Изменить всё

      Приближался Хэллоуин. Гарри даже не сомневался, отправляя Лили Поттер письмо, в котором ставил ее перед фактом: эти каникулы он проведет у Петунии.       В ответ ему пришел вопиллер. Завидев еще на подлёте к окну бедную сову, несущую в клювике дьявольский красный конверт, Гарри закрыл руками лицо. Пока никто не заметил почтальона, он незаметно взмахнул палочкой под обеденным столом. На небольшой огненный всполох за окном мало кто обратил внимание — все были заняты завтраком и собственной почтой. Сова, внезапно потеряв свой груз, на секунду по инерции пролетела еще пару метров, чуть не упала и полетела обратно.       С того дня, который Гарри провел в Больничном крыле, не произошло практически ничего, что запоминалось бы. За два месяца Гарри начал привыкать к Хогвартсу заново.       Изуродованные лица — лица убийц и убитых, проклинающих и проклятых, — все еще приходили к нему в кошмарах.       Гарри был совершенно чужим на факультете тех, кого раньше вырезал без сожалений. Возможно, дети видели что-то такое в его глазах. Гарри стал изгоем на своем факультете. Не сказать, чтобы это его хоть как-то задевало. Появилось время для того, чем он практически не занимался на протяжении всей своей жизни — чтения.       Слишком часто Гарри видел в библиотеке маленькую Гермиону.       Сердце болезненно сжималось каждый раз при виде ее вечно непослушных волос, ее вечно прямой спины. Порой картинка сменялась.       Гермиона — его гордая, несгибаемая, упорная Гермиона, сидит, ссутулившись, и тихо плачет.       — Где она, Гарри? — тихий, совсем неслышный хриплый шепот режет наживую сердце совсем еще молодого мальчишки, чье тело испещрено шрамами.       — Кто, Герм?              — Где профессор Макгонагалл, Гарри? Она расскажет, что нам сделать. У нее точно есть план.       Гарри медленно переводит взгляд на месиво из крови и костей, висящее на цепях в камере перед Гермионой. Его стальной, но в конце концов сломавшейся Гермионой.       — Она далеко, Герм, — в конце голос предательски срывается.       Спасательная операция провалилась. Не стоило им лезть в подвалы Ноттов. Даже Гарри ожидал этого. О Грейнджер и говорить нечего.       Но реальность оказалась страшнее.       — Поклянись, — голос Гермионы резко окреп, и она обернулась. Ее покрасневшие глаза горели диким, лихорадочным огнем. У Гарри в горле пересохло. Впервые он не видел разума в глазах верной подруги. — Поклянись, что с ней все хорошо.       — Клянусь.       Губы Гермионы кривятся в ухмылке, полной боли.       — Лжец, — констатирует она.       В ее тонкой фигуре Гарри увидел одиночество и невыносимое отчаяние.       — Лжец, — надрывно рыдает она, уткнувшись в его худую грудь. — Лжец…        Каждый ее всхлип разрывает душу Поттера. Каждое его слово вгоняет ее в истерику. — Прости.        Гарри постоянно ловил себя на воспоминаниях об этой потрясающей девушке, без которой он погиб бы еще в первый год жизни в Хогвартсе. Гермиона была его единственной опорой, единственным человеком, ради которого он готов был полезть в любую ситуацию Человеком, которого он не смог спасти. Гарри отчаянно желал вновь заговорить с ней и — пусть на минуту, пусть на мгновение, — вновь ощутить себя тем, кем он не являлся уже много лет, но разговор с ней был бы самым быстрым способом самоубийства. Гарри знал: этого он не вынесет.       В моменты, когда Гарри, гладя в спину вечной заучки Грейнджер, замирал и мыслями покидал этот мир, его всегда как по волшебству находили Ян, Харли или Абраксис. Только когда эти трое отвешивали ему звонкие пощечины, он начинал приходить в себя и вспоминал. Теперь у него другая жизнь.       Он не имеет права вновь затянуть Гермиону в этот Ад.       От этого было больно и одновременно радостно, даже счастливо.       Порой Гарри забывал о том, кто он такой, рядом с тремя детьми, что вели себя так взросло рядом с ним.       Веселые перебранки Харли и Абраксиса, тихий смех Яна, их поддержка и забота, ощущение которых Гарри позабыл слишком давно, напоминали ему о тех временах, когда он был просто обычным учеником Хогвартса. Он ощущал себя просто Гарри, когда они были рядом с ним. И это было прекрасно.       Гарри заново учился улыбаться, шутить.       Намного реже он стал пугаться людей, которые когда-то были частью его жизни. Ступор, ужас, дрожь — все они понемногу уходили из его жизни и преследовали его лишь в вечных кошмарах, от которых не спасало даже зелье сна без сновидений. И пусть все это было лишь рядом с людьми, которых никогда не было — Гарри делало это счастливым, как никогда.       Дамблдор, казалось, избегал его. Стоя перед горгульей директорского кабинета, Гарри уверялся в этом все сильнее. Лишь завидев Гарри вдалеке, директор поспешно покидал его поле зрения, как было когда-то на пятом курсе. Возможно, он считал Поттера сумасшедшим? Это отдавалось тянущей болью где-то в легких, но Гарри учился вновь искать радости в мелочах. Он видел Альбуса с утра на завтраке — это уже на целую бесконечность раз больше, чем они виделись в прошлой жизни после смерти директора.       Переписка с мистером Морганом шла очень активно. Читая аккуратные, ровные строчки психолога, Гарри даже с пергамента, казалось, слышал его мягкий и успокаивающий голос. Мистер Морган хвалил его каждый раз, когда Гарри упоминал о своем прогрессе, будь это хоть самая крошечная деталь. Казалось, мужчину самого это делало счастливым.       Тетушка Петуния ненавидела почтовых сов, но, тем не менее, стабильно раз в неделю и она отписывала Гарри пару строк. Ее письма были самыми короткими и скомканными, но Гарри ощущал в них больше участия, чем в чем бы то ни было. Каждое ее письмо он аккуратно складывал в стопку и бережно хранил в потайном кармане своего сундука. Это было слишком личным, не предназначенным для чужих глаз, и слишком… тайным?       В библиотеке Гарри тратил каждый свой день. С каждым днем он все более остервенело искал всё, что было связано с защитой и оберегами. В голове все чётче рисовалась картина того, как он чертит охраняющие руны в доме Эванс, как задаривает ее всевозможными артефактами, способными хоть как-то помочь и защитить, как выстраивает бесконечные комплексы защитных чар и скрывает эту молодую женщину от всего мира. Как наяву Гарри видит: она с виду равнодушно курит, листая газету, а затем резким движением коротко обнимает его одной рукой, другой стряхивая пепел с сигареты в пепельницу — так, как умеет лишь она, выражая все свои чувства в секундном порыве, от которого после не останется никаких следов, кроме отчаянного тепла в душе и слегка смятой одежды.       Казалось, Харли что-то понимал, видя усердие Поттера, поэтому не позволял Яну и Абраксису отрывать Гарри от огромных кип бумаги и стопок книг раньше, чем приходило время ужина. Порой он присоединялся и тоже что-то искал, а вслед за ним садились и ворчащие Ян с Абраксисом.              Жизнь становилась терпимее.

