Jus primae noctis (Право первой ночи)

Окошко со стуком захлопнулось. Спустя четверть часа, показавшихся беглецам вечностью, огромные ворота со скрипом распахнулись. — Видите! Это хороший знак! — воскликнул Люпин. Он легко, точно пушинку, поднял с земли жену. — Продержись ещё совсем немного, милая, — шепнул он ей в самое ухо, а затем добавил: — запомните, Луна — родная сестра Доры. Так будет меньше ненужных вопросов. Пройдя через ворота, они увидели хозяина замка, встречавшего их с факелом в руках. — Лорд Малфой, простите нас за беспокойство, и благодарю, что впустили в свой дом меня и мою свояченицу с семьей, — сказал Люпин. — Как я понимаю, у вас случилось нечто из ряда вон выходящее? — настороженно спросил Малфой вместо приветствия. — Да, — кивнул Ремус. — И прежде всего вам следует сейчас же окружить дом заклятием Фиделиус. Лорд Поттер узнал правду о том, что Северус Принц остался в живых… Простите, милорд. Моя жена вот-вот родит. Позвольте нам разместиться на сеновале… Клянусь, что позже я всё вам расскажу без утайки. — На сеновале? — удивился Малфой. — Зачем? В доме полно пустующих комнат. Я велю слугам проводить вас и подать угощение. Вы и дети наверняка голодны. — Спасибо, милорд! — низко поклонился Невилл, слегка ошарашенный подобным приёмом. — Мы с женой готовы служить вам! — Завтра решим, чем вы можете быть мне полезными. А сейчас пусть ваша супруга отдохнет с дороги. На ней лица нет. Рядом с непрошенными гостями тут же материализовались несколько эльфов, вызвав у детей, никогда не видевших подобных созданий, радостные возгласы. — Уложи жену в постель, — сказал Малфой Люпину. — Я пришлю вам своего лекаря. Впрочем, прихода лекаря Дора не дождалась. Переживания, выпавшие на долю Нимфадоры в этот ужасный день, и столь опасная для беременных аппарация вызвали преждевременные роды. К сожалению, ребёнок, родившийся почти на два месяца раньше срока, не прожил и нескольких минут. — Это плата за наше спасение, — сказала заплаканная Дора мужу, заворачивая мёртвое тельце сына в чистые тряпки. — Благодарение Невиллу и лорду Малфою, мы живы, нам ничто и никто не угрожает. И с нами наши дети. На пороге комнаты возник Люциус, успевший защитить дом Фиделиусом и замкнуть его на себе. — Теперь мы в полной безопасности, — сообщил он Люпинам. — Я окружил мэнор защитными чарами. Теперь никто извне не сумеет попасть сюда. Сожалею о вашей утрате, — искренне произнёс Люциус, с состраданием глядя на мёртвого младенца. — Ремус, друг мой, я очень тревожусь о Северусе. Я уже дважды посылал к нему Патронуса, но тот вернулся ни с чем. Это может означать, что Поттер добрался до Северуса и убил его… — Есть один-единственный способ проверить, — безжизненным голосом отозвался Люпин, не сводя взгляда с лежавшего подле Доры маленького тельца сына, завёрнутого в полотно. — Я отправлюсь в Лондон под чарами отвлечения внимания и проверю, что случилось с Северусом. — Ты точно справишься? — Малфой с сомнением взглянул на Люпина. — В доме тебя может подстерегать Поттер. — Теперь, когда у меня нет Метки, я больше не его раб и могу дать ему отпор. Не забывайте, что я — не только волшебник, но ещё и оборотень, — последовал ответ. — Кроме того, я чувствую вину перед Северусом. Ведь это по моей вине Поттер сейчас охотится на него. Помимо Клятвы о неразглашении, которую я дал вам несколько лет назад, Северус во время нашей последней встречи в Лондоне сделал так, что я забыл, как спас его и отнёс сюда. Думаю, что, когда Поттер пытал меня Круцио, чары, поставленные Северусом, спали, и я всё вспомнил… Конечно, если бы я был там один, то никогда не сказал бы правды, но Поттер угрожал пытать Дору… — Боже, какой мерзавец! — гневно воскликнул Малфой. — Ты не должен мучиться угрызениями совести, — он похлопал Ремуса по плечу. — Любой на твоём месте попытался бы прежде всего спасти жену. Скрой себя чарами и отправляйся в Лондон. — А как же он вернётся назад, милорд? — с тревогой в голосе спросила Дора, которая, несмотря на постигшее её несчастье, не потеряла способность трезво мыслить. — Ведь, как вы и сами сказали, в поместье извне сейчас никак не попасть. — Твоя жена — потрясающая женщина! — покачал головой Люциус. — Я, признаться, и сам упустил из виду, что только что поставил на мэнор Фиделиус. Не волнуйтесь за мужа. Я дам ему пропуск в дом, зачарованный моей собственной рукой. Малфой снял один из своих перстней, немного поколдовал над ним и протянул Люпину. Как только тот надел кольцо на палец, оно моментально стало невидимым. — Эта вещь поможет тебе пройти сквозь Фиделиус. А если ты, не дай бог, конечно, попадёшься в лапы Поттеру, он просто не сумеет его увидеть. *** Джеймс Поттер проснулся посреди ночи