Стать королем

Мерлин с трудом подавил желание поправить золотой венец на голове, чтобы челка — волосы у него стали длиннее, лениво подумал он, и, наверное, когда-нибудь его надо будет подстричь — не прилипала ко лбу. Это была почти постоянная борьба, чтобы не возиться с незнакомой тяжестью, но он обычно умудрялся сдерживаться, зная, что ерзать не достойно. Вместо этого он беспокойно забарабанил пальцами по подлокотникам своего кресла, достаточно тихо, чтобы этого не заметил человек, в настоящее время говоривший о чем-то; Мерлин уже давно сбился с мысли и был слишком утомлен монотонным тоном говорившего, чтобы уловить смысл сказанного. Заседание совета, казалось, продолжалось очень долго, но на самом деле прошло, вероятно, всего час или около того. Неудивительно, что Артур никогда не отчитывал его за то, что он отвлекал; он нуждался в отвлечении просто для того, чтобы не заснуть. У Мерлина не было совершенно наглого слуги, чтобы корчить ему рожи. К сожалению, Рейм вел себя вполне прилично в подобных ситуациях, спокойно стоя со своим кувшином и держа чашу Мерлина полной, к сожалению, разбавленного вина. Сэр Герунд бросил на Мерлина косой взгляд, который, вероятно, должен напомнить ему о необходимости быть внимательным, но был не очень эффективен, когда он так явно подавлял смех. Герунд являлся просто находкой на этих собраниях за последние полторы недели. Обычно от него не требовалось приходить на такие мероприятия, поскольку у него имелись более важные дела, такие как наблюдение за учебными программами как для светских рыцарей, так и для магов, и координация всех патрулей и ротаций стражи, но он все равно стал посещать их. Он сидел рядом с Мерлином, оказывая ему моральную поддержку и давая советы. Он постоянно шепотом комментировал происходящее, напоминая Мерлину всю статистику, которую тот в последнее время вбил себе в голову, или сообщая соответствующую справочную информацию, если тот терялся в том или ином вопросе. Мерлин все еще не решался высказаться на этих собраниях, сомневаясь, достаточно ли он хорошо осведомлен, чтобы высказать свое мнение, но Герунд обладал даром доводить тему до того, с чем ему было удобно, и давать ему возможность высказаться. Мерлин благодарен ему за это, но со временем необходимость в этом отпадала, и он становился все более уверенным в своих знаниях о королевстве и его состоянии. Один из молодых членов совета — лорд Кенделл, если он не ошибался, — последние полчаса болтал о чем-то очень важном. Может быть, ремонт дорог. Мерлин продолжал думать, что он закончит в любой момент, но он, казалось, только набирал обороты. Мерлин откинулся на спинку стула с тяжелым внутренним вздохом скуки и попытался сымитировать, то выражение, которое Артур довел до совершенства, то, которое выглядело вежливо заинтересованным, скрывая полную отключенность от реальности. Он почти успел погрузиться в сон, когда дверь в зал совета открылась и вошел молодой паж со свитком в руках. Он передал его одному из советников, грациозно поклонился Мерлину и поспешно покинул комнату. Советник развернул свиток и просмотрел его. — Послание от королевы Аннис Каэрлеонской, милорд, — объявил он. Мерлин улыбнулся, услышав это имя; ему очень нравилась королева Аннис, несмотря на армию, которую она привела к их границе, и на то, что она считала его жонглирующим дураком. Она была сильной и практичной женщиной, которая не боялась признавать свои ошибки, и она стала одним из величайших союзников Камелота. — Она хочет подтвердить договор, который королева Элеонора заключила с ее покойным мужем. — Конечно, — тут же ответил Мерлин. — Немедленно пришлите ответ, что я буду счастлив обсудить это с ней при первой же возможности. — На этой ноте есть еще послание от короля Олафа, на которое следует ответить, — заговорила член совета, — относительно спорной территории у хребта