Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Оставалось не больше получаса до исхода десятой стражи, когда Вэй Усянь снова вошел в Долину Бурь. На этот раз на меч он не вставал и старательно не смотрел в направлении скал на севере, сразу взяв курс восточнее. Сяньшэн шагал, насколько мог, быстро. До темноты порядка семи часов, а ночевать в Долине, несмотря на отсутствие вихрей и кажущуюся безопасность, ему совсем не хотелось.       Вэйчжэн предупреждал, что лучше идти по земле, а не парить в воздухе — на сей раз Вэй Усянь не пренебрег и этим советом. На ходу он старательно по крупицам выуживал из памяти подробности своего прошлого перехода к Небесным Равнинам. Призывающий Луну встретил его у самой границы земного и небесного миров. К тому времени Вэй Усянь уже несколько дней провел на мече, потому что уже просто не мог передвигаться иначе. Благодаря выведенному кровью заклинанию Бичэнь рвался вперед, но приходилось делать частые остановки и отдыхать.       Как ни старался, Вэй Усянь не мог точно припомнить, сколько раз останавливался отдохнуть, сколько сменилось оборотов светил с того момента, как он оставил за плечами Долину и до встречи с Юэлианом.       Обратная же переправа с окраин Небесных Равнин в Долину и вовсе стерлась из его памяти. Сяньшэн помнил только, что весь путь они проделали с Лань Чжанем на одном мече в полном духовном слиянии, а в Долине их поджидало уже сущее неистовство стихии, в котором он в конце концов потерял сознание и даже не знал, как выбрался. Какое-то время Лань Чжань его нес, а потом всё — провал.       Сяньшэн терпеть не мог, когда не удавалось уловить что-то важное. А сейчас у него по-прежнему не было ни точного направления, ни понимания времени. При том, что два дня из семнадцати, данных ему Ао-Гуаном, он уже почти полностью истратил.       Вэй Усянь перешел на бег. Он смотрел вперед на чуть более пологие горы на северо-востоке. Взглядом вскользь, он едва войдя в Долину, наугад приметился на них, как на случайную точку, и так и шел в этом направлении.       Теперь на бегу он просто вел счет про себя, чтобы не слишком ускоряться, не сбить дыхание, пересечь долину, не утратить внутреннего равновесия.       Тяжкие мысли не вполне оставили его. Он знал, если обратит на них внимание, они снова возьмут верх, потому что по сути они были его, настоящими, естественными. Все коварство Фэн Бо состояло в том, что он всегда работал с тем, что есть, раздувал из искры бушующее пламя. Но сама искра, исходный импульс сомнений, тоски, дурного предчувствия появлялся у человека еще до его вмешательства.       Вэй Усянь не мог окончательно погасить сожаления в своем сердце, оставалось лишь не обращать внимания, считать шаги, считать вдохи, смотреть вперед.       «Держись луны,» — вдруг всплыло в его сосредоточенном сознании.       Ночное светило провожало Вэй Усяня в путь от Бирюзового моря. Он смотрел на почти полную луну, приближаясь к Хуанхэ. И прошлая ночь тоже была светлой и ясной.       «Луна в последней трети сильнее всего», — вот что Вэй Усянь помнил точно о своем возвращении с Небесных Равнин. Юэлиан множество раз повторял ему, что это нужно сделать при самой могущественной луне.       Сейчас луна тоже была сильна.       Сяньшэн испытал от этих мыслей прилив воодушевления, надеясь, что, когда луна взойдет этой ночью, нужный путь покажется в ее лучах, или Юэлиан снова встретит его.

