Другая жизнь. Одинокий путь

***

      И все же снова последовать по предполагаемой цепочке перемещений оказалось непросто даже по горячим следам. Ведь дух вне тела утрачивает все пять чувств, у него есть только память и стремление. Слишком сильна оказалась боль, испытанная только что, а повторить свершенное значило в том числе немалую вероятность испытать ее снова. Инстинкт самосохранения говорил, что лучше поостеречься.       Вэй Усяню казалось, что он завис неподвижно и не может заставить свою духовную сущность идти к желаемой цели. В прошлый раз ему помогли негодование, обида, желание разобраться. Сейчас же этого порыва не было. Он ощущал только усталость и страх. Земной дух хотел, чтобы его больше не терзали. Вэй Усянь снова задумался о возможных причинах изменения состояния тела, но ничего придумать не смог, опять пришел к выводу, что придется повторить еще раз, чтобы попытаться осмыслить случившееся.       Для начала же пришлось дать себе время успокоиться. Ища опорные точки нового вида восприятия, Вэй Усянь понял, что у него нет почти ничего. Даже медитация основывалась на ритме дыхания, а дышать ему сейчас было абсолютно нечем. Из ничего крайне сложно сотворить нечто. Однако он не сдавался и решил, что физическое наличие чувств и дыхания не столь важно, ведь можно представить знакомое ощущение и таким образом постараться прийти в необходимое состояние.       В конце концов ему удалось достичь почти полного умиротворения, усмирить собственный страх и пригасить память о пронзительной пробирающей в самое сердце боли. Сейчас он не думал о ее причинах, оставив лишь цель с помощью духа Сянь-Сяня получить более полное представление о реальности, в которой очутился.       Он снова устремился к холодному источнику — и всё повторилось опять. Слишком сумбурно и быстро, чтобы сознание успевало анализировать происходящее. Только вспышка на этот раз пронеслась извиваясь ослепительно белым, заливая холодным сиянием все, а боль настигла мгновение спустя.

***

— А-Сянь! А-Сянь! — донеслось до его слуха. — Я — Вэй Ин! — прорычал Вэй Усянь в порыве вновь вскипевшего негодования.       Он распахнул глаза, но их застилала пелена слез — все было мутно белым и размытым, как свет, пробивающийся сквозь толщу воды. Судорожно вдыхая под вспышки жалящей боли, он упрямо выплевывал слова: — Мое имя Вэй Усянь! Что в этом такого?! Почему ты не даешь мне ни малейшего шанса?! За что?! — Хорошо, — вдруг уступил ему Лань Ванцзи. — Ты — Вэй Усянь. Пожалуйста, выпей лекарство, иначе боль не утихнет. — К черту! — выругался Вэй Усянь.       Конечно он хотел, чтобы боль снова притупилась, отступила, но он ощутил в словах второго Нефрита Лань фальшь. И это оказалось еще нестерпимее боли.       Отмахнувшись рукой наобум, толком ничего не видя, Вэй Усянь почувствовал, что все-таки верно оценил направление и выбил пиалу с питьем, которую Лань Ванцзи пытался поднести ему. Содержимое пролилось на грудь Вэй Усяню, вызвав новую вспышку боли. — Вэй! Ин! — раздельно и глухо прорычал Лань Ванцзи.       В этом резком окрике уже не было ни капли участия, понимания, заботы, лишь презрение и ненависть.       В мгновение ока он одной рукой перехватил оба запястья Вэй Усяня и завел ему руки над головой. В таком положении все еще можно сцепить зубы и отвернуться, не открывать рот и не пить. Но решение и этой проблемы нашлось довольно быстро: Лань Ванцзи надавил ему коленом на солнечное сплетение.       После недавнего сокрушительного удара даже легкое прикосновение в том месте отдавалось болью, от давящего же нажатия у Вэй Усяня в прямом смысле посыпались искры из глаз, он даже собственного вопля не услышал, только ощутил, как в рот полилась струя жидкости.       На этот раз похоже второму Нефриту Лань было уже не до того, чтобы наполнить пиалу, в ход пошла емкость побольше, вероятнее всего чайничек. Зелье было еще теплым. Вэй Усянь отплевывался, но вынужденный вдыхать, все равно глотал некоторую его часть. Сил отбиваться быстро не осталось. Теперь он лишь чуть отворачивал голову чтобы не захлебнуться.       Едва он немного успокоился и прекратил биться, Лань Ванцзи убрал колено с его груди. — Почему? — хрипло выплюнул Вэй Усянь, вынужденно проглотив еще зелья. — Почему ты не вышиб из меня дух одним махом, если так ненавидишь? Ты же мог бы! … Зачем? — он продолжал говорить, не смотря на то, что рисковал залить зельем легкие. — Неужели тебе просто нравится мучать меня?       Послышалось непонятное шипение и в круговерть мутных светотеней ослепительно ярко ворвалась новая белая вспышка. Пронзительно жгучая боль последовавшая за ней лишила Вэй Усяня сознания.