на северо-западной границе. И все же, возможно, будет благоразумно вступить в контакт с лордом Баярдом по поводу пересмотра торговых путей. Если напряженность в отношениях с Мерсией будет расти и дальше, нам, возможно, придется полностью закрыть их. — Что-нибудь слышно от короля Лота? — вставил Мерлин. Советники обменялись взглядами. — Нет, сир, — нахмурился лорд Кенделл. — Почему вы спрашиваете? — Мы должны связаться с ним, предложить ему помощь в обмен на обязательный мирный договор или его поддержку в будущих начинаниях, — предложил Мерлин. Эта стратегия пришла ему в голову накануне, когда он читал кое-какую информацию об урожаях за последние несколько лет и о заклинаниях, регулярно используемых для укрепления сбора. Впрочем, эта идея никого особенно не взволновала. Мерлин не удивился. У них были некоторые стычки с покойным королем Сенредом, которые привели к разногласиям между их королевствами, но с тех пор, как король Лот занял трон Сенреда, они почти не общались. — Зачем нам это делать, милорд? — спросил кто-то. — Эскетия не была нам другом. — Это правда. Но урожай Эскетии был не очень удачным ни в этом году, ни в двух предыдущих, — заметил Мерлин, подавшись вперед и опершись локтями о стол. — Ее люди изо всех сил пытаются свести концы с концами. Они с трудом кормят своих детей, не говоря уже о том, чтобы платить налоги короне. Королевская казна почти пуста, и мало надежды пополнить ее. Картис, с другой стороны, не имел неурожая в течение десятилетий. Если мы предложим нашу помощь королю Лоту в виде благословений на его полях и заклинаний, способствующих росту, то он не сможет отказаться от нашей щедрости. Он не сможет рисковать, отвергая потенциального союзника, столь могущественного, как Картис, не тогда, когда он изо всех сил пытается удержать трон. Откуда-то из-за стола донеслось насмешливое фырканье. Не было ничего удивительного в том, что скептиком оказался лорд Эллисоном. Большинство членов совета за последнюю неделю или две потеплели к Мерлину, их первоначальная настороженность исчезла, когда они наблюдали за действиями Мерлина и не находили в них недостатка. Конечно, ему еще предстояло испытать свою власть, и он еще не сталкивался с какими-либо реальными кризисами, но они должны признать, что он держится лучше, чем они ожидали, меньше похож на деревенщину и больше на Лорда. Эллисон и Теннисон были единственными, кто все еще держал на него серьезную обиду. Большая часть гнева Эллисона, подумал Мерлин, вызвана ревностью, поскольку его язык стал острее, а его несогласие громче с тех пор, как он увидел, как Мерлин совершил невозможное на тренировочном поле магов. Эллисон мог склониться к припадкам инфантильности и мелочности, но Мерлин не должен заглатывать наживку. Вместо этого он прикусил язык и повернулся лицом к Эллисону, решив решить любой вопрос, который он придумает, как можно спокойнее и разумнее, несмотря на спорную позицию Лорда. — Вы хотите что-то сказать? — вежливо спросил он. Эллисон выпрямился, оглядел своих союзников, прежде чем смело взглянуть Мерлину в лицо. — Я просто не думаю, что вы понимаете, что предлагаете. Я имею в виду, что дипломатия вряд ли является навыком, которому часто обучают слуг, — произнёс он со смехом, который разделял его отец. Мерлин стиснул челюсти так, что у него на виске вздрогнул мускул. На самом деле он удивлен, что так долго никто не упоминал о его прошлом. Он ждал этого момента уже полторы недели, с того самого утра после коронации, когда рассказал Рейму о своей прежней работе. Но только потому, что он ожидал этого, не означало, что он будет стоять за это. — Вы забываетесь, лорд Эллисон, — резко сказал он. — И вы забываете, что говорите со своим королем. — Эллисон перестал смеяться, когда в комнате воцарилась тишина, но он не опустил глаз. Вместо этого он вызывающе вздернул подбородок, но