Петля

Друзья были танцующим цветным пятном, и я не мог различить их, не мог понять по голосам. Словно моё устройство не хотело знать, в чьей гибели виновато. Разве четыре часа могли того стоить? За четыре часа никто не пришёл бы уничтожать лабораторию. Никто. Но за эти четыре часа кто-то пришёл и убил моего друга… Я ушёл в горечь глубоко, утонул в ней, и будто впрямь сквозь что-то густое, слышал ровное и одинаковое: — Эл умер. Эл умер. Эл нам не поможет, он умер. И не мог возражать им, не мог разубедить их, не мог утешить. И не хотел, потому что теперь не сомневался: живым я помогу им не больше, чем мёртвым. И только руки Сергея, обнявшие мои плечи, ещё заставляли меня ждать и слушать. Но не верить. Нет, не верить. — Пойдёмте… — Но если… Сначала Володю, — этот голос срывался, но звучал упрямо, — а потом и Эла у этого компьютера, разве это не значит, что там правда есть важное? Мы должны посмотреть сейчас, когда все здесь. Кто-то нажал на кнопку, и пересиливая себя, я выкрикнул: — И больше не нажимайте! Девчонки закричали, а Гусев отступил на несколько шагов. Только ладони Сергея на миг стиснули меня… А затем ещё раз, уже во вполне осознаных объятиях. — Эл! Ты жив! И через миг к этим объятиям присоединились все. Но я ощущал. Ощущал насколько слабее эти объятия стали, по сравнению с теми, что бывали прежде.

***

Мы снова были в безопасной комнате, но безопасности больше никто не ощущал. Я тяжело стоял у стены, почти не видя резкую, тонкую Зою, разрезающую комнату шагами. — Давайте разберёмся. То, что случилось с Милой и Леной было легко устроить, и даже легко могло быть случайностью. Но Володя… — её голос оборвался, как будто хотел перетечь во всхлип, но не посмел. — То, что с ним случилось уже не случайность. Гусев, ты… — казалось, она хотела прокричать что-то, но вместо этого заставила себя продолжать как можно ровнее: — Когда Майя закричала, ты видел, чтобы Володя шёл за тобой? Гусев был не более живым, чем я сам. Разбавленный и побелевший, он смотрел на Кукушкину так, будто ждал от неё казни. — Не… Я не видел. Я сразу к Майке… Впиваясь ногтями в плечи, Зоя кивнула. — Теперь нам больше нельзя так делать. Нельзя, вы все слышите? Мы должны всегда быть навиду, друг с другом, что бы ни случилось. Все молчали. Я не верил, что это поможет, но понимал, что не помогут и мои возражения тоже. — Хорошо, — Зоя не вынесла тишины и продолжила. — Убить Володю… — быстрый вдох, — было не так трудно. Все бежали к Майе, никто бы не заметил, если бы кто-то свернул не туда. А вот подменить компьютер… Я не знаю. Но шансы вполне были, пока стояла суматоха, и пока вы, мальчики… — она осеклась, и не сказала вслух, о том, как относили Лену и Милу, может, не желая признать, что близкие подруги обратились просто в тела. — А потом… Потом вы его нашли и устроили дежурство, и эти двое, — мы с Сергеем тут же получили по тёмному взгляду, — придумали глупость. И Эл ушёл. А тогда… — она снова замолчала и теперь как будто ждала подсказки. И я заговорил: — Ближе к утру меня вызывали по устройству связи. Но я совсем не мог пошевелиться, никак. Думаю, меня звал Витя, хотя дежурить должен был Чижиков. — Ну-у… Видимо, так и было. Чижиков встал на дежурство, но он слышал вас с Сыроежкиным, — теперь все стали мрачнее, ещё мрачнее, чем уже были. — Он понял… Что через три дня нам всем конец, и решил не мучиться, — её голос дрожал. И, казалось, дрожала болезненная записка на столе, написанная почерком Чижикова… — Это на него не похоже, — вдруг остановила её Майя. — Совсем не похоже. Вспомните, каким он всегда был. Он бы никогда… Никогда… — Но он сам же написал, что не может! — Вдруг его заставили?! Вдруг угрожали, что иначе убьют нас всех?! — Так, похоже, нас и так убьют всех! Мои глаза сомкнулись. Шёл всего лишь второй день, но секретов не осталось. Теперь все разделяли один и тот же страх. И все знали, что стоит за спиной. — И все же, видимо, Смирнов встал случайно, или не уснул, и увидел Чижикова. И стал звать на помощь… — И тут-то на него и напали. — Это значит, что, скорее всего, обоих убили. Тишина. Мне хотелось закричать. О том, что мы уже ничего не поменяем. Но я молчал, как будто уходя все глубже в единое чувство со мной, уже пережившим все это. — И что нам теперь, подозревать друг друга, как чужакам? — горько спросила Майя. — Нет, Май. Но я уже сказала, теперь сидим все вместе. А для начала пойдём и найдём Рэсси, как хотел Эл, чтобы у нас была защита и уверенность. Я замотал головой, силясь прорваться сквозь паутину усталости. Нет. Нет. Так нельзя, это не ведёт ни к чему хорошему. Не надо. Не надо… Я слышал общий усталый вздох, общее сомнение. — Может быть, Эла пока оставить здесь?..