***

      Едва начав приходить в чувства, он уже четко представлял, что ничего хорошего это не сулит, поэтому не спешил каким-либо образом выдавать себя. Весь обратясь в слух, Вэй Усянь пытался оценить окружающую обстановку. Но уши простого человека не так чутки и ничего не различали в окружающей тишине. Заклинатель же мог бы расслышать дыхание и любое изменение в его ритме. Это значило, что если Лань Ванцзи в своей манере неподвижно сидит где-то рядом, он скорее всего уже в курсе, что Вэй Усянь пришел в себя. Притворяться нет смысла.       Вэй Усянь медленно поднял веки. Поблизости теплым светом горел бумажный фонарик. Немного отвернувшись от света, чтобы не резал глаза, он сделал более глубокий вдох — боли не было, только слабость и уже знакомая пустота. Однако движения его ничто не сковывало и Вэй Усянь приподнялся на локте, чтобы опереться о изголовье кушетки и осмотреть комнату.       Его взгляд немедленно уперся в белый силуэт, окутанный мягким отсветом от бумажного фонарика. Раньше при виде него его сердце бы тут же согрелось, но сейчас пробрала холодная дрожь.       Превозмогая себя, Вэй Усянь посмотрел в лицо Лань Ванцзи. Неподвижное с легким оттенком высокомерия. Только в светлых глазах промелькнуло нетерпение, дополненное едва заметным движением бровей. Вэй Усянь невольно задумался о том, сколько прошло времени, сколько второй Нефрит Лань уже простоял там и что он делал еще в ожидании.       На этот раз он не спешил говорить, лишь прислонившись к изголовью отметил две вещи: Лань Ванцзи больше не проявляет даже видимость заботы, но все же и заклятий никаких не наложил. Вэй Усянь мог двигаться свободно, а молчал лишь потому, что произносить что-либо первым сейчас у него не было ни малейшего желания.       Заклинатель в белом сделал шаг вперед, и Вэй Усянь ощутил горячее желание вжаться покрепче в изголовье кушетки. Он не зажмурился лишь потому, что боялся ослепительно белой вспышки, которая вероятно только и ждет, чтобы выпрыгнуть на него из темноты под веками, снова пронзая обжигающей болью. Инстинктивно он уже предполагал, что белые одежды и белая вспышка могут быть как-то связаны между собой.       Пока Лань Ванцзи шел вдоль кушетки к изголовью, Вэй Усянь неотрывно смотрел на него, а когда тот вытянул вперед руку, не смог не вздрогнуть всем телом. Память о том, как его скрутили, вливая в рот зелье, была слишком свежа, и он все-таки закрыл глаза и отвернулся.       Никакой вспышки за этим не последовало. Вэй Усянь медленно вдохнул, сознавая, что успел даже дыхание задержать, потом также медленно открыл глаза и повернул голову.       Перед его лицом развернулся лист с изображением заклинательского круга. — Что это? — негромко, но отчетливо и требовательно прозвучал над ним низкий голос Лань Ванцзи. — Это… запись ритуала, — проговорил Вэй Усянь медленно и прикрыл глаза. Говорить вдруг стало очень трудно. Он насилу выдавливал слово за словом. — Мне нужно было связать сущность бессмертия с неодушевленным предметом. Это… То самое последнее заклинание. Я… Вспоминал его, чтобы удостовериться. Все говорят, что этим я поставил мир заклинателей на край гибели. Но ведь этим… Этим совершенно точно ничего подобного сотворить нельзя! — уверенно заключил он и наконец снова посмотрел в глаза Лань Ванцзи. — Может быть, ты просто собрался завершить начатое? — холодно уточнил тот.       