Мерлина это нисколько не испугало. — Годы, проведенные в качестве слуги, возможно, и не способствовали развитию дипломатии, — сказал он, — но они научили меня смирению и уважению. Уроки, которые вам, лорд Эллисон, явно еще предстоит усвоить. — Эллисон покраснел, лицо его потемнело, но Мерлин не дал ему времени возразить. — То, как я зарабатывал себе на жизнь, не делает меня хуже вас. Ценность человека определяется не его рангом или количеством титулов, которыми он обладает, а его поступками. Я знал людей простого происхождения, которые были благороднее любого рыцаря, и я знал рыцарей, которые не заслуживали той чести, которая им оказана. Да, я провел одиннадцать лет в качестве слуги, но это не имеет никакого отношения к тому, достоин ли я править этим королевством. И если вы все еще беспокоитесь о моей квалификации, то не бойтесь. Я ведь не простой кухонный мойщик, — продолжал он в наступившей тишине. — Я служил Наследному принцу семь лет и королю еще четыре, и все это время был учеником врача и ученого. Не думайте, что я незнаком с обычаями двора только потому, что не был воспитан на них. Я провел последние одиннадцать лет, погруженный в управление королевством. Я далеко не так необразован, как вы, кажется, думаете. Ваше благородное воспитание ни в коей мере не делает вас выше меня, и я не позволю, чтобы на меня смотрели свысока при моем дворе. Даже вы, кузен. Собравшиеся потрясенно зашептались, и Эллисон долго смотрел на него, нахмурив брови, с непроницаемым выражением лица. Мерлин понял, что впервые признал их родство. Ну, в первый раз, когда он признал это вслух. Он много думал об этом с тех пор, как попал в Картис, и понял, что у него есть родственники, о существовании которых он даже не подозревал. Молчание растянулось на неприятно долгое мгновение, но Эллисон не ответил. — Вы говорили что-то раньше, милорд, — осторожно, словно боясь нарушить напряженный момент, заговорил дородный член совета с усами, который никогда никому не выказывал своих предпочтений, — о том, чтобы заручиться поддержкой короля Лота в будущих начинаниях. Какие у вас могут быть планы на будущее, сир? — Как уже упоминалось ранее, напряженность в отношениях с Мерсией растет, — сказал Мерлин, наконец оторвав взгляд от все еще непроницаемого выражения лица своего кузена. — Если мы в конце концов окажемся в ссоре с Баярдом, было бы разумно иметь союзника, к помощи которого мы могли бы обратиться в случае необходимости. — Вряд ли, — сказал лорд Мельбурн. — Картис никогда не нуждался в помощи. — Всегда лучше иметь союзников и не нуждаться в них, чем нуждаться в них и не иметь их, — рассуждал Мерлин. — В любом случае, Лот будет у нас в долгу, и мы сможем получить его любым способом, который сочтем нужным. — Если хотите, я могу попросить Придворного писца составить для вас послание, сир, — предложил лорд Кенделл. — Проследи, чтобы он это сделал. Я рассмотрю его завтра. Совет закончен. — Раздался громкий стук дерева о камень, когда стулья отодвинули от стола, но Мерлин заговорил снова. — Лорд Эллисон, можно вас на пару слов? — Эллисон выходил вслед за отцом из комнаты и остановился, услышав его оклик. Он обменялся несколькими короткими фразами с лордом Теннисоном и повернулся обратно с вежливо-пустым выражением лица. Мерлин подождал, пока все остальные члены совета покинут комнату, прежде чем заговорил. — Эллисон, я… — Ты назвал меня кузеном, — перебил его Эллисон. Мерлин вздохнул, пробежался пальцами по волосам, но на пути у него оказалась корона. Он опустил руку и принялся крутить кольцо с печатью на большом пальце. — Ты мой родственник, Эллисон, — сказал он, чувствуя себя неуютно уязвимым, но все равно решив продолжать. — Не знаю, как для тебя, а для меня это кое-что значит. Я всегда мечтал, чтобы у меня была большая семья, когда я рос, но были только я и моя мама. Кроме нее, ты — последняя семья, которая у меня осталась. Ты действительно единственная ниточка, которая связывает меня с этим королевством. И я не хочу, чтобы мы противостояли друг другу. Эллисон ничего не ответил, скрестив руки на груди и глядя куда-то в сторону. Мерлину хотелось посмотреть ему в глаза; может, тогда он сможет убедиться, что Мерлин искренен, что это не просто политическая уловка, но Эллисон, казалось, старался избегать его взгляда. — Послушай, — повторил Мерлин. — Я знаю, что ты и твой отец не верите, что я достоин трона или что я смогу хорошо править, и я понимаю это; поверь, у меня достаточно сомнений для всех нас. Но я уверяю тебя, что буду править лучше, если заручусь полной поддержкой совета. Эллисон на мгновение облизнул губы, задумавшись. — Люди, кажется, действительно влюблены в тебя, — сказал он, и признание прозвучало так, будто его вырвали из него против воли. Это заставило Мерлина неуверенно улыбнуться; слышать это от кого-то вроде Герунда или Мордреда приятно, но всегда существовала вероятность, что они просто успокаивали. Услышанное от кого-то, кто был так решительно настроен против него, почти наверняка являлось правдой. — В самом деле? — он спросил. — Хотя не могу понять почему, — проворчал Эллисон. Мерлин прикусил губу, чтобы не рассмеяться; в этот момент Эллисон говорил совсем как юный Артур, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не звучал так, будто он только что сделал Мерлину комплимент. С минуту они стояли в неловком молчании, избегая смотреть друг другу в глаза и пытаясь придумать, что еще сказать. У Мерлина возникло ощущение, что в данный момент от этого вопроса будет больше вреда, чем пользы. — Ну, просто подумай об этом, — неловко сказал он. — Ты мой кузен. И я хотел бы иметь возможность узнать тебя как такового. — У Эллисона был такой вид, словно он прикусил язык. Он отрывисто кивнул и, резко повернувшись на каблуках, исчез из зала совета с опущенной головой и напряженными плечами. Мерлин смотрел ему вслед, надеясь, что он произвел достаточно сильное впечатление, чтобы заставить кузена передумать.

***

Артур провел большую часть дней после своего возвращения в Камелот, запершись в покоях Гаюса, приставая к старику с вопросами, мешая ему и вообще вмешиваясь в его повседневные дела. Гаюс отвечал на все его вопросы довольно охотно, хотя иногда с легким трепетом или раздражением, в зависимости от темы, времени суток и того, как долго Артур уже мешался под ногами. Особенно неохотно он говорил о многочисленных достижениях Мерлина за эти годы. Он, казалось, чувствовал, что Мерлин скорее сам захочет рассказать все это Артуру. Однако, как указал ему Артур, Мерлина здесь нет, и вряд ли он вернется в королевство в ближайшее время. Если Артур хочет узнать всю историю целиком, то ему придется сделать это другими способами, а единственным информированным источником, оставшимся у него, был сам Гаюс. Таким образом, Артуру постепенно рассказывали обо всем, что произошло в его королевстве за последние одиннадцать лет, а он даже не подозревал об этом. С каждым приключением, с каждым откровением, с каждой историей об опасности и самоотверженности уважение Артура к Мерлину росло. Этот человек в одиночку сделал для него и его королевства больше, чем кто-либо другой, даже самый совершенный и преданный из его рыцарей, и он сделал все это без малейшего ожидания благодарности или признания. Он сдерживал себя, улыбаясь и смеясь самоуничижительно всякий раз, когда Артур оскорблял его или полушутливо называл бесполезным или трусом, все время зная, что он самый могущественный человек во всей стране. Он мог сделать все, что угодно. Он мог бы разорвать королевство на куски одним словом или даже меньше, и все это богатство и власть принадлежали бы ему, но он удерживал свою руку, вставал на колени на твердом полу и заштопывал носки