Изменить всё

— ...поймите, миссис Поттер, с ним все хорошо, но ему ещё стоит провести неделю здесь для наблюдения за его потоками... — Да ничего с ним не произойдет, моему сыну не нужно наблюдаться в вашей вшивой больнице! Он может заболеть от любого чиха, вы же знаете, а тут просто рассадник инфекции! — Гарри узнал в этой звонкой сирене, в голосе которой пробивались визгливые нотки, Лили Поттер. Маг прикрыл глаза, и вновь на его лицо наползла улыбка. Это не было сном. В его мире больница святого Мунго была уничтожена из-за того, что ее главврач, Гиппократ Сметвик, решил пойти вопреки правилам Волдеморта. В тот день Гарри, едва сбежавший от егерей из леса, ввалился в холл Мунго на глазах изумлённой привет-ведьмы. Благо, Гиппократ успел схватить ее за шиворот и не пустить к камину, когда та собралась в Министерство. Сметвик был врачом до мозга костей, и он был верен клятве своего тёзки. Наверное, именно это и спасло бывшего Избранного. Утром он вытолкал более-менее подлатанного Поттера в тот же самый камин. Уже на следующий день газеты пестрели заголовками о том, что всеми уважаемый врач оказался предателем, встал на сторону национального преступника и в наказание за это бравые служители порядка разобрали по камешку его больницу — "рассадник подлых предателей". — Мистер Поттер, вы проснулись? — приветливо улыбнулась ему вошедшая в помещение медсестра. — Сейчас я cooбщy об этом вашему лечащему врачу. Гарри тихо, каркающе рассмеялся, когда за ней закрылась дверь, и смех его оборвался также резко, как и начался. Интересно, над чем же он смеялся?..

Лили все же добилась своего, и уже к вечеру Гарри вернулся домой. Как оказалось, его ядро магии начало расти аномально быстро, и его странное поведение списали на потрясение организма этим процессом. Не то чтобы Гарри стал великим чародеем, но он, опреденно, без труда уже сейчас смог бы наколдовать что-то посильнее Люмоса. Если учесть, что до этого его считали едва ли не сквибом, это было прогрессом. В любом случае, он привык выделяться, так почему бы и не продолжить эту замечательную традицию и в этом мире? Гарри широко улыбнулся, как не улыбался уже очень и очень давно. Теперь у него был дом. Теперь у него была семья. И его не волновало ничто, кроме этого. Мысли о Волдеморте и его цели в этом мире позабылись, подобно страшному сну. На пороге его уже ждал тепло улыбающийся Джеймс с маленькой рыжеволосой девочкой на руках. Черты ее лица так сильно были похожи на черты Лили, что сомнений в том, что она — ее дочь, не оставалось. Джеймс... Гарри не был похож на него ничуть. Лишь одна улыбка и волосы были у них одинаковыми, не более, но почему-то весь Джеймс казался Гарри настолько знакомым, насколько когда-то он сам. — А вот и Сохатик вернулся! — подхватил и его на руки отец. Девочка при этом восторженно взвизгнула. Мир показался Гарри неожиданно ярким, светлым, — таким, каким он не был никогда. Всю жизнь. Всю свою жизнь он мечтал об этом моменте. Он пережил столько, сколько редко когда может пережить человек и намного старше него. И в тот момент, когда он уже был готов сдаться, когда был готов бросить всё и добровольно выйти к верным псам Тома — его самая желанная, самая жгучая и страстная мечта, о которой, впрочем, он не смел и помыслить, исполнилась. У него была мама. Та самая, которую он боготворил, зная лишь по одним рассказам, колдографиям и жалком огрызке воспоминания из младенчества. У него был отец. Тот самый, рассказами о котором упивался Сириус, которого Ремус вспоминал с необычайной нежностью и о котором Гарри никогда не слышал ничего плохого. У него была сестра. Он не знал ее имени, но уже любил ее всей своей измученной, серой и потерянной душой. Гарри счастливо улыбнулся и обнял подошедшую к ним Лили. Кажется, он ещё никогда не был настолько счастлив. Он был бы готов отдать всё, что угодно, лишь бы этот момент не прекращался никогда.

***

Неспешно полетели дни. Гарри узнал о том, что его сестру звали Розой. Все свое свободное время он старался проводить рядом с ней, узнавая девочку все лучше и привязываясь к ней все больше. Роза любила красный цвет, ее любимыми цветами были лилии, и она не могла выговаривать букву "р", забавно заменяя ее на "л". Ее любимым занятием была игра в куклы, а любимой певицей — Селестина Уорлок. Гарри был совершенно очарован. Все происходящее, все то, что казалось ему когда-то несбыточной и дерзкой мечтой, — все это было реальностью, и осознание этого факта пьянило хлеще любого Огденского. Семья Поттеров оказалась именно такой, какой он ее себе представлял. Лили железной рукой правила в семье, и гнев ее был страшен. Джеймс с утра до вечера пропадал на работе в аврорате, и Гарри не мог не гордиться тем фактом, что его отец был начальником всего этого отдела. Эйфория от всего, что теперь его окружало, пропала резко в тот самый момент, когда он увидел новенький выпуск Ежедневного Пророка. Его будто окатило ушатом ледяной воды, пока глаза неверяще пялились в не собирающиеся меняться строчки на желтоватой бумаге. "Том Марволо Реддл — наш бессменный министр магии утвердил закон о неприкосновенности оборотней! Наши мохнатые друзья или опасные твари?" — Гарри? — Поттер поднял глаза на Джеймса, — Что, тебе тоже не нравится этот мудак? Тут же в смеющегося Джеймса прилетело влажное полотенце со стороны Лили, что сердито поджала губы. — Не выражайся при детях! — Понял, босс, — фыркнул мужчина. Гарри рассматривал фотографию, приложенную под заголовком. Вместо змеелицего ублюдка в порванной мантии, которую тому наверняка было лень поменять, в камеру обаятельно улыбался Том Реддл. Тот, которого он видел когда-то в Тайной комнате. Высокий, красивый брюнет, красивый все той же мрачной, отчасти даже наверное вульгарной красотой. Темные синие глаза с красноватыми всполохами где-то на дне, фальшивая насквозь улыбка — а в улыбках этой мрази Гарри разбирался едва ли не лучше, чем в себе самом, и изменившаяся внешность на это никоим образом не влияла. — А... давно он министр? — разом осипшим голосом спросил Гарри. Джеймс презрительно фыркнул: — Уже лет тридцать как. Хорошо сохранился, да? Поговаривают, что он заставил Фламеля отдать ему Философский камень. Гарри закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Похоже, ему придется очень много работать для того, чтобы убить Волдеморта... вернее, господина министра. Малышка Роза точно не обидится на то, что ее старший братик будет играть с ней меньше, ведь у братика есть дела важнее. Намного важнее.