Цветок опавшей сакуры

Япония, 1713 год, Осака. Начало осени.

      —Вишни расцвели. Не открыть сегодня мне...       Прохладное осеннее солнце в этот день почему-то пекло. Жёлто-оранжевые листья уже давно застелили пёстрым ковром пол, рябя в глазах. Хочется лечь на спину и смотреть на затухающий небосвод, ведь в Японии наконец стало спокойно. Сёгуны Асикага уже потеряли былую власть и управление, нещадно придавленные могущественной катаной Иэясу. Наконец восторжествовали Такугава, а ниндзя вступили в свои права. Теперь они стали ближе. Теперь они чуть выше к небу.       Размышлять над жизнью теневой да прикрытой было прекрасно, если бы не это глупое жужжание переполненных смыслом хайку над ухом. Да ещё и таким голосом надрывным...       —Ёкай меня за ухо, Акио! Помер твой Басё уж давно, — Сэмюэль нервно сдёрнул чёрную-чёрную прядь с белого лба, кидая нечитаемый взгляд на приятеля. — Завызяй ты со своими стишками, дела поважнее есть.       Сэмюэль Макото с Акио Мацуда — те два друга, о которых легенды слагают, да только не все остроумием своим плещут. Один — расчётливый скептик, полагающийся на самого себя, а другой — безнадежный оптимист, отдающийся потоку скоротечной судьбы. Такие разные, но связанные с пелёнок обстоятельствами жизни, они ни минуты друг без друга прожить не могли: первый смех — вместе, первая катана — вместе, первое убийство — вместе, и даже первый поцелуй — вместе. Что уж там греха таить, миловидных куноити в деревнях синоби было маловато, приходилось опыта набираться на своих же. Неловко, зато приятно.       —Ты мне тут не указывай, — Акио встал с нагретого камня, двигаясь прямо по направлению к насупленному Сэмюэлю. Ой, не к добру же это. — Я ж тебя одной левой уложу, сопля.       —Ты-то, меня, да одной-то левой? — Макото кончил точить остриё фирменной катаны, приступая к заточке сюрикэнов. По-напускному нагленькая ухмылка засияла на его молодом лице. — Не смеши, Акио, лучше читай дальше свои песни.       Секунда, как любят настоящие ниндзя, и Макото уже придавлен рукой приятеля к сыроватой после лёгкого дождя земле. Глаза в глаза, ещё мгновенье, и заразительный смех буквально вылетает из уст молодых людей, разгоняя встревоженных птиц с верхушек деревьев. Лучшие друзья они на то и лучшие друзья.       —Рука, между прочим, у тебя была правая, а не левая, — посмеиваясь, Сэмюэль вылазит из-под Мацуда, присаживаясь тому на колени. Заточка продолжается дальше. — Если уж сказал, то выполняй.       —Поменьше тебе бы умничать, — Акио придерживает друга рукой за спину, беспардонно выхватывая у него натачиваемое оружие, — многоуважаемый Сэмюэль Макото.       —Ты бы лучше не злорадствовал, а подумал о своём благополучии в грядущем заказе, — улыбающийся Сэмюэль забрал из рук ниндзя сюрикэн, победно вертя его в тонких пальцах, — почтённый Акио Мацуда.       Солнце всё ещё нещадно прогревало, а дикие птицы исполняли свои надрывные концерты. Только вот кому они это всё напевают? Уходящей огненной звезде? Или чувствуют беду?       —Слушай, а ты не в курсе, на кого новый заказ? — Акио сморщился, убирая с носа упавший листочек. Его светло-каштановые волосы выбились из гладкой причёски, придавая ему по-особенному мужественный вид. — Наш главарь, по-моему, единственный из всей округи, кому кто-то вечно переходит дорогу. Не помню ни единого месяца, чтоб Исао всё устраивало.       Дзёнин Исао Араи хоть и был стариком-маразматиком до дрожи костей, но главарём он был хорошим. Что уж там таить, отличный синоби с высоким рангом и опытом. Его обожали буквально все члены деревни, уважая его за труд, отданные знания, упорство и кровавую отвагу. Но, приклонённый пред возрастом, он больше не в силах был использовать былые техники и отрезать головы всем, кто встаёт на его пути (а таких, поверьте, неоправданно много). На это у него теперь есть свой клан, в котором всё цветёт и пахнет. Особенно в период Эдо, когда хоть и не все, но многие ниндзя имеют свой статус и положение. В общем, мужик хороший, замашки странные.       —Не надо на него так, Акио, он просто стар и уже попросту выжил из ума, — Макото отложил до блеска отполированное орудие подальше, укладывая саднящую ладонь на крепкую шею друга. — А задание, как мне сказали по секрету, какое-то очень важное, раз он завтра собирает аж целый клан на переговоры. Небось опять повздорил с каким-нибудь высокопоставленным самураем за дамочку из окия. Сделаем, как бы он сказал, на раз-два.       —Нам не привыкать, — Мацуда беззлобно хмыкнул, утягивая друга в крепкие объятия и аккуратно укладывая его голову себе на плечо. — Честно говоря, я та-ак соскучился по тебе и по нашим разговорам, мелкий.       С виду можно подумать, что эти двое — беззастенчивые влюблённые, но они просто настолько близки друг другу, что уже давно стёрли все рамки хоть какого-то приличия. Они твёрдо решили, что в их вечной дружбе не должно быть запретов и ограничений. По-сладкому добрые прозвища, весомые касания — это лишь знак того, что они скучали, вспоминали.       —Я тоже, — Макото нежно, без намёка на что-либо погладил друга по тяжёлой руке, разрисованной чудными рисунками мифических существ, и по-грустному тепло улыбнулся чему-то своему. — Я тоже соскучился. Со всеми этими затяжными летними заказами и твоими разъездами, мне так не хватало увидеть тебя.       —Не расстраивайся, Сэмюэль, я рядом, — Акио невесомо провёл сильными пальцами по щеке друга, успокаивая. — И в ближайшее время, думаю, никуда от тебя не уйду. Зима же наступает, заказов в городе станет гораздо меньше. А значит, тебя в моей, ох, — Мацуда наигранно взялся за сердце, смеша своего друга, — и без того трудной жизни станет намного больше.       —Актёр из тебя просто отличный, дорогой, а ниндзя — так себе, — Сэмюэль бодро хихикнул, и оба парня залились беззаботным смехом, отпуская всю горечь и обиды долгих расставаний. Теперь они долго ещё будут выносить друг другу душу и мозг.

❀ ❀ ❀

      Утро в клане не задалось. Былое тёплое солнце ушло, отдав своё место противным проливным дождям, превращающим всё живое в бесформенную кашу. Не самая благоприятная погода для убийств. Макото, если быть честным и откровенным, терпеть не мог дожди и выть готов был, когда проявлялись первые признаки прохладных капель с неба. Так ещё и собрание клана перенесли на несколько часов, ведь у старика Араи сегодня праздничный завтрак по расписанию. Только вот в честь чего праздник то?       —Непогода бушует сегодня, настроения нет совсем, — Акио незаметно вошёл в уютный минка Сэмюэля, разогревая замёрзшие ладони, — а посмотрев на твоё кислое выражение лица, ещё хуже становится.       —А ты что, любуешься мной? — Макото состроил гадкую улыбочку, раскрывая подсыревшие сёдзи и пропуская в помещение свежий озоновый ветер.       —Да тобой только и любоваться, как гравюрами Моронобу, — Мацуда обнял друга со спины, шепча на ухо, — так и хочется тебя повесить.       Ниндзя захохотал, любуясь злобным взглядом друга. Смоляные волосы спали на цвета вороньего крыла глаза, а аккуратные брови были нагло сведены к переносице. Любо-дорого на такую картину посмотреть.       —Ты вот вроде старше меня, но ума у тебя с каждым годом убавляется, — Макото расслабился, с лёгкой улыбкой засматриваясь на капающий с наклонённых деревьев дождь.       —Я тебе вроде вчера говорил о том, чтоб ты умничал поменьше, — Акио принялся щекотать друга, подбивая всё глупыми фразочками. — Я тебя сейчас защекочу до того, что ты даже разговаривать разучишься.       Друзья повалились на пол, сопровождая щекотания аккомпанементами смеха и лобызаний, непонятных движений и жалких попыток Макото скинуть этого громилу с себя. Когда выдохлись, то пришли к выводу, что Сэмюэль — умник, а Акио — идиот. Вот и порешали на этом.       —Как думаешь, нас на заказ отправят вместе? — Мацуда бережно перебирал спутанные волосы лежащего на нём друга, подшучивая. — Или опять мой отец заставит тебя натачивать ему катаны, — оба синоби улыбнулись, вспоминая эту глупую ситуацию, — которыми он уже давно не пользуется?       