***

       — Гарри Джеймс Поттер! — еще издалека донесся до ушей Гарри голос Лили Поттер.       Гарри рефлекторно спрятался за узкой спиной Яна, провожая глазами явно рассерженную мать, стремительно несущуюся по платформе. Определенно, предметом ее поисков был Гарри.       — Она же тебя найдет, — меланхолично произнес Ян, закидывая в рот очередную конфетку Берти Боттс. — М, апельсинка.       — Да, — также пробормотал Гарри.       — Хочешь, я тебя прикрою? — предложил Абраксис. — Скажем, что ты поехал в наше поместье на каникулы.       — Было бы отлично, но я уже сказал ей что поеду к Петунии, — сказал Гарри, оглядев Абраксиса. — Да и твои родители были бы явно против.       Абраксис сделал вид что не заметил этой фразы и стал осматривать колонны платформы девять и три четверти.       — Раз она знает, она точно тебя найдет, — резонно предположил Харли.       — Да я уж понял.       — Вот ты где, — как иж воздуха перед мальчишками материализовалась Лили, со строгим прищуром оглядывая компанию Поттера. — Позже поговорим о твоей выходке. Пора домой.       — Нет.       Аккуратно выщипанные брови Лили удивленно приподнялись. Она взглянула на Гарри так, будто видела его впервые.       — Ты считаешь себя достаточно взрослым, чтобы спорить с матерью? — проговорила она таким голосом, который заранее говорил «беги и не оглядывайся».       — Я считаю себя таковой. Вопросы?       Гарри почувствовал прибытие Петунии раньше, чем заметил ее саму. Запах ее сигарет он бы ни с чем не спутал ни за что в жизни.       Она не изменилась ни на секунду. Петуния как была в одежде, в которой Гарри видел ее в последний раз, так в ней и встретила его теперь. Казалось, что с их последней встречи прошло не больше минуты.       Гарри невольно улыбнулся, поймав ее взгляд. Только Петуния без единого слова могла ему сказать столько всего одними лишь глазами.       — Что ты здесь делаешь? — разом похолодел голос Лили.       — Я пришла за своим племянником. А вот что делаешь здесь ты, учитывая наш уговор, мне не ясно, — Петуния в последний раз затянулась и бросила окурок на землю, притоптав его носком аккуратной туфли.       — Уговор? — заинтересовался Гарри. Конечно, он написал Петунии о своей выходке с Лили, но, судя по всему, они о чем-то договорились между собой отдельно от него.       — Пет. Как ты попала на платформу? — казалось, Лили была напряжена.       — О, — сказала Петуния, — Меня провели.       — Какие-то претензии? — Гарри был уверен в том, что этого человека еще секунду назад не было за спиной Петунии.        Кто он? Что ему нужно? Волшебник, который водится со сквибом-Пет? Слишком подозрительно. Как он вышел на неё?       Его одежды были черными — настолько, что будто поглощали падающий на них солнечный свет. Слегка кудрявые темные волосы, гладко выбритое лицо и глаза, у которых, казалось, радужки не было вовсе — лишь один сплошной огромный зрачок. Тонкие губы были искривлены в лёгкой вежливой улыбке.       Спроси Гарри хоть кто-то, как выглядит этот человек, он не смог бы дать четкого ответа. Стоило лишь отвести взгляд от невыразительного бледного лица, как его черты в памяти тут же расплывались, оставляя за собой возможность лишь приблизительно вспомнить впечатление, но никак не картину в целом.       Несмотря на это, Гарри продолжал вглядываться в чужое лицо, стремясь запомнить хоть что-то. С таким заклинанием он пока не был знаком, но отчаянно старался с этим сделать все, что он мог на данный момент.       — Откуда у твоей тети такие связи?       Гарри не знал ни кто этот человек, ни откуда Малфой знает его, ни, тем более, откуда они знакомы с тётушкой. Но сейчас он точно знал одно: ни к каким Поттерам он не попадет.       Бросая горсть сыпучего пороха в камин и произнося родной адрес домика на Тисовой, Гарри в этом окончательно убедился. Голос Петунии успокаивал, как и всегда.       — С возвращением домой, Гарри.