Как тебя покорить?

«Я бы спел тебе, да не умею петь. Станцевал бы тебе, да не умею танцевать. Дал бы кофту свою, да сам легко вот одет. Написал бы стихи, да никогда не писал.» — Футакучи, ты идёшь? — Да-да, иду, — парень задумчиво смотрит на записку, аккуратно сворачивает ее и убивает в карман. — Футакучи, что-то случилось? — Нет-нет, все нормально, — рассеянно роняет капитан и получает мячом по лицу. — Простите! — Коганегава подбегает к парню и испуганно произносит: — У-у вас кровь! Простите, простите! — Я нормально… На спину опускается рука, и Кенджи натыкается на спокойный, непробиваемый взгляд. Аонэ чуть толкает его к выходу, кивает тренеру и, положив руки на плечи, ведёт из зала. — Коганегава! Быстро круг подборов! — Ос! Кенджи морщится, неприятно ощущая в носу ватки. На тренировку ему возвращаться запретили, так что он решает пойти к менеджеру. Аонэ хмурится холоднее обычного, и Футакучи хлопает его по плечу. — Эй, не грузись, все в норме. Таканобу недоверчиво щурится, но Кенджи убедительно улыбается, так что блокирующий согласно кивает, хоть и проводит капитана обратно в зал с руками на плечах. Футакучи примерно отсиживается до конца тренировки и идёт с командой в раздевалку. Шумные ребята все тараторят про приближающийся День всех влюбленных, кто-то предлагает устроить соревнование на самого популярного члена команды. — Да ерунда это все, — с этими словами капитан достает форменные брюки, из которых падает записка. — У, кто-то уже начал получать романтические записки, — Коганегава поднимает записку. — Что там? — Отстаньте. — Ну интересно же! — Ну капитан! — Боже, да смотрите. Коганегава с энтузиазмом зачитывает записку, и раздается умиленный вздох. — В мужском роде написано, — задумчиво отмечает Обара. — Ого, не знал, что вы популярны среди парней, Футакучи-сан! — Я тоже, — капитан отбирает записку и прячет ее в рюкзак. Аонэ идёт рядом и молчит. Привычное дело, их путь домой всегда тихий, что ни капли не смущает: после тренировок оба устали, так что комфортная тишина действительно награда. Футакучи поглядывает на парня и закусывает губу. Завтра тренировочный матч с Карасуно. Не сказать, что он недоволен, просто есть одно «но» в веснушчатом лице угловатого первогодки, который случайным образом умудрился разговорить Таканобу. Когда команда увидела, как блокирующие о чем-то переговариваются, то удивлённо выпали из реальности, но 12 номер быстро переключился на сокомандника, а Аонэ вновь замолчал. О чем эти двое говорили — одна из великих загадок человечества, которую долго пытались решить чуть ли не всей командой. — О чем ты говоришь с тем первогодкой из Карасуно? Внезапно размышления вырываются вслух, и Таканобу поворачивается. — Ямагучи? — Наверно. Веснушчатый. За блондинчиком бегает. — О музыке. — Серьезно? Аонэ кратко кивает. — Никогда бы не подумал. И что, у вас схожий музыкальный вкус? Блокирующий качает головой, но под вопросительным взглядом поясняет: — Он на гитаре играет. Давал мне совет. Капитан останавливается и хватает парня за плечо. — У тебя есть гитара?! Почему ты не говорил?! Я, вообще-то, умею играть! Таканобу указывает в сторону своего дома, и Кенджи кивает. — Таки! Ого, ты когда-нибудь перестанешь расти?! В прихожую выбегает невысокая (или она такая на фоне Аонэ?) девушка с короткой стрижкой. Она дергает на себя блокирующего и хлопает по голове, а после оставляет поцелуй на щеке. И, наконец, замечает Футакучи. — Ой, ты с другом! Привет, я Аонэ Микото, старшая сестра Таки. Ой, то есть Таканобу! — Футакучи Кенджи. — Рада познакомиться! Проходите на кухню, мама испекла свой фирменный пирог! А, и Айчи тоже приехал! Народ, Таки друга привел! Он