Я люблю тебя, разве это не самое худшее что ты когда-либо слышал?

***

После почти часа кряду слушания того, как Сону чересчур восторженным и жизнерадостным голосом твердит пустые формальности как по сценарию, Сонхуну ничего так не хочется, как рвать на себе волосы. Если бы это был любой другой человек, Сонхун, вероятно, был бы бесконечно менее раздражен. Есть что-то особенное в том, как голос Сону, в частности, вызывает в нем глубокую, гортанную ярость. Это в сочетании с тем, как его ноги начинают болеть от того, как долго он стоит рядом с Сону, фальшивая улыбка начинает дрожать, иллюзия начинает разрушаться. Его терпение начинает иссякать. Сонхун так близок к тому, чтобы просто выбить микрофон из рук Сону, если это заставит его замолчать. К сожалению, в настоящее время они стоят перед всей старшей школой, так что его яростное метание предметов придется отложить до другого раза. — Надеюсь, вы все уже успели получить расписание на следующую неделю, — голос Сону усиливается динамиками до не воспринимаемой человеческим ухом высоты. — Пожалуйста, внимательно изучите время начала каждого занятия — мы не хотим случайно уйти без вас! Сонхун сжимает губы в натянутой, пластичной улыбке. Напротив, он хотел бы, уйти без кое-кого. Он не уверен, что было бы более приятно — не иметь дело с Сону целую неделю или огромное количество ярости, которое это вызвало бы у него, если бы Сонхун устроил беспорядок в его драгоценном, тщательно выстроенном графике. В любом случае, это победа. Честно говоря, если бы не тот факт, что он был президентом класса и должен был присутствовать на всех мероприятиях, Сонхун, вероятно, уже сделал бы это. Вот это было бы весело. — Прежде чем я передам микрофон своему вице-президенту, позвольте мне просто поздравить всех с успешным выпускным годом! Хорошо, я наверно первый кто сказал, как долго он тянется, — смеется Сону, качая головой. — Но мы сделали это! Все кончено, мы прошли через это. Я думаю, это заслуживает аплодисментов, не так ли? Какофония аплодисментов разносится по залу. Каким-то образом настроение Сонхуна ухудшается, когда он видит, что Сону передает ему микрофон. Он неохотно берет его и подносит к лицу, во рту внезапно пересыхает. — Давайте сделаем это.       

***

Несмотря на все его далеко не идеальные черты характера, единственное, чем не является Сону, — это неподготовленность. С тех пор, как Сонхун познакомился с ним, другой всегда был дотошным во всем, ориентированным на детали и организованным до предела. Итак, несмотря на все его усилия не знать ничего о Сону, он совсем не удивляется, когда Сону достает из сумки рулон неоново-розовой клейкой ленты. — Для чего это? — Спрашивает Сонхун, презрение в его голосе и лице не впечатляет. — Я делю комнату пополам, — как ни в чем не бывало говорит Сону. — Ты остаешься на своей стороне, я остаюсь на своей. Сонхун закатывает глаза. — Ты так влюблен в меня, что, между нами, должно быть физическое расстояние? Неужели ты не можешь контролировать себя, когда находишься рядом со мной? — Дразнит он бесстрастным тоном, упиваясь выражением страха и гнева, которое мелькает на тонких чертах лица Сону. Тонких? Откуда это взялось? Нет. В смысле, Сону всегда выглядит так, будто если подует слишком сильный ветер, его сдует. Вот и все. — Отвали. Я просто не хочу, чтобы твоя грязная жопа подошла и запятнала мою часть комнаты. Держи свою вонь при себе. Сонхун приподнимает бровь, глядя на него. — Я не чувствую запаха. Может пахнет от тебя? — О-о-о, как остроумно, Сонхун! Такую ответку могла придумать только моя 10-летняя племянница. Браво. — Чтобы подчеркнуть свои слова, Сону перестает разматывать ленту, чтобы преувеличенно медленно похлопать, и смотрит прямо на Сонхуна. Сонхун издает небольшой, злобно звучащий смешок. — А мне то всё это время было интересно: откуда же ты набрался этих слов. Не думал, что ты из тех, кто ворует у детей. — Похуй. Сону продолжает добавлять еще что-то к ленте на кровати, игнорируя его. Похуй. Сонхун хватает одну из книг на ‘его стороне’ тумбочки и открывает ее. Он пытается читать, но каждый раз, когда он начинает читать строчку, его прерывает отчетливый звук рвущейся и режущейся ленты. После того, как это происходит в третий раз, Сонхун, наконец, поднимает глаза, только чтобы увидеть, как Сону резко отворачивает от него голову. — Увидел что-то интересное, Ким? Сону не поднимает на него взгляд. — Нет. Сонхун наклоняется вперед, немного сгибая ноги. — Тогда почему ты смотрел на меня, м? — О, так теперь ты не только несмешной, ещё и слабоумный. Старость делает из мозга людей кашу, как это грустно, — невозмутимо говорит Сону, отрывая еще одну нитку скотча. — Нет у меня слабоумия. Я знаю, что ты тайно влюблен в меня. Сону издает раздраженный стон, такой низкий, что Сонхун почти принимает его за рычание. — Я серьезно тебя терпеть не могу. Можешь вернуться к своим жалким попыткам читать? Ты меня выводишь. Сонхун кладет книгу рядом с собой, уголки его рта слегка приподнимаются. Попался. — Как ты узнал, что я читаю? Лицо Сону становится пунцовым. — Заткнись, — скрипит он, все еще сердито. Гордость с нотками самодовольства наполняет его грудь. Сонхун выпрямляет спину и откидывается назад, чтобы опереться на свои вытянутые руки. Ничего не говоря, он наблюдает, как Сону клеит последнюю ленту и отряхивает руки. — Вот. Теперь мне не придётся взаимодействовать с тобой, а ты не можешь взаимодействовать со мной. — Сону резко поворачивается к нему лицом. — Твои маленькие обезьяньи мозги понимают, как это работает или мне нужно это объяснить? — Я понял. — Сжал челюсти Сонхун. Сону просиял. — Хорошо. Тогда у нас договорённость, да? Никаких взаимодействий, если только это не строго необходимо или чрезвычайная ситуация. — Меня это более чем устраивает. Меньше видеть тебя — это все, о чем я мечтал, по крайней мере, с первого класса старшей школы. Лицо Сону мрачнеет, и он внезапно отворачивается. Небольшой укол вины пронзает Сонхуна прямо в грудь на самую короткую долю секунды — возможно, это было немного чересчур. — Ага. Я тоже. — Пробормотал Сону, его голос звучал менее игриво чем обычно. — Отлично, — говорит Сонхун, вместо того чтобы сбавить обороты, он ускоряется. — Отлично, — передразнивает Сону. Сонхун бросает на него свирепый взгляд. — Отлично. — Всё, заткнись! У нас договорённость, так что теперь можно и помолчать. Не разговаривай со мной без крайней необходимости. Мне от этого звука плохо. Сонхун не знает, что на это ответить. Вместо того чтобы попытаться придумать что-то, он переворачивается на другой бок, пока не оказывается лежащим на кровати боком, лицом к стене. Он хватает свою книгу и пытается сосредоточиться на чтении. У него не получается, потому что все, о чем он может думать, это глупый Сону, его глупые правила и его глупое лицо. Сонхун ненавидит его.