Благодатная Душа

      «Эй, всё, что я говорю, это то, что я никогда не видел, чтобы неопытный ребенок был в таком отчаянии, как Сэмми, и куча конфет определенно поможет».       Рафаэль вздохнул, когда они держали голову руками. Они действительно любили своего брата, но Габриэль не делал ничего, что могло бы помочь им понять, как успокоить Сэмюэля.       Возможно, они оба пережили стресс. В конце концов, это была почти целая неделя непрерывных слез от Сэмюэля, и ничто из того, что думали сделать Габриэль или Рафаэль, не помогло. Неделя постоянного стресса от звука рыдания неоперившегося ребенка и неделя, когда никто не может это остановить. Даже сейчас тихие крики Сэмюэля были слышны даже из кабинета Габриэля почти на другом конце Небес.       Еще раз вздохнув, Рафаэль покачал головой. «Сэмюэлю не нужен лишний сахар, ему нужен покой. Отец знает, что мальчик заслуживает этого после всего, через что ему пришлось пройти».       Габриэль кивнул. «Я знаю. Но ребенок также заслуживает хороших вещей, и если эти хорошие вещи будут включать Мятного Единорога, то я, черт возьми, позабочусь о том, чтобы он их получил».       «Мятный, что… Знаешь что, я не хочу знать».       «Это, вероятно, к лучшему».       Они оба сидели, погрузившись в дружеское молчание, слушая разбивающие сердца крики, доносящиеся из лазарета.       Габриэль вздохнул, запустив руки в волосы. «Одному из нас скоро нужно будет его проверить. Не знаю, что это даст, но мы можем хотя бы попытаться его успокоить».       Рафаэль снова вздохнул, потирая их виски, пытаясь облегчить головную боль, которая неуклонно усиливалась за последнюю неделю. Если ситуация быстро не улучшится, им, возможно, придется попытаться усыпить Сэмюэля, но, не зная, как он отреагирует на это, они не хотели рисковать негативной реакцией.       Но если это то, что нужно, чтобы помочь Сэмюэлю обрести хоть какой-то покой, об этом стоит подумать.       И все же они все еще колебались. «Что, если именно наше вмешательство причиняет ему такие страдания?» - какое-то время они молчали, прежде чем продолжить. «Что, если ему нужно просто сесть, успокоиться и самостоятельно смириться с тем, что произошло? При таком большом стрессе, который он пережил, что, если ему нужно заняться этим самостоятельно?»       Габриэль тоже был тихим, с задумчивым выражением лица. Через мгновение он кивнул. «Если мы не сможем успокоить его сегодня тем, что мы пытались сделать, мы попробуем».       Рафаэль кивнул и снова вздохнул. «Думаю, нам стоит попытаться его успокоить».       Еще один вздох Габриэля. «Наверное».       Пара еще мгновение сидела вместе в тишине, прежде чем застыть от шока и нарастающего ужаса.       Было тихо.       После недели непрерывных криков молчание должно было приветствоваться. Но и Рафаэль, и Габриэль слишком хорошо знали, что есть еще Ангелы, которые испытывали к мальчику серьезное пренебрежение. Если бы кто-нибудь из них нашел, где Сэм остановился на данный момент, и причинил ему вред...       Они оба вскочили с того места, где они сидели, и бросились к лазарету так быстро, как только могли. Им нужно было знать, что Сэмюэль в безопасности, даже если это означало риск разрушения того мира, который нашел ребенок.       Они вбежали в лазарет с архангельскими клинками в руках и быстро распахнули дверь в комнату, где оставили Сэмюэля отдыхать.       «Самандриэль? Что ты здесь делаешь?»       Шокированный вопрос Габриэля объяснил все эмоции, испытываемые обоими архангелами. Рафаэль с трудом мог понять то, что они видят: Сэмюэль не только успокоился впервые за неделю, но и свернулся калачиком на коленях Самандриэля, цепляясь за мягкого фиолетового плюшевого гиппопотама.       Ангел молчал, прежде чем взглянуть на ребенка, спящего у него на коленях. «Он только что заснул, и я почти уверен, что вы не хотите, чтобы он проснулся».       Рафаэль был ошеломлен. «Как тебе удалось его успокоить?»       Затем раздался тихий смех, когда Самандриэль изменил положение, в котором он держал Сэмюэля. «Бедному ребенку просто нужен был кто-то, кто явно не представлял опасности, и что-то мягкое, за что можно было бы держаться».       Габриэль вздохнул, прислонившись к дверному косяку, и провел руками по волосам.       «И он успокоился, вот так? Нет нужды в успокоительных, не надо заставлять его успокоиться и спать, просто плюшевый зверь, и ребенок вне игры?»       Рафаэль тоже не мог в это поверить. Они испробовали все, что могли придумать, чтобы успокоить Сэмюэля, и здесь этот Ангел, который сам едва из детства, каким-то образом сумел это сделать, просто дав мальчику мягкую игрушку, чтобы он обнимался.       Но Самандриэль просто кивнул, наклоняясь, чтобы убрать прядь волос с лица Сэмюэля. «Все, что ему было нужно, это что-то, что он держал бы, кто-то, кто бы его держал, и знание того, что он в безопасности». Прошло мгновение, и Самандриэль глубоко вздохнул, прежде чем взглянуть на Архангелов. «Что с ним случилось? Его Душа, его Милость, все, что внутри него, все разорвано и повреждено так, как ни одна Благодать или Душа никогда не были повреждены, по крайней мере из того, что я видел».       Рафаэль посмотрел на Габриэля, странно не решаясь рассказать об этом Ангелу. Они не думали, что Самандриэль сделает что-нибудь, чтобы навредить мальчику, но этого было недостаточно, чтобы успокоить страхи Архангела.       Но они доверяли Самандриэлю. Они вырастили его, помогая ему вырасти из маленького, почти инфантильного Птенца до нежного юного Ангела, которым он был сегодня.       С последним вздохом Рафаэль закрыл глаза и начал рассказывать историю.