Мы миллениум

      Это так странно — идти по тропам своего царства, озираясь, как воришка, забредший в соседский яблоневый сад. Странно напоминать себе шагать тише, дышать ровнее в месте, где когда-то правила. Там, где обитали ужасы и неспокойные души. Она чувствовала себя не владычицей, а незваной гостьей, чье присутствие привлекло всех хищников. Кожа горела от ощущения чужого взгляда на себе. Внутренний голос кричал, вопил, предупреждая о притаившейся во тьме опасности. «Надо убегать, спасаться», — требовал голос разума, и Аида едва сдерживалась, чтобы не послушаться предостережения. Но она шла, шаг за шагом, стараясь игнорировать под подошвой туфель хруст чьих-то мелких косточек. Заходя все дальше, воздух вокруг становился тяжелее от витающего смрада разложения и гниения.       Лишь ее семья — сын и жена знали о существовании портала, через который можно попасть в их родные земли, но дверь эта открывается лишь в Загробном царстве. Она специально оставила эту лазейку, чтобы контролировать ту разруху, что теперь творится в их доме. Даже сам Зевс не знал, что существует путь домой. Богиня намеренно утаила это от брата, ведь ему хватило бы глупости и надменности, чтобы каждую жизнь снова и снова возвращаться к этой двери и пытаться отвоевать то, что принадлежит им по праву. Но не время. Холод, что таила магия Аиды, была присущ и ее суждениям. Она трезво оценивала их силу и понимала, что это будет бестолковая смерть. А еще она знала, что те, кто умер в их мире, не сможет возродиться в мире, куда они ушли когда-то, чтобы спастись. Слишком многих они потеряли в войне, с которой к ним пришли древние существа. Они вернутся тогда, когда придет время. И Аида делает все, чтобы боги Олимпа были готовы к этому часу, поэтому она здесь.       Тьма была первобытной, густой и тяжелой. Даже продолжительное нахождение здесь не позволяло глазам привыкнуть.       Шорох справа. Аида обернулась, но ее встретила пустота. Скрежет зубов слева. Богиня сжала кулаки, и в глазах колыхнулся холод, напоминая обитателем глубин, что она им не по зубам. Что-то теплое и склизкое полоснуло Аиду по щиколотке. Молниеносно, ожидая нечто подобное, женщина сжала кулак, сконцентрировав поток силы на создании, которое она даже не смогла рассмотреть в этой непроглядной тьме. Оно скулило и рычало, сотрясаясь в предсмертных муках. Богиня разжала кулак лишь спустя несколько секунд после последнего всхлипа маленького порождения ада. Эхом раздался скорбный плач сородича существа.       Как бы ей не хотелось вернуться назад, Аида продолжила идти. Эти закоулки ада были в ее власти лишь номинально. По-настоящему же здесь царил матриархат и первозданный мрак, однако, четко соблюдались границы. Некоторые обитатели не выжили бы на верхних уровнях загробного царства. Для одних там было слишком шумно, для других же чересчур светло. Дети тьмы никогда далеко не отходили от своей матери.       Чем дальше продвигалась богиня, тем четче становились очертания окружения. Там, где была конечная точка ее пути, сестра Зевса увидела слабый источник света от пламени. Стрекотание созданий сменилось тишиной, а за тишиной пришел визгливый смех. Аиду не пугало ни рычание, ни клекот, ни вой. Самое пугающее среди этих звуков было услышать смех. Смех в аду? Такое противоестественное и странное чувство одолело богиню, но она знала, что лучше пусть хозяйка этого смеха будет обитать в глубинах ее царства, нежели выберется наружу. Она старше, чем само время. Безумнее, чем хаос. И смертоносные, чем Сцилла и Харибда. Все обитатели нижних уровней ада были ее порождением, ее детьми. Их образы рождались в ее снах, а наяву она создавала их по крупицам из собранных у неспокойных душ кошмаров. В оскале каждого монстра была тень ее улыбки. Она дарила своим детям ласку и вкладывала в них всю свою ярость. Она вскармливала монстров своей кровью, как мать вскармливала младенца молоком. И лелеяла каждую созданную ею тварь. Она — мать монстров и прародительница мрака. Она — то древнее и непостижимое божество, чье существование опрометчиво забыли.       Геката.       У очага, сгорбившись над очередным своим ребенком, сидела древняя богиня. Мрак, окружающий их, был настолько плотным, что огонь не мог прогнать его. Обезумев от своего вечного заточения она, держа на руках небольшую хтоническую тварь, любовалась ею, и взгляд бесконечно черных без белков глаз был преисполнен нежностью. Монстр любовно стрекотал в ответ, щупальцами обвивал запястья своей мастери, оставляя черную слизь на ее тусклой коже. Маленькие желтые глаза со змеиным зрачком щурились от удовольствия, когда Геката гладила чешуйчатое брюхо. В общей сложности Аида смогла разглядеть у монстра одиннадцать конечностей, три пары глаз и хвост, как у черного скорпиона. Острием он задевал Гекату, но та принимала это за детскую невинную шалость, лишь хихикая в ответ.       