Червоточина

Часы в глубине города пробили шесть раз, Экко считал даже сквозь сон по накрепко въевшейся привычке, потом все-таки дернулся встать. Ничего не случилось: культиватор стоял целый, не слышно и не видно взрывов и выстрелов. Пока. Нужно было поговорить с Джинкс. Он спрыгнул с ховерборда вдалеке от теплицы и пошел пешком, так же, как сто раз уже делал, но сегодня было страшнее, холодно-жарче, чем даже в самый первый раз. Увеличивающие линзы в маске позволяли различить за стеклами движение, но Джинкс не вышла навстречу, а ушла вглубь, с каким-то идиотским притворством изображая, как ей на все наплевать. А может, ей правда плевать, даже на Рен, с чего он так запросто поверил, что она способна хоть на какие-то чувства? Джинкс стояла, прислонившись к сухому дереву, безразлично дожидаясь, пока он подойдёт. Губы у нее до сих пор были голубые от тех дурацких конфет, и из-за этого казалось, она вусмерть замерзла в своей полуотсутствующей одежде. Экко уставился ей в глаза. — Рен могла рассказать другим про культиватор. Здесь теперь может быть опасно. Хищно-детская улыбочка мельком вспыхнула у нее на губах: опасно, да, но не для нее. Что на это говорить, Экко не имел понятия. Он сделал что хотел: предупредил ее, узнал, что она живая и вроде бы в норме, на лучшее нельзя рассчитывать, но он буквально лопался от непонятной разочарованной злости, смотрел на нее, как будто ища и не находя что-то важное. Каждый вот такой взгляд, что он поневоле бросал на нее, на все это между слишком низким ремнем у нее на бедрах и слишком высоким краем майки — да и не только он, а наверняка любой встречный — это было для нее как сворованная прикола ради монета, «дайте мне то, что мне не нужно». Сама-то она вообще видела людей, только когда надо было в них прицелиться. — Что? — буркнула она. — Что ты так смотришь? Экко отвернулся и вышел из теплицы, отправился в Дом надежды. Роя, конечно, позаботилась о Рен: девочка была чистая, наверное не голодная, больше не плакала. Она сидела в углу общей комнаты, даже не глядя на других детей, какая-то агрессивно одинокая, но улыбнулась с восторженным облегчением, увидев Экко. Волосы у нее, свежевымытые и еще мокрые, были старательно заплетены в две тугие косички. Экко сел с ней рядом. — Ты как? Она закашляла, сухо и резко, почти звонко. Кашель новичка с еще чистыми, сухими легкими. — Она бегала по городу больше суток, — сказала Роя, мягко протянула к ней руку, но Рен увернулась и зыркнула на нее злобно, как загнанный уличный кот. Больше суток без маски, с ее нежненьким пилтоверским нутром… — Мы пойдем назад? — хрипловато спросила Рен, не сводя с Экко глаз. Он как будто невзначай тронул ее за руку: кожа была явно слишком горячая. — Не боишься туда вернуться? Рен опустила голову. — Когда мне снились плохие сны, она рассказывала мне истории, — пробормотала она. — Чтобы я вместо страшного слышала про лилии, и про гору Таргон… А еще это из-за нее тебе и снились кошмары, из-за нее ты оказалась тут. Экко на пару секунд закрыл глаза, как будто это могло избавить его от того, чтобы что-то решать. Девочка так и смотрела на него, он чувствовал. — Я больше не буду говорить про мост и про… — Лицо у нее скривилось, но плакать она не стала. — И про папу. — Ты рассказала кому-нибудь про ваш культиватор? — осторожно спросил Экко. — Про то, как его найти? Рен взглянула на него до смешного снисходительно: — Если бы я знала, как его найти, я бы сама вернулась! Экко усмехнулся. — Ты сначала кашлять перестань — тогда вернемся, — сказал он. Здесь были лекарства, была Роя, вместо сказок, истерик и конфет способная позаботиться о том, чтобы Рен носила маску, нормально спала и глотала рыбий жир, ну или что там надо. — А ты не останешься? — вскрикнула девочка с неподдельным ужасом, когда Экко поднялся уходить. Он беспомощно посмотрел на Рою. Уйти было надо, а Рен и без него ничего тут не грозило, но на первом же шаге к дверям он почувствовал себя настоящим предателем. — Приду завтра утром. — Одиннадцать