Они, мы

Мышцы на рассеченной спине судорожно сокращаются, валиками перекатываясь под кожей. Кровь выступает при каждом толчке — Олег даже не пытается держать бедра на весу, распластавшись по куцому матрасу. Все тело ноет, вновь и вновь протираясь грудью по жесткой брезентовой ткани и заново открывая поджившие ссадины. Дракон хрипит сзади, давит, шлепаясь потной кожей. Сплевывает и наотмашь ударяет тело под собой по ягодице — ударяет и смотрит в сторону. Берет за слипшиеся от пота волосы и поворачивает голову Олега туда же — пусть тоже смотрит. На диване у стены на безопасном расстоянии, вальяжно развалившись, сидит Алтан. Скуластое лицо запрокинуто наверх, тугие брейды темными змеями спускаются по покатым плечам на грудь — их холеный лоск блестит в темноте, подчеркивая аристократичную бледность владельца. Длинные ноги расставлены широко в стороны, уверенно упираясь лакированными ботинками в пол. Рука в черном рукаве водолазки, тоже похожая на змею, движется у расстегнутой ширинки по небольшому члену. Вторая лежит на спинке, удерживая между пальцев дымящуюся сигарету. Алтан наслаждается устроенным для него представлением. Сальным взглядом он облизывает сцену перед собой: шоу находится полностью под контролем, одно движение брови — и актеры перемешают роли и декорации. Действие будет продолжаться и продолжаться, пока демиург не даст дозволения… — Заканчивай, — повелительным тоном роняет Алтан, и Дракон немедленно меняет движения. Тот начинает вбиваться еще быстрее, удерживая Олега прямо за шкирку. Истерзанная кожа собирается складками в горсти ладони, и от натяжения Олег морщится, превозмогая желание закричать. Впрочем, кроме надсадного сипа из него уже ничего не выходит — его связки и до их встречи были ни к черту. Вторая рука удерживает за бедро, с силой насаживая назад на член, и через несколько особенно глубоких толчков Дракон замирает и с свистящим воем кончает внутрь. Хриплая одышка, выдох, и Олега отшвыривают с матраса прямо на пол — он безвольной куклой перекатывается на бок, рефлекторно пытаясь поджать колени к груди. У него не выходит — силы остаются только для того, чтобы оставаться в сознании и тупо смотреть перед собой. Дракон распрямляется, все еще стоя на коленях, и опять оборачивается на хозяина, ожидая приказа — на руках поблескивают кровавые разводы от олеговых ран, матрас под ним тоже заляпан кровью, потом и спермой. Алтан только выдыхает дым в потолок и с неестественной, паучьей грацией поднимается с дивана, откидывая бычок прямо на бетонный пол. В полутьме его силуэт выделяет желтый блеск одинокой лампочки без плафона. Косы спадают на спину, тихо бренча золотыми украшениями. — Бери в рот, — Алтан красноречиво встает перед лицом Дракона, и тот тянется руками к его бедрам. — Лапы свои грязные убрал, животное! Мужчина вздрагивает, послушно отдергивая руки. Он разводит их в стороны и неловко держит распятыми. Олег видит, как квадратная башка Дракона насаживается на член Алтана и ходит вперед-назад, принимая по самые гланды. Сам Алтан кривится, сводит тонкие брови и, брезгуя даже касаться руками его головы, жестко толкается в лицо Вадику. Тот издает хриплые чавкающие звуки, давясь, но Алтан не обращает на это внимание и продолжает насиловать его рот, поднимая подбородок и прикрывая веки. — Глубже, ублюдок! — Алтан цедит сквозь сжатые зубы, и, не сдержавшись, берет светлые волосы в кулак и еще сильнее натягивает Дракона на себя. Тот заходится глухим кашлем, рефлекторно подаваясь назад. Алтан отпускает, но только для того, чтобы размахнуться и с силой дать пощечину тому по скуле — Дракона чуть не переворачивает вбок.  — Я сказал глубже, пес! Он безропотно поднимается в исходную позу и берет глубже — так, что Олег будто видит движение члена у того в горле. Кадык ходит от постоянных сглатываний, руки все так же расставлены в стороны. Через несколько движений Алтан свистяще выдыхает, приоткрывая губы, и обеими руками с силой фиксирует голову Дракона у своего паха — он кончает ему в горло и не дает отстранится. Тот проглатывает все полностью, выдаивая досуха. — Сойдет, — Алтан отходит на шаг назад, убирая член и застегивая ширинку. Кивает на Олега, все еще недвижимо лежащего на полу. — Продолжишь. Мужчина отряхивает штаны от невидимой пыли, откидывает косы за спину и грациозно выходит из комнаты, не проронив ни слова больше. Холодно, безразлично и жестоко. Дракон провожает его нечитаемым взглядом, так и не шевелясь в своей стойке — Олег смотрит на застывшую фигуру, и к горлу подкатывает тошнота подобия. Рабский, преданный взгляд цепной шавки, воля которой раздавлена, перемолота в труху и подчинена только одному в этом мире. Олег чувствует нервный разряд, сдавливающий сердце, и наконец позволяет себе провалиться в обморок. *** Олег просыпается, со свистом втянув воздух сквозь зубы. Сергей рядом, словно почувствовав, сонно ворочается, но глаз не открывает. — Всё в порядке? — Просто кошмар. Просто снова тот же самый