Знание - развращает

В голове висел густой туман в сплетении с мерзким тупым гулом, что крайне неприятно влиял на ошеломленное сознание. Но не только едва не ускользающее обратно во тьму сознание было моей проблемой, лучше всего заметить, что именно полупустая, ноющая голова была одной из наименьших моих проблем. Всё моё тело было одним огромным препятствием на пути к трезвому и стабильному осознанию себя и своего положения. С первых секунд пробуждения стало ясно, что даже вдох грудью для меня будет испытанием, острая, словно игла, боль пронизывала грудь стоило лишь мне набрать на каплю больше воздуха в легкие. "Сломанные ребра" - сразу же пришла мысль. Я не спрашивал себя кто, где и когда мог нанести мне подобную травму, я лишь судорожно попытался задержать дыхание и вернуть свою диафрагму в положение, что причиняло мне наименьшую боль, это было самым первым моим действием, даже не открытие век. И хорошо что я оставил глаза закрытыми, так как секундой спустя я понял, что не только с грудью у меня проблемы, но и внизу живота, чуть ниже аппендикса как будто кто-то воткнул кусок арматуры. Сразу же захотелось застонать, ещё секундой позже я попытался сдержать стон боли от глупого и поспешного движения, но получилось не полностью. Сквозь пронизывающие разум и тело нити боли я открыл глаза, чтобы тут же их закрыть, было ярко, очень, у меня появились пятна в зрении. Я тут же закрыл веки, оставаясь во тьме с болью. Пришла мысль: «Я был избит в пьяной драке и меня ударили ножом?». Я не помнил, как будто густой сизый туман занял место моих воспоминаний. Не нужно быть гением, чтобы понять, что подобное крайне плохой знак, не только ранение, но и амнезия. Я не был врачом и не мог сказать возможна ли вообще подобная потеря памяти, я был простым обывателем и мои нынешние эмпирические ощущение говорят две вещи: меня избили и я не помню как это произошло. То на ум сразу приходит только одно – амнезия от удара по голове. Опять же я не знал так ли это на самом деле. Но опять же у меня жутко болела голова, так что как минимум один факт шел в копилку моей дилетантской теории. Это было плохо. Вообще любая травма головы была очень паршивым делом. Может у меня не просто кратковременная потеря памяти, вдруг что-то ещё, куда хуже имеющегося по моему мнению. Кровоизлияние в мозг всегда было риском остаться овощем. Именно мысль, что я мог превратиться в инвалида заставила меня замереть от стиснувшего сердце в ледяной хватке ужаса, как будто мне лед приложили непосредственно к позвоночнику. Нет! Не, не, не ни хера! Я не стану бесполезным инвалидом из-за драки которую я даже не помню, со мной такого не произойдет, с кем угодно другим, но не со мной. Именно эта бредовая, навязчивая и паническая мысль заставила мои веки открыться вновь. Двигать телом хоть сколь-либо мало всё ещё было ужасно больно, а потому сквозь стиснутые зубы меня хватило только повернуть голову на бок, чтобы лучи солнца снова не ослепили меня. - Аааааа! – в страхе вырвался крик, а после пришедшая волна боли от рефлекторной попытки двинуться прочь, подняться и убежать как можно дальше от увиденной картины, не дала и тени возможности сохранить себя от перешедшего в заунывый скулеж. Боль была адской и всё что я мог это скулить от боли, -хаааааа… шааааа… хах, хах, хааах. Тем не менее несмотря на первоначальный испуг и боль, я не смог отвернуться от тошнотворного зрелища, прямо передо мной или лучше сказать возле меня, в жалком полуметре, с окровавленной пастью и пустыми мертвыми глазами лежала голова рыси… это было первое моё умозаключение. Я увидел голову хищной крупной кошки и испугался, но только по прошествии приступа боли от собственной глупости смог заметить некоторые важные детали. Как например то, что обладатель этой головы явно мертв. А так же то, что это явно была не рысь. Более темная раскраска меха, куда более крупные