Шесть тысяч и еще четыре года

POV Азирафель Этот новенький в клубе — Оскар Уайльд, был действительно крайне интересным человеком. Мы с ним регулярно беседовали о морали, несовершенстве мира, разных видах прекрасного, искусстве… Однако моя идея, частично эгоистичная, с каждым днём лишь разгоралась. — Мистер Уайльд, а вы не думали начать писать книги по своим теориям и мыслям? — выдал я как-то в разговоре за бокалом хорошего вина. — Ммм… сэр Фелл… я как раз готовлю к изданию сборник стихов. Хотите увидеть их до публикации? А ещё я пишу рассказы и сказки, но о публикации прозы пока не думал, — ответил он с улыбкой и хитрым блеском в глазах. — Ох, звучит чудесно! Я бы с удовольствием почитал ваши стихи и не только. Проза звучит более серьезно, но мне кажется, что вам по силам, — подмигнул я ему в ответ. — В таком случае, друг мой, я обязательно вам покажу. Могу я пригласить вас на ужин в эту пятницу? — Конечно, мистер Уайльд, для такого собеседника как вы, я всегда найду окошко в моем расписании… — я кокетливо опустил ресницы. — Мне радостно это слышать, — мягко улыбнулся он. — Вот, послушайте: Где ты была, когда пылала Троя, Которой боги не дали защиты? Ужели снова твой приют — земля? Ты позабыла ль юного героя, Матросов, тирский пурпур корабля, Насмешливые взоры Афродиты? Тебя ли не узнать, — звездою новой Сверкаешь в серебристой тишине, Не ты ль склонила Древний Мир к войне, К её пучине мрачной и багровой? Я пару раз громко похлопал Оскару. — Прекрасные строки! Я словно был там лично, уверяю вас. Поэты и писатели, признаться честно, моя страсть… Впрочем, по размеру моего магазина можно догадаться, — и тихо рассмеялся. — Пожалуй, что так. Моя милая матушка большая поклонница античности и эту её любовь я перенял в полной мере. Как и в принципе любовь к красоте. Вы не могли не заметить, что я эстет. — Конечно, мой дорогой! Однако в нашем обществе, вы сами понимаете, некому вас за это осудить. Вы человек искусства, в этом ваша сила. А ещё задали новый стиль в одежде… Я видел несколько человек в костюме, похожем на ваш. Вы произвели фурор в Лондоне. — Ох, похоже на то, — он тоже тихо рассмеялся. — Посмотрим, как меня встретит Америка. Меня пригласили зачитать годичный курс лекций об искусстве. — Думаю, что там вас полюбят не меньше… — я сделал новый глоток вина. — Позвольте полюбопытствовать… Есть ли у вас муза, что вдохновляет вас на эти прекрасные стихи? Или быть может ваш личный Аполлон? Ведь в этот клуб приходят необычные джентльмены, — я с интересом покосился на Оскара. Сомневаюсь, что он воспримет вопрос от человека моего возраста как флирт, мы ведь просто хорошие приятели. — О, я бы скорее сказал, что у меня есть прекрасный светлый Ангел. Хотя я не уверен, что он догадывается об этом. Я резко подавился вином и испачкал им свою рубашку. — Пресвятая дева Мария! Это была моя любимая рубашка! Прошу прощения, мистер Уайльд, на вас не попало? А ещё это было любимое прозвище от моего личного демона, от которого я весь покрылся гусиной кожей и побелел. В конце концов, это же не могу быть я? Это нелепо! — О, нет-нет, друг мой, не беспокойтесь обо мне. Однако пятно следует как можно скорее замыть… — Я случайно закашлялся, простите ради Бога. Вы просто мысли мои прочли! Вынужден удалиться. — я неловко улыбнулся ему и поспешил к ближайшей ванной. Этот смертный и это прозвище… Это же надо такому случиться! Как иногда совпадают карты. Успешно заперевшись, я избавился от пятна чудом и лишь для вида немного намочил себя. Слуга, поспешивший «помочь господину», успешно решил, что это он все замыл и даже отстирал. Хорошо, что у меня было пару чудес в запасе на