Нобуо Мацуда — отец Акио. Их семья — это настоящий пример взаимопонимания и заботы. Потеряв в неравном бою свою любимую жену, прекрасную и заботливую Хану, всё воспитание ребёнка перевалилось на него. Но он справился с этой задачей, вырастив отличного мужчину. Они понимают друг-друга с полуслова, кидая абсолютно одинаковые шутки и взгляды. Яблоко от яблони.       К слову, Сэмюэля Набуо обожает так же сильно, как родного сына. Своих родителей Макото даже не знает, ведь они попросту продали его в первый попавшийся клан, страдая от нехватки денег. Не лучший пример любви и воспитания, но он, честно говоря, не особо сожалеет, ведь именно в этой деревне он обрёл понимание и настоящую семью, начинающуюся от самых маленьких её жителей, заканчивающуюся престарелыми опытными ниндзя. Именно тут находится его дом и родители. И Макото их любит.       —Не знаю что на него тогда нашло, — Сэмюэль поднял взгляд на Акио, рассматривая его умиротворённое лицо. — Вроде ты его сын, а задания по вашему же дому выполняю я.       —Ты тоже часть нашей семьи, не возникай тут, — Мацуда потрепал парня по голове, целуя в белоснежный лоб. — Был и всегда ею будешь. И задания отца тоже будешь выполнять. От него не просто отвертеться, ты уж это должен был понять.       —А от тебя уж тем более не отвертеться, это я уже давно понял, — Макото невесомо чмокнул друга в щёку, выбираясь из крепких объятий. Как раз в этот момент прозвенел тяжёлый и звенящий стук гонга — значит, Исао готов к обсуждению заказа. — Вставай, собрание.       Макото протянул руку синоби, улыбаясь так невинно, словно он этих слов даже и не произносил.       —Ты так жесток со мной, Сэмюэль...

❀ ❀ ❀

      Просторный и холодный дом Дзёнина встретил всех членов клана своей гробовой тишиной. Хозяин дома, сидящий в позе лотоса, осмотрел синоби очень пристально и внимательно. Это означало лишь одно — он волнуется. Убить надо кого-то очень важного.       —Не к добру этот его взгляд, — рядом с Сэмюэлем присела красивая светловолосая куноити — Юки Като, являющаяся давней подругой обоих парней. Сильная духом девушка-сказка, но характер — не подарок. Хотя, если найти к ней подход, то она просто замечательна и ласкова. Идеальная жена, жалко только, что Макото она не интересует. — Думаю, ругани сейчас будет много.       —Главное, чтоб он со злости снова не отправил тебя бегать до ручья за какими-то ягодами, — куноити улыбнулась тонкими розовыми губами, пихая Сэмюэля в бок. — Расстояние то до него немалое.       —Или не заставил воровать кур из соседнего клана, — в разговор подключился Акио, подшучивая над девушкой. — Видела бы ты своё лицо в тот момент.       Троица тихо прыснула, прислушиваясь к звукам в доме Араи. Последний человек, отец Акио, зашёл в помещение, отряхнулся, одними глазами поздоровался с ребятами и сел рядом с Дзёнином. Пора начинать.       —Я думаю, что все из вас уже поняли, к чему вы тут, — старый и тихий голос Исао разрушил тишину. Беспричинная дрожь прошлась по спине Сэмюэля. Или причина для волнения есть? — Несколько дней назад я, так скажем, — главарь прокашлялся, — натворил делов. Натворил делов в чайном доме. Там всё расхаживала одна пленительная гейша, ну и я, так скажем, на старость лет решил скрасить своё время в обществе милой дамы.       Дзёнин обвёл взглядом замершую в ожидании толпу крадущихся, выпаливая всё, что скопилось на языке за несколько дней:       —Я уже почти захватил её внимание, как её просто взял и отбил у меня какой-то синоби! — люди из клана переглянулись, невиданно удивляясь: как это возможно, что ниндзя, скрытный и незаметный по своей природе, ходит по чайным домам? — Я не ошибся, не смотрите на меня так, это был именно синоби. Он даже не скрывался, его выдал с потрохами сёдзоку. И, друзья мои, я бы так сильно не поднимал эту тему, если бы этот непонятный ниндзя не был из клана, — старик замолчал, прикрывая глаза, — клана Мусуко.       