Серебряный пёс

Уэнсдей полагала, что затянувшаяся ссора с Аяксом плохо влияла на её соседку по комнате. Возможно, если бы личная жизнь Инид в данный момент не была поставлена на паузу, подруга не совала бы свой любопытный нос, куда не следует, настолько рьяно. Она с честью выдержала первые полчаса причитаний Инид, но потом, когда Уэнсдей в попытке уйти от разговора улеглась в постель и сделала вид, что уснула, в комнату вернулся Вещь… Ксавье, Ксавье, Ксавье… Будто в мире не осталось ни одной другой стоящей темы, которую они могли обсудить! Наверное, Уэнсдей несколько испугала этих двух невыносимых сплетников, когда поднялась с кровати посреди их милой беседы и заявила, что ей нужно проветриться. Это было довольно спонтанным решением. Скорее просто попыткой сбежать от их бесконечных пересудов и собственных мыслей, но как только Уэнсдей оказалась снаружи, она поняла, куда собирается пойти.  Она отнюдь не гордилась своим выбором — он слишком очевидно подсвечивал её слабости. Но сопротивляться желанию попытаться раскрыть личность незнакомки, которую Ксавье привёл на свою территорию, было невозможно. Прохладный апрельский ветер взлохматил её чёлку. Уэнсдей плотнее запахнула куртку и, не особо скрываясь, зашагала в сторону леса. На улице было темно — тяжёлые тучи закрывали и луну, и звезды. Но то, что время отбоя давно прошло, конечно же не могло её остановить. Замок на двери студии тоже был слабой преградой для Уэнсдей. Не прошло и десяти секунд, как она оказалась внутри. Она дёрнула за цепочку, служившую выключателем, и помещение озарилось знакомым тусклым светом. На мгновение Уэнсдей задохнулась от нахлынувших на неё воспоминаний. Как Ксавье вообще мог тут находиться после всего, что случилось? Или ему было всё равно? Она осмотрелась, стараясь абстрагироваться от ярких картин их общего прошлого, которое таилось в каждом уголке. Ничто не указывало на то, что здесь регулярно бывал кто-то, кроме самого Ксавье. Никаких девчачьих вещичек, забытых случайно или поселившихся тут на постоянной основе. Никаких новых портретов. И даже запах в студии был абсолютно такой же, как всегда — краска и растворитель. Никаких женских духов или чего-то подобного. Наверное, прошло слишком мало времени для появления очевидных свидетельств. На полотнах, вывешенных открыто, были изображены во́роны — почти все были уже знакомы Уэнсдей, кроме одной картины с двумя огромными птицами разной масти. Они кружили в небе, и, казалось, что изображение непременно оживёт прямо на глазах даже без вмешательства Ксавье. Что белый ворон погонится за чёрным, а чёрный — за белым. Картина завораживала и притягивала к себе, но Уэнсдей, сделав над собой усилие, отвернулась. Она пришла сюда не восхищаться возрастающими талантами Ксавье к изобразительному искусству. Уэнсдей открыла верхний ящик письменного стола, в котором Ксавье хранил свежие наброски, и удивлённо нахмурилась. Внутри лежал целый ворох рисунков размером чуть больше ладони. Каждый был нарисован красками. Каждый выполнен в мельчайших деталях, почти с фотографической точностью. И на каждом был поражающий воображение монстр. Уэнсдей по одному доставала листы, рассматривая нарисованных чудовищ. Все они выглядели так, словно не должны были существовать в природе. Словно их создал какой-то безумный генный инженер. Огромные клешни, ядовитые жала, изгибающиеся во все стороны щупальца, острые и длинные зубы-кинжалы… На дне ящика Уэнсдей нашла собственный портрет. Широко распахнутые от удивления глаза. Выставленные вперёд, перепачканные в земле руки. Она словно бы от кого-то убегала. Уж не от одного ли из тех фантасмагорических монстров? Являлись ли эти чудовища Ксавье в его вещих кошмарах? Существовали ли они в реальности? Уэнсдей порылась в остальных ящиках, но нашла лишь старые рисунки. Пачку своих портретов, несколько набросков, которые не нашли своего места на расследовательской доске… Всё выглядело так, будто Ксавье тратил любую свободную минуту на изображение этих реалистичных страшилок. Может, это просто было чем-то вроде хобби? Способом отвлечься и не сойти с ума? Уэнсдей аккуратно сложила рисунки назад в стол. В студии Ксавье явно не было того, что она изначально искала. Обыск не принёс ей никаких ответов, лишь новые вопросы.

