Любовь через оконное стекло

«Ты когда-нибудь видела хомяков, которые обожают сыр камамбер?» — гласила странная записка на руках соседа. Даже не знаю, чему я больше удивилась: то ли вопросу о хомячке, то ли странному предпочтению милого представителя семейства грызунов, которого, вероятно, не существует в принципе. Не помню, чтобы я говорила о том, что люблю хомяков… «Не думаю, что такие существуют…» — задумчиво выводила следующий ответ я, а затем сделала приписку: «Вот мой хомячок — Тикки, ест печенье, это очень странно!» — после этого я подбежала к клетке с Тикки, взяла ту на руки и села обратно на подоконник, запихивая ей кусочек печенья в рот и наблюдая за реакцией соседа. Тот удивленно захлопал глазами, а затем чересчур нежно улыбнулся, вызывая во мне странное и щекочущее ощущение в животе и непонятное покалывание в сердце, которое я проигнорировала. Подняв указательный палец вверх, тем самым побуждая подождать, Кот скрылся с листом бумаги и ручкой из моего поля зрения. Через полминуты я увидела в его руке коричневого хомячка, который держал в маленьких лапках и быстро поглощал кусочек сыра. В другой руке парня была записка: «Приятно познакомиться, Тикки, это — Плагг! Он ест сыр, Миледи, и я очень рад, что ты тоже любишь хомячков…» Сердце екнуло второй раз.

***

Как оказалось, любовь к хомякам была не единственным общим интересом. «Мой любимый певец завтра проводит концерт, а я не смогу к нему попасть из-за проекта по истории», — гласила моя записка в оконном стекле. Кот изобразил искреннюю грусть и сочувствие, понимающе кивая головой и выводя изящными движениями кисти мне ответ черным маркером: «Представляешь, я тоже не могу попасть на концерт любимого исполнителя. С отцом едем на важную встречу». Кот впервые написал что-то о своих близких. Ничего себе! Когда я рассказывала о своей семье, он лишь улыбался, пытаясь скрыть грусть, которую я отчетливо видела в его глазах. Но почему? Как столь невинная тема может вызвать такую реакцию? Были даже мысли о том, что он сирота. Какой ужас! Как хорошо, что я ошибалась. Может быть, в те моменты они просто ссорились, и блондин не хотел портить подобными разговорами себе настроение? Хватаясь за тоненькую ниточку разговора, я судорожно начала писать вопросы с подробностями о его отце и маме, как вдруг… в голову пришло осознание: если бы он действительно хотел, то рассказал бы мне о них раньше. А я не хочу показаться чересчур любопытной или навязчивой. Я уверенно смяла в руке записку с вопросами и выбросила в рядом стоящую урну. Уже с чистой совестью я считала его своим полноценным другом, поэтому уважала его мнение и чувства. Рука запорхала над новым вопросом. «Правда? А кто твой любимый исполнитель?» — поднесла я готовую рукопись к стеклу. Кот принялся писать ответ, а я решила сразу написать свой, предсказывая аналогичный следующий ответ с вопросом от соседа. «Вот у меня — Джаггет Стоун!» — довольно приложила я новый листок бумаги к окну и обомлела: «Джаггет Стоун», — было выведенно черной пастой большими буквами на послании парня. Подняв глаза к его лицу, я встретилась с такими же удивленно-радостными глазами. Сердце заныло третий раз, и я уже не смогла это проигнорировать, поднося руку к глупому органу и ощущая бешеные удары в ладони. Чуть позже выяснилось, что Нуар без ума от таких же видеоигр, что и я. А еще он, как и я, обожает сладости, вечерние сеансы в кинотеатрах и фильмы о супергероях.