кошмар, следующий одному и тому же сценарию: та ночь, металлический запах крови в воздухе, ощущение от постоянно раскрывающейся от движений раны. Тот же самый взгляд. Олег со стоном садится и ерошит волосы. Тот взгляд, которым, он уверен, он сам когда-то смотрел на Сергея, ожидая милости от своего хозяина. Или продолжает смотреть: иррациональное желание встать и подойти к зеркалу становится практически невыносимым. Взгляд преданного пса, который сделает всё, лишь бы получить поглаживание по загривку. Олег знает, что в итоге получают такие, как они с Драконом: пять пуль в грудь или что-то похуже. Он не сочувствует Вадику и не сожалеет о том, что с ним произойдёт, когда он станет не нужен или попросту окажется не в то время не в том месте; в конечном итоге, они сами выбрали эту судьбу, но от воспоминаний снова продирает морозом вдоль хребта. Лучше всего почему-то вспоминаются глаза Сергея — ни капли жалости или приязни. Желание добиться своей цели любой ценой. Теплые руки на талии чуть рассеивают холод внутри. Сергей сонно тычется губами ему под ухо, то ли целуя, то ли просто в попытке успокоить. — О чём думаешь? — его пальцы проходятся сквозь волосы от затылка до лба, разглаживают невидимую морщинку между бровей и очерчивают скулы. — Надеюсь, о чём-то очень важном. Олег запрокидывает голову и смотрит в почти чёрные в темноте глаза. И правда, о чём? Сергей целует его в висок и в щеку — обычно болтливый донельзя, ночью он становится тише и тактильней. Кажется, сам этого не замечая. — Все о том же, — Олег замечает, как по лицу Сергея пробегает тень обычной вины. — О том, что Вадик готов костьми лечь ради своего хозяина. И куда это его приведёт. Сергей морщится. — Я уже говорил, что не хозяин… Олег перебивает его поцелуем, оборачиваясь и притягивая того ближе за шею. Сергей возмущённо мычит, уже достаточно проснувшись для очередного спора, но сейчас спорить не хочется. Потому что все слова о том, что они не хозяин и его верный пёс — просто слова. Потому что знай Олег, что произойдёт с ним тогда и сейчас, он бы всё равно пришёл за Сергеем. По-другому и быть не может. И Дракон — язвительный, острый на язык и наглый — так же потащится за своим хозяином на коротком поводке, скуля от желания услужить. Подставит ему беззащитное брюхо и однажды окажется перед последствиями слепой веры в свое божество. Олег выдыхает и чуть отодвигается, чтобы перетянуть Сергея себе на колени. Кошмар медленно стирается вместе с прикосновениями губ и рук, оставаясь где-то на самой границе разума, чтобы вернуться позже — он возвращается, конечно, не желая отпускать до конца. Но сейчас уже плевать. Олег забирается ладонями Сергею под свободную футболку, ощущая тепло его кожи, её бархатистую гладкость. Кончиками пальцев отсчитывает родинки, рисуя созвездия в воображении; Сергей послушно поднимает руки, позволяя себя раздеть. Молчит, хотя обычно любит говорить всякие не слишком важные глупости — хоть где-то он позволяет себе не быть самым умным в комнате. Может потому, что на Олега это не работает. Может потому, что просто знает, что сейчас не время для слов. Они, кажется, не занимались сексом уже несколько недель с тех пор. Олег не хотел, Сергей не лез: они прекрасно справлялись и так. Сначала причиной были заживающие раны, потом вывихнутые суставы. Потом пришлось признать, что от мысли о сексе — даже с Сергеем — все ощущения той ночи оживают: холодом по коже и стальной хваткой внутри. Сейчас Олег откидывается на подушку и смотрит на Сергея снизу вверх, пальцами касаясь его рёбер по очереди. Раз, два, три. Тот накрывает его ладонь своей и прижимает плотнее к телу, внимательно заглядывая в глаза. — Хочешь, я? — Нет. С Сергеем всё так, как и должно быть. Медленно, ожидая, сколько надо — тело вспоминает, что ему может быть не больно и отзывается на прикосновения. И Олег отзывается — жадно и горячо, подставляясь под руки и губы, снова вручая всю власть другому, но теперь — по своей воле, со спокойной охотой. Где-то в глубине сознания вспыхивает нечеткая мысль о том, что это слишком похоже на то, что он видел, но она быстро улетучивается под поцелуями в обнаженное горло. Сергей сдерживается — Олег знает, что сдерживается, обычно он грубее и резче, любит кусать и оставлять засосы, но не сейчас. Сейчас он почти болезненно нежен — вглядывается в лицо, ища малейшие признаки неудовольствия, касается почти неощутимо и осторожно, словно Олег может рассыпаться от неверного движения. От этой аккуратности, от того, что Сергей сдерживает себя — не просто так, а ради него — оргазм приходит ошеломительно быстро. — Всё хорошо? Олег переворачивается на живот и мычит в подушку, надеясь, что это похоже на согласие. Тело, уставшее от постоянного напряжения и недосыпа, тяжелеет, а веки наливаются свинцом, намекая, что пора отдохнуть. Последнее, что Олег чувствует, это прикосновение губ к своему затылку и негромкий шепот, который он уже не запоминает. Этой ночью он больше не просыпается.