Вэй Усянь рассмеялся. — Конечно, ты не признаешься в подобном, — проронил Ханьгуан-цзюнь, игнорируя смех. — Так, а какая мне разница? — выпалил Вэй Усянь, садясь. — Если признаюсь, — буду виновен! Если нет — то же самое! — Но ты же все-таки стремишься разрушить мир заклинателей до основания? — прямо спросил его Лань Ванцзи. — Нет! — воскликнул Вэй Усянь. — Нет! Вспомни сам, что я делал все это время?!       Второй Нефрит Лань отступил на шаг назад и склонил голову, будто и в самом деле припоминая. Свернув лист с заклинанием, он опустил его в руках и замер.       Вэй Усянь тоже застыл, удивленный, ожидая, до чего же тот додумается. — Твой дух покалечил куда больше заклинателей, чем поддержал, — наконец прозвучал вердикт. — А я что являлся ко всем, настойчиво требуя откусить от меня, лакомого, кусочек?! — всерьез взъярился Вэй Усянь. — Так вот нет же! Ты наверняка не поверишь! Но с того момента как я… как мы с Лань Чжанем доделали тот круг и начали творить заклинание и до моего пробуждения в цзиньши якобы после того, как я нырнул хмельным в холодный источник на празднике середины осени и подхватил жар — для меня прошло всего одно, максимум пару мгновений — не более! Вовсе не какие-то там два столетия… Я часто бывал здесь, — добавил он неожиданно тихо, припомнив, что в числе первых в цзиньши увидел Лань Сиченя, которого не должно было быть в живых, и поэтому сразу же понял, что окружающие его обстоятельства разительно изменились. Это шокировало. Но все же нельзя было сказать, что он не понимал, что происходит. А значит теперь вовсе неправильным было пытаться переложить всю ответственность на других. — Мне стоило проявить больше упрямства, — глухо проронил Вэй Усянь, опустив взгляд. — Но я выбрал притворство. Это был бесчестный поступок. Если бы не это, я мог бы узнать раньше о состоянии Лань Цин и мог бы предпринять что-то. — рассудок его исполнился сомнениями в правомерности такого допущения, поэтому дальнейшие слова слетели с его языка сами собой. — Скажи, разве глядя на запись заклинания, ты сам не понимаешь, что видишь? Почему ты… — еще не закончив фразу, Вэй Усянь осознал и сам, что если разрыв в две сотни лет действительно существует, прежняя запись может и в самом деле быть непонятной для современного поколения заклинателей. Если заклинательский мир серьезно пострадал, неизвестно, что осталось от кланов, орденов, школ, что они смогли сохранить и что передавали в поколениях.       Заметив наконец, что Лань Ванцзи все это время слушает его молча, не перебивая, Вэй Усянь вскинул взгляд, после чего резко отшатнулся, врезаясь спиной в изголовье кушетки. Он зажмурился и отвернулся, бормоча: — Не надо, не надо, пожалуйста, не делай этого, прошу, умоляю, не нужно опять!       Когда слова закончились вместе с воздухом в легких, Вэй Усянь не смел сделать вдох. Под крепко сомкнутыми веками ужасающе четко отпечатался образ, момент, когда из широкого рукава белых одежд змеясь разворачивается длинный раздвоенный на конце, будто язык змеи, хвост плети, сияющей, словно упавшая с неба звезда. — Вэй Ин? — раздельно и четко позвал глубокий низкий голос.       Не ожидавший услышать свое первое имя, Вэй Усянь распахнул глаза, повернул голову и его взгляд снова упал на плеть, от одного вида которой у него холодела вся кровь и останавливалось сердце. Казалось, что от нее доносится легкое шипение, словно она раскалена, и вместе с тем этот предмет тянул к себе Вэй Усяня, как привязанного. С трудом сглотнув, теперь он был не в силах отвести глаза или зажмуриться. Его грудь вздымалась и опадала от судорожных вдохов, но он не замечал этого. — Это Феньцэ, — произнес Лань Ванцзи довольно громко, потому что по виду Вэй Усяня несложно было понять, что он на грани обморока и обычных интонаций просто не расслышит. — Она создана уничтожать твой дух по частям каждую пятую стражу.       