Тихий и скрытый испуг нарисовался на лицах всех присутствующих. Клан Мусуко — сильнейшие, что крадутся тихо, дерутся насмерть, заказы выполняют за минуту. С ними опасно было связываться, им опасно было переходить дорогу, ведь на этой дороге лежит смерть. Смерть издевательская, кровожадная, незаметная. Их боялись, они же не боялись никого. О них ходят легенды, да не все из них добрые. Их появление — цвет красного убийства.       —Весь дом со всеми гейшами и посетителями были в страхе, некоторые даже не двигались, — Дзёнин утёр нос рукой и продолжил. — И я отчётливо помню, что он смотрел мне прямо в глаза.       Араи прекратил говорить, обдумывая сказанное. Все ждали, ждали тихо и не смели встревать. Нобуо сжал иссохшее плечо старика, неспешно уточняя, лишь бы не спугнуть его мысль:       —Кто он, Исао?       Старик ещё раз тяжело вздохнул, кинул быстрый взгляд на своих подчинённых, как бы извиняясь за следующие сказанные слова, и тихо, одними губами, прошептал:       —Александр. Тот синоби-швед.       Тишина. Тишина настолько тихая, что слышен даже звон дождя о бамбуковую крышу. Женщины присели на пол, обдумывая происходящее, мужчины и парни же держались ровно, ожидая дальнейших указов. И все понимали единое — придётся нелегко.       Тот самый швед, Алекс Нильсен-Фредрих, приехал в деревню Мусуко ещё в возрасте, когда ногами даже передвигать не мог. Родители, шведские графы, по абсолютной случайности проиграли одной англиканской шишке в споре. Споре на жизнь. Чтобы не травмировать ребёнка их скоропостижной неправильной смертью и будущим одиночеством, они решили отдать ещё малолетнего Александра на попечение японскому другу, проезжающему мимоходом торговыми путями с шёлком и чаем через Швецию. Маленький Алекс понимал мало чего в этой жизни, а родители понимали многое. Они понимали, что у их родной крови лишь два пути: стать нищим и умереть в одиночестве, либо пробиться на верхушку и стать крадущимся. И они были правы — Алекс сильный, слишком сильный, попросту закалённый испытаниями жизни, и он пробился. Пробился туда, куда могут попасть лишь избранные Всевышним. Было сложно, было много крови, пота и слёз, но это его призвание. Это его смысл жизни. Это сама его жизнь, как бы неправильна она не была.       «Скрывающийся во тьме» — так его называли местные и целые округи. Ведь темнота была его верной подругой и надёжной спутницей жизни. С ранних лет своего крадущегося пути Александр отдавал предпочтение внезапным нападениям из скрытого положения, особенно ему нравилось совершать их ночью. Тёмное время было его любимым, ведь именно в эту пору осторожность и внимание самураев и жертв снижалось, что было на руку синоби-шведу. Он выбирал тактику выжидания и с совершенной точностью рассчитывал, когда жертва будет наиболее уязвима. Передвигался он всегда аккуратно, плавно, будто не ходил, а парил над землёй; настолько были отточены его движения. Именно поэтому прозвище, которое стало вторым именем Александра, закрепилось с началом кровавой карьеры самурая. И подходило оно ему также, как и катана — главное оружие синоби, лежащее в его руке, как влитое. Она была продолжением руки наёмного убийцы-иностранца. Сделанная ещё на начале его пути пополнения рядов крадущихся и любезно подаренная первым мастером, она служила ему особым символом, древним тотемом. Рукоять была сделана из крепкого дерева тёмного дуба, опоясанная каёмками с золотой краской, а гравировка на высокопробной стали переливалась ярко, словно алмаз, и гласила: «Тому, чья тень — второе Я». Катана — его верная спутница жизни. Он был с ней единым целым, неделимым, а оттого и таким удачливым и незаметным.       