сегодня… Вернулся я к Оскару все таким же сконфуженным, мои уши горели от смущения. — Всё в порядке, друг мой? Простите за бестактность, но мне показалось, мои слова невольно напомнили вам о ком-то? — Раз уж вы открыли мне свой секрет, я считаю справедливым ответить вам честно… Да, мистер Уайльд. У меня тоже есть дорогой мне человек и… Сейчас мы в разлуке. Прошу прощения, эмоции взяли верх надо мной, — я сжал руки в кулаки, отводя взгляд. — О, прошу прощения. Я не хотел натолкнуть вас на печальные мысли. Надеюсь, ваша разлука завершиться счастливым воссоединением. Вы, как никто, заслуживаете счастья. — Благодарю вас за теплые слова, мой друг. Я надеюсь, что он скоро поправится… — я тяжело вздохнул и попросил официанта принести мне стаканчик виски. Расстались мы через пару часов, перейдя перед этим на более нейтральные темы — перейдя на более нейтральные темы, типа предстоящей Оскару поездки в Америку. Спустя несколько лет, множество званых ужинов и философских бесед мы стали с Оскаром отличными друзьями. Даже лучшими, я бы сказал! Отбросив все формальности общаться было проще, и, по правде сказать, приятней. Заметив мою страсть к жареной баранине, Оскар нашел это отличным поводом позвать меня в гости, а его повар готовил так! Что я просто не мог отказаться… Да и увидеть пару новых страниц его очерков всегда было жутко интересно. Вот и сегодня Оскар позвал меня поболтать за чашкой чая или бокальчиком вина. Я уже привычно постучался в двери его особняка, едва не в ту же минуту мне открыл потомственный дворецкий. — Сэр Фелл, прошу вас, мистер Уайльд ожидает вас в кабинете. Обед будет подан через час. — Благодарю, Уильям. — мягко улыбнулся я и, проходя мимо, погладил его по плечу, тем самым благословляя по старой дружбе. В конце концов, я тут уже как родной, наверное. Поэтому и в кабинет Оскара я прошел по памяти, несмотря на большие размеры особняка. Стоило мне войти, Оскар поднялся из-за стола, широко улыбаясь. — Эзра, мой дорогой друг! — он обошёл стол и направился мне навстречу. Я улыбнулся так же сияюще. — Оскар, я так рад тебя видеть! — я даже позволил себе развести руки для объятия. Мы обнялись, он похлопал меня по плечу. — Могу я предложить тебе рюмку шерри перед обедом? У меня потрясающие новости! — писатель буквально сиял. — Разве я могу отказаться от такого угощения, особенно когда ты так сияешь? — хохотнул я, тоже хлопая его по плечу и отпустил. — Ты меня заинтриговал! — Прошу, — он указал на два кресла у низкого столика перед камином. К слову, рюмки и хрустальный графин с шерри уже ждали нас. Я улыбнулся шире и хмыкнул. — Ты знал, что я отвечу… — и сел на свое привычное место — справа от камина. — Я очень на это надеялся, друг мой! — рассмеялся он и собственноручно налил нам по рюмке золотистого тягучего вина. — Правда? Именно поэтому ты налил мой любимый шерри? Что же это за такая интересная новость… — я взял свою рюмку. — Ох, Эзра, ты меня знаешь, я часто меняю увлечения, но в этот раз… в этот раз, я уверен, все иначе! — возвестил он. — И что же это за новое увлечение? Ну? Не томи же! — О, он прекрасен, мой юный Альфред. Он понимает меня, как никто! Таааак… — Понимает в каком плане, дорогуша? Вот с этого места поподробнее. — Помнишь мой роман, на который ты меня вдохновил? Там я пытался объяснить обществу суть нашей проблемы, ты ведь знаешь, как они относятся к таким как мы… Было так много обвинений в безнравственности и никто, никто так и не уловил всю суть, друг мой. А он понял. Он умен, ироничен и да, он красив. — Но чувствует ли он то же самое к тебе, мой дорогой друг? Это ведь самое главное… — О, я абсолютно уверен, что да, — Оскар