размеры, больше подходящие пуме, но самое главное, на мертвом теле зверя была одежда. Обычная человеческая одежда. Да и сам труп выглядел уж больно человекообразным, нет такого телосложения ни у одного животного… кроме горилл и обезьян. Да и кому придёт в голову наряжать огромное животное в человеческую одежду. Я не знаю сколько я тупо пялился в мертвую пасть трупа, пока до моего уставшего мозга не дошла простая мысль. Это не рысь, это не пума и не тигр. Это труп настоящего зверочеловека. Огромная человеческая кошка. Её труп. Или его. Мой разум отказался принимать такой бред. Такого быть не может просто потому что быть не может. У меня явно галлюцинации в дополнение к амнезии. Но нет, чем дольше я смотрел, тем больше деталей замечал, тех деталей которых мой собственный разум не был способен создать просто потому что я не знал до нынешнего момента о том, что они могут существовать. Блеск меха, пятна крови, текстура одежды, колебания меха от ветра, запах, совсем незнакомый мне запах… всего было слишком много чтобы списывать это на последствия травмы головы. И только осознание нереальной реальности заставило меня бросить взгляд куда-то помимо трупа, дальше за него. Чтобы в очередной раз застыть. Там дальше, едва в ста метрах от меня по земле шагали существа, что не должны были существовать. Я знал как их следует называть, я помнил, но я просто не мог заставить произнести вслух. Мамонты. Вымершие доисторические животные. Те, на которых по истории из школы охотились наши предки. - Что за хуйня… - это был уже не шок, а настоящая прострация, даже вышедший к мамонтам огромный в их рост гигант с дубиной в пол его роста в руке не сумел привести меня ещё глубже в оцепенение. Даже со своего места я мог различить лицо великана, это квадратное лицо, эти наросты на месте бровей, этот хмурый и усталый взгляд. – Какого хуя… Я… я видел уже подобную картину. Нет-нет, не в живую, но видел, образы перед глазами были настоящими, отличающиеся от того что видел я совсем недавно. Впрочем так и должно было быть, я-то видел нечто реальное, а не картинку с экрана монитора. Но тем не менее схожесть была слишком большая, как будто кто-то решил оживить изображения художника, точно то же и здесь. - Этого блядь быть не может. Так не бывает. Так в реальности не происходит. Бред! Глаза просто играют со мной! - Уууууугрх, - тихо застонав, я перевернулся опять на спину, я не хотел смотреть на то, что увидел, ни на труп, ни на несуразных существ перед собой. Лучше тупо пялиться в небо, чем на пасущихся вдалеке мамонтов и их гигантских пастухов. – Блядь. Я опустошен. За какие-то жалкие минуты я побывал на американских горках, включающих в себя: дезориентацию, боль, страх, панику, шок, потрясение… Даже если всё вокруг меня реально, это слишком много чтобы принять. Что мне делать? Такова была единственная нормальная мысль у меня в голове, что хоть как-то могла вернуть меня обратно в привычный мне логичный мир. Перво-наперво я должен был осмотреть себя и то где я. Ясно что я ранен, а значит мне нужно установить тяжесть своих ранений и позаботиться о себе. Я был где-то посреди тундры с мамонтами по соседству без следа цивилизации в досягаемости моих глаз, с одной стороны у меня был редкий лес, а с другой полная мелких озер, от которых шёл пар, холмистая тундра. Кроме меня мне никто сейчас не поможет, разве что тот виденный мною великан своей дубиной по моему телу поможет мне отправиться в последний путь. Наверное всё дело в безысходности, мне казалось что терять собственно нечего, кроме своего шаткого рассудка, а потому стиснув зубы, выпучив глаза, надув щеки и покраснев лицом, превозмогая боль поднял себя в сидячее положение. Это далось мне дорого, зрение плыло от разноцветных пятен, пальцы подергивало в мелких судорогах, а в ушах колотилось собственное сердце, заглушая мир вокруг. Но были плюсы, несомненно