Люди, лужи, немного граффити

      Время летело быстро. С их первого поцелуя прошло уже несколько месяцев и уйму смен, за которыми следовал долгожданный отпуск. Работа мешала нормальным свиданиям, но парочка все равно искала для них время, и спустя время фортуна повернулась к ним лицом. Первое отпускное свидание было, наверное, самым масштабным, необычным и дорогим в их жизнях. И инициировал его… Дима.       Случайно услышав о пристрастии девушки к одной из музыкальных груп, лента соц.сетей случайно сама все подтасовала, подкинув ему пост об их новом концертном туре. Необычайно дорогих билетов осталось мало, и думать времени не было, а он действительно хотел ее порадовать. Ох, как же выглядела Надя, когда услышала о купленных билетах… Это надо было запомнить. Крики, прыжки, сопли и чуть ли не слезы. Сама бы она вряд-ли согласилась пойти на концерт в Питере, ведь все друзья остались в Москве, а время на раздумья уничтожали этот шанс.       Музыка била в уши, и затянутый Дубин в «слэм» с каждым прыжком окружающих наступал кому-то на ногу. Ощущения, как для человека, нелюбящего подобный жанр и никогда не бывавшем на концерте, оставались очень-очень необычные. У Нади и остальных ценителей такой музыки была отдельная атмосфера, проникающая в глубины сознания и бьющая радостью на их лица. Кажется, он никогда и не видел ее такой счастливой. Такой неформальной, девушкой, а не серьезным полицейским. Было грустно осознавать, что, наверное, пройдет еще немало времени, пока ему выпадет радость видеть все ее эмоции. Без скрытости. Кто бы что ни говорил, Торофьева, с тяжелым хрустом ее образа, открывалась очень постепенно и слишком медленно. Он к такому не привык.       Часто ему казалось, что случайно задев ее чувства, в скором времени заиграет похоронный марш. Не хотелось, конечно, проверять, однако иногда Надя брала все слишком близко к сердцу. Сразу и не было видно, что за скрытной и крепкой натурой, девушкой из стали, скрывалась такая душа. А сейчас она прыгала рядом, крича и улыбаясь, на каких-то песнях (видимо, в них был особый смысл) тянула его целоваться и постоянно пыталась тронуть за что-то. Не хотела отпускать.       К концу концерта никто не стоял твердо на своих ногах. Дима ходил, опираясь о стены, а она, ждущая пока выйдут музыканты ради автографа, несмотря на его упреки о холоде, сидела прямиком на асфальте. Сил не осталось. Ему оставалось еще ехать домой, но мосты уже развели и теперь совершить такое было невозможно. Подумав над ситуацией, пока Надя обнималась с солистом, хорошего решения без, как ему казалось «наглости и пошлости» не нашлось. Она же воспримет все немного не так, как надо бы. Хотя… а как надо бы? Как бы хотелось?       Они стояли возле роскошного здания, где проводился концерт. Ее эмоции, наверное, били через край. Даже пока они переходили дорогу, Надя то подпрыгивала, то махала руками, а ставши под фонарем, который хоть как-то рассеивал кромешную тьму, заволокла его долго целоваться. Улицы кишели людьми, которые возвращались домой и парочка, минуя места патрулирования (не хотелось попадаться на глаза коллегам), шла, не говоря о том, куда. Девушка, так-то, направлялась домой и вела его туда, зная о жилье на другой стороне Питера, а он расценил всё, как прогулку.       Открыв наощупь подъезд, Надя хотела зайти туда, однако остановилась, когда Дубин начал мямлить что-то вроде: «Ну, спокойно ночи». Она так уверенно привела его до своего дома, а он «спокойной ночи»?! Придумал.       — А ты, что, не на другой стороне?       — Да, на другой, но я думал, — похоже, Дима начинал понимать, — что…       — Значит заходи.       Довольный полицай смахивал на ее кота, когда кидаешь ему кусок мяса. Добредя до квартиры, он осматривался там под звук закрывающийся изнутри двери. Стоя за ее спиной, Дубин подождал откинутых на тумбочку ключей, и уже скоро они целовались прямо на пороге. Можно было считать, что они поняли друг друга без слов — он сжимал ее за талию, пока девушка стягивала с него галстук. И теперь всё у них было хорошо.