Любовник смерти

Я оказался на кладбище в Годриковой Лощине. Прямо около развёрстой могилы. И резко отшатнулся. Вначале мне показалось, что разорили могилу отца. Но потом увидел аккуратный памятник с надписями Лили и Джеймс Поттеры чуть левее. И дико заозирался. Сзади стояла молчаливая толпа. На переднем плане Джинни с замкнутым лицом, Рон поддерживает плачущую Герми, растерянный Джордж. Молли и Артур Уизли. Постаревшие, поникшие. Невилл одной рукой осторожно придерживал Луну. Она подняла на меня глаза и светло улыбнулась. Невилл странно посмотрел на неё, вздохнул и погладил по запястью. Чуть дальше стояли Билл и Флёр, Чарли с незнакомым мне парнем, Кингсли Шеклболт, МакГонагалл, профессор Флитвик, Слагхорн, Виктор Крам, Драко Малфой с Нарциссой, Рита Скитер, Олливандер, Симус Финниган, Дин Томас. Горой возвышался Хагрид. Он мыкал в руках огромный клетчатый платок, попеременно прикладывая его то к одному, то к другому глазу. По его щекам струились слёзы. Ещё лица и люди. Знакомые и незнакомые. Я развернулся, пытаясь понять, как я тут оказался, и почему все такие взрослые, и увидел закрытый гроб красного дерева. А потом понял, что никто меня не замечает. Кроме Луны. И мне стало страшно. Тут Джинни сделала шаг к гробу, коснулась его рукой. Её обескровленные губы дрогнули. — Друзья, сегодня мы прощаемся с Гарри Поттером, — на этом моменте я охренел. Мне даже захотелось закричать: «Вот я, я жив!», — но вдруг Луна легко качнула головой, и я замер, прислушиваясь. Джин всхлипнула, замолчала, потом взяла себя в руки. Она всегда была сильной. Подняла голову, сжала зубы, выпятила подбородок, — последнее время мы почти с ним не общались. Я с ним не общалась, не одобряя его выбора. И мне с этим жить! Гарри оказался в социальном вакууме, хотя он всего лишь хотел любить. И имел на это право, кем бы ни был его избранник. Я ошибалась, эгоистично принимая его выбор в штыки. Я не имела на это право. Мы не выбираем любовь! — она снова замолчала. Сдавленно, рвано вздохнула. — Я любила… люблю Гарри. Лишь это меня оправдывает. Но сейчас прилюдно я хочу признать, что я была неправа и попросить у него прощения за себя и за свою семью. Гарри, если ты слышишь меня, прости! Слышу, милая, слышу. И уже давно простил. Гермиона, которая с каждым словом всё сильнее и сильнее вжимала лицо в руки, разрыдалась в голос и упала на колени. Рон упал рядом, обнимая её, прижимая к себе, укачивая. Молли плакала на груди у Артура. В толпе раздавались всхлипы, бормотание, шёпот. Я в охренении смотрел на всё это. Я умер, чтобы побывать в виде духа на своих похоронах в прошлой жизни? Или меня порталом вынесло под грузовик, и это видения умирающего мозга? Что происходит? Что, блядь, происходит?! Но мои внутренние крики и истерика пропали втуне. Я вынужден был смотреть, слушать, наблюдать. Люди выходили и говорили. Странная речь Луны, которая смотрела прямо на меня. Или на мой дух, если я правильно понял обстоятельства. Она пожелала мне в новой жизни любви и радости. И принять своего дракона. Я лишь кривовато улыбнулся. Я-то не против оказаться сейчас под его крылышком. Полная материнской боли речь Молли Уизли. Кингсли Шеклболт говорил твёрдо, жёстко, по-военному. Помимо того, что я весь из себя такой герой, он обмолвился, что обстоятельства смерти Северуса будут расследованы, что аврорат не оставит так этот случай. Выступила Скитер, попутно прорекламировав книгу «Жизнь и смерть Гарри Поттера», и речь её была наполнена метафорами «в его глазах были видны тени предков» и прочей высокопарной чушью, но никто её не перебил и не