красавчик! — Ты в любом случае для него старая. — Эй! Футакучи удивляется тому, насколько семья Аонэ шумная, о чем он никогда бы не подумал. Таканобу удивляет еще сильнее, когда немного краснеет. — Извини, они шумные. Я не знал, что приедут брат с сестрой. — Все нормально, мою сестренку им не перекричать. И Таканобу улыбается. — О, Футакучи-кун, наконец-то заглянул, — с матерью семейства они уже знакомы. — Добрый вечер, Аонэ-сан. — А, ты ведь капитан волейбольной команды. Я Аонэ Айчиро, старший ребенок в этом дурдоме. — Жаль на мозгах это не отразилось. — Кто бы говорил, Мико, у меня хотя бы работа есть. — Эй! Я еще учусь! — Я тоже! Таканобу вздыхает и кивает другу, приглашая за стол. — Таки, как дела с волейболом? — Хорошо, завтра будет тренировочный матч против одной сильной команды. Они нас обыграли, но до национальных не дошли. — О, это та, где мелкий рыжий? — Ага, Хината Шоё. — Блин, да как ты все имена запоминаешь? — Могу перечислить всех членов всех команд, участвующих в межшкольных. — Брешишь. Таканобу улыбается. — Спорим? — Спорим! — На что спорите? Надо на что-то спорить! — Если назову всех, расскажешь маме тот секрет. — Какой секрет? Я во внимании. Приятного аппетита всем. — Приятного аппетита. Вот Айчи проиграет и расскажет. — Приятного. Тогда ты тоже расскажешь тот самый секрет. — Приятного аппетита. Я буду судьей, уже иду открывать списки. — Приятного аппетита, — Кенджи завороженно наблюдает за разговорившимся сокомандником. — Непривычно? — женщина улыбается. — Таканобу не любит разговаривать с людьми, разве что с теми, с кем ему комфортно. Ты, кстати, первый его друг, при котором он такой оживленный. — Интересно, почему? — язвительно произносит Айчиро. Младший резко запинается в процессе перечисления членов Аобаджосай и краснеет. — У Айчи есть девушка! — Таки! Предатель! Я еще не проиграл! — Девушка? И вы все всё знали? — Нет! — Да, — младшие выдают брата с потрохами и поспешно убегают с кухни, прихватив Футакучи. В комнате у Таканобу небольшой беспорядок, который он быстро разбрасывает по местам. Футакучи подходит к столу и осторожно берет с него тетрадь. — Стой! Парень появляется рядом и быстро выхватывает тетрадь, пряча ее за спиной. — Ого. Ну ты даёшь. Что там, любовные письма? Блокирующий отворачивается, отсвечивая румянцем. Кенджи смеётся, почему-то чувствуя совсем лёгкий укол. — И кто она? Аонэ молчит и качает головой. «Не скажешь или это не она?» — Футакучи знает, что парень не ответит, так что молча кивает. До гитары они добраться не успели, ведь раздался телефонный звонок, и Кенджи вспомнил, что не предупредил маму о своем небольшом походе в гости. Капитан завещал все свое имущество и команду другу и поспешно рванул домой. Таканобу долго просидел над раскрытой тетрадью, где на первой строчке было написано «Для Кенджи», а снизу много раз исправленный текст и кривые схемы аккордов. — Спасибо за игру! — Черт, Карасуно прям дикие стали. — Блок Датеко поражает… — Ямагучи-кун. Тадаши оборачивается и улыбается. — Аонэ-сан, вы что-то хотели? Таканобу кивает. Ямагучи послушно идёт следом за парнем. Блокирующий достает из спортивной сумки тетрадь и, усевшись с парнем возле стены, протягивает ее. Тадаши с энтузиазмом читает содержимое. Футакучи оборачивает в поисках Аонэ и нелепо замирает. В руках у блокирующего Карасуно та самая тетрадь, которую у него забрал Таканобу. Неужели, содержимое адресовано этому первогодке? Бред. А если? — Ямагучи, пошли, — к парочке подходит блондин. — Сейчас, Тсукки! Аонэ-сан, мне кажется, ничего не нужно менять! Все отлично! — Спасибо. Ямагучи улыбается, возвращает тетрадь и подскакивает, направляясь следом за