Любовь через оконное стекло

… «Оставить моего сына в покое!» — как эхо в ушах продолжала стучать ненавистная фраза. По спине пробежал холодок, атаковали мурашки. Горький смысл, как ложка дёгтя, разлился по языку, заставляя морщиться. — Мисье, — тихо отреагировала я, постепенно поднимая глаза на холодный взор с планшета, — Он же мой друг. Слово с лёгкой кислинкой на языке. То слово, которое я хотела употреблять к нему как можно реже, сейчас казалось для меня спасательным кругом и щитом от отца Адриана. — Ему не нужна ваша дружба. Он просто не может вам об этом сказать сам. Я ощутила невидимый удар по голове. В самом деле? Адриан… Мой милый и замечательный зеленоглазый котенок хочет избавиться от меня и просто не может подобрать слов? Быть может, от всех моих прикосновений и влюблённых вздохов он действительно устал и дружба со мной уже как тяжёлый груз на плечах. Тогда, видимо, нужно уйти. И сейчас же. Соглашаясь со своими мыслями и на автомате отворачиваясь в сторону выхода, я уже хотела выйти, пока не зацепилась за одну мимолётную, но верную мысль: нет. Адриан бы никогда так не поступил. Поддавшись порыву, я обернулась с сердитым лицом к планшету с Габриэлем: — Вы! Чёрствый и жестокий человек! — на мгновение я испугалась собственного порыва, однако, многозначительный взгляд Натали почему-то добавил уверенности, и я продолжила: — Ваш сын — лучшее, что есть на этой планете. Да что там планете… Вселенной! И вы ни за что не переубедите меня в обратном. И пусть я из небогатой семьи, у меня неизвестная фамилия, я не посягала на ваши связи и деньги и не собиралась это делать. Адриан добрый, милый и отзывчивый. Самый замечательный человек, которого я знаю, и вы не праве заставлять меня оставить его в покое, потому что… Да, потому что я первый его настоящий друг. Друг! А вы не позволяли ему ни с кем общаться, заперли, как птицу в клетке, и обращались как с марионеткой, дёргая за ниточки: лишь бы слушался. Я видела его глаза — чистые и искренние. Они не могут врать. Не лишайте его друзей. А если он действительно по какой-либо причине не желает больше дружить, общаться со мной и просто находиться в одном помещении, то пусть скажет об этом мне сам! — на мгновение я запнулась и позволила себе отдышаться. Буря слегка поутихла, поэтому я продолжила более спокойным тоном: — Клянусь, я исчезну. Захочет, буду рядом, а нет, испарюсь, будто бы меня и не было, — и как же странно было то, что меня слушали не перебивая. Я ощутила две слезинки, стекающие по моим щекам, лишь когда ощутила солоноватый привкус на губах. Из зала слышалась очередная тягучая и нежная мелодия, доносящаяся до ушей и напоминающая в каком месте и на каком событии я нахожусь. А я тем временем ругалась с самый знаменитым дизайнером страны и по совместительству с отцом любимого человека. Смерив того снисходительным взглядом, я сказала уж слишком тихо ему последнюю фразу, смягченным голосом: — Потому что я люблю вашего сына. И сделаю всё, лишь бы он был счастлив. — и развернувшись на 180 градусов, ушла подальше от злополучного места. Глаза беспощадно пекло от слез, пока я пыталась разглядеть в другом конце зала Алью. Необходимо предупредить её о том, что я иду домой. И пусть я поступаю сейчас некрасиво и опрометчиво, я чувствую, что это единственный необходимый для меня вариант. Уйти, выплакаться и не выходить из дома минимум неделю. Я нагрубила отцу Адриана. И будь он сотню раз не прав, я не имела права так поступать. Хотя бы за это меня уже стоит презирать. Как назло, Альи нигде не было и вопросы у знакомых о ее местонахождении успехом не увенчались. Значит, я объясню всё позже. Но сейчас уйду. Быстро добравшись до дома, благо погода была удачно теплой, и по счастливой случайности не столкнувшись с родителями, я вбежала в комнату и упала на кровать, давая волю слезам и совершенно не задумываясь об идеальных складках на платье, старательно исполненном макияже и причёске, которые я могу испортить. Сейчас я хочу замкнуться в себе и утонуть в безмерной печали. В какой-то момент я опустилась на пол и подползла к клетке с Тикки, любуясь её шерсткой и маленькими пронзительными глазками, которые будто призывали меня не плакать и всячески утешали. Звук собственных рыданий был прерван телефонной мелодией бульканья. Пришло сообщение. Поначалу я слегка вздрогнула, но даже не собиралась смотреть в него. Пока звук не повторился через несколько минут. А через несколько секунд ещё, и ещё… Начала грызть совесть. Наверняка Алья обнаружила пропажу и пыталась дописаться, портя себе праздник переживаниями. Я поднялась с пола и взглянула в зеркало. Мамина качественная косметика не подвела. Только глаза опухли от слез и слегка смазалась туш на левом. Взяв телефон с тумбочки, я разблокировала его и вошла в чаты. Сердце ухнуло. Семь непрочитанных. Шесть от Альи и одно от Адриана несколько минут назад. Дрожащей рукой я открыла с ним чат и увидела всего одну фразу: [Подойди к окну.] Как бы не хотела я убежать куда-нибудь, я понимала, что нельзя. На ватных ногах я приблизилась к подоконнику и присела на него, попутно снимая туфли и подбирая пышную юбку к себе. Наконец, позволив себе поднять взгляд в противоположное окно, я встретилась со взволнованным взглядом зелёных глаз. Примесь осуждения, которую я увидела во взгляде, заставила поникнуть ещё больше, однако я терпеливо ждала его дальнейших действий. Я наблюдала, как он зубами тянет за кончик колпачка ручки и выразительно при этом смотрит на моё лицо. Рука плавно переместилась к подоконнику, на котором лежали заранее подготовленные листы и кисть изящно запорхала по бумаге: «Ты убежала слишком быстро. Не успел догнать». «Тебе не следовало делать это. Я ужасна». «Я так не думаю. Очень тронут. Твои слова обо мне — лучшее, что я слышал в свой адрес за всю жизнь». Я шокированно уставилась на исписанный листок со следующим ответом и потеряла дар речи. Откуда он… «Я стоял на заднем дворе и все слышал», — не успела подумать я, как уже получила ответ. «Ты злишься?» «Я в бешенстве. Из-за отца. Тебе предстоит наконец кое-что узнать. А вот злюсь я, как раз-таки, на тебя». «Ты имеешь право… Если ты не хочешь больше общаться со мной, я пойму и приму это». «Черт, Маринетт… Глупая. Я злюсь вовсе не из-за этого. Возвращайся на бал, жду тебя у входа.»