осадил. Однокурсники. Бывшие друзья и соратники. Случайные знакомые и даже незнакомые мне люди. Все маялись горем утраты и горели огнём справедливости. Слова лились, клятвы давались, горе хлестало через край. Видимо, Рита Скитер распорядилась моими воспоминаниями правильно, если это именно та реальность, от которой я ушёл через Астрономическую башню. Где вы были, друзья мои, когда я оказался в «социальном вакууме», как сказала Джинни? Обсуждали меня и мою постель по гостиным и кабакам. Считали, что меня опоили амортенцией. С упоением читали скабрезные статьи Скиттер и рассматривали колдографии. Потешались надо мной. Кто-то с сожалением, кто-то с тайной радостью. Надо же, герой, а сам тряпка и пожирательская подстилка. Мы-то не такие. Мы нормальные. Мы правильные. У нас всё х-о-р-о-ш-о. Больше всех меня поразил Драко, который еле сдерживал слёзы и клялся в вечной любви. Да, после войны мы зарыли топор войны, простив друг другу долги жизни, каверзы и прочее. Он и Нарцисса единственные, кто общались со мной и Северусом, но в любви? Серьёзно? Я точно умер. Эмоции иссякли, все кто хотел — высказались, гроб опустили в яму. Джин взяла комок красноватой глины, чтобы кинуть, по традиции, горсть земли, и тут с хлопком возник ещё один персонаж. Дамблдор собственной бородатой персоной. В чёрной мантии, украшенной звёздами и блёстками, с подобающей моменту скорбной миной на благородном челе. Народ попятился. Джин замерла с землёй в руке. — Ох, друзья мои, я почти опоздал. Не успел попрощаться с нашим мальчиком. Гарри П… — договорить он не успел. Джинни вдруг зашипела как кошка, замахнулась и прицельно залепила ему глиной между глаз. Жирно чавкнуло, и влажный комок пополз с середины лба на крючковатый нос, бледные впалые щёки, очки-половинки. Дамблдор опешил, заморгал глазами. И тут все начали брать по горсти земли из холмика, отваленного для засыпания могилы, и метать её в Дамблдора. Видно и в этой жизни от его репутации остались клочья. Молодец Рита. И бросает хорошо. Её комок глины засветил светлейшему прямо в правый глаз. Через несколько минут на месте великого Светлого стоял глиняный голем или дерьмодемон из дешёвенького ужастика, что я видел в восьмидесятых. Дамблдор отмер, протёр глаза и посмотрел на толпу. И увидел сотни ненавидящих глаз. Крутанулся и исчез в красноватых брызгах грязи, аппарировав. Я хохотнул и без каких-либо переходов или спецэффектов оказался в тёмном трактире. За небольшим столиком сидели двое, придвинув голову к голове и обвесившись заглушками по самые помидоры. — И ты представляешь, теперь МИ-6 охотится за нами. Малфои уже эмигрировали в Австралию, только боюсь, это не поможет. Массированная атака на Косую аллею не оставила от неё камня на камне. Там теперь просто огромная чёрная воронка. Вся в чёрной жирной саже. Когда они доберутся до Хогсмида и Хогвартса — лишь вопрос времени. Этот предатель пошёл к магглам, чтобы открыть о нас миру правду, и оказался в разработках МИ-6, где-то в подвалах. Теперь он просто марионетка. Говорят, ему вживили в голову электрун. — Электрод. — Да похер. Самое страшное, что теперь Д… ну ты понял, как кукла. Послушная. Сдаёт все места. До меноров только пока не добрались. Да и то до тех, о которых этот урод не знал. Лучше его имя не называть. Говорят, на него навешаны оповещательные чары. А ещё я слышал, что в лаборатории разработали вирус, который называют «магической чумой». Он убивает тех, в ком есть хоть капля волшебства. Даже сквибов. Уничтожает магическое ядро. Вначале страшная температура, всё тело ломит, а потом температура падает, наступает