***

В Офелия-Холл царила благодатная тишина — Инид давно ускакала на очередное собрание по организации бала, который неумолимо приближался. Уэнсдей сидела за письменным столом спиной к окну. Вещь отчаянно делал вид, что вчера не произошло ничего необычного. Он вышагивал перед Уэнсдей, рассказывая об итогах слежки за мисс Флиттон. Преподавательница до ночи проторчала в оранжерее, занимаясь пересадкой растений. — Скукотища, — резюмировал Вещь и подтолкнул пальцем дневник Дидье в сторону хозяйки. — Вы с Фестером провели время гораздо веселее. Уэнсдей уже успела вкратце рассказать и о дядюшкином визите, и о его подарке, и о вчерашних приключениях. Она тоже предпочитала помалкивать о том факте, что накануне сбежала от их с Инид бесконечных сплетен. — Не дуйся, — Уэнсдей открыла дневник на странице с последними расчётами, положив рядом собственные расшифровки. — Это была рядовая кража со взломом. Ничего особенного. Около часа она прилежно работала с записями Дидье, проводя хитрые подсчёты и записывая получившиеся формулы реакций. Вещь всё это время сидел рядом, стараясь не мешать. При всех своих многочисленных талантах он абсолютно не разбирался в древнем искусстве алхимии или более современном синтезе веществ. Когда Уэнсдей наконец отложила дневник Дидье, Вещь оживился, подобравшись ближе. — Впечатлён твоей выдержкой, — заискивающе простучал он пальцами. — Честно говоря, я ожидал, что мы будем заниматься поимкой твоего анонимного сталкера. — Я должна расставить приоритеты, если хочу добиться успеха, — сдержанно ответила Уэнсдей. На самом деле вчера после возвращения в комнату она едва ли спала ночью, анализируя всё, что было известно о преследователе, пытаясь рассмотреть знакомые факты с другой стороны. И не менее тщательно стараясь не думать о Ксавье… При одной мысли о нём Уэнсдей становилось невыносимо тоскливо. И пусто. Будто кто-то вскрыл скальпелем её грудную клетку и вывалил всё содержимое прямо на пол, к её ногам. Именно поэтому Уэнсдей не хотела обсуждать преследователя с Вещью — разговор о сталкере и его последнем сообщении неизменно снова бы свёлся к Ксавье. Уэнсдей должна была выбросить его из головы хотя бы на время, если хотела продолжать действовать, а не лежать на месте и унизительно скулить от боли, сжирающей её изнутри. Вчера после визита в его мастерскую Уэнсдей сполна насладилась ощущением полной безнадёжности своего нынешнего существования. Пару часов она с почти мазохистским рвением размышляла о том, насколько бесполезными становились все её действия, если вынуть Ксавье из конструкции своих многочисленных планов. Словно он был осью, на которой держалось всё остальное. А без него… Без него всё рассыпалось и становилось бессмысленными обломками… Нет… Сводить всю свою жизнь к одному-единственному человеку было просто оскорбительно для её натуры. Она отказывалась это делать. И от Галпина она собиралась избавиться вовсе не из-за Ксавье. По крайней мере, не в первую очередь. Уэнсдей пролистнула свои заметки. Ей понадобится дистиллятор, чтобы получить эфирное масло из какого-то растения, которое Дидье называл «волчьей травой». Собственно, траву эту Уэнсдей тоже нужно было найти. А ещё автоклав, точные весы, термостат и длинный список наименований ингредиентов, некоторые из которых ей только предстояло подобрать… Уэнсдей поморщилась. Вчера она чувствовала такую эйфорию от предвкушения свободы, что почти не обратила внимания на сложность приготовления le potion, как озаглавил свои изыскания Дидье. Теперь, вникнув в записи давно умершего колонизатора, Уэнсдей понимала: ей не обойтись без хорошо оборудованной лаборатории. — Уверена, что стоит оставить Тайлера без контроля именно сейчас? — весь вид Вещи выражал сомнение. Нет, Уэнсдей не была уверена… Но хотела действовать, чтобы к тому времени, как это станет возможным, она могла освободиться от Галпина одним днём. — Ты ведь не можешь знать, что у него на уме на самом деле, — продолжал настукивать Вещь. — И никогда не сможешь. Нет, она не могла… Но знала кое-кого, кто мог выяснить это для неё. Того, кто мог влезть в голову Тайлера, просто находясь с ним рядом. Как удачно, что вполне сносная лаборатория принадлежала тому же самому человеку из числа её близких, что умел читать мысли. Чем меньший круг людей будет знать о её тайне, тем лучше. Короткое сообщение для брата, и вот она уже сидит перед магическим шаром, вглядываясь в белёсый туман внутри. Лицо Пагсли, широкое, добродушное и слегка обеспокоенное, медленно проявилось из мутной дымки. — Уэнсдей! — воскликнул он нелепым, только начинающим ломаться голосом. — Что случилось? — Насколько хорошо ты овладел своим даром? Пагсли нахмурился, словно ожидая подвоха. — Не так, чтобы очень… — неуверенно протянул он. — Мне нужно, чтобы ты распознал намерения одного человека, — перебила его Уэнсдей. — Ты можешь это сделать? Её младший брат недоверчиво прищурился, а после расплылся в понимающей улыбке. — Дай угадаю, Ксавье признался тебе в лю… — начал было Пагсли. — Нет! — огрызнулась Уэнсдей, прерывая его. — Это насчёт Тайлера Галпина. Пагсли должен был догадаться. Уэнсдей полагала: во время родительских выходных братец достаточно покопался в её голове, чтобы понять всё без лишних объяснений. Несколько мгновений Пагсли недоуменно смотрел на неё, но потом его глаза удивлённо расширились. — Ты сделала это? — воскликнул братец не то в восхищении, не то в ужасе. — Ты действительно сделала это? Уэнсдей молча смотрела, как Пагсли вскочил с места и принялся вышагивать по своей комнате, пытаясь успокоиться. — Да, это