Кровавая Мери

      Даже если казалось, что ночь тянется вечно, или если она летела со скоростью света – утро всегда наступало.       Раньше обычное утро Вай начиналось в двенадцать часов дня, когда она наконец просыпалась после целой ночи на ногах в клетке ринга шесть на шесть метров, и не приносило ничего кроме головной боли, похмелья и необходимости решения одного единственного вопроса – что ей потребуется сделать сегодня, чтобы выжить?       Раньше обычное утро Кейтлин обозначалось с приходом солнца, изо всех сил старающегося пробиться сквозь плотные шторы ее спальни, которые она задергивала отчасти из принципа, отчасти по привычке, все еще стараясь подражать поведению людей, ведь это делало ее, запертую в стенах фамильного дома почти без возможности контактировать с кем-либо, хоть немного к ним ближе.       Проснувшись, Вай имела привычку долго лежать с закрытыми глазами, готовясь к очередному дню, и затем с ленивым зевком вставать – скрипя матрасом своей кровати или отряхиваясь от капель конденсата и мусора, если по пьяни она вновь засыпала в какой-нибудь подворотне или в подъезде своего дома, так и не дойдя до квартиры. С первых минут после пробуждения она надевала на лицо дежурную маску уверенности, украшенную легкой улыбкой, которая должна была убедить и окружающих и ее саму, что у нее все просто отлично, хотя глубоко внутри она знала, что это была ложь.       Кейтлин не любила валяться в кровати понапрасну и спешила выполнить длинный список дел на день, которые не менялся уже пятьдесят лет: она застилала постель, завтракала, читала три главы любой книги, даже если каждая из них была прочитана уже по пять раз; потом она поливала высоченный фикус в коридоре прямо перед лестницей – единственное растение, которое выжило в этом доме; затем шло время уборки, она вытирала пыль на полках в кабинетах родителей, проветривала комнаты, стирала свою одежду; к полудню у нее в почтовом ящике на заборе оказывался сверток свежей газеты, и она незаметно пробиралось до него и читала новости, а после чтения поднималась на второй этаж в свою комнату и стояла у окна, разглядывая уже давно выученные крыши соседних домов и кроны карликовых деревьев в их саду; потом она перебирала все семейные фотографии, украшения матери, ее платья, коллекцию отцовских грамот, а потом… список дел заканчивался.       Она проводила весь остаток дня в кресле в библиотеке, лежа, прикрыв глаза, пытаясь вновь уснуть, что почти никогда не получалось, поскольку вампиры не нуждались во сне, и ее организм прекрасно мог существовать и без него. Но она упрямо каждый вечер ложилась спать, надеясь, что время пролетит быстрее – что было забавно, ведь у нее в распоряжении была вечность. Последние пять лет стали самыми странными. Кейт продолжала день за днем выполнять задания из своего списка, наказывая себя за давние грехи, и чувствовала лишь непонимание – почему она не может простить себя? Почему ей не позволено быть счастливой? Она устала себя наказывать. Она хочет просто жить.       Сегодня Вай и Кейтлин проснулись в одной постели, все еще держась за руки, и, открыв глаза, кажется, впервые посмотрели друг на друга по-настоящему, хотя мысль об этом казалась довольно глупой. Кейт протянула руку и коснулась щеки девушки, теплой после сна. Взгляд упал на ее губы, чуть более розовые чем обычно, наверное, все еще саднящие после тех бесконечных поцелуев – она до сих пор чувствовала тепло на своих губах, хотя вампирская регенерация уничтожила всякие следы.       Вай прикрыла глаза и широко зевнула, позволяя и дальше гладить себя по щеке. Немного полежав вот так, она прищурилась одним глазом, словно полумрак комнаты был слишком ярким. Тонкие шторки на окнах почти не защищали от дневного света, но вместо них с этой задачей справлялась стена соседнего дома, стоящего почти вплотную.       – Я отведу тебя в Верхний, – медленно проговорила девушка, наконец открыв второй глаз. Ее голос все еще немного хрипел, напоминая о вчерашней схватке; на шее длинными лентами темнели синяки. – Но я без понятия, где находится твой дом.       – Я покажу.       Вай медленно кивнула. За дверью раздались громкие шаги и ругань, что-то швырнули в стену. Они узнали голос женщины, управляющей этим местом – она выгоняла постояльцев бранной речью, совсем не скупясь на выражения. Вай вскинула бровь, почти не реагируя на звуки.       – Давай убираться отсюда, кексик.       Кейт согласно кивнула. Она отсчитывала секунды – вот они отпустил руки, вот отвернулись друг от друга и поднялись с кровати, оказавшись по разные стороны. Кейт поправила смявшуюся во время сна одежду, пригладила волосы, затем осторожно повернулась, наблюдая краем глаза, как Вай собирается. Девушка подняла с пола брошенный рюкзак, застегнула его и повесила на плечо. Размяв шею, словно перед очередным боем, она подошла к двери и только тогда обернулась. Они снова встретились взглядами. Вай замерла на секунду, а потом улыбнулась одним уголком губ – как-то абсолютно спокойно, совершенно прекрасно; как-то тепло и по-родному, что тут же защемило под ребрами, там, где у Кейт было мертвенно тихо.       – Пошли, пока эта старуха и нас не погнала.       Кейт невольно засмеялась. Они вышли из комнаты, на всякий случай посмотрев по сторонам, но, к счастью, коридор был пуст. Стоял запах плесени и пыли, лестница все так же ужасно скрипела. Проходя мимо стола управляющей, Кейт послушно сдала ключ от комнаты – женщина кинула быстрый взгляд на нее и презрительно хмыкнула, продолжив красить длинные ногти темно-фиолетовым лаком.       Вай шла впереди – она открыла дверь, и на секунду ее спина исчезла в ярком солнечном свете, растворяясь словно мираж. Кейт поспешила догнать ее, едва не врезавшись в девушку. Чувствительное вампирское зрение не могло вынести такой резкой перемены – глаза заболели так сильно, что Кейт тихо застонала. Мир потонул в ослепляющих лучах, но где-то слева она все еще ощущала запах Вай, дожидающейся ее.       – Постарайся не потеряться.       Кейт открыла глаза и через боль посмотрела на девушку. Вай задорно ухмылялась, в голосе звучал очевидный вызов. Для существа, от природы намного более быстрого, ловкого и сильного, чем человек, эти слова оказались не на шутку обидными. Вампирша недовольно нахмурилась и подтянула резинку на широких штанах, готовясь к забегу.       – Очень опасно недооценивать вампиров.       – Учту это.       Затем Вай накинула вторую лямку рюкзака и без предупреждения побежала. Она сорвалась с места за мгновение и рванула влево, и когда Кейт повернулась и осознала, что игра началась, она была уже далеко впереди. Наверное, ей стоило догадаться, что в Зауне никто никогда не играет в догонялки честно, но такая внезапная подстава потрясла ее до глубины души. Кейт бросилась за девушкой, надеясь, что ей удастся никого не сбить по пути. Она нагнала ее через несколько домов, и тогда Вай побежала еще быстрее, сворачивая в узкий переулок – ее красная куртка замелькала меж поворотами, то исчезая, то снова появляясь.       Кейт с удивлением поняла, что, как только она начинала бежать быстрее, Вай тоже ускорялась. Вот они неслись сквозь узкие улочки Зауна, огибая мусорные баки и трубы, пугая встречных прохожих, и никто не понимал, почему они бегут, зачем и от чего.       Вай ловко перепрыгивала горы мусора и коробки, подтягиваясь и забираясь на высокие строительные леса и скатываясь ниже по неровным крышам. Это зрелище было завораживающим, если не гипнотизирующим. Кейт пыталась повторять за ней, но не все препятствия давались ей легко. Волосы лезли в лицо, легкая футболка перекрутилась на животе.       Кейт громко засмеялась, поняв, что не может догнать девушку. Она не нуждалась в дыхании, ее сердце не ускоряло пульс, а тело не уставало – и все-таки, девчонка из нижнего города была быстрее ее.       