часов осталось, — сказала девочке Роя. — В пять часов будет ужин, потом поиграем в камешки, хочешь? А в девять спать. Не заметишь, как уже будет завтра. Внизу никто не обращал внимания на часы — что толку, если темно и пальба, считай, ровным слоем все сутки — но только не Роя, и Дом надежды упорно жил в такт бою сломанных курантов на Голодухе, микроскопический кусочек порядка в бездне сплошного бардака. — Ненавижу камешки! — объявила Рен, явно настроившаяся ненавидеть все и вся, что не Джинкс, и снова принялась кашлять. Поймав взгляд Экко, Роя кивнула — иди, я разберусь — и он почти с облегчением скрылся за дверью. Вопреки его ожиданиям, в убежище Поджигателей все шло как обычно. Его не ждали для разборок и претензий, не ушли всем скопом сравнивать с землей культиватор и разбираться с его обитательницей. Да и с чего бы всем на ней вдруг зациклиться, чуть не со стыдом подумал Экко, как будто равнодушие других ткнуло его носом в собственное неравнодушие. Он остановился перед стеной памяти, с трудом поднял глаза на эти лица. Все его планы, все те огромные и плевать что невозможные глупости из детства про приключения и изобретения круче гор — они собирались прожить их вместе, все казалось не таким уж невозможным для них впятером, а теперь он и Паудер остались одни помнить все это, знать, как пахнет любимый табак Вандера и как по-особенному скрипит лестница под ногами у Бензо. Как соорудить разводной ключ из двух палок и гвоздя. Даже про ховерборд он впервые задумался еще тогда, когда они услышали от кого-то в “Капле” байки про Таргон, на который якобы невозможно подняться, и решили придумать штуку, способную летать. Да весь Валоран бы за такое продался с потрохами, они бы разбогатели, и все было бы здорово. Не важно как. А теперь это прошлое, вся эта память жили в том изменившемся теле, которое он запомнил слишком хорошо для тех жалких и все равно ведь не случившихся вчерашних секунд. — Есть разговор. Он чуть не подпрыгнул, обернулся к Скару. С их прошлого разговора тот успел взять себя в руки, спросил совершенно спокойно: — Что это была за девчонка? Та, рыжая. — Сирота из верхних. — Скар молча ждал ответа, понимая, что не получил его, и Экко зло буркнул: — Джинкс за ней смотрит. — А ты смотришь за ними. Теперь Экко промолчал, дожидаясь сути дела, и Скар тянуть не стал: — Ребенок теперь в безопасности. Можем разобраться с Джинкс без жертв. — Рен не в заложниках была! — Доказывать это Скару было бессмысленно, как толкать гору, но Экко старался с неуклюжим жаром: — Она никого не трогает. Она просто… Он искал хоть какой-нибудь аргумент, но Скар успел раньше. — Она просто тебе не чужая, — сказал он и взял Экко за плечо. — Но важно не прошлое, а то, что сейчас. Сейчас она враг. Почему она такая — не наша проблема. Не твоя. — Да весь город ничья проблема! Но мы же… — Экко наткнулся на взгляд Скара и замолчал. — Делай как знаешь, — сказал он спокойно. — Но если я ее увижу — убью. На этом Скар отвернулся и зашагал к Ларку и остальным, собиравшимся в гавань. Экко смотрел ему в спину с бессильной яростью, как будто тот размотал его в драке, и может, лучше бы они правда пересчитали друг другу все кости вместо этого разговора. Мелькнула мысль отмотать назад и всерьез подраться, но под всем этим, как пуля в мясе, сидел один холодный факт: Скар имел право сказать что сказал. Топая так, как будто можно было всмятку раздавить эти мысли, Экко взбежал по лестнице к профессору. — Для хекс-врат наши ученые задавали координаты конечной точки, — Хеймердингер разглядывал горы исписанных рунами листов на столе. — Возможно, мы должны сделать то же, понять, как описать нужную нам точку, вот только не в пространстве, а во времени. Но как это сделать!.. Никакого другого способа разобраться у них не было, кроме как продолжать эксперименты. Обычно Экко, поровну полный страха и азарта, только и ждал возможности взяться за дело, но сегодня он толком не обращал внимание на происходящее, настолько, что сам этого не