мальчика. — А она будет спать в комнате для гостей? — спросила тетю Наташу о Пинне девушка из «королевской» спальни. — Нет, — загадочно улыбнулась женщина. — Пинна у нас будет жить там же, где всегда. На чердаке. — А он разве не закрыт? — удивился один из мальчиков. — Потому и закрыт, что там живёт только Пинна, — хитренько сказала тетя Наташа. — А потом говорите, что любите нас одинаково, — шутливо протянул Диомид. — А ты что? — улыбнулась хозяйка лагеря. — Ревнуешь, красавчик? Все рассмеялись, а тётя Наташа достала ключ от чердака и открыла дверь. В итоге, в большую светлую комнату, больше напоминающую студию, поднялись все дети — они тоже хотели посмотреть, что же здесь такое. Все предметы мебели в этой комнате были накрыты белыми простынями, всё было в пыли и паутине, окна грязные и мутные. — Вы хотите оставить её жить здесь? — спросила какая-то рыжая девчонка. — Дайте ей комнату для гостей — пожалейте племянницу. — Ну, что, Пинна? — с улыбкой повернулась к девушке тётя Наташа. — Как руководитель лагерного отряда, принимай партийное задание! — К вечеру всё должно быть убрано? — догадалась девушка. — Схватываешь на лету, — подтвердила тетя. — Так, дети, давайте, помогайте и не позволяйте вашей новой начальнице филонить. После уборки можете идти ужинать. Три мальчика десяти-двенадцати лет удрученно застонали. — Мы хотели сегодня ещё на речку скататься, — сказал один из них. — На какую речку? — строго спросила тетя Наташа. — Вода ещё не прогрелась — не август месяц. Давайте, убирайте. Быстрее уберёте — больше свободного времени у вас сегодня останется. С этими словами женщина оставила своих воспитанников наедине с работой на сегодня. — Ну, ё-моё! — вздохнул всё тот же мальчик. — Да, ладно, — сказала на это одна из девочек. — Давайте быстренько приберёмся и кушать пойдём. — Да. Балия, принеси веник и савок, — начал распоряжаться Диомид. — Алип, набери воды пол помыть. Юля, принеси воду в небольшом ведре и несколько тряпок для пыли. Давайте, ребята. Вместе возьмёмся — быстрее справимся. После его слов сразу началась бурная деятельность: две девчонки и мальчик спустились на первый этаж, остальные начали работать на чердаке: распахивали настеж окна, снимали простыни и вытряхивали их на улицу прямо из окон. — А ты лихо ими командуешь, — заметила Пинна, обращаясь к Диомиду. — Я же старший, — заметил парень. — Есть привилегии, но и спроса больше. Девушка улыбнулась и присоединилась к остальным ребятам. Вскоре принесли веник и тряпки для пыли. Мальчики гоняли пауков, девочки протирали мебель. Пинна решилась избавить от пыли старый книжный шкаф и книги в нём, но одна явно не справлялась. — Помочь? — спросила у неё девушка из «королевской» спальни. — Честно говоря, не помешало бы, — улыбнулась Пинна. — Меня зовут Вилена, — представилась девушка. — Пинна, — ответила собеседница. Вилена была девушкой трудолюбивой и приятной, как внешне, так и в обращении. У неё была стройная фигура, загорелая кожа, темно-русые волосы, собранные в неряшливый пучок, курносый носик, пухлые губы и большие зелёные глаза. Справились с работой ребята быстро. Под конец или им даже понравилось. Особенно младшим: семилетней девочке Гульнаре, десятилетней Есении и восьмилетнему Ждану — они выбивали пыль из кроватей, тахты и кресел, активно прыгая на них. — Ну, всё, хватит баловаться, — пыталась их утихомирить Балия — четырнадцатилетняя сестра Гульнары. — Ну, правда, дети, — стащил Ждана с кресла Диомид. — Есть охота. Прикройте окна, чтобы комары не налетели, и пошлите в столовую. — Сначала надо бы помыться, — заметила Вилена, — а то после уборки мы такие же грязные, как изначально была эта комната. — Чур я первый в душ! — завопил двенадцатилетний мальчик. — А я в ванную! — убегая по лестнице, крикнула рыжая девочка. — Эй, Пинне вообще-то тоже надо помыться! — возмутился Диомид. — Да, ладно тебе, — улыбнулась парню Пинна. — Мне всё равно ещё вещи разбирать. Я последняя в ванную пойду. — Как