О присутствии Аиды обитательница глубин преисподней узнала в тот самый момент, когда она ступила за границу ее царства. Ее дети сообщили о приходе богини и каждый из них просил разрешения убить, растерзать и принести голову нежеланной гостье своей любимой прародительнице. Только благодаря ее власти над всей этой армией из кошмаров Аида все еще жива. На уровне подкорки она понимала, что ее присутствие здесь — лишь дозволение самой Гекаты.       Женщина подняла голову. Некогда красивое лицо накрыло маской тьмы. Сама ночь впиталась в ее кожу и поры. В черных локонах теперь жили змеи, а раньше они блестели так, словно в них были заточены серебряные звезды. Спрятанное в погребальных одеяниях тело походило на скелет, обтянутый кожей. Руки, что столь давно не собирали лунных цветов, сейчас были изуродованы шрамами. Казалось, в Гекате едва теплилась жизнь, и это было правдой. Зато в ней неугасаемым огнем пылала ярость, что поддерживало ее существование на границе миров, где она так виртуозно балансировала.       — У меня гости? Ох, а я одета неподобающим образом, — осипший голос неприятно царапнул пространство.       — Я это переживу, — бесцветно ответила богиня.       Геката рассмеялась так надрывно, что со стороны могло показаться, что это мог быть последний звук, сорвавшийся с губ женщины. Сходство Аиды и Зевса было столь явным, что Геката могла едва удержаться от желания приказать своим детям разорвать родственницу ненавистного ею бога в клочья.       — Чем обязана? Сама владычица загробного мира пожаловала ко мне, — Геката переложила своего чудовищного младенца под ворот, к груди. Маленькие и острые, как иголки, зубы впились в кожу над соском. Тонкая струйка темно-алой крови выступила из ранки, но существо жадно и нетерпеливо все собрало и припало к источнику его жизни. Чтобы не соскользнуть с тела матери, оно присосалось щупальцами. Женщина, казалось, не заметила боли. Ее внимание привлекло что-то под ногами, и она замерла в моменте, как кошка. Мигательная перепонка затянула на мгновение черные глаза Гекаты. Одно резкое движение босой ногой, и между пальцев была зажата уродливого вида сколопендра. Она извивалась в агонии, пока Геката подняла ее на уровень своего лица. В следующее мгновение безумица вытянула губы трубочкой и втянула несчастного уродца, не обращая внимания на то, как оно истерически цеплялось лапками за потрескавшиеся губы. — Угостишься? — довольная перекусом поинтересовалась хозяйка здешних мест, поймав, видимо, подружку съеденной сколопендры.       Аида подавила рвотный позыв, проигнорировав порыв гостеприимства Гекаты.       — Я принесла тебе подарок.       Из внутреннего кармана кожаной куртки Аида достала маленький клубок. Ярко-красная нить с внутренним слабым свечением привлекла внимание Гекаты. Тот самый клубок, что когда-то Ариадна дала Тесею, и за которым охотилась Артемида. На полусогнутых, как дикий зверь, она подошла ближе к богине то и дело, что наклоняя голову то влево, то вправо. Пальцы с собачьими когтями потянулись к подарку, и сестра Зевса осторожно, словно боялась прикоснуться к Гекате, передала клубок.       — Этой нити хватит, чтобы прийти ко мне, где бы я ни была.       — Не боишься, что приду не только я, но и мои дети? — черные глаза сверкнули опасностью.       — Ариадна использовала эту нить для спасения. При иных мотивах этот клубок станет твоей погибелью. Ты ведь знаешь это.       После предательства Тесея, девушка прокляла эту нить. Она может указать путь к спасению, но, если в мыслях пролегла тень предательства, она приведет прямиком в руки смерти. И не важно, в чьи руки попал клубок — бога или смертного. Ариадна не прощает предательства никому.       Еще несколько секунд богини сверлили друг друга взглядом, затем Геката задорно рассмеялась, как девчонка и спрятала нить в складках своей одежды.       — Знаю, — все еще смеясь ответила женщина.       — Скажи мне, — помедлив, пока обитательница здешних уровней просмеется, Аида решила спросить то, зачем пришла. — Ты спрятала ее от меня?       Геката отодвинула край своей одежды, проверяя, как там поживает ее монстр. Тот, напившись ее крови, сладко дремал на груди.       — Я люблю играть в прятки, — кивнула та. Ее лицо переменилось от растерянности. В моменте Аиде показалось, что она говорит с адекватным человеком. Но это лишь показалось. — Не стой, присаживайся. Моя скромная обитель не часто встречает гостей.       Засуетившись, женщина указала на камень у очага, который, по всей видимости, служил стулом. Торопливо она стряхнула с него не то пепел, не то пыль от костей. Зная, как может быть обманчива Геката, Аида, стараясь не делать лишних движений, села и подобралась. Пламя светило, но не грело. Заинтересованное потомство Гекаты потихоньку сползало к гостье. Владычице Ада становилось все труднее держать лицо.       — Геката, ты ведь знаешь, о чем я говорю? — продолжала прощупывать почву Аида. — Энергия богини…       — Ее хотели забрать, но не смогли удержать в руках. А я ее нашла. И спрятала.       Сестра громовержца подалась вперед, услышав наконец то, что хотела.       Матерь ночных кошмаров села напротив, и теперь их разделял очаг. Ее лицо в языках пламени приняло дьявольское обличие. Почерневшие зубы оскалились. Губы давно позабыли изгиб счастливой улыбки. К ногам древнего божества припали отвратительного вида мрази. В своем поклонение и безусловной любви они как можно теснее жались к своей матери-богини, желая заполучить хоть немного внимания.       — Зачем ты это сделала?       — Затем. Она такая сильная, такая холодная как сама Луна. Ее хотели забрать, но я успела первая.       Геката все хихикала и хихикала, не понимая или не придавая значение важности этого разговора. Играя со своими подопечными, древняя божественная сущность не замечала, какой напряженной стала Аида. Нервы как натянутые струны жалобно ныли от напряжения, и мышцы в теле окаменели, сделав тело тяжёлым. Теперь ее выходка спуститься в Ад не казалось столь удачной. Ответов богиня не получала, а вопросов становилось все больше и больше. Кто хотел забрать энергию Артемиды? Когда? Для каких целей? Почему именно она, а не другой бог? Однако, здесь сила Аиды меркнет на фоне безумия Гекаты. Осторожно, словно боясь спугнуть остатки разума добровольной пленницы этих мест, женщина контролировала не только свои слова, но и тон голоса, мимику и дыхание.       Неожиданно вскочившая с места Геката принялась танцевать, и под ее ногами расступались твари, дав место ее движениям.       — Она свет в лабиринте. Она путеводная звезда. Она погибель твоя и мое спасение, — с надрывом в голосе полилась песня.       Плавные, как спокойное течение реки, движения рук словно ласкали пространство вокруг. Нерастраченная нежность в замесе с сумасшествием давали на выходе сильнейшую драму, что от увиденного у Аиды сжалось сердце. Как могло такое сильнейшее создание сотворить с собой такое добровольно? Почему она не смогла выстоять против причиненного ею зла? Аиде было обидно осознавать, что ещё одна богиня была сломлена. Но обида эта не соизмерима с горечью факта, что именно ее брат был причастен к столь гнусному деянию. В моменте богиня подумала, что всю мерзость, отравляющую сердца некоторых людей, они переняли от богов и почувствовала стыд за свою природу. А она всегда старалась быть лучше себя вчерашней. Слишком тщеславный Зевс не мог пойти против своего эго и спуститься вниз и править в царстве мертвых. Как сейчас Аида помнит этот громоподобный бас: «Чтобы надо мной ходили смертные? Чтобы над моей головой они испражнялись, умирали и гнили?!». В тот момент Аида поняла, что ей придется превозмогать не только свои пороки, но и пороки брата. А их у него ой как много… С последствиями его несдержанности и жадности ей приходиться сталкиваться прямо сейчас. Она видит, как похоть Зевса повредила рассудок Гекаты. И хоть кожа уже не хранит ссадины и раны, оставленные ее братом, Аида может без труда рассмотреть их следы. Каждый кровоподтёк отпечатался в душе Гекаты, причиняя ей такую боль, что разум отказался существовать в рамках адекватности. Она возвела такие высокие стены и создала настолько сильную охрану, что уже и сама, кажется, позабыла, дорогу к выходу из своего заточения. Но время пришло выйти на свет.       — Геката, — Аида поднялась и взяла за плечи танцующую богиню. Она заставила ее остановиться и взглянуть на себя. В абсолютно черных глазах богиня не видела даже своего отражения, лишь непроглядная, ужасающая тьма. — Мне нужно, чтобы ты вернула то, что тебе не принадлежит.       