Они выбежали на широкую улицу, почти безлюдную – она была короткой и через пару домов обрывалась, а за оградой текла тихая Черная река. Впереди возвышался разводной мост, соединяющий Нижний и Верхний город, вдалеке сияли башни здания Консула.       Вай добежала до края последнего дома и завернула за угол – Кейт почти врезалась в нее и вцепилась в ее плечи, пытаясь затормозить. Она все еще смеялась, почти до слез. Там, под грудиной, где всегда было темно и пусто, сейчас ощущалась лишь легкость и радость. Вай прижалась спиной к стене и тяжело дышала – ее волосы взмокли от пота, а лицо раскраснелось. Кейт ощущала фантомный солоноватый вкус ее пота на своем языке – той самой капельки, стекающей по шее и исчезающей за воротом майки над самой грудью.       Вай широко улыбнулась и глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя.       – Ну и кого я там недооценила? – она вытерла ладонью пот со лба, оттянула ворот майки.       Ее грудь часто вздымалась и опадала, Кейт почти слышала шум ее крови, бегущей по венам. Она сама была лишена такого удовольствия, но, наверное, после такой пробежки Вай ощущала себя замечательно.       Кейт шагнула к ней и положила руки на талию. Девушка непонимающе повернула голову – Кейт наклонилась и провела языком по ее шее, по бархатной горячей коже, ощущая, как под ней во всю кипит кровь, как она пульсирует по венам и артериям. Кожа Вай была соленой и терпкой, оседающей на корне языка пузырьками восторга. Девушка обняла ее плечи и откинула голову назад, удивленно вздохнув. Кейт прижалась губами к уголку челюсти, оставляя влажный след от поцелуя, сцеловывая с чужой кожи такой знакомый запах. От него во рту скапливалась слюна, а руки начинали дрожать. От него кружилась голова и исчезали все мысли.       Кейт громко вздохнула и прижалась губами к губам Вай, и этот поцелуй не имел ничего общего со вчерашними – в этом поцелуе она сходила с ума.       Они столкнулись зубами. Почти до боли впились друг в друга. Кейт зажала зубами нижнюю губу девушки и нечаянно поцарапала клыком. Руки Вай, обнимающие ее, сжали плечи изо всех сих, вцепившись в тонкую футболку – под одеждой у Кейт был только тонкий кружевной бюстгальтер, и она почувствовала, как ее грудь прижалась к Вай – как всегда перетянутой толстым слоем бинтов.       Кетй тихо застонала и разорвала поцелуй, сквозь ресницы посмотрев на девушку – та выглядела все такой же разгоряченной, еще не отошедшей от забега.       – Сумасшедшая, – просмеялась она.       Кейт опустила голову, отрицательно покачивая. Сейчас она наконец ощущала себя нормальной. Не убийцей, не монстром и не проклятием собственной жизни. Она просто была собой.       Она отступила назад и широко улыбнулась, убираясь с лица волосы. Вай оторвалась от стены и обернула майку, отворачиваясь в сторону, будто пытаясь скрыть такую же улыбку на собственном лице.       – Пошли уже.       Они вышли на улицу и поднялись на мост. Когда-то, чуть больше недели назад Кейт шла по нему в Нижний – боясь этого города и боясь вернуться в Пилтовер, пытаясь догнать что-то несуществующее и убегая от чего-то, что существовало только в ее голове. Небо было таким же ясным, но тогда она не замечала этого. Вода под мостом казалась такой черной, что смотреть на нее было страшно. Почему она боялась?       Заун город был тихим, но Пилтовер встречал гостей смехом и шумом толпы, цветными витражами в окнах и широкими клумбами, сплошь усеянными цветами. Верхний город был ярким и громким, без стеснения хвастаясь резными карнизами домов и золотыми крышами, горожанами в модных одеждах с золотыми и серебряными вставками и миротворцами в голубой форме с белыми рюшами. В детстве Кейт хотела хотя бы раз примерить такую.       Внезапно один из патрулирующих заметил их – мужчина преградил им путь, расставив руки.       – И что за дела у девушек из Нижнего в нашем городе?       Вай, стоявшая чуть позади, тут же ощетинилась, делая шаг вперед. Ее лицо исказилось в злобном оскале, словно она готовилась вот-вот подраться, но Кейт остановила ее одним движением руки.       – Насколько мне известно, не таким образом вам полагается обращаться к главе клана Кирамман.       – Ха, да что ты. Кирамман давно никто не…       Но внезапно мужчина замолчал. Он вгляделся Кейтлин в лицо, и что-то, что он заметил, заставило его удивленно распахнуть глаза и отступить на пару шагов.       Возможно, дело было в ее взгляде и голосе, а, может, в ее голубых глазах, которые были только у рода Кирамман и упрямо передавались из поколения в поколение вот уже много лет. А может, все в городе отлично знали, как она выглядит, потому что портрет ее семьи был вывешен в главном зале здания Консула. А может, потому что этот же портрет каждый знал еще с девства из учебников истории. А может, потому что профиль ее матери все еще чеканили на серебряных монетах. И даже если Кейтлин не появлялась в городе пятьдесят лет, улицы помнили об их роде, помнили, что наследница рода жива, и когда-нибудь, возможно, кому-нибудь посчастливиться ее встретить.       Может, поэтому мужчина узнал ее, и склонил голову.       – Приветствую вас, госпожа Кирамман. Прошу, простите меня за эту ошибку, я…       – Все в порядке. Я просто возвращаюсь домой с подругой.       Кейтлин взяла Вай за руку и потащила вперед, оставляя мужчину за спиной. Они молча прошагали несколько метров, пока Вай не заговорила.       – Вот это да, – по голосу было сложно понять, смеется она или нет, – так ты не соврала о своей фамилии.       Кейт невольно закатила глаза. На секунду она даже испугалась, что эта маленькая заминка нарушит идиллию, царящую между ними – но Вай продолжала шага рядом с легкой улыбкой, без стеснения разглядывая цветные витражи в окнах домов. Сейчас они поменялись ролями: теперь Кейт вела ее за собой, распутывая лабиринт каменных мостовых, а Вай шагала следом, рассматривая незнакомые улицы. Конечно, Пилтовер не был и в половину так же опасен, как Заун, но Кейт не могла игнорировать легкое чувство превосходства, появившееся в этот момент – теперь настал ее черед быть главной.       Они проходили мимо посудной лавки, и Кейт начала рассказ, как в детстве, когда лавкой управлял покойный мистер Фирикс, она приходила сюда каждый четверг и училась лепить из глины. И только потом, когда она выросла, она поняла, что глина, из которой она все детство лепила кривых лошадок и домиков, стоила дороже месячного жалования среднестатистического жителя Пилтовера. Тогда бело-голубые горшки и вазы, стоящие на витрине, казались намного красивее и изящнее.       А вон там, через улицу, на месте, где сейчас висит вывеска парикмахерской, раньше был магазин платьев – о боже, вот уж что точно стоило целое состояние. Маленькой Кейтлин штаны для верховой езды всегда казались намного удобнее всяких юбок, но иногда – она не может этого отрицать – иногда ее мать заставляла надевать платья, которые действительно были произведением искусства.       Они свернули с улицы, продолжая путь мимо жилого квартала – высокие дома с каменными изгородями закрывали вид, и оставалось только шагать вперед, сворачивая то налево, то направо. Кейт приближалась к дому, и все тело наливалось несвойственной усталостью, ведь возвращение домой означало конец путешествия и начало бесконечной череды одиноких дней взаперти – таким и было ее прошлое.       Они повернули на широкую улицу, где движение людей и машин было оживленнее. Это была главная улица этого района, а еще она вела прямиком в центр, и именно на ней находился фамильный дом Кирамман. Их железный резной забор начинался за полкилометра до самого дома – на территории был и фруктовый сад, и площадка для тренировок, и детский уголок с качелями, которым давно никто не пользовался. Дом снаружи казался заброшенным и одиноким, каким и оставался все эти годы.       