понял, пока профессор не тронул его за локоть. — Эти цифры мы уже пробовали, — мягко предупредил он. — Дважды. Экко уткнулся лбом в кулаки. — Простите. Задумался. Профессор как-то суетливо поправил стопку чертежей на столе перед собой. — О барышнях? — вдруг спросил он. Хеймердингер и сам знал, наверное, до чего глупо это звучит, но все равно спрашивал. Потому что если даже не делать вид, что все нормально, не смотреть на часы и не дразнить про девчонок, то будет совсем труба. — Ну да, — признал Экко и в шутку добавил: — Я почти влюбился, а потом она начала разговаривать с пулеметом. Профессор, судя по его лицу, примерно так и представлял себе всех заунских девушек и не понял, пожаловался Экко или похвалился. Но все-таки усмехнулся. Они сосредоточились на деле, и в конце концов сто двадцать какое-то сочетание рун и цифр отмотало время назад на почти четыре минуты. От зрелища на дикой скорости несущегося назад мира Экко чуть не стошнило, но это был прорыв, успех, хоть и непонятно как объясняемый. Он и профессор оба уставились на жирно подчеркнутую строчку цифр и значков. Который из них означает количество минут? Или секунд? Или Z-драйв считает время какими-то своими, другими мерами?.. Остаток вечера они пытались отыскать логику в воздействии разных рун, но безрезультатно, а утром Экко отправился навестить Рен, как обещал. Мысли зудели, как расчесанный комариный укус. Да как же работают эти руны? Драйв способен возвращаться больше, чем на сорок три секунды назад, и раз они об этом знают, то сорок три секунды уже казались неинтересными, недостаточными. Экко усмехнулся, удивляясь сам себе: быстро же ему приелась магия! Но лучше бы он не знал, что возможно получить больше, раз это случилось все равно непонятно как и почему. Внизу что-то брякнуло, громыхнуло железным, а потом из туманных недр улицы донесся тихий жалобный вскрик. Миротворцы разнесли этот район вдребезги, когда целились в фабрики химбаронов, сгорело все, что не утонуло в разлившихся стоках, местным нечего было тут делать. Насторожившись, Экко спустился пониже и разглядел на мостовой отвалившуюся от стены трубу, по которой неудачно попыталась спуститься… Он шепотом выругался, узнав Кейтлин. Она корчилась на мокрой брусчатке, обхватив жутко вывернутое колено. Запустив Z-драйв, Экко заранее спустился ниже и увидел, как она, сурово сжав губы, пытается перепрыгнуть с крыши на соседнюю, где ее и ждет та самая хлипкая труба. Он фыркнул с незлорадным удовлетворением: видно ведь, что ржавая и не выдержит, любой дурак бы понял, но только не пилтошка. Таких Нижний город уделывал на раз самим своим существованием. Снова вернувшись назад, Экко быстро спикировал между домами и пинком сбил трубу, тут же скрывшись из виду за скатом соседней крыши. Кейтлин вынырнула из тумана с ружьем наготове — услышала грохот — и, не найдя ни источник шума, ни что-нибудь, за что ухватиться для спуска, вынужденно повернула обратно, искать другой способ спуститься. Экко провожал ее взглядом. Она была в Зафабричье, шла на юг, именно там обычно видели того химтековского зверя. Но Вай ушла с ней и пропала. Может, Кейтлин ни при чем, а может, предательница. Она умеет стрелять, у нее есть оружие. Справится как-нибудь, не его проблема. Может, даже прикончит зверя. В конце концов, на кой нужны-то хреновы миротворцы, если не для защиты людей от такого вот? Пусть принесет хоть какую-то пользу. Секунду Экко нервно смаковал эту мысль, но там, внизу, человек шел навстречу опасности, о которой даже не знал. Так было нельзя. Резко пустив ховерборд на последнюю скорость, он нырнул вниз, обходя Кейтлин по дуге. Она все же заметила вспышку зелени, мгновенно вскинутое ружье проследило за ним дулом, но Экко помнил прошлый раз и урок усвоил, резко рванул вверх, и выпущенная ей сеть пролетела мимо, а сам он сдернул маску и спикировал на улицу прямо перед ней. — Экко! — Кейтлин чуть опустила оружие, но не убрала. — Я не враг! Ты меня помнишь? — Помню. У вас миротворцев всегда вместо