***

      Случается, когда очень стремишься к цели, начинает казаться, что она приближается слишком медленно. Так и Вэй Усянь на бегу видел, что горы на горизонте как будто бы почти не становятся больше. Недоумевая, он прибавил ходу и окончательно забыл о каких-либо мыслях, кроме одной: «Не может же горная цепь отступать передо мной?!»       Когда Вэй Усянь наконец пересек долину, клонящееся к закату солнце окрасило склоны, поросшие редкой зеленью, в медовые, медные и багряные оттенки. Восточный край небосвода постепенно темнел, превращаясь из яркой лазури в бархатное покрывало.       Чтобы двигаться дальше, сяньшэн все-таки встал на меч. Идти, карабкаясь вверх пешком, было бы уж слишком долго. Поднявшись немного вдоль склона, он увидел, как с севера, через плечи гор клубами наползает белоснежный туман. Этот пейзаж очень напоминал Облачные Глубины. Наверное, именно поэтому Лань Чжань оказался здесь. Потеряв все ориентиры, он инстинктивно сердцем потянулся к местности, хоть немного знакомой. Он ведь родился и вырос в окутанных туманом горах. Сделав такой вывод, Вэй Усянь отклонился больше на север и повел меч вперед. Не набирая высоту, он скользил над туманом, держась расщелин и седловин.       Вечерние сумерки сгущались, и сяньшэн смирял бег меча, ожидая появления луны. Однако, едва солнце за его спиной скрылось за горизонтом, туман над горами принялся испускать свечение все более яркое, переходящее из белого в золотое.       Ослепительное сияние мигом залило четверть неба, как будто едва скрывшись в положенное ему время, дневное светило вернулось, чтобы преградить ему путь.       Вэй Усянь остановил меч. Он сощурился, сузив глаза до совсем тонких щелок. Смотреть было больно, но он не отворачивался, вглядывался пристально и упрямо. В золотистом сиянии все более четко проступал силуэт женщины, одетой в желтое. Вэй Усяню даже показалось, что он видит узор пиона «сияние средь снегов» у нее на груди, клановый узор ордена Цзинь. Но, кажется, она все-таки выше ростом. Более подробно рассмотреть было невозможно. — Бессмертный господин Вэй, — голос, совсем без мягких и ласковых интонаций, присущих Яньли, развеял зарождающуюся иллюзию. — Не изволите ли пояснить, с чем вы к нам пожаловали?       Вэй Усянь догадался, кто перед ним. И сейчас у него не осталось времени размышлять, достиг ли он уже окраин Небесных Равнин или же Сихэ явилась перехватить его по каким-то своим причинам заранее, ведь он шел открыто, к тому же выпустил из заточения вихри Долины Бурь. Не найдя лучшего, он сказал, как есть, все-таки проявив, прежде чем заговорить, уважение учтивым поклоном, при котором накрыл свой правый кулак ладонью левой руки, демонстрируя таким образом, что пришел не сражаться: — Я намерен запечатать ход с Небесных Равнин в Долину Бурь и дальше в земли, населенные людьми и земными духами, госпожа Сихэ. — О! На здоровье, — прозвучал ответ, который Вэй Усяню сразу же не понравился. — Боюсь, мой непоседливый брат, едва оправится, опять что-нибудь вытворит. Может, хоть совместными усилиями нам удастся сдержать его, — в ее голосе явно читалось насмешливое пренебрежение. Как будто Сихэ знала о том, скольких заклинателей на земле Фэн Бо свел в могилу, но считала это совершеннейшим пустяком.       Гнев мгновенно вскинулся в душе сяньшэна, и он было заговорил: — Только сначала я, во что бы то ни стало, хочу… — но осекся.       Внезапная встреча играла полностью против него. Впервые встретив мать солнц он ничего о ней толком не знал. Кроме того, что на большой земле ее имя Сихэ, а в Дун-Ине — Аматерасу. Все так или иначе сходились на том, что она — любимая жена Владыки Неба, присматривающего за всем сущим, и хозяйка Небесных Равнин, настолько ревностная, что хитростью и интригами изгнала из Небесного Дворца обоих братьев: призывающего луну и повелителя бурь.       