Артура. Вместо того чтобы взять все, на что он был способен, он рисковал своей жизнью, чтобы защитить тех, кто убил бы его в обмен на его доброту. Правда, гордость Артура немного поколебалась, когда он понял, сколько из его предполагаемых триумфов на самом деле не могут быть приписаны ему вообще, но он не мог заставить себя сердиться из-за этого. Он не удивился и альтруизму Мерлина; если и был кто-то, кого он ожидал бы не приписывать себе в заслугу за собственные героические поступки, то это Мерлин, и он не мог завидовать ему в благодарности за его усилия. Артур чувствовал себя униженным, невероятно униженным тем, насколько предан ему Мерлин. Это всегда становилось очевидно в его действиях, но это было еще более ошеломляюще в свете того, что он теперь знал. Он никогда не делал ничего такого, чтобы заслужить такую веру, какую питал к нему Мерлин, но теперь все больше и больше убеждался, что достоин ее. Он не подведет Мерлина после всего, чем тот пожертвовал ради него и его королевства. В рассказе Гаюса о том времени, которое Мерлин провел здесь, были некоторые пробелы, моменты, когда он что-то скрывал, вещи, которые он не хотел разглашать, и Артур чувствовал, что в прошлом Мерлина было еще больше испытаний, достаточно личных, чтобы Гаюсу было неудобно раскрывать их без разрешения Мерлина. Артуру очень грустно узнать, сколько Мерлин претерпел в погоне за его безопасностью, услышать о том, как Мерлин страдал молча, перенося свое горе без единого слова утешения. Артур не думал, что смог бы оставаться таким сильным так долго без поддержки, которую постоянно предлагал ему Мерлин. Он всегда знал, что Мерлин гораздо сильнее, чем многие считали. Он был стойким, находчивым и практически бесстрашным перед лицом любой опасности, какой бы большой она ни была, постоянным и непоколебимым источником поддержки и утешения для всех своих друзей и обманчиво умным, когда ему хотелось это продемонстрировать. Но Артур никогда бы не догадался, даже со всем тем, что он узнал от Гаюса и от самого Мерлина, что он будет самым могущественным магом, когда-либо ступавшим на землю. Гаюс сообщил ему, что, согласно пророчествам, Мерлину суждено стать величайшим колдуном, когда-либо существовавшим в прошлом, настоящем или будущем. Этот Мерлин — Эмрис. И Артур уже однажды слышал это имя. — Гвиневра, — позвал он через всю комнату, растянувшись на кровати и слишком уставший от тренировок, чтобы вставать. — Ты знаешь, что я недавно разговаривал с Гаюсом? — Если под «беседой с ним» ты подразумеваешь «отсиживаться в его покоях по нескольку часов в день», то да, — сухо ответила Гвиневра, подходя к столбику в ногах его кровати и скрещивая руки на груди. — Должно быть, это очень интересно, иначе ты не проводил бы там столько времени и не оставил бы меня одну разбираться с советом. — Ты хорошо с ними справляешься. И я много узнал, — сказал Артур. — Помнишь, как мы отбили цитадель у Морганы? — В который раз? — спросила она с невинным любопытством в голосе, которому противоречила кривая полуулыбка на ее губах. Артур скорчил ей гримасу, не нуждаясь в напоминании о том, сколько раз его вытесняли бывшие друг и сестра. — Второй, — сердито уточнил он. — Когда она была в союзе с военачальником Гелиосом. — Я помню, — сказала она. — Какое это имеет отношение к твоим разговорам с Гаюсом? — Ты помнишь, что сказала мне Моргана перед тем, как напасть, прежде чем поняла, что ее магия не работает должным образом? — спросил Артур, приподнимаясь, чтобы опереться на локти. Гвиневра сосредоточенно нахмурила брови, вспоминая этот момент. — Она отрицательно покачала головой. — Она сказала: «Теперь даже Эмрис не сможет тебе помочь». — Точно, — сказала Гвиневра, вцепившись в спинку кровати и закусив губу, когда к ней вернулось воспоминание. — Что она имела в виду? Мы никогда не знали никого по имени Эмрис. — По-видимому, так