здрасте стреляют? Она наконец убрала ружье. — Я больше не миротворец. И я здесь одна. — Экко смотрел на нее с неослабевающим подозрением, и Кейтлин добавила: — Я с вами не воюю, я хочу помочь! Тут она вдруг к чему-то принюхалась, схватилась за карман. Давно сожженное химией обоняние Экко ничего не уловило, но Кейтлин выдохнула с тихим ругательством: — Разбила!.. Она вытряхнула на мостовую стеклянные осколки вперемешку с каким-то порошком. Экко вспомнил йод и фильтры, недавно из ниоткуда появившиеся у одного из аптекарей, хорошее обезболивающее у Дженка на средней Линии. — Так это ты приносила лекарства? — понял он. Кейтлин кивнула. — Я хочу помочь, но я не знаю город. Пытаюсь делать что-нибудь наугад. — Тут она посмотрела на него как-то смущенно и сказала: — Я тебя искала. Значит, это она была там, на мосту, искала вход в стоки, чтобы попасть в убежище Поджигателей. Экко закинул ховерборд за плечо. — Есть одно дело, где ты можешь помочь. Он рассказал ей про зверя и подытожил: — Если вас наверху учат не только палить с двух шагов, то твое ружье бы пригодилось. Кейтлин молча кивнула. Что бы Вай о ней ни говорила, Экко не ожидал, что она так запросто согласится, не требуя чего-нибудь себе, взамен. — Когда мы разберемся с этим зверем, — заговорила она деловито и по-пилтоверски самоуверенно, — я могу еще чем-то помочь? Вам что-нибудь нужно? Экко смерил ее взглядом. — Раз не миротворец, то кто ты? Свои-то не прикончат за то, что рвешься нам помогать? — Не должны, — сдержанно ответила она. — Я просто… сама по себе. У меня есть пропуск для блокпостов и патрулей. — Ну да. От друга-советника? Снова кивок. — Где Вай? — Ищет сестру, полагаю, — последовал холодный ответ. — Я ее не видел с тех пор, как вы ушли, — сказал Экко, не стараясь убрать из голоса обвинение, и тут Кейтлин вдруг вспылила: — Я не арестовывала ее и не убивала! Она просто... Она ушла. У Экко не было особых причин ей не верить, но верить не хотелось. Раз Вай не с ней и не разбирается с верхними, то где она? Внизу ее тоже не видели. Кейтлин, тем временем, смотрела на него, так и ища, к чему бы в ответ прицепиться. — Ты собираешься драться со зверем кулаками? — Меня стрелять на плацу не учили! — бросил он, и Кейтлин заметно смутилась. — Здесь вообще мало кто стреляет, да? — она неуверенно улыбнулась, всем видом давая понять, что это не наезд. Как ни странно, она была права, подумал Экко. Внизу ножи и кулаки пускали в ход гораздо чаще, чем стреляли, даже те, кто мог себе позволить любое оружие. Он сам и другие ведь находили ружья убитых верхних, но попросту разбирали их на запчасти или продавали в порту. Жанна знает почему. Может, не хотели быть как пилтошки, даже если это удобно. А может, так просто было правильно: если уж хочешь убить, делай это сам, своими руками, а не чистенько и издалека. Они добрались до самого края Зафабричья, не обнаружив никаких следов зверя. Как будто тот чуял, что сегодня охотник здесь не он. Вместо него им встретились несколько голодранцев и щипачей, но, завидев приметное оружие в руках Кейтлин, они лезть не рискнули. Впереди сквозь жидкую кисло пахнущую дымку завиднелись поломанные контуры какого-то здания. Заброшенная фабрика, сюда однажды привели следы монстра. Экко насторожился, и Кейтлин тоже заметно занервничала, глядя на руины впереди. Даже слишком заметно. — Что? — нахмурился он. — Ты что-то заметила? — Отсюда она выстрелила, — пробормотала Кейтлин, как будто сама себе, а не ему. — Джинкс. Экко молча смотрел на нее, и она, вдруг снова высокомерно заледенев, сказала: — Я это видела. Вот тут-то все и сложилось, и про сбежавшую от нее Вай, и про нее саму. — Ты из-за нее здесь? — понял Экко. — Из-за Джинкс? Помедлив, Кейтлин кивнула. — Для этого я искала тебя, — сказала она. — А я откуда… — зло начал Экко, как будто она его в чем-то обвиняла, но Кейтлин не дала ему договорить. — Ты знаешь город, ты можешь помочь! Война началась из-за того, что она сделала. Может быть, мне удастся заставить Совет остановиться, если