Дверь на воротах была прикрыта, но не закрыта на замок. Кейт открыла дверь и обернулась, приглашая Вай пройти следом. Девушка застыла на месте, с широко открытыми глазами рассматривая увитый диким виноградом особняк – здание было огромным и даже сохранило немного былой величественности. Проморгавшись, она повернулась и прошла внутрь территории, прикрыв за собой дверь – петли жутко заскрипели.       По спине пошли мурашки. Кейт вела Вай к крыльцу, не в силах отделаться от ощущения чего-то инородного и неправильного. Крыльцо едва слышно заскрипело, дверь приоткрылась, и они вошли в дом – здесь было темно и душно, и коридор оказался еще более пустым и узким, чем она помнила. Раньше дом казался Кейт золотой клеткой – просторной и одинокой, которая стала синонимом ее греха и ее наказания, но сейчас это был просто старый и заброшенный дом, и он не казался страшным.       Она не понимала, почему не могла покинуть его раньше.       – И это твой дом?       Вай шла следом, засунув руки в карманы – весь ее вид выражал одновременно и неловкость и огромное желание рассмотреть каждую деталь. Задрав голову вверх, она остановилась и покрутилась на месте, разглядывая стеклянный потолок, украшенный металлическими резными вставками. Она немного закашлялась от пыли, витающей в воздухе, и Кейт невольно улыбнулась.       – Да, это было моим домом.       До того, как стало тюрьмой. До того, как эти стены превратились в склеп, в котором она бы и умерла.             Сколько еще она могла просидеть здесь?       – Тут чертовски одиноко, – заключила девушка, вглядываясь в коридор, ведущий в другой конец дома.       Кейт услышала звук еще до того, как Вай повернулась к двери и нахмурилась. Ее кулаки сжались, и она подняла руки в стойку, переходя в режим боевой готовности за мгновение без малейшей заминки.       Это был звук человеческого дыхания и осторожных шагов. Это был запах металла и пороха, и Кейт дернулась вперед, утягивая Вай с прохода, почти прижимая к стене в тот самый момент, когда в дверном проеме появилась человеческая фигура, и пуля угодила в стену напротив того места, где они стояли секунду назад. Кейт бросилась на человека, пытаясь выхватить оружие, но тот повернулся и выстрелил в нее, и ей пришлось задействовать всю вампирскую скорость, чтобы уклониться от пули – она влетела в тумбочку у стены, уронив все статуэтки, и упала на пол, прикрывая голову.       В этот момент Вай появилась перед нападавшей – ей оказалась невысокая рыжеволосая девушка. Кейт не видела ее раньше, и чувство неправильности, появившееся от необходимости нападать на незнакомку, замедлило ее движения.       Но Вай действовала быстро и четко, словно в ней включился какой-то автопилот. Она выхватила из рук девушки винтовку и отбросила в сторону – ее правый кулак встретила чужая челюсть с громким хрустом, и девушка отлетела назад, ударяясь об ближайшую стену. Выплюнув кровь, рыжеволосая поднялась на ноги одним движением и дернулась вперед. В ее руке сверкнул серебряной звездой кинжал. Вай сделал шаг ей навстречу, перехватила руку с оружием, выкрутила запястье – кинжал упал под ноги.       Без задержки, не прекращая движение, она вновь ударила девушку в лицо – та упала на пол и громко взвыла, схватившись за нос. Вай пересекла расстояние между ними в два шага и опустилась на корточки, зависнув сверху. Ее рука сжала ворот чужой одежды, а кулак замер в нескольких сантиметрах от окровавленного лица. Кейт могла видеть лишь ее спину – словно атаку хищного животного, от которой она не могла оторвать глаз.       Вай замерла, и в тишине было слышно ее тихое дыхание вперемешку с болезненными стонами девушки.       – Ты охотник? Ты одна из них, да? – почти рыча, срываясь в хрипящий бас.       – Иди к черту.       Вай встряхнула девушку за ворот, приложив затылком об пол. Кейт оказалась рядом, стоя за ее плечом, и увидела, как из носа рыжеволосой девушки текла кровь, пачкая все лицо.       – Она подстрелила меня тогда, неделю назад.       