многое объясняет… — бормотал он. — Мэгги говорила, а я… Теперь всё ясно! Пагсли плюхнулся назад в кресло и вплотную приблизил лицо к шару. — Почему ты не отвечаешь на звонки миссис Картер? — спросил он. — Она хочет помочь тебе. — Не лезь не в своё дело, — отрезала Уэнсдей. — Я связалась с тобой не для того, чтобы выслушивать непрошенные советы. Она продемонстрировала Пагсли дневник Дидье и вкратце изложила суть проблемы. Как только речь зашла о сложной лабораторной задаче, всё, кроме расчётов французского учёного, отошло для её брата на второй план. Через пару минут Пагсли достал блокнот и принялся делать собственные заметки, внося коррективы в её формулы. — Видишь эти показатели? — глаза братца горели от восторга. — Нет, здесь есть над чем подумать! — Как насчёт волчьей травы? — спросила Уэнсдей. — Знаешь, что это такое? Пагсли покачал головой. — Нет, но мама наверняка… Только не после того, что родители устроили, используя дядю Фестера! — Ни слова матери или отцу, — резко перебила брата Уэнсдей. — И вообще ни одной душе, живой или мёртвой. Пагсли нахмурился, но кивнул, не задавая лишних вопросов. — Хорошо, я поищу в справочниках… — он задумчиво прикусил губу. — Можно, конечно, попробовать найти замену, но это будет сложно… Судя по показателям в расчётах, она имеет настолько сильные психотропные свойства… Я никогда не видел ничего подобного. Он снова пробежался по своим заметкам. — И ещё нам нужна кровь оборотня. Не простого вервольфа. Такого, что может оборачиваться по своей воле, а не по зову луны. — С этим проблем не возникнет, — уверенно сказала Уэнсдей. Кумико наверняка пожертвует пару капель, чтобы помочь своему благоверному. — Уэнсдей, честно говоря, я не думаю, что справлюсь самостоятельно, — протянул Пагсли. — Это… невероятно крутой вызов, но здесь нужна стерильная медицинская лаборатория. Такая, в которой создают настоящие лекарства. — Родители подарили тебе на Рождество дорогущий стерилизатор, — возразила Уэнсдей. — Этого недостаточно. Нам нужна стабильная температура и влажность. И малейшее их колебание или нарушение стерильности процесса может повлечь за собой катастрофические последствия. — Не думаю, что у Дидье были подобные условия, — Уэнсдей нахмурилась. Пагсли вернулся к записям, перечитывая их и проверяя свои выводы. — Нет, Уэнсдей, — он снова затряс головой. — Слишком высокая токсичность. Это большой риск. Ты уверена, что этот Дидье не умер через пару дней после побега от полиорганной недостаточности? Конечно, Уэнсдей не могла быть в этом уверена. И не то чтобы она высоко ценила жизнь Галпина, но садиться из-за него в тюрьму не собиралась. В любом случае, уж если ей и придётся прибегать к такой крайней мере, как убийство, то логичнее будет выбрать менее заметный и гораздо более простой способ. Её младший брат погрузился в раздумья, задумчиво покручивая ручку в пальцах. Потом его взгляд просветлел. — Уэнсдей, мы же можем попросить помощи миссис Картер! У неё есть доступ к первоклассной лаборатории. К тому же она изучала хайдов. Она усовершенствовала сыворотку для… Пагсли буквально захлёбывался от радости. Очевидно, он действительно считал свою идею не только стоящей, но и по-своему гениальной. Уэнсдей не верила своим ушам. — Нет. — Послушай, Уэнсдей. Мы можем ей доверять! Её брат не мог быть таким идиотом. То, что он потерял голову от милой дочурки-альбиноски этой всегда приветливой докторши, не могло настолько повредить ему мозги… Или могло? Внутри её груди ледяной змейкой зашевелилось беспокойство. Она должна была предупредить брата об опасности. Должна была поделиться с ним информацией ещё тогда, на родительских выходных. — Пагсли, она работает в Уиллоу Хилл, — попыталась достучаться до него Уэнсдей. — Ты сам говорил, что их финансируют политики, желающие загнать изгоев в клетку. И клетки в данном случае — не просто фигура речи, поверь мне. То, что доктор Картер была недовольна руководством псов над Уиллоу Хилл, не делало её надежным союзником, достойным такого уровня доверия. Её брат насупился и замотал головой. — Ты не понимаешь… — Нет, это ты ничего не понимаешь! — рявкнула Уэнсдей. — Уиллоу Хилл проводит исследования на изгоях! Пагсли упрямо свёл брови к переносице. — Это не значит, что миссис Картер на их стороне! Она бы никогда… Уэнсдей рассмеялась злым, жестоким смехом. — Очнись, Пагсли! Даже если твоя Мэгги — ангел во плоти, это не значит, что все её родственники — агнцы божьи! Пагсли молча сверлил её глазами. Упрямый, словно стадо ослов. Такой же, как сама Уэнсдей. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Вещь, с самого начала их разговора затаившийся в углу стола, кажется, боялся шевельнуть даже мизинцем. Наконец, Пагсли прочистил горло и задрал подбородок. Линия челюсти его по-юношески вытянувшегося лица заострилась. — Насколько хорошо ты овладела своим даром, Уэнсдей? — спросил он. — Какое это имеет…? — Ты всё равно не поверишь мне, сестрёнка. Но поверишь самой себе, верно? Так что я предлагаю тебе сделку. Уэнсдей видела в глазах младшего братца тот особый огонёк, который всегда загорался в определённый момент спора. Она знала, что теперь Пагсли ни за что не отступится. — Миссис Картер звонила тебе, потому что хотела увидеться с тобой и Тайлером Галпином и посмотреть, как вы справляетесь, — брат усмехнулся. — Если хочешь моей помощи, встреться с ней и попробуй самостоятельно узнать причину, почему она работает на Уиллоу Хилл. А после реши, можешь ли ты ей доверять. В следующее мгновение волшебный шар перед Уэнсдей погас. Пагсли отключился не попрощавшись.