Припомнив все это, Вэй Усянь растеряно онемел. Ведь с одной стороны это именно она, Сихэ, отдала в распоряжение Фэн Бо Долину Бурь и поставила охранять не то источник душ, ни то просто с виду неприступное, но совершенно пустое место. Именно она позволяла ему шастать с Небес на землю и обратно, лишь бы не мешал ее собственным делам. Она же помогла брату уйти от преследующего его Хосина. Этот поступок тоже выглядел непростым и неоднозначным, как все, что она делала.       В такой ситуации не очень правдоподобным казалось, что Аматерасу ничего не знает о действиях Цукиёми, в частности в Долине Бурь, когда он помог Вэй Усяню пройти на Равнины и вернуться оттуда вместе с Лань Ванцзи. Однако, если она не уверена сполна, то сейчас, потребовав встречи с призывающим луну, он может невольно раскрыть его. — Так чего же, бессмертный господин Вэй, вам так хочется? — с прежней усмешкой в голосе поторопила его Сихэ. — Увидеть Чан Э, — ответил Вэй Усянь, намеренно произнеся имя, которым призывающего луну сам никогда не называл, как будто это могло хоть как-то прикрыть его. — Ах, вот оно что! — на этот раз солнечная богиня действительно рассмеялась. — Пожалуйста. Сколько угодно. Только подумайте, прежде чем идти, а хочет ли Цукиёми увидеть вас? Ему ведь вовсе не нужен этот проход в Долину Бурь, чтобы спуститься на землю.       Вэй Усянь похолодел и стиснул зубы, заставляя себя молчать. Только сейчас он вполне осознал причину насмешки: этот ход между мирами использует только Фэн Бо. Конечно, именно он и был виновником всех бед, но что-то подсказывало, что с него станется уговорить сестру предоставить ему новую лазейку. А значит, запечатать Долину Бурь — не такое великое дело, и это вовсе не оградит землю от прямого вмешательства детей Неба.       Глядя, как глаза бессмертного заклинателя разгораются будто уголья в костре, Сихэ с любопытством склонила голову на бок.       До сих пор она недоумевала, почему ее братец вообще вздумал носиться за каким-то бессмертием, небесные существа и без того живут долго. А если хорошо служат Всевышнему, то и — очень долго. Глупец Сусаноо просто был слишком заносчив, чтобы хорошо служить, вот и изворачивался, что есть мочи. Еще легко отделался. Даже одолженный у человека кусочек бессмертия ему не помог. Вот и полноправный обладатель этого явления как-то пока не особенно впечатлял. Было бы, как говориться, чему завидовать.       Но не успела она додумать эту самую мысль до конца, как ощутила, что взгляд бессмертного пронизывает ее все пронзительнее, а меч под его ногами целится ей прямо в грудь. Он по-прежнему стоял, чуть склонившись и вроде бы мирно сведя руки в приветственном жесте. Его левая рука сдерживала правую, но вместе с тем смещала равновесие сил внутри него в сторону иньской ци. И гнев его, все еще не высказанный, и вся буря негодования за пренебрежительность, которую Сихэ успела позволить себе, вдруг взрастили в нем такую мощь, что сияние солнечной богини заметно померкло.       Вэй Усянь смог лучше рассмотреть заслонившую ему путь, но сам еще не ощутил произошедшую с ним перемену. Он не доверял ей, подозревал ее, был разочарован ее отношением к жителям земли, но все-таки перед ним была женщина, и сяньшэн все еще не склонился к мысли проложить себе путь мимо нее силой. — Бессмертный господин Вэй, — проговорила Сихэ уже без усмешки. — Вы, вероятно, поняли меня неверно. Все дело в том, что после гибели духа рисовых полей и верховного дракона Восточного моря, мой младший брат в глубокой печали. При одном взгляде на землю он всякий раз не может сдержать слез. Вы должны понимать…       Сяньшэн снова прищурился. Это была очень трогательная и открытая речь, если бы не одно «но»: Сихэ явно лгала. Сама она наверняка знала, что все земные духи уцелели и восстановились. Оставалось понять, могла ли она ввести Юэлиана в такое ужасное заблуждение.       «Он не сходил на землю с того дня, как Вэйчжэн попросил его наблюдать за сестрой и братом на Небе. Но он ведь связан с водой и он знал место, где все мы укрылись. Ему стоило только обратить свой взор на Цинхай и… счесть неподвижно лежащего в пресном озере дракона мертвым?!»       Вэй Усянь выпрямился в полный рост и в ярости сжал кулаки. — Если угодно, вы можете следовать дальше. Я не препятствую вам. Ни в коем случае, — поспешно проговорила Сихэ и прикусила язык.       За плечами сяньшэна выстроились двенадцать лун: в три ряда по четыре штуки в каждом. Трижды по четыре холодно белых мерно и сдержанно сияющих диска повисли напротив Сихэ, отделенные от нее лишь темной фигурой бессмертного человека на их фоне.       «Так вот почему его сила возросла так стремительно! Ах, братец-братец, кроткий любитель поэзии, сын всегда второй супруги Всевышнего, и ты оказался хитер и также злопамятен, как и все мы! Хочешь использовать его, чтобы возвыситься? Уверен, что твоя любовь к людям Всевышнему так уж понравится?! Ладно, погоди у меня, я знаю, что делать!» — Бессмертный господин, бессмертный господин, — Сихэ отступила в сторону, уходя с направления движения его меча и вместе с тем почтительно склоняясь. — Прошу поверьте, я понимаю ваши чувства. И простите, если мои легкомысленные слова успели задеть вас. С Фэн Бо никакого сладу. Он всегда был таким. Сущее наказание, что по одну сторону Небесных Равнин, что по другую. Признаю, это страшно. Это ужасно то, что он у вас там натворил. Но это… — она перевела дыхание, принимая окончательное решение, потому что после пути назад уже не будет. — Это все ещё можно исправить. — Каким образом? — немедленно заинтересовался Вэй Усянь.       Сихэ еще раз вздохнула: — По воле Всевышнего один раз за всё существование миров, мы можем обратить земное время вспять. — Звучит не очень, — невольно озвучил сяньшэн первое впечатление от услышанного.       Как-никак такое обращение с миром сильно смахивает на подрыв его основ, которое может обернуться чем угодно, тем же истощением уровня ци, например. Такого ему совершенно точно не хотелось. Уже пробовал. — Уклад и наполнение земного мира не пострадают, — заверила солнечная богиня, будто прочтя его мысли. — Просто ход событий вернется к определенной точке в прошлом. — А что изменится после такого поворота здесь, на Небесных Равнинах? — спросил Вэй Усянь, чтобы не ухватиться за заманчивое предложение слишком поспешно. — Ничего, — кратко ответила Сихэ. Сяньшэн вскинул брови. — Изменение хода времени Небесных Равнин не коснется. Я ведь уже сказала, что это только для земли. Так что мы просто навсегда хронологически разойдемся.       Луны за спиной Вэй Усяня после этих слов перестроились, встав вереницами по шесть за каждым его плечом. Троекратно повторенное четыре — число смерти — больше не угрожало Сихэ, и она поняла, именно соглашения о повороте времени, а не чего-либо другого добивался от нее младший брат, призывающий луну. — Никто из детей Неба после этого не сможет с привычной легкостью спускаться на землю, — с виду спокойно, и вместе с тем мстительно пояснила Сихэ. — Только обратившись на один людской век частью бессмертной души, утратив память о семье и доме. А вернуться на Равнины возможно лишь сохранив сердце в чистоте, в противном случае — сменишься в свой черед.       Это значило, что детям Неба, желающим коснуться земли, придется становиться людьми, не помнить себя и жить праведно, иначе их существование будет прервано.       Вэй Усянь задержал дыхание. Он был согласен на такие условия. Они подходили превосходно. Для Фэн Бо. Для Сихэ. Но не для Юэлиана. Сяньшэн ни капли не сомневался в нем. Ни в том, что тот захочет спуститься на землю. Ни в том, что его сердце бесконечно доброе и чистое. Но своим словом обречь его на подобные испытания он не мог. Призывающий луну — единственный из троих не заслуживал этого. — Не сомневайся, — услышал Вэй Усянь тихий и все же звонкий как серебряный колокольчик голос у своего плеча. — Все будет хорошо. Я найду тебя.       