Герой её времени

      К сожалению или к счастью, Александра проснулась в той же кровати, в которой вчера уснула без задних ног. Солнце давно поднялось над горизонтом, жизнь кипела, отдыхающие уже позавтракали, приняли ванны, отобедали, а девушка лишь только проснулась.       Григорий поздно лёг, потому что изливал душу в дневнике, думая, что написанное освободит его голову и даст ему спокойно уснуть — не помогло. Он лёг, когда солнце медленно вставало, но его далёкие оранжеватые блики почти полностью поглощались небесной тьмой.       Проснувшись, он проверил гостью — девушка никуда не сбежала. Притворив дверь, он отправился к малому количеству близких, знакомых лиц, у которых расспросил об этой особе.       Когда Саша проснулась, в доме был лишь слуга и лакей, но обоих она не видела. Григорий находился в гостях у Вернера.       Осмотрев комнату и подойдя к окну, она с благоговением выдохнула.       Она здесь, и, кажется, если думать о происходящем каждую секунду, можно сойти с ума. Потому девушка переоделась, обошла небольшой дом и, так никого не встретив, вышла на улицу.       Юнкера, офицеры, женщины, девушки, старики, дети — кого только не собрали эти воды.       Героиня держалась прямо, старалась не выделяться, но некоторые, особо внимательные болтуны, распускавшие повсеместно слухи, предположили, что та выходила из дома Печорина уже не в первый раз. Её прежде почти никто не видел, оттого нашлись и опровергатели злословий.       Гуляя среди высоких деревьев, она вышла к месту, которое притягивало голодный народ пару раз в день превосходными запахами. На водах разгуливается аппетит.       Она прошла по многим дорожкам, рассмотрела необычных птичек, насладилась пейзажами, о которых Лермонтов, благодаря свою «детскую» вредность, почти не упомянул в произведении.       Впрочем, писать о них бессмысленно. Природой нужно наслаждаться здесь и сейчас.       Печорин в то время вернулся домой и, не найдя дома гостью, обозлился на себя, на глупость, потом на девушку, ведь не может любой самокритик винить себя постоянно. Лучше бы       Александре не слышать мыслей мужчины, когда тот подумал, что девушка сбежала.       Выйдя из здания, Григорию встретился старый знакомый.       Грушницкий шёл быстро к нему, стараясь не выражать никаких особых эмоций на лице, пытаясь казаться прозрачной тенью, но, когда тот наконец подошёл к офицеру, поравнялся с ним, тихо спросил, схватив под руку и поведя к деревьям.       — Вы бы постеснялись себя, Печорин! Здесь же дамы, дети!       — Что такое?       — Из вашего дома вышла особа.       — И что? Мало ли кто вышел. Не из вашего же дома.       — Значит, вы её знаете…       — Знаю. Не видели, куда она ушла?       — Видел. В сторону обрыва, — оглядев мельком людей, стоящих на далёком расстоянии, Грушницкий продолжил. — Люди вас осуждают.       — Мне, право, всё равно, что меня осуждают. Как будто это происходит впервые, Груша. Всегда найдутся судьи, — Печорин хотел было направиться в сторону, куда указал старый приятель, но тот продолжил назойливо, надоедливо говорить:       — Я убедил некоторых дам, что та девушка — ваша сестра.       — Солгали? — усмехнулся он, облокотившись спиной на крону дерева и удовлетворенно усмехнулся.       — Пришлось.       Немного погодя, Григорий Александрович выпрямился и сказал:       — Вы не лгали, дружище, она и правда моя сестра, — улыбнувшись, он хлопнул товарища по груди и, проскользнув между ним и деревом, пошёл по дороге. Пусть думает, что пожелает.       Александра, насладившись горным воздухом, который даже в её время не был таким приятным на юге страны, направилась к дому. Как же не жить и не радоваться в то время, когда природа, мир вокруг настолько прекрасен? Навстречу девушке попалась довольно привлекательная, молодая особа с очень знакомыми глазами — бархатными…       Приветливо улыбнувшись, Саша сдержала себя от легкого поклона, как-никак, неизвестно обо всех манерах того времени.       — Добрый вечер.       — Добрый, — ответила Саша, пытаясь отвести взгляд от девушки. — Любите гулять?       — Кто не любит гулять в горах? Я, пожалуй, представлюсь. Меня зовут Мери.       «Я знаю…»        — Меня зовут… Александра.       — Оу. Как великих дам Европы? Прекрасное имя. Я рада знакомству.       — Я тоже, — промолчав некоторое время, героиня прервала тишину. — Не хотите пройтись?       — Да, я была бы не против, — светлая улыбка осветила молодое лицо, мягкие черты. Две девушки приближались к домам, смотря вперед и изредка под ноги, грациозно шли вдоль каменного бордюра, который охранял зелёный островок с большим, пышным, с развязными ветвями, деревом. — Как давно вы прибыли сюда?       — Совсем недавно. Вчера, если говорить откровенно.       — И как вам? Нравится здесь?       — Мало опыта. Здесь очень красиво, но в подобных местах я почти не бывала.       — Право, здесь очень красиво. Где вы живёте?       Вопрос прозвучал внезапно, но для Саши он всё-таки не был сюрпризом. Хорошо, что отвечать на него пришлось не молодой и не беззащитной девушке.       — Дамы! — молодой офицер в опрятной форме с нетронутыми, стройными эполетами. — Разве можно в горах гулять одним?       — Мы ещё не в горах, господин Печорин. Здесь всё ещё каменные дорожки.       — Говорят, в аду тоже каменные дорожки… — переведя дьявольский взгляд с Мери на гостью, она поняла, что отношения двоих сейчас не очень хороши. Мягко говоря. — Вы познакомились с моей сестрой! Как мило, что вы составили ей компанию, Княжна!       — Александра… Печорина?       — Да, я пока не в браке, — с облегченной душой девушка перевела немного колкий, притягательный и похожий взгляд на Мери.       — А есть ли кампания?       — Пока что — нет.       — Не находите, что подобные вопросы неуместны, Княжна? Или вам всё необходимо объяснять по несколько раз? —спросил офицер, слегка наклонившись в сторону низкой девушки.       С отвращением осмотрев красивое лицо мужчина, Мери дрогнула уголком губ и, контролируя женскую, и без того очень тихую, злобу, произнесла:       — Вы такой ужасный человек! Я очень надеюсь, что в вашей крови нет столько мерзости, — по её голосу было понятно, что Княжна не поверила ни единому слову Печорина о сестре. Обойдя его с гордо поднятой головой, она отправилась к отдыхающим. Пока Александра смотрела героине вслед, Григорий, приблизившись к её уху, манящим шепотом произнес:       — Вот что значат «женские сердца».       — Вам стоит быть с ней мягче, — девушка шла рядом с Печориным, смотря лишь себе под ноги и иногда обращая внимание на его эмоции. Они были под контролем даже тогда, когда он контролировать их и не хотел.       — С чего же это? Если вы знаете меня «вдоль и поперёк», то знаете и моё отношение к женщинам, в особенности, к девушкам.       — Знаю. Вы влюбляете их в себя, наслаждаетесь, самодовольствуетесь, ехидничаете, играетесь, разбиваете сердца и снова наслаждаетесь. Особенно вам приятно, когда дамы сами вас добиваются.       — Неужели дамам это неприятно?       — Добиваться вас? Нет, потому что они разбивают душу, преследуя эту цель. И, не дай Бог, кто-нибудь влюбит вас в себя. Она будет верна, она не сможет быть с вами.       — Почему же это?       — Вы не захотите нарушить образ. Не захотите снять маски и дать части, которая долго осуждала поступки — жить, а которая уже жила (и не лучшим образом) — подумать над прошлым.       — Всё больше убеждаюсь, что вы — самозванка, читающая мои рукописи.       — Ваше право. Поиграйте с собой, если вы не трус. Впрочем, вы любите делать это, — девушка вспомнила о дуэли с Грушницким и, прищурив глаза, подняла голову к сопровождающему. — Поставьте себе условие: если я ежедневно буду казаться той, кем являюсь, о ком я говорила, то вы прекратите играть с их душами.       — «Их»?       — Со всеми.       — А если вы сбежите? Окажетесь лгуньей?       — Какая вам разница? Для вас важно только наличие хоть какой-нибудь игры. В жизни вы только и добиваетесь — игры. Вам скучно.       Печорин ничего не ответил, опустив взгляд на желтоватые камешки, прячущиеся, остававшиеся позади с каждым шагом.       В следующее место, куда отправились двое — первый ужин. Грушницкий с огромным удовольствием продолжил распространять «настоящую» правду об особе.       Сестра Печорина… Хотя, прекрасные, белокурые волосы и живой огонёк в глазах давали им огромную схожесть.       Грушницкий сел за стол и познакомился с девушкой, понимая, что она не похожа на его друга, но другим говорил абсолютно другое.       — Послезавтра в доме Лиговских пройдёт бал, слышали? — Печорин промолчал, выпив из стопки глоток виноградной выдержки. Не дождавшись ответа от друга, Грушницкий посмотрел на Сашу.       — У Княжны и Княгини? Не знала. Спасибо вам, что сказали.       — Рано или поздно вы бы узнали. Мы все приглашены. Когда же ты наконец перестанешь дуться, как чёрт, и мирно проведешь несколько часов, не обижая Мери? Печорин?! — немного промолчав, выпив оставшийся кровавый напиток из стопки, Григорий с глухим стуком поставил её на стол и ответил:       — Не думаю, что такие, как Княжна, способны долго обижаться. Спасибо за приглашение, мы придём.       Немой идентичный вопрос в удивленных глазах героини заставил Григория взбодриться и, хлопнув по эполетам товарища, сидящего рядом, повторить слова:       — Мы придём и прекрасно проведём время, дружище!