Плач

Усянь плавно скользнул взглядом по ровной спине Лань Чжаня, сидящего за безмолвным гуцинем: песнь Успокоения для дражайшего друга уже закончилась, даже помощь Ченцин не понадобилась. Воцарившаяся тишина явно очень нравилась Ванцзи, а вот Вэй Ин от нее как-то серьезно задумался, только о чем - и сам сформулировать не мог. - Вэй Ин... - начал Чжань, но Ин внезапно прервал его. - Я помню, как ты звал меня. Лань невозмутимо повернулся к Усяню. - Верно, много раз за время нашего пути. - Нет, - Усянь покачал головой, поднявшись с подушки. - До этого. - В ГуСу? - Позже. - Илин? Вэй Ин ещё раз покачал головой, рассеянно огляделся и пересел напротив Ванцзи. - Ты звал меня, пока я был мертв. Или нет? Лань Чжань молчал, но глаза опустил на гуцинь. После секундной заминки, он плавным движением скрыл инструмент в предназначенном ему ханькуне. - Лань Чжань? - Усянь настойчиво наклонился, чтобы попасть под взгляд Ланя. - Да, - Ханьгуань Цзюнь мельком взглянул на парня, и добавил, - Я действительно звал тебя. И чуть отвернулся. А Усянь неожиданно заметил, что у того покраснели уши. "Он же вообще никогда не краснеет..." - мелькнуло у него в голове. - Зачем?.. Спросил, и почему-то ужасно разволновался, ожидая ответа. Совсем на него не похоже. Но сейчас Усяня одолело чувство, что то, что он спрашивает - очень-очень важно. Но Лань Чжань молчал. Как обычно, когда не хотел говорить правду - лгать то правилами ГуСу Лань запрещалось. И от этого Вэй Ину становилось... Тревожно? Волнительно? Он и сам не знал, как подобрать то самое нужное слово к тому, что испытывал. Но молчание Лань Чжаня ему не нравилось - ему было Нужно узнать, но... Но не силой же вытаскивать из Ванцзи несколько слов, которые могут оказаться ещё и не тем, на что Вэй подсознательно, неосознанно рассчитывал. - Почему ты молчишь? - Усянь обратился к Ланю очень мягко, как к капризному ребенку. - Лань Чжань, посмотри на меня. Ханьгуань Цзюнь почти невидимо вздохнул и поднялся. Прошёлся по комнате, проверил талисманы на мешочках с частями дражайшего друга и, не глядя на Усяня, прошел к предназначенной ему постели, попутно погасив несколько свечей. В комнате стало ощутимо темнее. - Уже поздно. Ложись спать. - Лань Чжань! - недовольно воскликнул Вэй, поднялся и в несколько шагов оказался между Чжанем и кроватью. - Не уходи от темы... Пожалуйста. Он мягко взялся за белоснежный рукав мужчины, пытаясь заглянуть в его глаза. Но тот смотрел совсем немного в сторону, будто бы как всегда, но Усянь уже научился читать некоторые из его эмоций, хотя их значение все ещё оставалось для него тайной. Да и пылающие уши Ванцзи сбивали с толку, несмотря на то, что Усянь смог вспомнить несколько тех раз, когда видел его таким же - в целебном источнике ГуСу и в пещере Черепахи, например. - Спать, - непреклонно отозвался Ванцзи, одним взмахом духовной силы гася все остальные свечи в комнате. И еще одним сильным движением повалил Вэй Ина на свою постель, через мгновение ложась рядом. Будто это не Вэй Ин всегда игриво залезал в постель Лань Чжаня, а наоборот... А когда Усянь через несколько секунд все же отошёл от внезапного удивления (и ещё какого-то непонятного не сформировавшегося чувства), Ванцзи уже, кажется, спал. И Усянь со вздохом зависти лег удобнее, плечом к плечу с мужчиной, повернув голову на безмятежный профиль: Ин точно знал, что не заснёт ещё несколько часов как минимум, несмотря на накопленную за день усталость. Из-за нее же мысли о неожиданных посмертных воспоминаниях и поведении Лань Чжаня роились в голове суматошно и лениво одновременно. И от вороха этих мыслей сам не заметил, как в полусне легонько коснулся рукой пальцев Ванцзи. И только когда его собственные вдруг оказались в некрепком замке чужих пальцев, Вэй вздрогнул, сквозь темноту внимательно вглядываясь в лицо Ланя. Тот все ещё выглядел погруженным в крепкий, типично ланевский сон. Но Вэй Ин не был в этом уверен, потому что в этот же момент его повело: голова закружилась от неожиданного тепла рук, и ещё сильнее - от наконец проклюнувшегося воспоминания. Воспоминания о том, как его нематериальная рука накрывала теплые руки беззвучно плачущего в темноте ночи Чжаня, заперевшегося в уединении. Чжаня, который звал его, стоило его плачу немного утихнуть, уступив место усталому сну. Одна ночь, вторая, седьмая, шестнадцатая... Каждая мучительная ночь, пока Старейшина Илин был мертв. - Вэй Ин! - взволнованный шепот раздался не то от видения, не то от... Лань Чжань замер, с болью в груди наблюдая, как по лицу спящего Вэй Ина стекают слезы. Все ещё под властью видений он, приподнявшись, не задумываясь обхватил руками лицо Ванцзи, мягко проводя по уголкам глаз. - Все хорошо, не плачь, - хрипло прошептал Усянь, похоже, не понимая, что сейчас плачет только он сам. - Я здесь. Лань Чжань онемел, и не шевелился, пока парень бормотал обрывки успокаивающих фраз, словно боясь спугнуть неожиданную (но долгожданную) нежность. И только когда Вэй тяжело вздохнул, переводя дыхание, Чжань кивнул. - Мгм. Тонкие пальцы Ванцзи мягко смахнули слезы с полузакрытых век Вэй Ина. Тот сильнее прижался щекой к теплой ладони, словно в бреду. Хотя, он и был в бреду. В странном, неожиданно нахлынувшем холодном бреду воспоминаний о собственной смерти. И если бы не Лань Чжань... Вряд ли Усянь смог бы уснуть уже через полчаса. Поутру, проснувшись, Вэй Ин обнаружит неподвижно замеревшего на краю постели Чжаня: как всегда с идеально ровной спиной. И только его рука будет покоиться на раскрытой ладони Усяня, касаясь подушечками пальцев его запястья. И к искреннему сожалению Вэй Ина свою руку Ванцзи уберёт, как только увидит раскрытые глаза Усяня. Как всегда невозмутимо поднимется, скажет привести себя в порядок и уйдет за завтраком. И ни единого слова о том, что действительно важно. И Вэй Ин примет это. Как, на самом деле, всегда принимал то, что делал и говорил Чжань. Просто потому что точно знал две вещи: первая - это то, что Ванцзи точно чувствует, когда необходимо говорить о важных вещах. А вторая - Лань Чжань рядом. Был. Есть. И будет. Возможно (и неосознанно желательно) даже всегда. И Усянь не мог сдержать своей привычной улыбки победителя.