Любить - это сложно, но ради тебя...

У Тэнэ всегда были холодные руки. Этот факт не поддавался объяснению, он просто существовал и был неопровержим. Кончики его пальцев можно было сравнить со снегом на самой вершине горы, а ладони — с льдом на просторах Антарктиды. Кёниг особо и не обращал внимания на это, иногда морщился от резкого холода, когда его ладони прикасались к другим частям тела, а так, в общем, срать он хотел на этот факт. Да и другим людям было срать, брюнет никогда ни к кому не прикасался. До поры до времени. — Боже, блять! У тебя руки холоднее, чем душа твоего отца! От резкого крика Кёниг слегка поморщился, во рту оставался неприятный привкус от упоминания его отца. Конечно же, Дэм — первый и единственный, кто заметил своеобразную аномалию аллергика. Тэнэ посмотрел на ту самую руку, к которой только что случайно прикоснулся Келлерман, рука как рука, ничего особенного. — Чего орёшь, придурок?! Да они как то всегда такими были… Неприятное чувство дискомфорта охватило тело брюнета, и он отчаянно заламывал пальцы, не зная куда деть руки. Сейчас была ночь, насколько глубокая Тэнэ не знал. Он мог поклясться, что сейчас всё его тело просто горело, ведь он лежал в одной постели с объектом своего обожания, Дэмом. Кёниг всё никак не мог привыкнуть к таким мелочам, по словам проклятого, после начала их отношений, ведь даже если Келлерман просто стоял слишком близко к Тэнэ, в ушах последнего раздавался дикий звон, а разум терялся где-то в бешено колотящемся сердце. — Это как-то ненормально, знаешь ли, сравни с моими. Голубоглазый вновь протянул свою умелую руку к лёдяной ладони Кёнига, вгоняя брюнета в ещё большую краску. С невообразимой трепетностью и аккуратностью Дэм сжимает чужую ладонь, переплетая их пальцы в замок. Тепло чужой ладони было очень ощутимо, аллергик бы сказал, что она была даже горячей, хотя может эти мысли были основаны лишь на контрасте. — Вот видишь, мои гораздо теплее. — На выдохе произнёс Келлерман. Они так и лежали по разным бокам с сцепленными руками, не понимая, что нужно делать дальше. У обоих на лице читалось неловкость и смущение, у кого-то даже чрезмерное. И тут, внезапно, Тэнэ ощутил, как аристократичная, но ловкая и довольно сильная рука со всей своей силой потянул Кёнига на себя. Из-за неожиданности брюнет даже не сопротивлялся, хотя, редко когда он вообще хотел сопротивляться этому куриному чуду. Вторая рука обвилась вокруг его шеи и притянула ещё ближе. — Странно, сам-то ты не холодный. Тёплый или даже горячий, я бы сказал. Может, это болезнь какая? Брюнет ощущал, что его скулы нагреваются уже за пределы возможного. Близко, это очень близко. Смущение отключило любую деятельность разума, хотя он и раньше никогда не понимал, что должен сказать или сделать. — Тогда… Может, всегда будешь греть мои руки в своих? Решение произнести именно такие слова было спонтанным и необъяснимым. Тэнэ всё ещё было срать на свои руки, видимо, заботиться о себе он никогда не научится. Он всего лишь хотел всегда чувствовать бархатное тепло ладони возлюбленного, засыпать и просыпаться с этим ощущением. Дэм усмехнулся. Было темно, но брюнет ощутил это на интуитивном уровне, видимо у них такая особая связь. — Конечно, буду твоей личной грелкой. — Более тихим и интимным шёпотом сказал Келлерман, коротко поцеловав собеседника в нос. Они так и заснули, держа друг друга за руки. И заснут ещё не раз. Руки Тэнэ больше никогда не будут холодными.