***

Уэнсдей с такой силой стучала по клавишам печатной машинки, будто пыталась вбить гвозди. Рычажки громыхали, соревнуясь с шумом ливня за окном. Кожа на кончиках пальцев горела, но Уэнсдей и не думала останавливаться. Что она знала о сталкере? Он был студентом Невермора. В этом Уэнсдей была уверена. Он имел контакты с журналисткой «Сплетника» Эмбер Шерил — одной из первых жертв сходивших с ума оборотней. Он делал снимки незаметно, не попадаясь ей на глаза. И каким-то невероятным образом смог добыть её номер телефона. Какие у него могли быть мотивы? Почему он привязался именно к ней, Уэнсдей? Раньше писательство всегда действовало на неё медитативно, помогало взглянуть на проблему со стороны... В этот раз, кажется, ничего не помогало. И загадка личности сталкера, описанная на страницах книги о Вайпер, ни на йоту не приблизила Уэнсдей к какому-либо решению… Она не писала с тех самых пор, как Ксавье выставил её из студии с вещами. Наверняка именно для того, чтобы было сподручнее водить к себе других девиц. Она-то думала, что он будет страдать. Имела глупость переживать за него. Она была так зла… На Пагсли, на родителей, на Ксавье… Даже на Вещь, который попытался сыграть в дипломатию, фактически встав на сторону её братца. Уэнсдей в ответ заперла его в ящике стола. Они все её предали. Каждый по-своему. Один больнее другого. Враги в этом смысле гораздо честнее близких. Вымещая злобу, Уэнсдей с силой дёрнула каретку. Машинка обиженно звякнула. Уэнсдей на мгновение замерла, словно очнувшись от резкого звука, а после обессиленно уронила голову на руки… Кажется, она выдохлась, ссохлась, выгорела изнутри. Может, даже потихоньку сходила с ума, как все во́роны. Всё вокруг рушилось, словно карточный домик... Через пару минут она скорее почувствовала, чем услышала, что кто-то стоит на балконе и наблюдает за ней. Собираясь спустить нежданного гостя с лестницы, кем бы он там ни был, Уэнсдей повернулась и застыла. Снаружи, прижав длинную узкую ладонь к прозрачной половине окна, стоял Ксавье. Вид у него был как у побитой собаки. Промокший, бледный до синюшности… Ослепительно прекрасный. Она медленно подошла ближе. Ксавье наблюдал за ней широко распахнутыми глазами. Уголки его губ ломанной линией скорбно спускались вниз. Словно в каком-то трансе, не до конца уверенная в реальности происходящего, Уэнсдей прикоснулась пальцами к ледяному стеклу напротив его руки.  Злость почему-то окончательно отступила. На её место пришли боль и глухая тоска. Привычно умостились за рёбрами, отчего даже дышать стало трудно. Уэнсдей толкнула вращающуюся створку, открывая окно, и отступила на шаг. Ксавье пригнулся, чтобы не врезаться в стекло макушкой, и нырнул внутрь. Вода капала с его волос за шиворот толстовки. Уэнсдей ждала. В конце концов, это он заявился к ней в комнату. Ксавье же просто стоял и смотрел на неё. Молчаливая пауза затягивалась, становясь давящей, удушливой, почти невыносимой. — Сам не знаю, зачем я пришёл, — наконец пробормотал Ксавье себе под нос. Уэнсдей вздёрнула бровь. — Наверное, я просто наивный идиот, Уэнсдей, — его голос звучал надтреснуто. — Но я до последнего надеялся… Он сунул руку в карман, вытащил промокший конверт и протянул ей. Уэнсдей казалось, она заранее знает, что именно лежит внутри, но послушно приняла конверт, отогнула неровно оторванный край и вытащила стопку уже знакомых фотографий. Тех самых, что анонимный сталкер прислал ей и Инид. Уэнсдей не хотела смотреть на них снова. — Значит, вы… — Ксавье задохнулся на середине фразы, скрывая боль за нервной усмешкой. — Ты даже не слишком-то удивлена. Он обхватил себя руками, пытаясь унять дрожь. Его трясло — и вряд ли только от холода. Какое лицемерие… — Будто ты сам не таскаешь кого попало в свою мастерскую, — прищурилась Уэнсдей. — Что? О чём ты вообще? — опешил Ксавье. Он явно не ожидал ответного нападения. — Вчера вечером у тебя была гостья, — ядовито сказала Уэнсдей, гордо задирая подбородок. — Я слышала, как мило вы беседовали. Губы Ксавье причудливо искривились, будто она говорила что-то невероятно смешное, но он никак не мог заставить себя улыбнуться. — Опять шпионишь за мной? — он сложил руки на груди в защитном жесте. — Зачем же столько внимания моей скромной персоне, если ты снова выбрала этого монстра? Уэнсдей молчала. Она считала ниже своего достоинства оправдываться. — Скажи, тебе действительно плевать, что он сделал? Сколько человек он убил? — голос Ксавье был полон горечи и бессильной злобы. — Когда ты считала убийцей меня, то сдала полиции, не моргнув глазом. Но Галпина… Его ты вытащила из-за решётки, нянчишься с ним… А теперь ещё и… Он запустил пальцы в волосы, стряхивая с них воду. Потом снова скрестил руки, спрятав под мышками ладони, словно не знал куда их деть. Уэнсдей стояла столбом, следя за Ксавье немигающим взглядом. — Знаешь, чего я не понимаю? — он взмахнул рукой, указывая на пространство между ними. — Зачем тебе вообще всё это было нужно? Кажется, Ксавье наконец выговорился и теперь, тяжело дыша, ждал её ответа. Но Уэнсдей продолжала молчать. Прямая линия плеч Ксавье изогнулась, будто внутри них переломилась какая-то опора. Он заметно ссутулился и покачал головой. — Ясно, — он кивнул сам себе. — Как я вообще мог подумать, что достоин каких-то там паршивых объяснений? Ксавье попятился к окну, собираясь уйти. — Откуда ты это взял? — спросила Уэнсдей, поднимая руку с конвертом. Она так сильно вцепилась в него, что безнадёжно измяла вместе с фотографиями. — Это мне принесла моя гостья, — саркастически ответил Ксавье. — Если хочешь знать, она пришла ко мне сама только за тем, чтобы отдать снимки. Внутри Уэнсдей словно натянули струну. Когда она задавала вопрос, то ни на что особо не рассчитывала. Думала, что конверт подбросили Ксавье анонимно… Но теперь она была уверена, что нащупала конец ниточки, которая приведёт её к сталкеру. — Кто она? Откуда у неё эти фотографии? — Она — мой давний друг, — Ксавье упрямо поджал губы, явно не собираясь так просто сдавать незнакомку. Уэнсдей подошла ближе, наседая. Ксавье отступил на шаг, качая головой. — Уэнсдей, даже не проси. Она ни при чём, в чём бы ты её ни подозревала. Она просто хотела предупредить меня. Чтобы я не узнал об этом вместе со всей школой. Уэнсдей порывисто схватила его за руку. Ксавье дёрнулся, будто от удара током. — Это очень важно, — глядя прямо ему в глаза, сказала Уэнсдей. — Тот, кто сделал эти фотографии, и присылает мне сообщения с угрозами. Он сделал это снова! — Она всё равно ничего не знает. Эти фотографии прислали анонимно в редакцию Вестника. Такое часто… — Вестника? — перебила его Уэнсдей. — Ты имеешь в виду «Вестник Невермора»? Твоя подружка над ним работает? Ксавье осёкся, видимо осознав, что сболтнул лишнего. А Уэнсдей уже отпустила его руку и бросилась к столу Инид. Она принялась рыться в завалах журнальных вырезок и тетрадок, пытаясь отыскать хоть один экземпляр школьной газеты. — Уэнсдей, прекрати, — Ксавье теперь стоял за её плечом. — Ты что, собираешься пытать всю их редакцию? — Если потребуется, — сквозь зубы процедила Уэнсдей, наконец выуживая Вестник из-под горы яркой косметики. Она пролистнула газету сразу до последней страницы. Список студентов Невермора, работающих над выпуском, был коротким — всего семь фамилий. И самой первой, под заголовком «Главный выпускающий редактор» стояло: Р.Дж.Пеппер. — Бекки, — удивлённо выдохнула Уэнсдей. Кусочки пазла в её голове сопоставлялись с поразительной лёгкостью и вставали на свои места. Не слушая возражений Ксавье, она схватила рюкзак, подошла к своему столу и открыла ящик с походным пыточным набором. Притихший Вещь, который сидел там же, вопросительно шевельнул пальцем. Пожалуй, сейчас она могла принять его извинения в качестве исключения.