Но как только пальцы Аиды сжались на острых плечах Гекаты, все ее дети ощетинились, оскалились и начали издавать звуки похожие не то на рычание, не то на рокот, но лейтмотив был очевиден — предостережение. Зверь, которого она вскармливала на груди, оторвался от нее и издал такой мерзкий высокий писк, скаля зубы на Аиду, что богиня едва сдержалась, чтобы не зажмуриться. Но богине надоели эти игры, она пришла за ответами и, если понадобится, она нарушит это хрупкое перемирие и уничтожит всех тварей Гекаты, лишь бы она заговорила.       Богиня, чье имя когда-то вселяло благоговейный ужас и в богов и в смертных, на мгновение сжалась в руках Аиды, словно уменьшившись в размерах. Владычица загробного царства видела перед собой лишь тень могущественной женщины, которая вызывала лишь жалость. Но в следующую секунду это обманчивая пелена спала с глаз.       Змея, что покоилась в спутанных волосах, показалась из-за плеча и вонзила тонкие острые клыки в ладонь Аиды, и та дернулась от боли. В блекло-серых глазах и в искривлённых губах Геката увидела воспоминания своего далёкого горького прошлого. Обозленная Аида стала копией своего старшего брата. И только одного мимолётного сходства хватило Гекате, чтобы все ее внутренние демоны и таящаяся внутри неупокоенная месть закружили в вихре безумного танца. Ненависть стёрла границы реальности и воспоминаний. Руки Аиды теперь принадлежали Зевсу, мягкие черты женского лица огрубели и растворились в облике громовержца. Сопрано сменилось басом. Между лопаток стало холодно так же, как в тот момент, когда Зевс прижимал ее к колонне своего храма.       Тьма вокруг стала словно живой, нависла и облепила со всех сторон. Она хотела дотянуться до обидчицы Гекаты, задушить в своих смертоносных объятиях. Питаясь силой неистовой ярости, богиня скинула с себя руки Аиды. Ее тело даже изменилось: запылало внутренней силой. Обе ноги твердо стояли на земле, плечи развернулись, и грудь вздымалась тяжело. Перед ней стеной встали ее многочисленные ужасные дети, и тьма выпускала новых на погибель Аиде. Владычица загробного мира отступила, опасливо обводя взглядом монстров. Самые маленькие, как надоедливые собачонки, кидались на ноги богини, но не кусали, ожидая команды от матери. Те твари, что были размером побольше, били хвостами и сгребали когтистыми лапами землю рядом с Гекатой, выстраивая щит вокруг нее. Простраивая стратегию своего отхода, Аида оценила противников, которых она сможет одолеть без особых усилий и каких стоит остерегаться. Например, тех, из чьих уродливых пастей сочится слюна, что, падая на землю, шипит и пузырится, разъедая поверхность. Но сестра Зевса не могла предвидеть, что из тьмы за спиной Гекаты появится нечто с телом и крыльями дракона с головой совы. Один только взгляд желтых злобных глаз приковал Аиду к земле. Оно будто поднялось из глубин ледяного океана. На чешуйчатом теле виднелись останки давно умерших монстров: черепа и кости облепили его, словно броня. Из огромных ноздрей шел пар, и тонкая полоска, что пролегла между пастью, изнутри сочилась светом синего пламени. К такому Аида не была готова.       Геката раскинула руки в стороны и вздернула подбородком. Наступила леденящая душу тишина. Никто и ничто не издавало звуков. Аида чувствовала, как сбилось ее дыхание, но ничего не слышала, будто все погрузилось в вакуум. Когда она встретилась снова взглядом с Гекатой, то удивилась ее преображению. Вот он — тот самый неописуемый ужас, о котором все говорят, во плоти. Ночные кошмары слились воедино и сконцентрировались в маленьком теле Гекаты. И они готовы обрушиться лавиной на все живое.       — Ты больше никогда не посмеешь меня тронуть, — произнесла она тихим шепотом, но голос ее был повсюду.       Крик сорвавшийся в следующую секунду с губ Гекаты был командой к бою, которую так ждало ее отвратительное войско. Громче нее закричала лишь совиная морда, изрыгая пламя. В крике богини были все оттенки пережитого страха и наполнившего ее возмездия. Незримой волной крик обрушился на Владычицу загробного мира, неся в себе обещание уничтожить. Монстр с драконьим телом подялся на задние лапы, взмахнул крыльями, погасив единсвенный источник света в загробном мраке. Последнее, что увидела Аида прежде, чем утонуть в черноте, безумный оскал Гекаты. Аида осталась один на один со всеми кошмарами, порожденными богиней, и поглощенная во тьму. Все вокруг задрожало от топота несущихся на нее тварей, уши заложило от какофонии издаваемых ими звуков.       — Твою мать, — на выдохе произнесла Аида и сорвалась с места, спасаясь бегством от тысячи зубов и когтей, что шли за ней по пятам.