оттого, что его желудок грозил взбунтоваться, а тело затекло от неудобной позы. Кряхтя и постанывая, он поднялся с кресла, в котором накануне заснул совершенно голым, натянул на себя тунику и отправился в уборную. Вернувшись оттуда с ощущением некоторого облегчения, но всё ещё с противным жжением в горле и желудке, Поттер призвал из сундука одежду и принялся облачаться. Ему не терпелось навестить Люпинов в подземелье и наказать проклятого оборотня за предательство. От одного предвкушения насилия над беременной Нимфадорой член Поттера заметно увеличился в размерах, а это значило, что, несмотря на похмелье, Джеймс находился в отличной форме и не нуждался в помощи Возбуждающего зелья. Полностью облачившись, он внезапно сообразил, что чего-то явно не хватает. Ключи от подземелья, обычно висевшие на его поясе, куда-то запропастились! В куче одежды, брошенной прямо на пол, он не нашёл связки с ключами. Впрочем, причин для беспокойства не имелось: должно быть спьяну он просто засунул её куда-то. Поттер вытащил Бузинную палочку: — Акцио, связка ключей! Ничего не произошло. Поттер вновь применил манящие чары, а затем ещё и ещё. Проклятая связка как сквозь землю провалилась. Раздражаясь всё сильнее, Поттер грубо растолкал мальчишку-прислужника — одного из своих бастардов, спавшего в маленькой комнате, смежной с хозяйской спальней, и приказал ему найти пропажу. Заспанный мальчишка, боясь прогневать лорда, битый час ползал по полу, но тоже ничего не обнаружил. В ярости Поттер надавал ни в чём не повинному бастарду оплёух, а затем велел ему взять факел и сопроводить его в подземелье. Несколько минут спустя он стоял посреди опустевшей камеры, изрыгая самые отборные проклятия в адрес Люпина, его жены и того, кто помог им сбежать. Немного успокоившись, Поттер вспомнил, как во дворе замка встретил садовника Невилла и как приказал ему убираться, поскольку тот глазел на Ремуса и его жену с явным сочувствием. «Этот гнусный сквиб наверняка слышал, что я веду Люпинов в подземелье, и решил пойти против своего хозяина и помочь им! — пронеслось в голове у Поттера. — Разумеется, это Невилл освободил их! Кто же ещё? Дома Люпинов и Лонгботтомов расположены по соседству. Он хорошо знает Дору вот и устроил побег ей и её муженьку-предателю». — Немедленно разбуди стражу, пусть отправляются в Коукворт и притащат ко мне семью садовника, — рявкнул он на мальчишку-прислужника. Тот со всех ног ринулся выполнять поручение, хотя, скорее всего, не от усердия, а из желания оказаться как можно дальше от разгневанного лорда. Едва шаги мальчишки стихли в коридоре, Поттер коснулся палочкой Тёмной метки на своём предплечье. Где бы ни находился сейчас Люпин, он был просто обязан явиться на зов своего господина, в противном случае он попросту умер бы от нестерпимой боли, вызываемой Меткой. Время шло, однако Люпин так и не появился. А ещё несколько минут спустя до смерти перепуганный слуга сообщил, что дом Лонгботтомов опустел. Не помня себя от ярости, Поттер швырнул своего бастарда на пол и принялся избивать ногами, не обращая внимания на вопли и мольбы несчастного. Отведя душу на мальчишке и слегка успокоившись, Поттер вновь вернул себе способность рассуждать здраво. «Ладно, оставим пока этих слизняков Лонгботтомов и подлую тварь Люпина, — решил он. — Пусть оборотень попробует воспротивиться Метке и сдохнет от отката. Чем трахать его беременную сучку, лучше заняться Принцем. Кто-кто, а он заслужил особенного обращения. Надеюсь, что мне удастся выманить его из дома, а там Бузинная палочка позволит мне без труда справиться с мерзавцем. Через пару часов Принц займёт место Люпина в этом подземелье и тогда…» Однако Джеймс не стал долго предаваться сладким мечтам о том, что он сотворит с Северусом Принцем, когда поймает его. Теперь ему хотелось как можно скорее аппарировать в Лондон и застать проклятого зельевара врасплох. Оставалось лишь одно маленькое препятствие: Гарри сейчас находился в доме ненавистного Принца. Впрочем, Поттер ведь не собирался уничтожать жилище своего врага Бомбардой. Можно было вызвать Гарри Патронусом, а затем просто поджечь деревянное строение, чтобы выкурить Принца наружу. О том, что таким образом он запросто сожжёт половину магического квартала, Поттер не думал вовсе. Им руководила исключительно слепая жажда мести. *** Аппарировав в Косой Переулок, Поттер без труда нашёл место, где, судя по воспоминаниям предателя Люпина, должна была находиться лавка Принца. Однако Джеймса и тут поджидало горькое разочарование, поскольку ни аптеки, ни дома, где она располагалась, на единственной волшебной улочке не обнаружилось. Поттер несколько раз прошёлся по ней, внимательно вчитываясь в вывески, но