Поняв, что Юэлиан совсем рядом, Вэй Усянь едва сдержался, чтобы не обернуться и не потерять бдительность. Смирив себя, он проговорил как можно четче: — Озвученное вами условие, госпожа Сихэ, меня устраивает. — Те, кто еще не явились на свет к тому времени в прошлом, могут так и не родиться, — продолжила Сихэ.       Воля Всевышнего была озвучена, и она должна будет выполнить ее в точности. Разве что бессмертный заклинатель откажется от поворота времени. Ведь это все-таки договор. Уж очень солнечной богине не хотелось, чтобы лунный братец переиграл ее в этот раз. — Это естественно, — согласился с ней Вэй Усянь. — Люди на земле не исполнятся ни мудрости, ни милосердия, ни понимания и будут по-прежнему совершать ошибки на своем и без того кратком пути. — Таков уклад. Таковы люди, — снова принял, как должное сяньшэн.       Сихэ уже и не знала, чем еще ей пронять его, когда он спросил: — Могу я все же по-точнее узнать, о каком именно времени в прошлом идет речь? — Когда все ваши родные и близкие, пострадавшие от действий моего брата Фэн Бо, еще живы и в здравии, — тщательно подбирая слова, ответила ему водящая по небу солнце.       Сердце Вэй Усяня было полно привязанностей с самого детства, поэтому он не заметил ничего особенного в полученном ответе, кроме полного совпадения с тем, что он искренне, всей душой желал сам. Восторг предвкушения, радость и даже признательность захлестнули его. Он опустился на колено и низко склонился перед Сихэ, продолжая стоять на мече.       Сейчас она никак не могла навредить ему. Связанный договором, он оставался под защитой Всевышнего, но стоит только ему сказать «нет»… — Бессмертный господин Вэй, когда время уйдет вспять, вы ничего не будете помнить ни о текущем моменте, ни о чем другом, что уже успело произойти после той точки, в которую вы вернетесь: все события будут полностью стерты, как и ваша память о них. — Я понимаю, — подтвердил Вэй Усянь, вставая. — Это тоже закономерно. — Ваше бессмертие, которого вы успели достичь… — Неважно. Наживу другое, — отмахнулся сяньшэн, непочтительно прервав солнечную богиню. — Тот, с кем вы делите Путь, тоже… — Прекрасно, — отрезал Вэй Усянь, догадавшись, к чему она его склоняет.       Он был твердо намерен теперь ни за что не отступиться и идти до конца. — Жизни всех, кто надеется и ждет вас назад, прервутся сейчас и откатятся вспять. Те, кого вы на тот момент в прошлом не успели повстречать, могут вам и вовсе никогда не встретиться. — Все они будут живы и в здравии — этого достаточно, — раздельно произнес Вэй Усянь, давая понять, что раскрыл игру в «неприемлемое условие».       Он был прав, но все еще не желая сдаваться, Сихэ испытала последнее: — Даже если отменить все роковые воздействия со стороны повелителя ветра и бурь, останутся самые простые, обыкновенные случайности, необдуманные решения, зависть, гордыня и иные людские пороки, болезни, скрытность, тщеславие. Как бы рьяно вы к тому ни стремились, а спасти абсолютно всех, кто вам близок и дорог, совершенно точно нельзя. — Я постараюсь, — твердо и окончательно, на одном дыхании, со всей страстью и упрямством, на которые только был способен, заверил ее сяньшэн, ставя последнюю точку в их не обоюдно приятном соглашении.       После этих слов солнечной богине осталось только покориться и взяться за дело, говорить дальше стало бессмысленно. Поскольку воля Всевышнего была озвучена, уклониться от выполнения данного обязательства никак не возможно. А, чувствуешь ты себя при его исполнении победившей или побежденной — как угодно, Всевышнему это без разницы. И все же Сихэ не из тех, кто уступает легко.