Она не видела этого человека, но помнила запах – порох и соль, приправленные чем-то сладким, вроде корицы. Она помнила звук выстрела, и он был идентичным с тем, пуля от которого продырявила стену ее дома пару секунд назад.       – Вы взорвали мой дом, – процедила Вай сквозь зубы. – Вы убили моего брата.       Девушка откашлялась, выхаркивая кровь, и оскалилась – ее зубы были красными, как и тонкие губы. Но в глазах промелькнул огонек горячей ненависти.       – А вы убили Севику. И поплатитесь за это.       Вай ударила ее в лицо, девушка закричала. Кейт шагнула вперед, собираясь остановить Вай, но что-то в ней заставило остановиться. Возможно, если они убьют эту девушку, они наконец смогут зажить спокойно. Возможно, отпускать ее слишком опасно.       Но тут Вай остановилась. Ее плечи замерли, а кулак, окрасившийся чужой кровью, задрожал и упал, разжавшись. Встряхнув девушку еще раз, она наклонилась и прошептала той прямо в лицо.       – Это блядский замкнутый круг. Из-за вас погиб невинный ребенок. Ему было семнадцать! Черт возьми… – ее голос дрожал, словно она изо всех сил сдерживала слезы. – Если бы мы не убили ту женщину, она бы убила нас. Я пиздецки устала от этого. И поэтому даю тебе шанс. Шанс уйти живой и закончить гоняться за смертью. Потому что, клянусь, если я увижу тебя еще раз, я выпущу тебе кишки, поняла?       Девушка приоткрыла левый глаз, который не тронул отек от удара, и промычала что-то невнятное. Вай встала на ноги, поднимая за ее собой – девушка оказалось неожиданно низкой. Ее здоровый глаз испуганно распахнулся, когда ее кинули в коридор, почти впечатывая в входную дверь.       – Беги! Уходи, черт возьми!       Девушка вздрогнула и дёрнула ручку, выбегая на улицу. Ее спина скрылась за дверью, но Кейт слышала торопливые шаги по каменной дорожке, ведущей к калитке.       Вай тяжело дышала, сжимая кулаки, все еще смотря на закрытую дверь. Венка на ее шее быстро билась, и Кейт слышала, как сумасшедше билось ее сердце.       Она была удивлена, но в то же время это было и невероятное облегчение. Мгновение назад она была готова убить эту девушку, и ей было все равно, какими последствия будут на этот раз. Она ворвалась в ее дом и напала на Вай – и Кейт решила тут же, что нарушитель спокойствия должен умереть. Почему она была такой?       Она действительно была плохим человеком?       Вай обернулась и вытерла кровь с костяшек правой руки.       – Тебе не стоит и дальше жить тут, – ее голос казался плоским, – это не безопасно.       – Да. Надо быстрее уходить. Только возьму кое-что.       Кейт развернулась, оставляя Вай в гостиной. Она поднялась на второй этаж – двери в комнаты были закрыты, какими она их и оставила. Здесь не ощущалось чужого запаха, и она облегченно вздохнула.       В этом доме осталось много воспоминаний, который она сохранит в своей памяти на долгие столетия. В этом доме произошло много хорошего и плохого, но больше это здание не походило на место, где она родилась и жила с родителями, ибо в этом мире ничто не было вечно кроме ее самой.       Кейт вошла в свою комнату и вытащила из-под кровати дорожную сумку – раньше она складывала туда вещи, когда уезжала на тренировки по верховой езде. Теперь это было одной из немногих вещей, которую она забирала из этого дома.       В сумку поместилось немного одежды, расчёска, зубная щетка и семейная фотография. Кейт навестила родительскую спальню и кабинет, упаковывая украшения и деньги.       Когда она спустилась в гостиную, где оставила Вай, она была в аккуратном коротком платье – в том самом, в котором она в молодости по ночам сбегала из дома, чтобы побродить по крайним районам, разглядывая редкие огни Зауна по другую сторону реки.       В ее руках блестела семимиллиметровая Ария, произведенная на заказ специально на ее восемнадцатилетие, когда она горела мечтой стать миротворцем. Мечта прошла, но винтовка осталась, и она не выпускала ее из рук больше никогда, потому что тяжесть металла дарили ощущение контроля и спокойствие.       