Мемуары хронооперной примадонны

      4 июля 2017 года. Сегодня в Токио было жарко. Как и в дни до этого. Постоянно. В этот день я умерла.       Впервые я переместилась в прошлое пятьдесят пять моих лет назад. Я до сих пор достоверно не знаю как это работает, что является триггером, но уверена в одном — я застряла во временной петле. Каждый раз, 4 июля умираю, где бы ни была. Пытаясь убежать от этого в другую страну, жить иначе, я изменяла историю, косвенно или нет — ничего не помогало. Тогда я решила покончить с собой.       Очнулась я опять 4 июля 2005 года. Всё тот же Токио. Душно. Была поздняя ночь, и я поняла, что не сработало. С улицы через открытое окно доносились шум проезжающих машин и голоса людей. Это был уже пятый раз, когда я так просыпаюсь. Я прожила четыре разные жизни длинной в десять лет. Пять раз мне было шестнадцать, и четыре из них я прожила до двадцати шести. И вот, опять. Хочется исчезнуть, не открывать глаза, что-нибудь, но лишь не этот злосчастный потолок с флуоресцентными звёздами. Ужасно. Поднявшись с кровати и накинув на себя тонкую толстовку, вышла из дома. Босая и со слезами на глазах, я шла вдоль разнообразных построек вниз по улице, где находился парк. Было непонятно, что мне делать с осознанием того, что час назад я убила себя. Одни только мысли об этом оседают обжигающей изморозью на коже. Вот уже за поворотом были видны деревья Ёёги. Я знала, что сейчас там немноголюдно, а возле воды должно быть достаточно прохладно.       Мысли в голове прекратили разъедать мозг, и все разом рухнули грузным червём к животу, вызвав приступ тошноты. Только подойдя к ближайшему кусту, меня вырвало прямо на чей-то недоеденный фаст-фуд. Проходящие мимо люди старались, как можно скорее, уйти от нелицеприятного зрелища, и хоть бы один спросил все ли в порядке. Ведь ни черта не в порядке! Как только спазмы отступили, я присела на лавочку рядом с дурно пахнущей зеленью. Немного придя в себя, заметила, что на мне ничего нет кроме толстовки, и от этой мысли стало совсем не по себе. Решив не задерживаться здесь, направилась вглубь парка; прямиком к озеру. Лежащие на брусчатке мелкие камушки и другие острые частички, больно впивались в голые ступни, принося отрезвляющую боль, которая, впрочем, только подгоняла меня быстрей. Чуть левее меня, среди крон деревьев я услышала плеск воды, свернула с аллеи на газон и пошла прямиком на звук. Не сбавляя темпа вошла в озеро, и спустя с десяток метров голова полностью скрылась под водной гладью. Опускаясь на дно, у меня проскочила мысль, что это, возможно, моя последняя жизнь, а я её так скоро оборву. Было ли мне жалко? Да. Было ли страшно? Возможно. Устала ли я? Несомненно. Но как только состояние аффекта прошло, я начала резко пытаться выплыть на поверхность, но вот ирония, запуталась в одежде и с грустью смотрела на последние пузырьки воздуха. Думала ли я, что умру через час после очередного ре-старта? Иначе и быть не могло. В последние секунды сознание всячески подавало сигналы на помощь, но сил хватало лишь на то, чтобы не расплакаться вновь.       Я не помню, от чего умерла впервые. Все воспоминания об этом дне будто в тумане, но когда очнулась, мне показалось, что всё было странным и очень долгим сном и я опять прожила свою юность. Конечно, испытывая постоянное чувство дежавю, навряд ли вырастешь эмоционально здоровым человеком, поэтому ближе к двадцати пяти я оказалась в психиатрической лечебнице, где и скончалась 4 июля, впоследствии обвала потолка.       Вернувшись обратно в 2005, я ещё долго не могла прийти в себя и восстановить связь с реальностью. Но решив, что это ещё один шанс на идеальную жизнь, начала использовать знание будущего по максимуму. Экзамены, тесты, олимпиады — я знала ответы на каждый вопрос, поэтому не удивительно, что к семнадцати я стала одной из не многих, кто поступит в Гарвард, раньше положенного возраста, на медицинский факультет. Японский гений, надежда медицины. Это были мои лучшие годы.       Поток диких воспоминаний оборвал резкий рывок за волосы. Рефлекторно пытаясь вдохнуть, внутри всё обожгло так, что впору бы терять сознание, а вода всё продолжала проталкиваться в лёгкие и желудок. Всё такими же грубыми движениями меня выволокли из воды и бросили на землю. Вся мокрая и грязная, я всё ещё не могла нормально вдохнуть, из-за чего начала задыхаться и синеть. Видимо, мой спаситель это заметил и внезапно грудь обожгло новой порцией боли, теперь уже пришедшей извне. Точно не уверена, пытался он меня спасти или решил, что проще будет убить, но я начала жалеть, что не бросилась под машину.       — Ты, блять, совсем тупая, что ли?! На кой хрен в воду полезла посреди ночи? — продолжая колотить меня, орал парень огрубелым и хриплым голосом, скорее обречённо, чем со злобой. После этих слов, его удар немного скосил, случайно или нет, но попал прямо по животу, что вызвало очередной за сегодня приступ рвоты. Он таким же быстрым движением дёрнул меня за руку, да так сильно, что вероятно будет вывих, чтобы я не захлебнулась в своей же блевотине из воды.       — Твою мать! Только не сдохни тут, — он похлопывающим движением прошёлся вдоль моей спины, от чего я вздрогнула всем телом. Явно заметив мою реакцию и то, что спазмы прошли, парень поволоком потащил меня обратно к воде. Наверное, все же, решил меня добить. — Наклонись поближе и умойся. Где твоя одежда?       Все это время находясь с полузакрытыми глазами, я, наконец, смогла открыть их полностью, после чего пожалела ещё больше. Белая кожа рук была синюшней от холода, а в длинных тёмных волосах запутались комочки чего-то слизкого. Набрав в ладоши воды, начала интенсивно промывать слипшиеся пряди, параллельно полоская рот и поливая лицо. Всё это время парень тихо сидел на песке и наблюдал за моими манипуляциями, я же тихо шипела на боль во всем теле. Особенно сильно ныла рука, что затрудняло все действия в разы. Вскоре, ему, видимо, надоели мои теребления и он в несколько шагов преодолел расстояние между нами, после чего рывком поставил меня на ноги.       — И чего ты с таким личиком топиться решила? — задумчиво пробормотал парень, хотя, вполне вероятно, что в ушах всё ещё шумит, и звуки искажаются из-за этого. Перед глазами мутно, и сложно рассмотреть его детально. Только я начала цепляться за более менее внятные мысли, как он обхватил своей огромной рукой меня поперек спины и рывком надавил на плечи. Это произошло настолько быстро, что едва я открыла рот, чтобы крикнуть, он уже зажал его своей ладошкой.       — Уже не должно быть больно, поэтому не кричи, — он аккуратно опустил руки и я медленно сползла вниз без его поддержки. Впрочем, он тоже спустился на корточки, и я, наконец, смогла его разглядеть. Весь избитый, мокрый и грязный, с кровоподтёками на лице, он тяжело дышал и криво улыбался. В длинных спутанных волосах болталась лопнутая резинка. Вероятно, я выгляжу не лучше.       — Ну что, нингё, рассказывай, какие беды от тебя ожидать?       На такое сравнение я оскорбилась, но виду не подала, всё же неизвестно, как этот человек может отреагировать. От него исходила жажда драк и крови, и было откровенно страшно.       — Так и будешь молчать или ты немая? — было видно, что терпение парня постепенно иссякало, а это, вероятно, грозило мне новой порцией тумаков.       — Ты тоже на альтруиста мало похож, — настолько, насколько могла ровно произнесла, подавив горький приступ кашля.       — И кто же так со спасителями разговаривает. Тебе впору сесть в сэйдза и рассыпаться в благодарности, — он важно скрестил руки на груди, изобразив возмущение.       — Зачем? — проскрипело так, что я не сразу смогла понять кто именно это сказал. Горло засаднило и с груди вырвался кашель.       Брюнет лишь удивлённо повторил мой вопрос, после чего резко изменился в лице и встал на ноги. Мерзко сплюнув под ноги, рядом с моими руками, он грозно прошипел:       — Не распоряжайся своей жизнью так, будто она ничего не стоит. Никогда не знаешь, что же станет её концом, — после чего развернулся и направился к алее, где стоял байк, который я раньше не заметила. Вдруг, он остановился, и опять направился ко мне. Я уже мысленно приготовилась к чему угодно, но он лишь поднял меня и поволок к транспорту. Одним лишь взглядом пригвоздив меня к сидению, всё также молча выехал с парка. Лишь на дороге спросил адрес, который я тихо продиктовала и мы в тишине направились к моему дому, который, впрочем, находился в тридцати минутах пешком от Ёёги. Не проронив ни слова, мотоцикл остановился напротив большого дома в дорогом районе Сибуи. Я аккуратно слезла и склонилась в сайкэйрэй. Видимо, это смутило парня, и вся спесь слетела вместе с мнимой жесткостью.       — Я приношу извинения за причинённые неудобства и преисполнена благодарностью, — стоять в поклоне было непривычно и неприятно, но он и правда спас меня, пусть я этого и не желала.       — Ты чего? — слезая с байка и на ходу поднимая меня. — Я ведь пошутил про поклон, не нужно было, — он неловко взъерошил и так растрёпанные волосы, затем опустил свою руку мне на голову. — Благодарность принята.       После чего улыбнулся так ярко, прищурив глаза, так как когда-то он. Пока я стояла обескураженная, мокрая и босая, брюнет уже собирался ехать, но будто что-то забыв, поднёс палец к подбородку.       — Тебя как зовут хоть?       — Атсуко Сё, — голос ещё слабо слушался, и вместо уверенного ответа вышли лишь сиплые хрипы разом с кашлем.       — Чудно, а меня Баджи Кейске— и напоследок улыбнувшись, сорвался с места, оглушая меня и округу рёвом мотора.       Из дома послышался собачий лай.