оно и было, — поправил ее Артур, многозначительно взглянув. Ей потребовалось мгновение, чтобы сообразить, в чем дело, но потом она ахнула. — Ты же не хочешь сказать… — изумленно начала она. — Но… но ведь Мерлин был там, верно? Он стоял прямо рядом с тобой. Это не мог быть он. — Так то оно и есть, если верить Гаюсу. Моргана знает об Эмрисе, но не знает, кто он на самом деле. Она знает только то, что слышала, а именно, что Эмрису суждено стать ее судьбой. — Но что это значит? Это имя, Эмрис, — спросила Гвиневра. Артур полностью сел, почесывая затылок; ему все еще было немного не по себе от мысли, что он станет объектом пророчества, любого пророчества, тем более такого монументального и далеко идущего. То, что его жизнь может быть еще более предопределенной, чем она уже есть, несмотря на то, что он был королем, раздражало, и то, что поставленная задача была еще более сложной, чем просто быть королем, пугало его больше, чем он хотел бы признать. Он взял Гвиневру за руку и потянул к себе на кровать, прижимая к своей груди. — Очевидно, это термин из пророчества друидов, — сказал он с притворным вздохом, положив подбородок ей на макушку. Он рассказал обо всем, что рассказал ему Гаюс, о невероятной важности судьбы, которую они разделили, и об огромной силе Мерлина. Гвиневра некоторое время молча сидела в его объятиях, обдумывая услышанное. — Значит, Моргана знает все, кроме того, что Эмрис — Мерлин? — спросила она, и Артур кивнул. Гвиневра снова прикусила губу, выглядя обеспокоенной. — Ты думаешь, она узнает, что это он? Ты сказал, что друиды знают о его личности, что они знают его. Несомненно, в Картисе будет много людей друидического происхождения. Что, если до нее дойдет весть? — Артур крепче обнял жену, стиснув зубы от внезапного приступа страха, вызванного ее вопросом; он не подумал о том, что Мерлину может угрожать опасность со стороны Морганы, если сведения обо всем этом дойдут до ее ушей. — Будем надеяться, что этого не случится, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал ободряюще. — Или что он достаточно силен, чтобы противостоять ей. И, судя по тому, что мне говорили, он ей не ровня. Легендарная сила, помнишь? С ним все будет в порядке, я уверен. — Ты что-нибудь слышал о нем? — спросила она, все еще с тревогой в голосе. В конце концов, прошло уже несколько недель, и она так же хорошо, как и он, знала, что из Картиса не приходило никакой корреспонденции. Артур ждал официального уведомления о коронации Мерлина, обычных попыток нового монарха пересмотреть старые договоры и заключить новые союзы, но ничего не произошло. Мерлин не потянулся к Камелоту, к нему, Артур не знал, было ли это потому, что двор Картиса не желал иметь дело с Камелотом вообще из-за его позиции по магии, или же молчание было вызвано тем, что Мерлин все еще задет реакцией Артура. Судя по рассказам Гаюса, верность Мерлина ему была непоколебима и подкреплялась пророчеством, так что первая причина казалась более вероятной, но это не мешало Артуру гадать, не сердится ли Мерлин на него. Ему нужно еще немного времени, чтобы Мерлин освоился со своей ролью. — Я уверен, что скоро мы что-нибудь услышим, — сказал он жене вместо того, чтобы высказать свои мысли. — А пока… — Он быстро поцеловал Гвиневру в щеку, потом еще раз — за ухо. Третий поцелуй, на этот раз в шею, вызвал улыбку на лице Гвиневры, и она игриво оттолкнула его. Он ухмыльнулся ей в лицо и провел губами по ее подбородку, пока не смог завладеть ее губами. Их разлучил резкий стук в дверь, которая открылась, не дожидаясь его разрешения. — Милорд, вы срочно нужны в тронном зале, — настойчиво позвал маленький паж, слегка запыхавшись, как будто он бежал всю дорогу сюда. — Зачем? Что случилось? — спросил Артур, высвобождаясь из объятий жены и протягивая руку за мечом. — Поймали ведьму, сир. Внутри у Артура все замерло.