***

Я смотрела в окно напротив и печально вздыхала. Солнечные лучики то и дело лезли в глаза, заставляя раздраженно вздыхать и втайне негодовать. Да где же ты, Нуар? Тот самый сосед напротив уже больше часа не появлялся в назначенное время в окне, вызывая во мне уколы грусти и огорчения. Да, он и раньше задерживался. И на 10, и на 20, и даже на 32 минуты! Но прошло уже больше часа, а его всё нет… За два с лишним месяца общения с этим самым Котом я узнала о его гражданской личности ничтожно мало: блондин с пронзительными зелеными глазами, чарующей улыбкой и довольно… странными приколами. Он называл их котомбуры, и каждый раз, когда он воспроизводил одну из таких шуток, мне хотелось раздраженно цокнуть. Признаю, некоторые из них были довольно смешно читать, однако я ему об этом ни за что не скажу. Периодически мы, дурачась, надевали самодельные маски. У блондина была черная, а на голове ободок с кошачьими ушками, а у меня — красная в черную крапинку с ободком-усиками. Нуар в такие моменты вставал в геройскую позу и изображал спасителя Парижа, называя в записках меня своей помощницей Чудесной Ледибаг. Подхватывая глупую идею, я смеялась и даже придумала нам суперспособности: у меня — сила созидания. Я могла с помощью йо-йо передвигаться по небу, а также с его помощью созваниваться с Нуаром и пользоваться волшебным супершансом, который предотвращает все последствия темных сил. Нуару мы придумали силу разрушения. Всё, к чему он прикасается, разрушается за доли секунд. Аналогичный моему йо-йо у него был серый жезл с зеленой лапкой, имеющий свойство удлиняться на десятки метров. Да, с фантазией у меня всегда был порядок. А парню, как я видела по лицу, идеи очень понравились, и он поднимал большой палец вверх, широко улыбаясь. Вот и всё, пожалуй, что я знала о своем соседе, в отличие от него. Я же, специально или машинально, рассказывала ему о своей жизни буквально всё. Любое упоминание о его повседневной жизни он старался прервать и направить переписку в другое русло. И я уважала его выбор, с удовольствием погружаясь в активное переписывание и глупо улыбаясь, надеясь, что вскоре он раскроется мне. А еще я частенько танцевала, строила смешные рожицы когда видела, что ему грустно. Мне хотелось, чтобы он всегда был радостным. А быть виновницей подобных эмоций еще большее удовольствие. Постепенно я осознала, что глупая улыбка после мыслей о нем задерживалась на моем лице дольше положенного. Родители и друзья в школе также отметили мое довольно приподнятое настроение в последние 2 недели. Я лишь неверяще пожимала плечами. А парень впервые за всё время нашего общения так и не появился в окне сегодняшним вечером. И несмотря на это, на следующий день я проснулась легко, сладко вырываясь из сонной неги. Потягиваясь и шумно зевая, я плавно приняла вертикальное положение. Утро воскресенья! Никуда не нужно, уроки с вечера сделаны, поэтому можно посвятить этот день родителям, новым эскизам или прогулкой с друзьями. На последней мысли, будучи словно зомби, я подошла к окну и аккуратно взглянула на окно соседа. Настроение мигом улетучилось. Ни прикрепленной записки, ни раскрытых штор, значит он так и не подошел к нашему месту переписывания за сутки и не прочитал мое послание. Поток переживаний и обиды вновь настиг мою душу. Вечером, проходя по магазинам с Альей, я постаралась выбросить грустные мысли из головы о том, что я, вероятно, навязчива и глупа, и ничего удивительного нет в том, что я наскучила ему. Печаль с подругой мы вскоре заели ягодным мороженым. То, что я так увлеклась соседом, казалось просто бредом. Верно? Так и есть! Я облегченно выдохнула. Как появился, так и исчез из моей жизни — внезапно. Переживу. Однако, я с ужасом через несколько минут поняла, как сильно ошибалась на этот счет. Попрощавшись с подругой, я, проходя мимо постепенно закрывающихся витрин и рассматривая вычурные образы на манекенах, вдруг впереди себя увидела знакомую спину напротив: блондинистые волосы, белый пиджак, такого же типа узкие джинсы. Нуар, это точно он! Не помня себя от дикого восторга, я ускорила шаг и с радостным: «Ну вот я тебя и нашла!» — аккуратно схватила за плечо парня. Тот обернулся и изумленно уставился на меня… медово-карими глазами. Улыбка медленно сползла с моего лица. Поспешно убрав руку и пробормотав извинения, я глупо попятилась и скрылась с места позора. Как можно было так глупо облажаться и перепутать! Но больше всего меня тревожило не это, а то чувство эйфории, которое я испытала, когда думала, что нашла его. Я испугалась своему учащенному дыханию, ускоренному сердцебиению и приятно-тянущему покалыванию в животе. Мама возилась на кухне и накрывала заготовки для завтрашней выпечки, напевая незамысловатую мелодию. Отца рядом не было. Увидя на моем лице гамму смешанных чувств, мама обеспокоенно подозвала меня к себе и поинтересовалась, всё ли у меня в порядке, и я посчитала это знаком. Подойдя к ней, я впервые не нашла, что ответить самому дорогому человеку сразу и без запинки: — Скажи… — неуверенно протянула я, распуская хвостики, — Когда при разговоре с человеком внутри всё сжимается, а настроение вдруг улучшается за секунды… — я запнулась на половине фразы и замолчала. Мама задумчиво посмотрела на меня, переставая перекладывать тесто на противни, ожидая продолжения. — А еще тебе хочется петь и танцевать, все время видеть его и становиться причиной его хорошего настроения? — ошарашила меня мама своим ответом, продолжая мой поток мыслей, не дождавшись меня. Я лишь нашла в себе силы кивнуть. — Ох, помню, было у меня что-то такое к одному пареньку… — мечтательно протянула мама, опершись щекой на кулачок. — И что было… потом? — Потом мы с твоим отцом начали встречаться, а затем поженились, — я испуганно захлопала глазами. — Маринетт, дочка, ты влюбилась.

***

Влюбилась. Влюбилась?! — Влюбилась! Я. Влюбилась. В своего загадочного соседа! — говорила я сама с собой, рассматривая розовый потолок. Ощущение чего-то воздушного, словно облачко, легкого, как безе, и сладкого, томного, как мягкая карамель, растекалось по всему телу мягкими, как зефир, волнами. Я влюбилась в него. И почему-то ощущала бесконечное и беспечное удовольствие. Я засыпала со спутанными, но при этом приятными мыслями, так и не подошла за весь вечер к окну, специально обходя его и не мелькая даже издалека. И как оказалось на следующее утро, зря. К оконному стеклу соседа было прикреплено с помощью скотча одно милое послание, которое было заменено другим. Но этого я, конечно, не могла знать. И только оконные стекла прочитали первую записку Кота: «Прости, что исчез, я все объясню завтра. Мысли о тебе не давали покоя всё это время, Маринетт». И эти же стекла, вероятно, очень бы огорчились, если бы имели подобное свойство, когда парень заменил записи через несколько часов: «Прости, что исчез. Все объясню вечером. Не злись на своего напарника Нуара :3» Да я и не злилась, а просто немножко влюбилась.