Тсукишимой. Таканобу чуть улыбается и снова прячет тетрадь. На лице — полнейший дзен, но в душе парень вальсирует под птичье пение. Он ловит взгляд Футакучи, что поджимает губы и отворачивается. Тем вечером Кенджи ушел домой один. Все же ребята устроили своеобразное соревнование, и после тренировки остались, с разрешения тренера, в зале, чтобы обсудить этот день. На удивление больше всего признаний сегодня получил Коске — либеро смущенно отнекивался, но Коганегава, как его одноклассник, выдал его подчистую. Сам же связующий раздосадованно сообщил, что к нему подошла лишь одна девушка из баскетбольного клуба и парень из студсовета. — Зато! Я хороший связующий. — Ну… — тихо протянул капитан. — Футакучи-сан! Как грубо! — Прости-прости, но тебе нужно больше тренироваться, если хочешь в большой спорт. — Вот увидите, я буду играть серьезно! — Не удивлюсь, — коротко отмечает Аонэ, и Кандзи вспыхивает. Футакучи поджимает губы. Почему-то сейчас под взглядом парня он почувствовал себя виноватым, ведь всю неделю они толком не контактировали. Кенджи решает, что сегодня надо бы позвать парня с ночевкой. — Аонэ-сан? — Куда это он? — Черт его… Капитан отвлекается от мыслей и замечает, как Аонэ уходит из спортзала. — А он вернется? — Да, вещи же оставил. Разговор возвращается к любовной теме, но Футакучи вновь погружается в свои мысли, уставившись на дверь, медленно потягивая воду, которой давиться, стоит в дверях показаться Аонэ. Первогодки затягивают протяжно «О-о-о», завидев в руках семпая музыкальный инструмент. — Аонэ-сан, вы не говорили, что умеете играть! Будете сейчас?! Таканобу кивает и устраивается по удобнее. — А петь? — Это ты уже наглеешь, Когане. Парень издает тихий вздох и пальцы медленно перебирают струны. Вся команда смотрит с интригой, и абсолютно каждый выпадает из реальности, когда блокирующий начинает петь. Как тебя покорить? Как тебя покорить, не знаю я. Не проходит без этой мысли дня, Не проходит и дня. Футакучи мягко улыбается. Интересно, о ком все-таки поет Аонэ? Как тебя покорить? Укажи мне какой нибудь намек. Близок я или так же всё далёк? Или очень далёк… Кто довел его до того, что он, блин, сочинил песню? Я бы спел тебе, да не умею петь. Станцевал бы тебе, да не умею танцевать. Дал бы кофту свою, да сам легко вот одет. Написал бы стихи, да никогда не писал. Коганегава хватается за одноклассника, и Коске зажимает ему рот, чтобы тот не завизжал. Онагава переводит взгляд с капитана на блокирующего и глупо улыбается. Сам же Футакучи сидит, удивленно раскрыв рот и сжав футболку в области сердца. Он, кажется, не дышит. Обара на всякий случай проверяет его пульс — было бы обидно лишиться товарища в такой момент. Таканобу поднимает голову и смотрит на Кенджи, напевая последние строчки. Просыпаюсь и вновь Дышу я тобой, Живу я тобой, Живу я тобой. Текста дальше нет, но Аонэ все еще играет мелодию. Обара быстро соображает и тихонько выпроваживает сообразившую и податливую команду за дверь, чтобы оставить парней наедине (и плевать, что они все равно столпятся за дверью в попытках что-то услышать). Аонэ все же откладывает гитару в сторону исмотрит на парня. Кенджи зачарованно смотрит на него и не знает, как реагировать. — Прости? — Нет. — Ладно. Таканобу терпеливо ждет, пусть и с большим трудом. Футакучи наконец отмирает и подвигается ближе, чтобы накрыть холодные от волнения ладони своими горячими. И глупо улыбается. — Черт, Таканобу, ты в курсе, насколько это романтично? — Наверно. — И в курсе, что я хочу расцеловать тебя? — Я не против. Только там все сейчас за дверью, может, пойдем ко мне? — Обойдешься. И Коганегава всё-таки визжит, в щелочку углядев поцелуй.