тщетно. Дом Северуса Принца как сквозь землю провалился. «Где же ты прячешься, мерзавец? — думал Поттер, меряя шагами мостовую. — И куда ты дел моего сына?» Мысль о Гарри заставила Поттера едва не зарычать от ярости. Он вытащил палочку и попытался вызвать Патронуса, но у него ничего не вышло. Для этого колдовства требовалось хотя бы одно сильное счастливое воспоминание, а Поттер сейчас не мог припомнить ничего, что вызывало бы у него счастье. Наконец после нескольких бесплодных попыток он представил себе, как насилует Северуса, раз за разом вонзая нож ему в спину. Эта мысль наполнила Джеймса ощущением такого счастья, что из его палочки вырвался призрачный олень. — Скажи моему сыну: «Гарри, я приказываю тебе немедленно покинуть дом Северуса Принца», — велел Поттер Патронусу. Олень серебристым вихрем пронёсся взад и вперед по улице и остановился напротив Поттера. — Я же сказал тебе отправиться к моему сыну, болван! — взревел Поттер в ярости оттого, что даже собственный Патронус ему не повинуется. Олень снова проскакал вдоль улицы и опять вернулся к своему создателю. — Ты не можешь попасть в дом Принца? — осенило Поттера. Вместо ответа Патронус начал таять буквально на глазах, а затем и вовсе исчез. «Значит, Люпин опередил меня, — от гнева Джеймсу стало трудно дышать, — он предупредил Принца, и тот защитил дом Фиделиусом! Боже, всё против меня! Но если Люпин отправился в Лондон, значит, Малфой ещё ни о чём не подозревает. Ну что ж, я хотел оставить его напоследок, но, видимо, сама судьба хочет, чтобы я сразился с лордом Малфоем. И, клянусь жизнью, я заставлю его пожалеть о том, что он когда-то вырвал Принца из лап смерти!» Несколько мгновений спустя, ориентируясь исключительно по воспоминаниям Люпина, Поттер переместился на заросший травой и вереском холм, где, как ни старался, не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего поместье. Решив, что он, очевидно, ошибся, Джеймс направился к расположенной неподалеку небольшой деревушке. В этот ранний час многие в деревушке уже не спали. Из двери одного дома вышла женщина, направляясь в хлев, где громко и жалобно мычала корова. — Добрая женщина, далеко ли отсюда Малфой-мэнор? — спросил у неё Джеймс. — Рукой подать, — отозвалась та, — вон там, на холме, — она указала Поттеру направление, откуда он только что пришёл. — А ты точно ничего не путаешь, женщина? — нахмурился Джеймс. — Да что вы, милорд! Там, на холме, хозяйское поместье. Просто за туманом его не видать. — Спасибо, хозяюшка! — Поттер вытащил из кармана серебряную монету и протянул крестьянке. — И вам спасибо! — улыбнулась женщина. — Хотите парного молока? — Не откажусь, — кивнул Поттер. Он чувствовал, что ему просто необходимо остудить пылавший в груди пожар. Разумеется, Поттер был совершенно уверен в своей победе над Малфоем. Несмотря на то, что в последний раз Бузинная палочка помогла Джеймсу одолеть своих врагов почти двадцать лет назад, он не сомневался в её могуществе. Тем не менее всё, что Джеймс слышал о лорде Малфое, заставляло его относиться к противнику со всей серьезностью. А это значило, что Поттеру не следовало появляться в мэноре в состоянии, когда гнев буквально застилал ему глаза, лишая способности мыслить рационально. Молоко и небольшая передышка в самом деле оказали на Поттера поистине целительное воздействие. По крайней мере, ему больше не хотелось испепелить всё и всех сырой магией. Ещё раз поблагодарив крестьянку, он отправился в путь и вскоре вновь достиг подножия того самого холма, который уже успел обследовать раньше. Однако никакого замка на холме не обнаружилось. Поттер в бессильной ярости сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Он ощущал присутствие скопления магии в этом месте, но никакого намёка на жилище волшебника не наблюдалось и в помине. И Поттер отлично знал, что это могло означать: очевидно, Малфой, так же как и Северус Принц, защитил своё поместье Фиделиусом, а следовательно, был недосягаем. Поттер больше не мог сдерживаться. Он жаждал выместить на ком-то гнев и разочарование. Пусть даже на совершенно непричастных к этой истории людях. Вернувшись назад к деревне, он вытащил волшебную палочку, произнёс заклинание и направил Адское пламя на дома ни в чём не повинных крестьян. Тех, кто в ужасе выбегал из домов, он сразу сжигал. Остальные погибли в собственных жилищах. Всё закончилось очень быстро. Когда на месте деревни осталось одно пепелище, Поттер удовлетворённо кивнул и аппарировал обратно в Коукворт. Час спустя, вернувшийся из Лондона Люпин, весьма удачно разминувшийся со своим бывшим хозяином, успокоил Малфоя заверениями, что не обнаружил лавку Северуса Принца, поскольку её надежно скрыли чарами Фиделиуса.