После этих слов взгляд Вэй Усяня сам собой устремился к лицу Второго Нефрита Лань. Тот увидел в них влажный блеск и рубиновый отблеск в прежде серой радужке. Отчаяние и страх переполняли дух Вэй Усяня и отразились в его глазах таким образом.       Однако увиденное совсем не удивило Лань Ванцзи. Он продолжал: — Родители создали эту плеть на основе талисмана, который ты отдал матери. Я должен проследить, чтобы Феньцэ забрала весь твой дух до капли, потому что именно я помог твоему сознанию вернуться в мир. Я причастен к гибели Лань Цин еще больше твоего.       Вэй Усянь чуть было не рассмеялся, но последняя прозвучавшая фраза удержала его от этого. Усилием воли он подавил горькую усмешку и приготовился слушать дальше, но Лань Ванцзи смотрел на него молча.       Как ни странно понимание ситуации помогло Вэй Усяню взять себя в руки и прекратить паниковать: — Над чем же теперь Вы изволите размышлять, добродетельный Ханьгуан-цзюнь? — дерзость сорвалась с языка сама собой, провоцировать Лань Ванцзи сейчас было верхом безрассудства. — Я хочу. Вернуть дух. А-Сяня, — раздельно, делая глубокий вдох перед каждой частью фразы проговорил второй господин Лань.       Вэй Усянь снова явственно расслышал дрожь в его голосе. И эти слова, полные искреннего страдания, будто надломили что-то у него внутри. Было зародившиеся в сердце гнев, негодование, даже страх — схлынули, оставив лишь смирение и покорность судьбе. Ведь это так естественно и понятно — бороться за того, кто дорог. За того, кого хочешь видеть рядом каждый день. Для нынешнего Лань Ванцзи это был вовсе не Вэй Усянь, а Сянь-Сянь — человек, чье тело, пусть и не осознанно, но захватили. Пытаться притворяться им… Как на самом деле это было беспощадно и подло с его стороны. — Хорошо, — хрипло и тоже с дрожью в голосе ответил Вэй Усянь. — Ты хочешь, чтобы я отыскал его для тебя?       Лань Ванцзи вскинул брови, не скрывая удивления. — Я не знаю, на каком уровне практики призыва сейчас, — ровнее произнес Вэй Усянь. — Но если бы ты мог справиться сам, то просто продолжил бы совершать изо дня в день то, что должен. Раз ты заговорил со мной. И даже произносишь вслух мое, а не его имя… Теперь я хотя бы понимаю, почему ты лечишь раны, которые сам же и наносишь мне… — оборвав лишние сейчас размышления, он задал прямой вопрос. — Ты не можешь отыскать дух Сянь-Сяня, так? — До сего дня мне не удается призвать его, — подтвердил Лань Ванцзи, в свою очередь возвращая себе хладнокровие. Он двинул рукой и ярко пылающая белым плеть послушно втянулась обратно в его широкий рукав. — Ты не предполагаешь, что дух мог уже уйти в землю? Прошло немалое время, — заметил ему Вэй Усянь, испытавший заметное облегчение от того, что орудие его истребления скрылось из виду. — Это составит проблему для Вас? — ответил вопросом Ханьгуан-цзюнь.       На этот раз Вэй Усянь все-таки рассмеялся. — Сколько у меня времени? — спросил он, отсмеявшись. — Сколько необходимо, — коротко ответил Лань Ванцзи. — Но как же?.. — рискнул было полюбопытствовать Вэй Усянь. — Это не ваша забота, — отрезал второй Нефрит Лань, поворачиваясь, чтобы уйти. «И то верно», — молча согласился с ним Вэй Усянь, провожая его взглядом.