были плюсы, я не зря надругался над собой и придя в себя я смог их оценить. Теперь я смел посмотреть на себя более детально, а так же вокруг себя. - Это не мои руки, - с ужасом, со вставшим посреди горла комом я должен был признать очевидное, ни руки, ни одежда на мне, ничто мне не принадлежало. Другая пигментация кожи, отсутствие шрамов из детства на руках, грубая и шершавая поверхность ладоней… это были не мои руки, не мои ноги. Это был не я! Если бы не страх боли в груди, я бы начал гипервентилировать, заливаясь рыданиями, а так я лишь стиснул зубы, сжал кулаки и с внутренним, грудным рыком попытался привести себя в порядок. Вот только собравшаяся на глазах влага говорила о тщетности моих попыток самоконтроля. Но я старался. Ибо ничего другого мне не оставалось. Старался несмотря на все предательские мысли появляющиеся в моей голове, старался несмотря на то, что может лучше было бы отступить. Но я упрямый, одна из моих немногих хороших черт и сейчас я всецело доверился ей. Долгие десятки минут спустя, когда первые припадки экзистенциального кризиса ослабили своё давление на меня, я принялся анализировать свою ситуацию. Я успел осмотреть себя и место вокруг более детально. Было три важных детали: в моём брюхе была колотая рана, вокруг которой уже успело застыть приличное пятно крови, рядом валялась обгоревшая и разбитая в дребезги телега, а возле неё мертвая лошадь. Должен признать, именно вид алого пятна крови дал мне сил начать думать о чем-то помимо невозможности происходящего. Видимо сработал инстинкт самосохранения. Даже если вокруг творится бред моего сознания, этот первобытный позыв всё равно исполняет свою роль, давая стимул и силы делать хоть что-то, чтобы спасти свою шкуру. Радостной новостью было то, что рана на животе была странно зажившей, будто она не свежая, как говорят всё факты (труп рядом, разбитая телега всё указывало на обычное ограбление), а ей уже как минимум месяц, при этом возле меня валялись аловатые осколки разбитого в дребезги небольшого пузырька едва дотягивающего до 100 миллилитров. Понемногу приходило понимание того, что же со мной произошло, да и не только со мной, но и с телом в котором я оказался. Пускай мои догадки могут быть бредом, пускай, но если есть хоть шанс, что всё вокруг меня реально то… То мне нужно осмотреть телегу. До телеги было метров десять. Так мало и так много в моем состоянии. Десять метров ада, так я их видел. Но я должен был добраться до обломков. Я не чувствовал в себе уверенности подняться на ноги, скорее я знал, что стоит мне попытаться как тут же свалюсь на землю, вот только ползти на четвереньках я не вынесу. А значит выбора не было, как не было его и раньше, есть вещи которые просто нужно сделать через не могу и не хочу. Встать с первой попытки почти вышло, было больно, снова и много, больше всего в жизни я ненавидел боль и сейчас мне казалось что в моей жизни осталась только она. Но я встал, хотел бы сказать что я гордо и уверенно стоял на ногах. Нет. Совсем нет. Куда уж более похоже, что стоило ветерку подуть немного сильнее и я упаду на землю, в объятия новой порции агонии. Ноги едва держали мой собственный вес, голова кружилась и неприятно гудела, в висках стучала кровь, всё тело сигнализировало о том, что оно работает в долг, едва-едва и на пределе своих сил. И я был благодарен уже за эту малость. Медленно, шатаясь хуже всякого пьяницы, шаг за шагом я добирался до почерневших от огня и даже в некоторых местах всё ещё горящих деревянных обломков. Наконец с последним шагом я едва не свалился, но вовремя успел ухватить бок перевернутой телеги, опершись на него, я начал изучать сохранившееся содержимое. А было всего ничего. В самой телеге ясное дело ничего не было, а если и было, то успело сгореть или было украдено теми, кто убил огромного человекоподобного кота и нанес рану в живот мне. Но вот в жалких