***

— Уэнсдей, погоди! Ксавье следовал за ней, пытаясь убедить не учинять расправу над своей «давней подругой». Как после их первого поцелуя, когда Уэнсдей гонялась по всей школе, пытаясь отыскать Кумико. Тогда Уэнсдей жаждала мести за их с Ксавье фотографию в Вестнике. Её жизнь походила на какую-то бесконечную дурную комедию. Если бы Уэнсдей тогда пролистала газету до последней страницы, она бы уже давно вывела Бекки на чистую воду. — Раньше ты была уверена, что твой сталкер — та девчонка Танэко! Да, и именно поэтому Кумико тушевалась каждый раз, когда Уэнсдей её обвиняла. Пытаясь защитить свою подружку, Танэко боялась сказать что-нибудь лишнее и предпочитала просто-напросто сбегать от разговора. — Вдруг ты и сейчас ошибаешься? А в тот раз, когда Уэнсдей застала Бекки в спальне Кумико ночью? Как она могла не догадаться? Теперь это было так же очевидно, как то, что солнце встаёт на востоке, а мертвецы не восстают из могил. Если это, конечно, не про́клятые пилигримы. Уэнсдей предполагала: Бекки оказалась в комнате своей подружки-кошки не столько потому, что горела желанием защитить её, сколько потому, что именно Ребекка напортачила, сделав снимки из чужого окна, чем подставила Кумико. И после угроз, что Уэнсдей подпортит милое личико Бекки скальпелем, сталкер пропал. До тех пор, пока по школе не поползли слухи об отношениях Уэнсдей и Ксавье. Очевидно, это заело девчонку слишком сильно, чтобы сдержаться. А уж напечатать их совместную фотографию в школьной газете для её главного выпускающего редактора было совсем несложно. — Уэнсдей, да постой ты! И то, как Ребекка укоряла Уэнсдей в том, что Ксавье второй раз оказался за решёткой, и потом бросалась ему на шею на его Дне Рождения, а теперь притащила ему эти фотографии… — Напомни, как давно вы общаетесь? — спросила Уэнсдей, даже и не думая сбавлять шаг. — Какая разница? — раздражённо проворчал Ксавье. — Давно. Раньше я часто помогал ей с иллюстрациями для Вестника. Уэнсдей покачала головой, поправляя съехавшую лямку рюкзака. Невероятно! Кажется, после февральского инцидента с Вестником Ксавье предлагал обратиться к «своему другу» из редакции школьной газеты, чтобы узнать источник снимка. Как жаль, что тогда она отвергла его предложение! — Я говорила, что нашла фотографии сталкера в столе той журналистки, которая под Рождество написала статью о твоём аресте? — Вот именно! — Ксавье протянул к ней руку, но не решился прикоснуться. — Бекки бы не стала… Да и зачем ей это? — О, это мы сейчас выясним, — Уэнсдей кровожадно усмехнулась, сворачивая к лестнице. Скорее всего, девчонка просто мстила за то, что Ксавье никогда не интересовался ею настолько, насколько она интересовалась им. А когда поняла, что Ксавье оказывает знаки внимания Уэнсдей, попыталась испортить жизнь им обоим. Ведь первые угрозы поступили именно после того, как Ксавье подарил ей телефон… И та лёгкость, с которой сталкер добывал её фотографии, теперь тоже была понятна. Наверняка у Вестника был небольшой штат фотографов. И какой-нибудь анонимный чат для сбора информации и сплетен. Такой же, как у Инид для её блога. Уэнсдей вдруг остановилась на ходу, поражённая до глубины души. Ксавье по инерции поднялся ещё на пару ступенек, а потом с удивлением обернулся к ней. — Я видела её, — Уэнсдей смотрела на Ксавье снизу вверх широко распахнутыми глазами. — На рождественской ярмарке. В тот день, когда я вломилась в офис «Сплетника». Очевидно, она проследила за мной и сфотографировала… Та девчонка с всклокоченными волосами. Уэнсдей видела её мельком и не запомнила черты лица, но вот её светлые, торчащие во все стороны патлы… Всё складывалось одно к другому, как снежный ком. Не было никаких сомнений, что на этот раз Уэнсдей была права. Только такой идеалист, как Ксавье, мог до сих пор считать иначе. — Ты уверена? — Ксавье нахмурился. — Нет ничего криминального в том, что она гуляла на ярмарке перед Рождеством… Голос его, однако, потерял былую убеждённость. Уэнсдей молча протиснулась мимо, возобновляя подъем на нужный этаж. Ей не терпелось прижать девчонку к ногтю, чтобы Ксавье убедился в её — Уэнсдей — правоте. Несколько пролётов они преодолели молча. Ксавье, кажется, переваривал новую информацию. — Кстати, зачем ты рисуешь монстров? — поинтересовалась Уэнсдей, когда лестница, наконец, кончилась. — Это плод твоего воображения или они приходят к тебе в видениях? Ксавье едва не споткнулся от неожиданности. Он уставился на Уэнсдей так, словно не верил своим ушам, а потом разразился нервным смехом. — Серьёзно, Уэнсдей? Ты рылась в моих вещах? Уэнсдей не ответила. Она была почти у цели. Она остановилась перед дверью Бекки и прислушалась. — Постой, — Ксавье прищурился, что-то припоминая. — В прошлый раз мы искали здесь Кумико… Чья это комната? — Никогда не был в гостях у подружки? — Уэнсдей уже взялась за ручку. — Самое время наверстать упущенное! Она рванула дверь на себя. Ребекка сидела за письменным столом в огромных наушниках. Она что-то тихо напевала себе под нос и безмятежно дрыгала ногой, глядя в экран