Александра боялись многие. О нём упоминали почти во всех кланах. Все знали, что он — сильнейший синоби-иностранец, попавший сначала в руки к очень хорошему и опытному мастеру — Изаму Оомори, научившему его стойкости, основам ниндзюцу и кровопролитию, а позже он по счастливой случайности от незнания местности забрёл в деревню Мусуко, где его хоть и сторожились, но позже приняли, хоть и с осторожностью. Кэйташи Мори — Дзёнин клана, увидел в шведе стержень и воспитал его по всем канонам крадущихся, сделав его сильнейшим. Японские синоби всегда восхищались иноземцами. Они восхищались природной силой и скрытностью Нильсена-Фридриха. И именно из-за своего упорства он теперь у верхов. Теперь его знают все, и он больше не боится. Он — ниндзя с привилегиями. И это его судьба, а от судьбы не убежишь, каким быстрым не был бы ты.       Тишину размышлений прервал размеренный голос отца Акио:       —Дзёнин, ты хочешь убить шведа?       Слова, словно нож заточенный, прошлись по кромкам сердца крадущихся. Они понимали — это невозможно, риски несопоставимы.       —Да, — Араи положил руку на грудь, пытаясь вынести главный итог. Итог, которого боялись все. — Да, я хочу, чтобы вы убили Александра. Того самого шведа.       И снова тишина, надоевшая тишина. Но она помогает осмыслить происходящее. И от этого легче слушать её беззвучное рокотание.       Первым вышел из прострации Акио, подав голос:       —Я Вас очень уважаю, Дзёнин, но неужели Вы не понимаете, что случится с нами, с древней, с кланом, если мы не сможем убить его слишком тихо? — Акио бросил на Сэмюэля взгляд, ищущий поддержку и, найдя его, продолжил речь. — Даже если мы сможем уложить его без лишних глаз и ушей, Мусуко же не оставят это убийство просто так. Они сделают всё возможное, лишь бы найти убийцу. И я уверен, что они его найдут, и что же будет с нами в итоге? Смерть? Или нечто хуже? — Мацуда горько выдохнул, подытоживая. — Мы не будем в безопасности, если убьём его. И я не думаю, что все мы здесь хотели бы такой судьбы.       Слова мужественного синоби прогремели, как осенний гром над крышей дома Араи. Все задумались, ведь правда всегда заставляет заглянуть в будущее. Убив шведа, придётся жить в вечном страхе.       —Я понимаю ваше негодование, родные люди, — слезящиеся глаза старика хрустальным взглядом уставились в пустоту, — но мы уже давно задолжали этому клану бой. И теперь швед не оставит нашу встречу просто так, я уверен, — следующие слова дались старику тяжело и он чуть ли не задыхался от горя и понимания наступившего будущего клана. — Девушки, женщины, мужчины, парни, послушайте, мы сейчас в большой опасности. И мы должны его убить. Пожертвовав многим, мы сможем получить лучшее будущее. Хуже уже не будет. Худшее уже наступило. Мы не будем отступать, словно трусы, мы будем предпринимать всё возможное и невозможное. Вспомните былые моменты и поймите, что вот она — наша судьба. И от неё не уйти, придётся бороться любой ценой, — люди замерли, осмысливая. Останавливаться поздно, пора идти вперёд. — Это не заказ, дети мои, это то, чего не избежать теперь даже мне. Это война. Война против одного человека.       «А за этим человеком ещё штук двадцать таких же», — подумал Сэмюэль, мысленно выдыхая от тяжести ситуации.       Слова отдавались в голове ноющей болью. Сэмюэль наконец поднял глаза и увидел, как же напряжены его друзья, его семья в этот момент. И снова все как один понимали — от этого теперь не убежать. А если попробовать, то оно само тебя настигнет, и кара будет в тысячи раз хуже.       —Кто готов принять задание?       Все чувствовали, что любая помощь была бы в этой ситуации полезна. Но все боялись. Не смерти боялись, а будущего. Не только своего будущего, но и будущего всего клана. Старые синоби молча опустили головы, а молодые боязливо жались друг к другу. Именно в такие моменты крадущиеся уязвимы, но они ведь тоже люди, им можно. Сэмюэль, оглянувшись вокруг и поняв, что сегодня в этом доме нерешительность — главный порок человека, аккуратно сжал ладонь Акио. Совсем невесомо, но этого хватило, чтобы юноша понял, что его день настал. Их взгляды встретились, а на языке Сэмюэля отчётливо висело — это должен быть я. Акио уже давно сделал свой обещанный заказ, сто раз признанный настоящим синоби, а вот над Макото ещё висел должок. Долг крови. И он должен его выполнить любой ценой. Нежно погладив палец друга, Мацуда одним взглядом указал другу вперёд себя, мол, вот он, твой час. Юный ниндзя сделал шаг вперёд, отдав себя на растерзание:       —Я, Дзёнин. Я готов взять задание и закрыть свой кровавый долг, чтобы доказать Вам, что я могу быть призван настоящим синоби.       