метрах от повозки валялся разбитый деревянный сундук, а за ним кожаный походный рюкзак прямиком из средневековья. Я не Шерлок Холмс, гениальный детектив, творение Артура Конана Дойля, я даже не доктор Ватсон, но даже мне из имеющихся улик вполне по силам восстановить сцену преступления. Два путешественника попались шайке шальных разбойников. Убили лошадь, чтобы не смогли убежать, затем прирезали кошака, а после второго путешественника. Подошли к повозке уже для более детального разграбления, как на шум и крики боя пришли мамонты, а с ними великан. Деятели вольной дороги видимо струхнули и, схватив что успели кинулись прочь. Примерно так я вижу эту ситуацию, иначе объяснить оставленный рюкзак, сундук и недобитого меня я не могу. В стороне взревел один из мамонтов, а наблюдающий за ними великан лишь флегматично почесал себе спину огромной дубиной. На меня и мою деятельность они обращали ровно ноль внимания и хвала им за это. Теперь от повозки нужно было добраться к рюкзаку и ящику. Бля. Снова терпеть боль в животе и груди. Ненавижу боль. На этот раз получилось быстрее, возможно наконец подействовал адреналин, если моё тело вообще способно его вырабатывать или мне просто мерещится, последнее больше всего похоже на правду. На мою удачу в рюкзаке я нашёл то что искал и о чем предполагал. Два маленьких красных пузырька. А ещё кусок сыра, хлеба, бутылку чего-то алкогольного и ломтики сушеного мяса. Помимо двух книг, которые открыл, но понять не смог, язык которыми они написаны мне был не знаком. Так было в первой, а вторую я не открывал, она была странной, лучшее что я могу сказать, что она вызывала у меня в руках покалывание и сосущее чувство в глубинах разума. К тому же на фиолетовой обложке уж слишком сильно выделялся узнаваемый для меня орнамент, будто кто-то используя три палки и точку попытался схематично создать изображение портальной арки. Её я просто кинул обратно в сумку, у меня не было сейчас времени заниматься этой странной книгой. Всё своё внимание я уделял двум найденным пузырькам. Была догадка для чего они и что внутри них, но вот проверять было страшно. Может я сейчас одной ногой в могиле посреди черт знает где, но только одной ногой. И мне не хотелось прыгать второй ногой в эту яму. Но какой у меня был выбор? Дрожащими руками я кое-как выдернул пробку, что закупоривала пузырёк и поднес тот к носу, чтобы моментально отдернуть тот в сторону. Не нашатырный спирт, но близко. Что-то внутри меня подсказывало, что на вкус содержимое емкости соответствует запаху. Снова прибегнув к дыхательному упражнению по успокоению, зажав себе нос свободной рукой, я опрокинул вонючую жидкость себе в горло одним глотком. Едкая, горькая и невыносимо горячая жидкость устремилась по пищеводу в желудок. Тело будто охватило огнем изнутри спустя пару секунд. - Хаааа! – от образовавшегося жара в желудке стало плохо. Упав на колени я панически метался от одной мысли к другой, неужели я ошибся, неужели я выпил яд? Я умру? Почему я? Но жар постепенно начал уходить, а я не спешил ни падать в обморок ни превращаться в пепел. Пришла радостная мысль, что я был прав, что всё получилось! Боль до этого терзавшая меня исчезла, я осторожно сумел вдохнуть полной грудью. Задрав окровавленную рубаху я нашел только мелкий тонкий бледный шрам на месте полузажившей раны. - Ура! О да, да! Блядь! Я буду жить! Мой крик триумфальной, эйфорической радости был прерван ревом невдалеке, это в очередной раз ревел один из мамонтов, но теперь они не стояли на месте, а делали первые шаги в мою сторону. А вместе с ними оживился великан. Великан с огромной дубиной в руках, от одного вида которой мне было страшно. Зря я начал радоваться в голос. Быстро подхватив что было ближе всего ко мне, я кое-как уместил это в рюкзаке и у себя в руках и побежал прочь от приближающихся огромных доисторических травоядных животных.