улыбнулся. — Уверен или он сам тебе признался? — сощурился я. Безответная любовь — хуже всякой пытки, поэтому я хотел бы уберечь от нее Оскара. — Его взгляды говорят вернее слов. Но, друг мой, я буду счастлив просто видеть его изредка, если он не разделяет моих чувств. Я буду творить во имя любви и этого будет довольно. — Смотри не обожгись об этого парня, Оскар, красавцы, которые знают об этом бывают жестоки, — предупредил я моего друга, погладив его по плечу. — Да-да, благодарю тебя, Эзра. Скажи, я редко спрашиваю тебя о Нем, но… он из таких? Из жестоких красавцев, поэтому ты заговорил об этом? — Ох? — я удивленно округлил глаза и моргнул. Неужели он говорит о… Кроули? — Что? Нет нет! Мой дорогой мальчик не такой, он наоборот самый ласковый и добрый змей, которого я знаю! Он умеет прятать когти и клыки ради меня, я это очень ценю, однако… Мы все ещё в ссоре, полагаю. Он ещё не проснулся. Просто я знал одного такого, хоть он мне и не друг и не враг… Скорее просто знакомый, — я нервно кашлянул. — Оскар, мы с тобой так давно знакомы… Я даже думаю, что могу открыть тебе мой главный секрет, если ты сам того пожелаешь. — Твой главный секрет? — спросил он. — Я очень ценю твое доверие и обещаю, что буду хранить его паче собственного. — Ты веришь, что ангелы могут ходить по Земле среди людей, мой дорогой друг? — я склонил голову к плечу. — Конечно верю, я ведь знаком с тобой, а ты просто ангел, друг мой, — улыбнулся он. — Нет, Оскар я… Я про буквально ангелов, слуг Господних, с крыльями и нимбом, которые творят добрые дела во славу Его. — пояснил я чуть серьезнее. — Хм… даже не знаю, что ответить тебе. Ангелы, о которых говорит церковь, всегда казались мне слишком возвышенными и отстраненными для этого мира. Но ведь чудеса случаются. Значит, кто-то оберегает нас. — Поверишь ли ты мне, если я скажу, что я — один из них? В смысле… Ангел Господень. И моя работа здесь — склонять души к добру и покаянию, чтобы после смерти они попадали в Рай. Лучший работник Небес за последние пять тысяч лет, между прочим. — гордо заявил я, приосанившись. — Тебе — поверю. Рядом с тобой всегда светло, Эзра. Я щёлкнул пальцами, закрывая окна шторами, а двери на ключ. — Хочешь… Крылья покажу? Я очень редко открываюсь людям настолько, но и таких друзей как ты, особенно не среди святых, у меня было тоже не много… — А… можно?.. — он смотрел на меня слегка ошарашенно с примесью благоговения. Я улыбнулся и подмигнул ему. — Тебе — можно. Ты мне нравишься. Как человек, не пойми неправильно… — другим щелчком я зажёг в комнате свечи. — Однако Небеса не любят подобные откровения, так что считай меня маленьким нарушителем… — я встал с кресла и распахнул крылья. — О-о-о-о-о… — выдохнул он. — Теперь ты точно избранный! Не только мой друг, но ещё и видел их. — хихикнул я. — Теперь ты мне точно веришь? — Я поверил тебе сразу, Эзра… но это… о, они прекрасны. Твои крылья. — Прости, но потрогать их я тебе не дам, это слишком… Личное. — смущённо отвёл взгляд я. — И ты прав, я хочу тебя уберечь от рокового красавца. Главный из них после моего Кроули до сих пор крутит своим партнёром, как хочет, к счастью, взаимно… Имя ему Велиар — князь Похоти, на Земле запечатлённый как тот самый Аполлон. Однако у них взаимная любовь и поддержка, а вот если твой красавец тебя на самом деле не любит… Мне будет тебя очень жаль, Оскар. Так что будь осторожен, ладно? — я сложил крылья и сел обратно в кресло. — Обещаю, друг мой. Я запомню твои слова. Но он не запомнил. И в попытках добиться ответной любви от своего Бози в итоге сам же и загнал себя в могилу. Ориентацию Оскара раскрыли и осудили его за «слишком