виновные будут наказаны. Экко вдруг понял, что у него дрожат руки. Кто-то разнес Верхний город ракетой с хекстеком, гора жертв просто так — ну кто же еще это мог быть? Эта загадка решалась запросто, только подумай о ней, он просто не хотел это делать. Не хотел! — Да тебе что, три года? — выпалил он с бесполезной яростью виноватого. — Всем плевать на того, кто начал, здесь все уже по уши в крови! Кейтлин твердо смотрела ему в глаза. — Это все, что я могу сделать. — Отомстить? Она не изменилась в лице, но как будто под кожей в ней заколотились беззвучные колокола, все в ней вдруг задрожало. — Джинкс убила мою маму. Но это уже не исправить. Я могу только попробовать спасти других от такого же. Война уничтожит здесь все, это давно не богатые против бедных. Ноксус использует вас для показательной казни, чтобы другие увидели и испугались, а потом сожрет и Пилтовер, потому что возвращать хекстек-оружие нам они не собираются. — Она умолкла, перевела дыхание и подступила к Экко на шаг, но он попятился: — У Силко был договор с Советом. Если Пилтовер получит Джинкс и договорится с химбаронами о независимости Зауна, то, может, еще удалось бы развернуться против Ноксуса всем вместе и заставить их отступить! — У тебя же друг в Совете! Раз ты все это знаешь, что ж ему не скажешь? Он попал по больному, судя по тому, как Кейтлин сжала губы и отвела глаза. — Он просто хочет отомстить. Слушать меня не станет, если не… — Если мы вам не выдадим своего? Как всегда за вас все не сделаем? У Кейтлин хватило совести на секунду отвести глаза, но она кивнула. — Так на кой ты с этим лезешь ко мне? Пристрели своего друга-советника, раз предавать своих так просто! — выкрикнул Экко и тут увидел, как в ужасе распахиваются глаза Кейтлин, смотрящие куда-то ему за плечо. Инстинктивно он бросился в сторону, вскинутое Кейтлин ружье выстрелило, рев и крик одновременно разорвали густую туманную тишину, вспышка второго выстрела утонула в черноте нависшей над ними огромной тени, а потом к Экко рывком обернулась окровавленная звериная морда. Кейтлин лежала на земле впереди, белая щека и прижатая к животу рука пятнами белого в сплошной красной луже. Отзвуки их спорящих голосов еще как будто метались между стен переулка, а она уже была... Как же это быстро — умереть. Экко зажмурился и запустил Z-драйв. — Он просто хочет отомстить, слушать меня не… — снова говорила снова живая Кейтлин, и Экко толкнул ее в сторону, в щель между осевшими друг на друга домами. — Бежим! — крикнул он, еле слышный за ревом появившегося неведомо откуда монстра, бросил на звук кристаллическую бомбу и чуть не оглох от жуткого визга когтей по камням. Кейтлин быстро закинула ружье за спину, выхватила револьвер, стреляя на бегу. Судя по рыку из клубящегося тумана, даже попала, но зверя это не остановило, он по-прежнему мчался за ними. — Давай наверх! — Экко махнул на темневшую на стене впереди паутину арматуры. Эта-то, в отличие от давешней трубы, выглядела прочно, должна выдержать. Если повезет, Кейтлин успеет забраться выше, чем дотягиваются когти чудовища, а сам он уберется отсюда на ховерборде, и... Но она не успела. Стерев с лица кровь, Экко снова вернул все назад, и в этот раз они помчались дальше. Кейтлин пинком опрокинула громоздившуюся у стены гору ящиков и бочек, это задержало зверя на пару секунд, но она успела выстрелить, снова той самой сетью. Зверюга с воем и рычанием забилась в веревочных петлях, скаталась в огромный ком шерсти и химических трубок, так, что не разобрать даже, где у него голова. Кейтлин звякнула затвором ружья, меняя патроны, и сквозь страх и адреналин Экко восхитился тем, как хитро сработано ее оружие. Но выстрелить снова ей не удалось. Когти длиной в ладонь прорубили веревки, выбили ружье у Кейтлин из рук, и проклятая туша всем весом налетела на них, раскидав по сторонам улицы, неспособная вгрызться зубами, но молотя во все стороны лапами. Экко стукнулся спиной так, что в костях что-то хрустнуло и все нутро сплющилось