Вай обернулась, оторвавшись от разглядывания семейного портрета, висящего в конце зала, и ее брови удивленно вскинулись. Ее глаза были немного красными, будто она все-таки заплакала, но щеки были сухими. Кейт подошла к ней и протянула мешочек с золотыми монетами.       – Кажется, я должна тебе.       Она не могла предугадать реакцию Вай. Не могла угадать, что девушка внезапно болезненно нахмурится, отталкивая ее руку, и на ее лице появится такое отчаянное выражение, что Кейт почувствует почти физическую боль.       – Не надо.       – Но у нас был уговор.       – Я сказала, не надо.       Вай дернулась и отошла в сторону, поворачиваясь спиной. Ее кулаки снова сжались, словно было что-то, от чего ей нужно было защищаться.       – Не надо, Кейт. Я помогала тебе не ради денег. И Экко погиб… не ради этих денег. Просто… не надо.       Возможно, вампиру, потратившему пятьдесят лет за стенами, отгородившись от окружающего мира, было сложно понять ход ее мыслей, но Кейт не настаивала. Сжав мешочек в руке, онаубрала его в сумку и приблизилась к девушке, осторожно касаясь плеча.       – Хорошо. Как скажешь. Я не хотела тебя обидеть.              Вай дернула плечом и тяжело вздохнула, разворачиваясь обратно. Она все еще хмурилась, но голос звучал немного мягче. Опустив плечи, девушка устало покачала головой.       – Мне больше не нужны эти деньги. Просто пошли отсюда.       – Прости.       Вай подняла голову и посмотрела, внимательно пробежав взглядом по ее лицу, словно выискивая что-то. Она болезненно свела брови и шагнула вперед – Кейт не успела понять, что происходит. Вай аккуратно прижалась своими губами к ее, оставляя невесомый поцелуй, и тут же отстранилась. Она казалась печальной и растерянной, и немного напуганной, и Кейт подумала, что это был первый раз, когда Вай поцеловала ее первая.       Кейт улыбнулась уголком губ, чувствуя, как под ребрами расплескивается что-то теплое, будто там действительно билось сердце, разнося горячую кровь по венам.       – Наконец-то, – прошептала едва слышно.       Но Вай услышала ее. Она удивленно замерла, даже приоткрыла рот, вцепившись взглядом в ее глаза, словно не могла поверить, что услышала это.       Затем, наверное, она вернула самообладание – Вай сжала ее плечи почти до боли и наклонилась вперед, впиваясь в ее губы с небывалым голодом. Ее движения были неосторожными, словно она впервые дала себе волю, словно ослабила поводок на собственной шее, и оттого этот напор, запал, с которым ее губы сминали чужие, пьянил быстрее любого вина.       Где-то меж ребрами пузырьками шампанского щекотало чувство, которое Кейт могла осознать в полной мере только сейчас. Она не хотела отпускать Вай еще задолго до этого, но именно сейчас внутри проснулось совершенно неожиданное, бесстрашное желание, чтобы ее не отпускали в ответ.       Чтобы ее любили, долго-долго. Чтобы целовали вот так.       Желание быть чьим-то человеком, частью чей-то жизни. Желание стать девушке из нижнего без фамилии и без дома чем-то важным, что она сможет называть «своим» без сомнений и страха.       Желание иметь возможность позвать ее по имени в любое время дня и ночи – и получить ответ. И, возможно, через несколько лет увидеть, как на ее пальце будет смотреться обручальное кольцо с гравировкой герба Кирамман – не чтобы сделать своей, но подарить защиту и семью и уверенность, что ее больше никогда не покинут.       Кейт прикрыла глаза, встречая напор чужих губ с покорностью.       Внезапно что-то заурчало, и в этом звуке она узнала голодный зов живота Вай и рассмеялась, прерывая поцелуй. Вай протестующе застонала, ее ладони чуть опустились и сжали ее предплечья, удерживая на месте, но Кейт не спешила уходить – лишь уронила голову на чужое плечо.       – Пойдем, накормлю тебя чем-нибудь вкусным, – она не могла перестать улыбаться. – Попробуешь кухню Пилтовера.       – Только учти, что в ресторан меня в такой одежде не пустят.       – Это не важно.       Она отступила назад и потянула Вай в коридор – уши девушки показались розовее обычного. Она сжала ее ладонь и позволила вывести себя из дома. На улице было светло и пахло свежестью.       Кейт все еще держала в руках винтовку. Оружие складывалось быстро и почти бесшумно, укорачиваясь в три раза – и идеально помещалось в дорожную сумку, которую она взяла с собой. Застегнув сумку, Кейт спустилась с крыльца и повела Вай к калитке.       Улица была такой же мирной и оживленной, как и полчаса назад, как и полвека назад, словно почти ничего не поменялось. Просто машины стали другими и ездили тише и люди одевались чуть иначе, но небо было таким же голубым, а солнце светила так же тепло, и Кейт смотрела на улицы родного города с толикой ностальгии, возвращающей ее в прошлое.       Прошлое, где она была счастлива, в котором она бы хотела навсегда остаться – но не теперь, когда Вай шла рядом.       Теперь Кейт не чувствовала ни одиночества, ни ненависти, ни отчаяния, что отравляли ей жизнь до этого. Ее безмолвное сердце, казалось, вновь было целым.       Они вышли на главную площадь – людей было еще больше, чем она помнила. Пахло спичками и едой, и Кейт завертела головой в поисках прилавка.       По периметру площади стояли небольшие лавочки с закусками от яркого мороженого и золотистой выпечки до мясных рулетов – между прочим, гордостью Пилтовера. Кейт подошла к прилавку, разглядывая меню. В списке было название, которая она знала, и она тукнула в него, надеясь не ошибиться.       Спустя пару минут Кейт вернулась к Вай с двумя булочками – в каждой из них лежали кусочки мяса, сыр, какие-то овощи и соус, уже стекающий в бумажную обертку. Вай поднялась с забора, на котором сидела, и ее глаза тут же засияли так ярко-ярко, словно один вид еды приводил ее в высшую степень восторга.       – Попробуй. Если не понравится…       Но Вай уже забрала у нее булочку и жевала, набив обе щеки. Довольно застонав, девушка старательно прожевала откушенный кусок и показала большой палец.       – Десять баллов, кексик. Ты знаешь, как сделать девушку счастливой.       Кейт попыталась улыбнутся, но ее щеки внезапно припекла вскипевшая кровь. Она очень редко краснела в силу своей природы, но сейчас был как раз такой случай. Вай имела какую-то суперспособность говорить вещи, которые вгоняли ее в краску.       А еще есть так, что ее саму накрывал голод. Есть с наслаждением, причмокивая и облизывая пальцы, всем видом показывая, как ей нравиться еда – и совершенно этого не стесняясь.       Кейт отвернулась в сторону, заставляя себя отвести от девушки взгляд, и протянула вторую булочку.       – Я взяла тебе две.       – Умница.       Вай взяла булочку и доела ее – на этот раз чуть медленнее, чем первую. Покорно приняв от Кейтлин салфетки, она вытерла руки и губы и широко улыбнулась.       Кажется, ее плечи вмиг расправились, голова поднялась чуть выше, уголки губ застыли в подобии расслабленной улыбки. Кейт удивленно моргнула, разглядывая вновь воспарявшую духом девушку.       Неужели, чтобы поднять ей настроение, ее нужно было просто накормить?       – Что будем делать дальше? – спросила Вай, разглядывая площадь.              Кейт пожала плечами.       – Мне все равно. Я хочу остаться с тобой.       Продолжая рассматривать что-то за спиной вампиршы, Вай медленно вздохнула; ее губы дрогнули, и легкая улыбка превратилась в печальную. Затем она повернулась и посмотрела на Кейт.       – Конечно, кексик, – она опустила взгляд, и ее голос стал тише. – Мне нужно вернуться в нижний. Посмотреть… осталось ли что-то от дома.       Кейт несколько раз кивнула, и повернулась, смотря туда, на что до этого смотрела Вай. У палатки с мороженым стояла машина, пускающая мыльные пузыри, и вокруг нее собралось много детей. Они казались счастливыми и беззаботными. Были ли дети из Зауна такими же хоть иногда?       – Пошли.