Чёртов Орочимару...

Встал я рано. Первым же делом подошёл к тому злосчастному ведру. Рука потянулась к нему, но я её одернул. Вспомнились слова отца: «Вот и умница». Меня ещё и Суйгецу похвалил. За сообразительность и послушность! А вряд ли сообразительные и послушные дети читают то, что читать строго запрещено. Как бы мне ни хотелось верить, что я идеальный сын своего идеального отца, но всё же я могу совершать ошибки. Я поддался искушению и принялся читать: — " Орочимару-сама напал на Коноху, но наш план с треском провалился. Господина лишил рук Третий Хокаге. Чертов дед! Как же хорошо, что он погиб. Лорд Орочимару убил своего сенсея. Но теперь мой господин не может использовать техники и испытывает адскую боль. Ему безумно сложно что-либо делать. Но я всегда буду с ним и во всем готов помочь». Сквозь меня тогда словно молния прошла! И даже закружилась голова. Орочимару! Самый лучший отец на свете! Убил 3 Хокаге! Я отказывался в это верить. Я разорвал эту чёртову бумагу. Так я выразил протест! - «Нет, не может этого быть!» — не верил я. - «Зачем ему это делать? Он же говорил, что он просто учёный, такой же человек, как и все, только немного странный. А, оказывается, он вытворял настолько ужасные вещи!» Я старательно пытался себя убедить, что автор дневника написал неправду. Я схватился за голову, ударил пол. Что-то мне подсказывало, что это ещё не все, что отец от меня скрывает. Я был уверен, что это лишь цветочки, а ягодки только впереди. Я всю жизнь верил в то, что родитель просто исследует этот мир и занимается наукой. Я думал, что он ушёл из Конохи, потому что та не давала с полной отдачей проводить эксперименты, постоянно контролируя. Родителю надоело «работать на дядю», и он ушёл. Но после прочтения той записи я начал догадываться, что отец не только из-за этого покинул родину. Вскоре я вышел из комнаты и направился на кухню. Я даже не понял, как дошёл до неё. Не понял, как сел за стол и съел завтрак, приготовленный Суйгецу. А момент, где я шёл обратно в комнату, в памяти не сохранился. Всё было как будто в тумане. А я даже и не знал, что я настолько впечатлительный. На лабораторию я начал смотреть совсем иначе. Я только тогда придал значение тому, что живу не в нормальном доме, как все, а в лаборатории безумного гения, который вырастил собственного ребёнка в пробирке. У отца есть целая сеть лаборатории, и я не был и в половине из них. В моей родной лаборатории, где я появился на свет, полно комнат, в которые мне нельзя было заходить. Я не знал, что в них. Моё воображение рисовало множество ужасных картин об этих запретных комнатах, но верить я не хотел ни в одну из них. Было страшно. Неизвестность пугала. Вечером я проводил время, смотря на младшего брата. И только тогда я понял, насколько жутко это выглядело: человеческий плод плавает в огромном инкубаторе. Вряд ли другие братья смотрят, как развивается эмбрион их брата. Наверное, обычным людям было бы жутко смотреть на такое. Я нормально реагировал на это ровно до того момента, пока не прочитал записи. Потом же моя реакция стала точной такой же, какой бы она была у обычного человека. Мне сделалось нехорошо. Даже руки затряслись. Смотреть на брата стало невозможно впервые в жизни. Я отвернулся и пошёл к выходу. Зашёл Суйгецу. Заметив, что я сам на себя был не похож, спросил, что случилось. Но я лишь отмахнулся. Мои чувства все равно было тяжело передать словами. Я лёг на кровать и уткнулся в подушку. Мне впервые стало настолько плохо на душе. Меня всю жизнь обманывали. Родной отец оказался злодеем. Я понял, насколько противоестествен один только факт моего существования. На свете есть ребёнок, которого не родила мать, как всех нормальных детей, а его вырастили искусственно. Чтобы он просто появился на свет, нужно было пойти против природы. Жуть какая!