тотальное магическое истощение и смерть. Выживают единицы, и они начисто лишены магии. И при этом пожизненно остаются носителями этой чумы. — Дракон ушёл из нашего мира. — Какой дракон? Ты что несёшь? — Помнишь, в Хоге на воротах что было написано? Не будите спящего дракона. Считается, если дракон уходит из мира, то и магия уходит. Тем или иным способом. Если бы за нас не взялись магглы, мы бы просто начали терять волшебство. — А многие и теряют. Чума пока в некоторых локациях распространена. Но даже оттуда, где магглы пока за нас не взялись, приходят тревожные вести. У меня родственники в Канаде. У них там большая колония истинных оборотней. Ну те, которые не от ликантропии страдают, а анимагическую форму волка по наследству передают и могут обращаться, когда вздумают. И головы не теряют в обороте. Ну, ты сам знаешь. У нас их почти извели. — Да не извели, а они сами свалили. — Не важно. Так вот у них там большой исследовательский центр. Вроде маггловского. С электричеством, кампутерами… — Компьютерами. — Не важно, ты меня понял. Со всеми этими маггловскими штуками. Сам знаешь, истинные оборотни не так магией фонят и не портят тонкую э-ле-ктро-нику, — это слово говорящий выговорил по слогам. — Так вот они сказали, что по их статистике, учёт по-нашему, уровень волшебства в магмире резко просел. Маги теряют силу. — Вот я и говорю — последний дракон ушёл из нашего мира. — Думаешь, он драконом был? — А кто его знает. Он же вообще во всём отличился. Тёмного Лорда Экспеллиармусом завалил. Не Авадой и даже не Секо, а детским заклинанием. Ты понимаешь, какая там силища была?! Может он сам и не понимал, что за силу несёт. Это у зеленошкурых узнавать надо. Да и то, они могут знать только в одном случае: если Поттер проверку крови у них прошёл, если не проходил, то и они не знают. — Да не скажут они ничего! — Скажут! К ним пиздец не меньше нашего пришёл. Отделение Гринготтса на Косой аллее до самого основания схлопнулось. Говорят, золото рекой текло, такой силы удар был от магглов. Оно всё поплавилось от высоких температур и потекло. Аврорат задолбался сталкеров оттуда выковыривать, что охотятся за этим оплавленным золотом. Говоривших я не узнал. Они оба были в глубоко надвинутых капюшонах и в масках, закрывающих рот и нос. Свои напитки они цедили через трубочки. Я попытался оглядеться, чтобы понять хоть приблизительно, где нахожусь, но мир смазался, и я оказался в новом месте. Вернее даже не месте. Сложно назвать местом темноту. — Госпожа, — позвал я. — Да, возлюбленный, — слева и сзади раздался тихий печальный голос. — Это реально? — Что такое реальность? — Только не говори, что ты сейчас предложишь мне две таблетки на выбор. Оказаться в матрице я не готов чисто психологически. У меня к чертям снесёт крышу. Она и так уже течёт. Я вообще хочу только одного — вернуться к Тому. — Всё сложнее и проще одновременно. Это тебе не ограниченный и выхолощенный мир матрицы, где каждый живёт в жёстких рамках своего воображения, вполне ограниченного. На самом деле, миров много, каждое отклонение от определённого сценария рождает новую реальность, новый мир. И так до бесконечности. — Мне плевать на все миры. Я хочу лишь один. Ты знаешь, какой. — Знаю. Не кипятись. Ты придёшь в себя и окажешься именно там, куда так стремишься. Я лишь приоткрыла завесу над тем миром, из которого ты ушёл. — Зачем? — Чтобы ты знал, что даже один человек может изменить мир. — Смерть подошла прямо ко мне, провела тёплыми пальцами по скуле, коснулась большим пальцем губ. А потом со всей силы толкнула меня ладонями в грудь.