Неотложный вызов

      Громкий телефонный звонок ворвался в мозг, словно в ухо просунули сверло перфоратора. Тем, кто придумал этот звук, в аду было уготовано отдельное место, где им каждое утро будут загонять десятидюймовые гвозди в яйца.       Хэнк не помнил эту комнату, и как он здесь очутился. Он не помнил, как на нём оказалась эта одежда. Он не помнил ни вчера, ни позавчера, ни прошлый уик-энд. Он даже не помнил, что такое вчера пил, чтобы голова теперь напоминала гудящий колокол, а во рту развернулся филиал Аризоны.       Лежавший на столике в кухне Alcatel уже давно перестал трезвонить, когда Хэнк наконец добрался до него. Старый, как сам мир, со стёртыми кнопками на облезлом и исцарапанном синем корпусе. Тем не менее, в нём, похоже, был настроен автоответчик.       «Это Джейн из «Свиданий в Майами». Не забыли, что сегодня вам назначена встреча в отеле «Кавински»? Мы доставили посылку, чтобы вы выглядели как настоящий денди, и выслали водителя на нашей лучшей машине. Любой просто умрёт на месте, когда вас увидит! Поспешите и помните: отказы категорически не принимаются!» — радостно сообщил приятный женский голос из трубки.       Майами? Когда он переехал в Майами?.. С другой стороны, где он жил до этого? И разве он стал бы встречаться с кем-то после того, как?..       После чего?       В голове стёрлось абсолютно всё: где он вырос, где учился, где работал, был ли женат? Если и был, то давно: кольцо он не носил, и на пальце даже не осталось белой полосы.       Хэнк провёл по потному лицу ладонью. Головная боль, чёрт бы её побрал, раскалывала череп на части, а из таблеток за зеркальной дверцей в ванной нашёлся только «Актифед» (1), но он не справлялся с аллергией на жизнь.       Умывшись холодной водой из-под крана, Хэнк решил всё-таки сходить за посылкой на задний двор, пока водитель не застал его в засаленной потной футболке и растянутых шортах. Так себе наряд для первого свидания, которое наверняка пройдёт в одном из тех пафосных и дорогущих отелей Майами-Бич. Всё это, включая переезд, отдавало горячечным бредом.       Однако торчавшие над крышами пальмы и тропическая хрень на заднем дворе говорили о том, что он действительно в мать её грёбаной Флориде. Это же объясняло ужасную духоту и жарищу, хотя солнце почти зашло за горизонт. От коттеджей с белоснежными стенами, от ровных газонов и изгородей сквозило типичной американской жизнью с барбекю по выходным. Неподалёку уже раскочегарили огромную неоновую вывеску «Биг Джеффс», заливавшую всю округу лиловыми и голубыми полосами — удобно, недалеко ходить за едой. Наверняка неподалёку была и парочка круглосуточных алкогольных мини-маркетов. Типичная пенсия для типичного одинокого мужика среднего класса.       На лужайку уже успели бросить газету, пестрившую огромным заголовком с первой полосы: «Эндрю Маск против! Удар по «Киберлайф». Так себе новости: в старой доброй Америке каждый день кто-то с кем-то судился. Для некоторых это было чем-то вроде хобби.       «Конец «Фиши Логистикс». Одна из некогда самых богатых логистических фирм Флориды заявила о своём банкротстве в этот понедельник».       Так всегда: сегодня ты на плаву, потягиваешь мартини на своей вилле, а завтра всё это кончится, потому что найдётся кто-то моложе, умней и быстрей. Главное — вовремя это понять и списать себя в утиль. Себя Хэнк, похоже, уже успешно списал.       Он забрал газету и посылку с ровными, идеально выведенными именем и адресом. Она весила подозрительно много для смокинга и пары туфель, к тому же внутри что-то гремело. Хэнк поставил её на кухонный стол и аккуратно вскрыл ножом. Могла ли там быть бомба — кто знает? Но когда он приоткрыл крышку, то предпочёл бы увидеть бомбу. Он раскрыл рот и медленно попятился назад, пока не столкнулся с табуретом.       — Чтоб меня!.. — прохрипел он.       Внутри, примотанные скотчем к боковинам и пёстрой резиновой подкладке, лежали кожаные перчатки, Кольт 1911 и два полных магазина. Хэнк непроизвольно потянулся за бутылкой. Он выжал последние капли тёплого портвейна с донышка, но весь алкоголь давным-давно оттуда испарился.       Разумеется, чёрт побери, женщина по имени «Джейн» (2) из агентства с таким безликим названием не могла быть той, кем хотела казаться!       — Господи Иисусе, во что же ты ввязался, старый хрыч? — спросил он собственное кривое отражение в тёмно-зелёной бутылке. Последний тип людей, к которому он, как казалось, относился — убийцы. Да и какой из него наёмник — с пузом и в таком-то возрасте! Возможно, он решился только вчера, и именно это и хотел забыть, когда приехал в дешёвый съёмный домик, найденный по одному из рукописных объявлений на столбах. Часто, когда в доме кто-то умирает, его подолгу не могут ни продать, ни сдать, особенно если тело нашли не сразу. Всё из-за запаха: его почти ничем нельзя вытравить. Но для того, кто курит примерно две пачки крепкого «Мальборо» в день и вечером отрубается, будучи пьяным в стельку, это не имело значения. Вчера он тоже сорвался, хватая первое, что попадалось под руку в магазине, а потом пил всю ночь напролёт. Картина была ясна. Оставалось понять, что именно привело его сюда, в этот дом с интересной посылкой.       Хэнк вернулся к ней и выложил содержимое на стол. То, что он поначалу принял за подкладку, оказалось силиконовой маской собаки. Такие продавались в магазинах перед Хэллоуином. Он растянул её на пальцах, но она неестественно обвисала, словно содранная с сенбернарьей морды шкура.       — Где же ты сейчас, старина? — пробормотал Хэнк, вглядываясь в пустые глазницы. На мгновение ржавые шестерни в пропитой башке сдвинулись с места, как в мультиках, и из глубин всплыло имя «Сумо». Но в тот же миг острая боль ударила в левое ухо сквозь правый висок, отрубив на пару секунд все звуки, кроме звона, как в перерыве телевещания.       Что-то случилось. Что-то ужасное.       Зародившиеся мысли прервал пронзительный звук клаксона снаружи. На лужайке, на залитом ядрёным неоновым светом заднем дворе, аккуратно припарковался автомобиль, наверное, с тем самым обещанным водителем. Раз уж это не свидание, можно было отложить душ и просто сменить одежду. Тем более, после всего — чем бы оно ни было — однозначно захочется вымыться.