ноутбука. — Ты рано. Мы так не договаривались, — недовольно протянула она, поворачиваясь. Наверное, Бекки думала, что её покой нарушила соседка по комнате. Уэнсдей решительно зашла внутрь. Ксавье, немного помявшись, проследовал за ней и тихо прикрыл дверь. Бекки оттолкнулась от стола так, что её стул проехался к окну, дальше от выхода. Её полный ужаса взгляд заметался между лицами незваных гостей. — Ксавье? — пролепетала Бекки, срывая наушники с головы. — Что… что она здесь делает? Она встала со стула, скрещивая руки на груди и пытаясь изобразить оскорблённую невинность. — Ну привет, Бекки, — Уэнсдей угрожающе осклабилась. — Видимо, знакомство с моим скальпелем было недостаточно близким? Бекки побледнела, почти сливаясь цветом с голубоватыми занавесками за спиной. Она попятилась и выдвинула стул перед собой, словно пытаясь выстроить баррикаду. — Да что я тебе вообще сделала? — взвизгнула девчонка. Уэнсдей усмехнулась. Она подошла ближе — Бекки попятилась в сторону, вжимаясь в подоконник, — и бросила на стол конверт с компрометирующими снимками, который сжимала в руке. Фотографии, изображающие её и Галпина, выскользнули наружу, разъехавшись по столешнице. Взгляд Бекки метнулся от снимков к Ксавье и обратно. Девчонка нервно облизнула губы, но потом расправила плечи, собирая ошмётки своей гордости, и задрала подбородок. Ох, мелкая лгунья и манипуляторша, это только начало. — Собралась пытать меня за то, что я открыла глаза твоему парню? — Бекки взлохматила короткие кудри, откидывая их от лица. — Это просто смешно! — Скорее за то, что ты исказила информацию, предоставив неполную картину, — Уэнсдей прищурилась. — И не только моему парню. Ты отправила эти снимки мне, Инид и ещё чёрт знает кому. Ксавье, стоявший рядом, бросил на Уэнсдей короткий удивлённый взгляд, но всё её внимание было приковано к Бекки. Уэнсдей ни на мгновение не позволяла себе задуматься о том, как давно они с Ксавье не были вот так — близко, вместе, на одной стороне… Девчонка состроила обиженную гримасу. — Я не понимаю, — она умоляюще посмотрела на Ксавье. — О чём она вообще говорит? — Уэнсдей думает, что ты следила за ней и присылала снимки с угрозами, — ответил он. Бекки натянуло засмеялась. — Сначала она подозревала Кумико, а теперь, когда её версия рассыпалась, перешла на меня? И ты ей веришь? Да она просто зациклилась! — Ребекка всплеснула рукой в сторону Уэнсдей. — Как в прошлом году, когда она подтасовывала улики, чтобы сдать тебя полиции! Бах! Уэнсдей сама не поняла, как так получилось, что стул, которым Бекки пыталась отгородиться от неё, с грохотом упал на пол. Она просто обнаружила себя крепко вцепившейся в шею девчонки. — Уэнсдей! — встревоженный голос Ксавье доносился до неё, как сквозь вату. — Отпусти, ты же её задушишь! Он осторожно прикоснулся к её плечу. Уэнсдей вздрогнула от неожиданности. — Ну же, — мягко попросил Ксавье. Он стоял так близко, что Уэнсдей спиной чувствовала тепло его тела. Она медленно разжала пальцы и отошла к столу, подальше от Ксавье. Бекки со свистом втянула воздух и, попятившись, повалилась на стоящую рядом кровать. Девчонка закашлялась, прижимая руку к горлу. — Психованная! — прохрипела она. — Тебя саму н-надо изолировать в-вместе с этим убийцей, которого ты покрываешь! — Если бы я была чуть внимательнее, то догадалась бы раньше, — тихо прорычала Уэнсдей. — У тебя нет никаких доказательств! — Только косвенные улики, — признала Уэнсдей. — Но сейчас появятся и прямые. Она стянула с плеч лямки рюкзака. Ксавье дёрнулся в её сторону — наверное, подумал, что Уэнсдей собирается пытать его разлюбезную подругу, но она лишь выпустила на волю Вещь. Уэнсдей посадила своего помощника на письменный стол Бекки и кивнула в сторону ноутбука, который девчонка в панике не догадалась заблокировать. Ребекка попыталась возмутиться, но Уэнсдей цыкнула, встряхнув свой рюкзак. Пыточный набор внутри тихонько звякнул. — Только попробуй, и в этот раз я не буду церемониться, — прошипела она. Девчонка замерла. Она едва не плакала от страха и унижения. А Вещь уже вовсю хозяйничал в файлах на её компьютере. Ловко стуча по кнопкам, он открывал скрытые папки и фотографии, просматривал их, добывая доказательства. Ксавье удивлённо смотрел на экран, и его глаза расширялись всё сильнее и сильнее. Сначала Вещь открыл папку с названием «У.