так, что не вдохнуть. Хватая ртом воздух и еле видя сквозь багровые круги перед глазами, он нашарил свалившийся с плеча драйв и запустил его, сам не зная, сколько секунд прошло. — Берегись! — только и успел он крикнуть Кейтлин, одновременно с тем, как удар зверя вышибал у нее из рук ружье, а следующий отправлял его лететь спиной в стену. Еле дыша и прижимая руки к животу, он услышал рык, скрежет когтей по камню и выстрел, а потом — непонятный стеклянный звон и неровный топот убегающих лап. Экко с трудом поднял себя на ноги, развернулся, цепляясь за стену. Темная улица блестела брызгами крови и светящейся зеленой жижи — похоже, Кейтлин прострелила что-то из химических склянок в теле чудовища. Сама она сидела у соседней стены, все еще целясь в темноту в глубине переулка, с рассеченной когтями левой рукой, но живая. — Зачем ты стрельнула сеткой? — вяло возмутился Экко, свалившись рядом и взяв у нее тряпицу, наскоро перевязать рану. — Я подумала, это… искаженный человек, здесь ведь всякое бывает? Или оборотень… как у вастайцев. Экко разобрал нервный смех. — Не брякни такое при Скаре, — сказал он и, завязав концы тряпки на ее раненой руке, помог Кейтлин подняться. — Куда мы?.. — К нам ближе, чем тащиться за мост. — Теперь, вплотную к ней, Экко чувствовал едкий медицинский запах от ее одежды, и пошутил: — Наружно лекарства ты уже приняла. Она фыркнула, и, оба шатаясь, они побрели к ближайшему входу в стоки. Путь по скользким темным трубам занял вечность, но все-таки они добрались. Кейтлин запомнили в прошлый раз, узнали: встретив вопросительный взгляд Скара и Ларка, Экко молча кивнул, и они без вопросов притащили все нужное, чтобы толком заняться ее раной. Из нее чувство боли не вырезали, но иголку и обеззараживающий порошок из собственного кармана она вытерпела почти молча, прямо как Зоря, хоть Шоми и пялился на другие ее части тела чуть не больше, чем на рану, что вряд ли прибавляло ему мастерства. — Спасибо. — Когда тот деловито обрезал последний кусок лески, Кейтлин встала. — Я… — Лучше сиди, — велел ей героический медик, красный как рак и на голову ниже своей дамы в беде. — Может жар начаться где-нибудь по дороге, или воспаление. Лучше, чтоб было кому помочь, если что!.. — У тебя самого, часом, ничего не воспалилось? — хохотнул Ларк, и Экко тоже улыбнулся, потер костяшками пальцев устало пересохшие глаза. С Кейтлин и всем, что она сказала, можно разобраться завтра, но он знал, что спать все равно не получится, не стал даже пробовать. Незаметно отойдя от окружившей гостью группы, он завел ховерборд и быстро скользнул над ветвями дерева наружу. На стук по стеклу культиватора Джинкс не отреагировала. Внутри было темно, ничего не разглядеть, надо было окликнуть ее, но Экко не смог себя заставить позвать ее ни по имени, ни этим чертовым прозвищем, только открывал и закрывал рот. Что, звать ее Вайолет, как Рен? “Она сказала, ее зовут Джинкс”... Да пусть говорит что хочет! — Эй!.. Никакого ответа. Пришлось лезть сквозь заросли в глубину, вглядываясь в тени под густо сплетенными ветвями. Джинкс нашлась возле дальней стены. Упав спиной на расписное стекло, она спала, закутавшись в то красное пальто, которое он видел здесь в прошлый раз, и накинув его край на грядку рядом. Подойдя, Экко увидел под тканью крошечный бледно-зеленый росток. Что-то из семечек Рен все-таки выжило. Растроганно улыбнувшись, он снова посмотрел на Джинкс. Может, она не спала и притворялась, но почему-то он думал, что притворялась бы она как-то красивее и искусственнее, чем эти бессильно раскинутые руки, приоткрытый рот и серые потеки краски для глаз на щеках, чем вся эта мучительная неправильность, такая же, как вывернутое колено или торчащая сломанная кость. Он пришел сюда поговорить с ней, что-то все-таки понять и решить, но не смог дотронуться до нее даже голосом. И уйти тоже не смог, отошел к другой стене культиватора, до смешного осторожно и тихо раздвигая сухие ветки, сел там на землю. Чтобы было кому помочь, если что.