***

Я стояла и мелко дрожала рядом с дверью выхода: он уже здесь. Переступив порог, мы посмотрели в глаза друг другу, и я уже не в силах была отвести их в сторону. Я приблизилась. Адриан одной рукой поправил выбившуюся прядку с моей прически, вызывая табун мурашек, а другой взял мою ладонь и сжал в своей. — Хочу попросить тебя… — от тона, которым он произнес эту фразу, на душе сразу потеплело. — Что угодно, Адриан, — горячо пообещала я. — Повтори мне сейчас то, что ты сказала отцу. — О... Что ты самый замечательный человек во вселенной? — Адриан мягко улыбнулся и отрицательно покачал головой, а я продолжила перебирать, — что ты самый добрый, милый и… — Маринетт, — он наклонился и шепнул мне в ухо, заставляя замереть, — Твои последние слова. Дыхание сперло, звуки вокруг резко утихли, а горящие глаза парня моей мечты показывали, насколько их хозяин жаждал услышать ответ. Вот только последние три слова я не скажу. Рука потянулась к кормашку на платье и достала уже давно помявшийся листок бумаги с признанием. Разгладив его пальцами, я развернула исписанную сторону к блондину и дала прочесть. «Я люблю тебя.» Адриан, чьей реакции в этот момент я горячо ждала так же, как и жутко боялась, молча достал из кармана пиджака кусок тетрадного листочка, где было написано: «Я тебя люблю». Лёд тронулся.