А.» с множеством изображений Уэнсдей. Последние снимки были продолжением серии с ней и Галпином, где Уэнсдей с силой его оттолкнула и вытерла рот рукавом. — Бекки, зачем? — Ксавье перевёл ошарашенный взгляд на девчонку. — Тут есть папка с эмодзи сердечка вместо названия, — насмешливо простучал Вещь, разворачивая снимок Ксавье на весь экран. — В ней ещё много твоих фотографий. Уэнсдей поморщилась от отвращения. — Поищи, нет ли там чего-нибудь полезного для расследования, — приказала она. — И удали всю эту мерзость. Потом она медленно повернулась к Ребекке. Та беззвучно тряслась. По её щекам катились слёзы... Уэнсдей было абсолютно плевать, как она себя чувствовала. Девчонке придётся ответить на её вопросы. — Скажи-ка мне, Бекс, — издевательски растягивая её дружескую кличку, начала Уэнсдей. — Как так получилось, что я нашла фотографии, которые сделала ты, в столе Шерил? Девчонка шмыгнула носом и умоляюще посмотрела на Ксавье, но тот лишь покачал головой. — Она обещала мне стажировку в журнале, — прошептала Бекки, опустив взгляд и нервно ковыряя кутикулу на указательном пальце. — Не в Сплетнике, конечно, у неё были знакомые в более либеральных изданиях. Взамен она просила фотографии, — она всхлипнула и посмотрела на Ксавье. — Я не знала, что она напишет о тебе. Она говорила, что делает расследование. Она знала про Торнхилл и Крэкстоуна. И о том, что тебя арестовали якобы из-за причастности к убийствам, — голос девчонки стал умоляющим. — Я пыталась помочь тебе! Рассказала Шерил о том, какую роль во всём этом сыграли Аддамс и Г-галпин. Уэнсдей хмыкнула. Благими намерениями был выстлан известный всем маршрут. Вещь застучал пальцами, привлекая её внимание. Уэнсдей повернулась к ноутбуку. Её помощник снова перелистывал фотографии — на этот раз те, что Уэнсдей нашла в шкатулке Лорел Гейтс. Уэнсдей всегда удивляло, как лже-Торнхилл удавалось её фотографировать, оставаясь незамеченной, и теперь она, наконец, получила ответ. — Ты следила за мной с самого приезда! — честно сказать, Уэнсдей была поражена ловкостью девчонки. Бекки подобрала ноги, обнимая их, и отползла в дальний угол кровати. — Не с самого, — пробормотала она, снова принимаясь щипать кожу на пальце. — Но Уимс считала, что от тебя могут быть проблемы и поручила Торнхилл за тобой приглядывать. Я не знала, кто она такая на самом деле. Никто не знал… — Бекки потрясла головой. — Это она познакомила меня с Шерил. Взамен мы предоставляли Торнхилл твои фотографии. Ксавье нахмурился. Именно эти снимки ему подбросили вместе с остальными уликами в прошлом году. Но, кажется, Ксавье не был в курсе происхождения тех фото. — Откуда ты взяла мой номер телефона? — продолжала допрос Уэнсдей. — Попросила пробить по базе своего знакомого, — Бекки отрывисто дёрнула плечом. — Когда ты выпускаешь газету, то обрастаешь нужными связями. — Я всё ещё не понимаю… — Ксавье повернулся к Уэнсдей. — Ты сказала, Бекс отправила эти снимки с Галпином тебе и Инид… Зачем? Последний вопрос он адресовал Бекки, но девчонка молчала. Она лишь плотнее прижала к себе колени, словно пыталась спрятаться. — О, это был её решающий удар. Верно, Бекс? — насмешливо сказала Уэнсдей. — Отвести от себя подозрения, будто бы сталкер разослал фотографии во все источники школьных сплетен. А после показать их тебе, будто бы пришедшие от анонима. Что насчёт меня… Думаю, твоя подружка просто пыталась заставить меня… понервничать. Ксавье смотрел на неё во все глаза, словно этих объяснений было недостаточно. Уэнсдей же всё было предельно ясно. Бекки начала следить за ней по указке Лорел. Но, когда Ксавье, к которому девчонка явно испытывала какие-то чувства, подарил Уэнсдей телефон, решила не прекращать слежку. Наоборот, Бекки стала присылать ей сообщения с угрозами. Когда они случайно встретились на рождественской ярмарке, Ребекка проследила за Уэнсдей и сфотографировала её. Девчонка не отправила фотографию в полицию, потому что не собиралась помогать обманувшей её Шерил, но не преминула сбросить снимок самой Уэнсдей, чтобы в очередной раз её припугнуть. В день возвращения в Невермор после каникул Бекки, гостившая в комнате своей подружки, заметила Ксавье на балконе Уэнсдей. И вне себя от злости и ревности сделала целую кучу фотографий, а после прислала их Уэнсдей. Кумико не сдала подругу, но Бекки пришлось разбираться с последствиями. Скальпель Уэнсдей, порезавший её щеку, так напугал девчонку, что она на долгое время притихла. Когда же по школе поползли слухи об отношениях Уэнсдей и Ксавье, Бекки не смогла сдержаться. Их совместная фотография в Вестнике была своеобразной местью Ребекки, но потом она на длительное время утихла, то ли смирившись со сложившимся положением вещей, то ли испугавшись, что Уэнсдей поймёт: Кумико ни при чём, — и снова начнёт искать сталкера. Так продолжалось до тех пор, пока Бекки, как ей казалось, ни представился шанс и вовсе избавиться от Уэнсдей. Но Ребекка просчиталась в попытке замести следы. Предвкушение собственного триумфа притупило её осторожность. Бекки вообще была не слишком аккуратна. Ей просто невероятно повезло, что Уэнсдей не заподозрила её раньше. Разжёвывать всё это Ксавье она не собиралась. — Если тебе что-то непонятно, спроси у своей подружки, — сказала Уэнсдей, кивая в сторону Бекки. Вещь снова позвал её. Уэнсдей повернулась к нему и изумлённо моргнула. Она очень хорошо помнила день, когда были сделаны эти фотографии. Тот самый, когда новый мэр, Питер Грин, открыл памятную табличку Ноуболу Уокеру. Вещь вывел на экран фото, где протестующие — его дочь Саманта Грин и её таинственная подельница — вышли на сцену. — Есть снимки, где видно её лицо? — Уэнсдей подошла ближе. Вещь пролистнул пару кадров. В какой-то момент, когда полицейские уже были на сцене, с