Все молчали, понимая, что жизнь теперь будет другая. И не только у Сэмюэля. У всех.       —Сэтсуо Макото, мальчик мой, — юный крадущийся не любил своё настоящее имя, но решил проглотить это. Не стоит нарушать тишину, всем и так плохо, он это видел. — Я верил в тебя, мальчик. Я знал, что это будешь ты, и я доверяю тебе это задание. Ты в любой момент можешь попросить у любого из нас помощи. И не вини себя, если вдруг случится неудача — ты не будешь виноват. Никто не будет виноват, — старик замолчал, юноша же глубоко поклонился, сложив руки.       —Сэмюэль, приходи завтра на это же место до заката солнца. Мы будем обдумывать план, — Нобуо глянул на своего сына, ухмыляясь. — Можешь взять любого синоби, которому доверяешь. Лишние уши не помешают.       Макото ещё раз поклонился и тихо улыбнулся, глядя на довольное лицо Акио. Они всё решили, даже не используя слов. Друзья.       —Все свободны, — раздался тихий, но будто бы уже спокойный голос Исао. — И помните, крадущиеся, ничего не бойтесь. Делайте так, чтобы вас боялись.       Синоби всех возрастов глубоко поклонились, выходя из давящего своей неприятной атмосферой дома. Сэтсуо и Акио вышли почти последними. Дождь уже закончился, оставляя на коже фантомные знаки холодного ветра. Мацуда схватил неторопливо идущего Макото за руку и повёл куда-то, куда известно только ему одному, но оба чувствовали, что нуждаются в разговоре:       —Скажи хотя бы, куда путь держишь, — подал голос младший, торопливо перебирая уставшими ногами, — или молчать будешь?       Старший лишь загадочно улыбнулся, продолжая идти. Рано стемнело, и последние осенние лучики уже скрылись за неровным горизонтом.       Акио вдруг остановился и пред взором юношей раскинулся прекрасный склон с каменным отступом. Многочисленные жёлто-коричневые и красные кусты застилали расстилающиеся просторы, синея в темноте прохладной ночи. Оранжевый шар солнца закатился за горизонт, алея длинной простынёй. Красота, что глаз не оторвать, и именно тут хочется вздохнуть полной грудью и забыть о вездесущих проблемах.       Сильные дружеские руки притягивают Сэмюэля за талию в крепкие объятия. Предвидящий такую нежность товарища, он вытягивает руки и кладёт голову ему на обрисованное орнаментом волшебной и пленительной кицунэ плечо. Разница в росте чувствуется ощутимо, поэтому младшему приходится привстать на носочки. Здесь наконец-то чувствуешь безопасность. Хочется раствориться в моменте, отдаваясь спокойному ритму стука сердца Акио. Именно для этого нужна дружба.       —Я всегда рядом, помнишь? — шепчет на ухо Мацуда, пробираясь шёпотом в самые скрытые извилины сердца. — Ты всегда можешь попросить меня о помощи, я всем пожертвую ради тебя. Веришь мне?       —Верю, — Сэтсуо сильнее зарывается носом в его шею, чувствуя, что предательские слёзы катятся по лицу, оставляя прохладные дорожки. — Я тебе верю...       Старший вдохнул травяной и такой родной запах чёрных волос Макото, роняя скупую слезу:       —Не плачь, сильный. Ты справишься со всем. Я рядом.       Акио крепче сжимает друга, чувствуя спокойствие. Здесь, обдуваемые чистым осенним ветром, они уязвимы. Но они рядом, рядом друг с другом. Долг не ждёт, а дружба торопиться не будет. И как бы не было сложно, они справятся. Вместе, ведь они друзья навеки. У них своя судьба.       Вереница усталых лошадей идёт по широким полям, подгоняемая такими же усталыми торговцами. У них тоже есть судьба.       Первые и последние звёзды прорезаются на тёмно-синем небе, и каждая значит что-то своё. И каждая несёт что-что своё. Свой посыл, свою историю. И у них так же есть своя судьба.

Как завидна их судьба! К северу от суетного мира Вишни зацвели в горах. Мацуо Басё