скажешь, — пожал плечами юноша. — Пинна, — позвал Давид, поднимаясь по вымытой лестнице. — Ого. Ничего себе вы тут шмон навели. Кстати, электричество я подключил и отрегулировал, так что можешь здесь работать без риска для жизни. — Спасибо, — улыбнулась сестра. — Мы с мамой сейчас уезжаем, — сказал Давид. — Пойдём, попрощаешься. Пинна спустилась с братом на первый этаж и подошла к выходу. — Ну, всё, мы готовы, — подытожила мама. — И даже не поела ничего, — причитала тётя Наташа. — Нет, ну, как так можно? — Успокойся, Наташ, я не голодна, — отмахнулась женщина и взглянула на Пинну. — Ну, что? Доченька моя. Мама обняла девушку. Так нежно и крепко, как может обнять только мать. — Не расстраивайся и не хандри, — продолжила наставлять Пинну мама. — Работай и помогай тёте. — Хорошо, — улыбнулась дочка, отпуская маму. — Удачной дороги. Ангела-хранителя. Женщина тепло улыбнулась и вместе с сыном направилась к машине. Автомобиль тронулся и, уже через пару минут, скрылся за поворотом. Пинна почувствовала это странное тягучие опустошение, которое бывает, когда гости уезжают после праздника. Но она осталась у тёти Наташи, а значит: время грустить не будет… совсем. — Ты где мыться будешь? — спросила тётя. — В ванной или в душевой? — Хватит и душевой, — усмехнулась Пинна. — А то ванную девчонки захватили. Тётя Наташа фыркнула: — Опять Юлька первая пошла? Вот, я покажу этой девчонке! Моется дольше всех, а всегда летит вперёд паровоза. Пинна улыбнулась и вернулась на чердак — надо было ещё вещи разобрать. Девушка достала туалетные принадлежности, подключила свой ноутбук, расставила вещи на письменном столе и стала перекладывать одежду в шкаф. Да, сколько воспоминаний связано с этим чердаком. Пинна жила здесь, ещё когда маленькой приезжала со своими подругами к тёте Наташе. Во что они тут только не играли! А потом как-то все выросли, разъехались… Три года назад Пинна, как и сейчас, жила здесь одна. И именно здесь она научилась жить дальше после смерти отца. — Пинна, душ освободился! — послышался голос Вилены со второго этажа. Пинна спустилась вниз и пошла в душ. Помылась она быстро, так что через пятнадцать минут чистая Пинна вошла в столовую, где уже вовсю уплетали ужин. — Садись, кушай, — сказала тётя Наташа, подвигая к тарелке племянницы сметану. За столом разговоров не было — все были уставшие и голодные. — Ну, что? Хорошо потрудились сегодня, — заметила тётя Наташа. — До отбоя зал в вашем распоряжении. — Ура! — закричала рыжеволосая Юлька, вскакивая из-за стола. — «Чародейки»! — Какие «Чародейки»? — возмутился один из мальчиков — «Аватар»! — «Чародейки», — поддержала Юлю Есения — полненькая десятилетняя девочка с бледной кожей, светло-каштановыми волосами до плеч, овальным лицом, прямым носом и миндалевидными серыми глазами. — «Аватар», — настаивал мальчик. — Пинна, «Чародейки» или «Аватар»? — спросила у девушки Юля. «Вот хитрюга», — подумала Мишина и обратилась к мальчику: — А какой «Аватар»? — Аанг, — ответил паренёк. — Ну, тогда «Чародейки», — решила девушка. — Да! — ещё громче завопила Юля. — Я — Вилл. — А я — Ирма, — подхватила Есения. — Я — это я, — тихонько заметила Аннушка — сестра-близнец Юли. — А я кто? — спросила Балия. — Тарани? — Эй! — возмутилась Пинна. — Тарани –я, вообще-то. Тут все засмеялись в голос. — Ты, что, тоже так играла? — удивилась Вилена. — А то! — не без гордости ответила Пинна. — Ты бы знала, что видел этот дом во времена моего детства. У меня были четыре лучшие подруги — мы с ними постоянно что-то устраивали. — А где они сейчас? — спросил Диомид. — Ты мне о них не рассказывала. — Да, рассказывать особо нечего, — с грустной улыбкой ответила Пинна. — Дружили в детстве, а потом родители разъехались и как-то связь потеряли. А вот это было уже невесело. Все эти дети ведь тоже после лета разъедутся. И что же? Дружбе конец? — Но ты всё равно считаешь их своими друзьями, — полувопросительно сказал Ждан. — Конечно, — улыбнулась Пинна.