незнакомки соскользнул капюшон и стали видны её ярко-рыжие волосы. В голове Уэнсдей словно что-то щёлкнуло. Такой яркий медный оттенок, отдающий красным, она уже видела. — Хайд, — удивлённо выдохнул Ксавье за её спиной. — Это она напала на Кумико. Вещь пролистнул ещё пару фото, и на всеобщее обозрение открылось лицо преступницы. Снимок был немного мутным, но Уэнсдей точно могла сказать, что прежде не видела эту девушку. — Почему ты не отнесла эти снимки в полицию? — спросил Ксавье, но потом покачал головой и ответил сам себе: — Хотя, конечно, откуда ты могла знать… Их же тогда арестовали. — О чём вы вообще говорите? — подала голос Бекки из своего угла. — Что такого в этих фотографиях? — Мне нужны распечатки, — Уэнсдей её проигнорировала. Вещь показал ей большой палец и принялся возиться с принтером — он стоял тут же, на столе девчонки. — Кто напал на Кумико? — Бекки не унималась. — Эта девушка? С рыжими волосами? Уэнсдей медленно повернулась к ней, и девчонка осеклась, снова отползая в угол кровати. — Если ты ещё хоть раз попробуешь навредить мне, тебе не поздоровится, — предупредила Уэнсдей. — Поверь, я умею делать больно. Бекки судорожно кивнула, дрожа от ужаса. Она явно боялась Уэнсдей до чёртиков. Делать здесь было больше нечего. Уэнсдей уже получила то, что хотела. Даже месть Ребекке отступила на задний план. Хотя, вероятно, то, что Ксавье узнал о её кознях, было самой разрушительной вещью, которую Уэнсдей могла сделать. Теперь она собиралась заняться поиском хайда. Возможно, эта девушка жила в Джерико? Её могла знать Инид? Или Галпин? Уэнсдей нужно было найти её как можно скорее! Возможно, она была тем самым хайдом, что ранил Ксавье в её видении? Уэнсдей схватила свеженапечатанные фотографии и бросила их в сумку. Вещь влез ей на плечо самостоятельно. Уэнсдей развернулась и пошла к выходу из комнаты. Ксавье последовал за ней. — Ксавье! — прорыдала Бекки, отмирая и вскакивая с кровати. — Дай мне всё объяснить! Девчонка вцепилась в его плечо. Ксавье попытался высвободиться. Наблюдать за унижениями Бекки было приятно, но у Уэнсдей не было на это времени. Она выскочила в коридор. Вряд ли она сейчас сможет быстро найти Инид. А вот Тайлер… Уэнсдей почему-то казалось, что он находится в своей комнате… Только подходя к лестнице, Уэнсдей заметила, что внутри неё всё дрожит от напряжения. И спешит она не только потому, что желает как можно скорее найти потенциально опасного хайда. Осознание причины, по которой Ксавье пришёл к ней сегодня, и облегчение от того, что она напрасно подозревала его в непостоянстве, смешивались в чудовищный коктейль в её голове.  Она просто не могла сейчас находиться с ним рядом. Возможно, ей даже придётся повременить с немедленным поиском рыжеволосой преступницы, чтобы немного прийти в себя… — Уэнсдей! — она уже спускалась по лестнице, когда услышала голос Ксавье, зовущий её сверху. — Подожди! Она не останавливалась. Несколько дней назад Уэнсдей многое бы отдала за то, чтобы поговорить с Ксавье. Но сейчас… Она сама не понимала, что чувствует. Это была гремучая смесь злости, обиды, ликования, надежды и какого-то отчаяния. Она не слишком разбиралась в этом… Ей хотелось переварить этот кошмарный комок эмоций наедине с собой. Ксавье нагнал её пару минут спустя. Схватил за руку, останавливая и разворачивая лицом к себе. Кому угодно другому она бы уже как минимум сломала запястье. — Уэнсдей, — тихо произнёс Ксавье, глядя на неё с отчаянием, похожим на её собственное. — Я… Если она услышит это, то просто сломается… — У меня нет на это времени. Продолжая удерживать Уэнсдей на месте, Ксавье медленно поднял свободную руку и мягко сжал хвостик её правой косички. — Твой парень? Хм, — Ксавье лукаво улыбнулся. Уэнсдей сглотнула. Да, именно так она сказала Бекки, совершенно не думая, что Ксавье обратит на это внимание. — И вы с Галпином… не вместе, — Ксавье больше не спрашивал. Уэнсдей молча смотрела на него исподлобья, делая быстрые поверхностные вдохи. Стараясь, чтобы Ксавье не заметил, что она на грани. — Я до сих пор злюсь на тебя, — ноздри Ксавье дёрнулись. — Но я хочу… поговорить. Для начала. — Я сказала: сейчас у меня нет на это времени, — упрямо повторила Уэнсдей. — Отпусти меня. — Ты просто невыносима! — Ксавье разжал пальцы и отступил назад, а потом добавил: — И это вовсе не комплимент. — Знаю, — она едва заметно кивнула. — Ты закончил? Лицо Ксавье дёрнулось. Уэнсдей не понимала, хочет ли он наорать на неё или рассмеяться. В любом случае, сейчас она хотела оказаться как можно дальше отсюда. Пережить бурю, что грозилась разорвать её изнутри, в одиночестве. К тому же ничего не изменилось. Она по-прежнему не могла рассказать Ксавье правду. А значит, не могла и ответить на его вопросы. Она отрывисто кивнула Ксавье на прощание. Он криво усмехнулся в ответ. Когда Уэнсдей уже преодолела пару пролётов, спускаясь вниз, она услышала его голос: — Я вовсе не закончил, Уэнсдей! Не думай, что отвертишься от разговора! Она позволила себе улыбнуться. Всё равно Ксавье не мог сейчас её видеть.