развратное поведение». На суде не раз упоминали его связи все с тем же Бози и другими любовниками, а ещё роман «Портрет Дориана Грея», где он намекал на прекрасную связь между двумя мужчинами. На это было больно смотреть, но я не мог вмешаться, поскольку Оскар был не только не святым, но и считался наполовину содомитом. После двух лет тюрьмы, он бежал из Англии во Францию и кое-как выживал уже там. Этот проклятый Бози бежал с ним и только и делал, что требовал с него деньги, чтобы пировать и спать с кем попало, пока Оскару становилось все хуже! Вскоре всё это: побег, тюрьма, и менингит все же добили его. Я был сломлен и расстроен произошедшим, однако… Набрался смелости попросить у Смерти последний разговор с его душой перед отбытием, надеюсь, в Рай? Или увы, на круг содомитов… И мне даже разрешили, но для этого, естественно, нужно было явиться в определенное место и в эфирной форме. Гостиница, в которой заканчивал свои дни мой близкий друг была… ужасна. Нищета, вонь, антисанитария… все это выглядело… убого. И слово это, несмотря на схожее звучание, явно не имело ничего общего с божественным или святым. Мне вспоминали его стихи. Его пьесы. Его роман. Рассказы. И все это… в прошлом. Он умирал один, в безвестности и под чужим именем. Я не мог просто так это оставить. Поэтому и поднялся в его номер. Оскар лежал в постели и смотрел в стену напротив. Самаэль уже был рядом. — Или я, или эти мерзкие обои в цветочек… — прошептал писатель и издал последний вздох. Я ошарашенно замер, открыв рот, в то время как Самаэль явил свой лик смертному и перерезал его нить жизни. — Какие… Необычные последние слова. — я обнял себя крыльями, наблюдать за работой Смерти мне никогда не нравилось. Самаэль был в своей «рабочей» форме и молча кивнул мне, держа в руке нить жизни Оскара. — Ты уверен, что хочешь сделать это, Азирафель? Тебя ведь опять накажут, вероятно, даже хуже, чем в прошлый раз… Я кивнул и перевел взгляд на призрачную душу, к счастью, сейчас он не испытывал той боли, что была перед смертью. Он не испытывал ничего физического… — Эзра?.. — прошелестел его голос. Теперь он нас видел. — Да, это я, друг мой… Мое настоящее имя Азирафель, я ведь говорил, что я настоящий ангел. — я чуть улыбнулся ему. Смерть отдал мне нить жизни Оскара. — У тебя есть минут десять, не больше. Я сегодня добрый. — фыркнул он. — Ты пришел попрощаться со мной? Так хорошо сейчас… спокойно. И ты здесь. Хотя эти обои все ещё оскорбляют мой эстетический вкус. Забавно… — В Раю ты сможешь выбрать себе обои какие захочешь, хоть в небесном саду живи, обещаю. — хохотнул я и обнял его. — Я пришел, чтобы попрощаться и… отпустить твои грехи. Тогда тебя пустят в Рай не смотря на связь с мужчинами. — О, мой дорогой друг! Разве я… я ведь не послушал тебя. — Я знаю, Оскар. Знаю… Но ты уже наказал сам себя тем, что оказался здесь. К тому же… я ведь ангел, поэтому прощаю тебя. — мягко улыбнулся я другу. — Спасибо, — шепчет он. Я кивнул и чуть отошёл от него. — Я — ангел Начала Азирафель именем своим отпускаю грехи содомита Оскара Уайльда. Всю его гордыню и содомию я отпускаю во власть твою, Господи. Ибо не ведают, что творят рабы Божьи! Дай же мне знак, что ты принимаешь эту грешную душу, и да воссияет для него дорога в Рай! — заявил я громко, подняв руку, весь в божественном сиянии и распахнув крылья. И Господь ответил, уж не знаю, была ли это Она или Иисус, но комната наполнитель теплом и светом, в воздухе повезло ароматом весеннего цветущего сада и пошленькие обои обернулись однотонным светло-голубым шелком. — Что же… Похоже, что Господу тоже не по душе эти обои. — хохотнул я. — А ещё он принимает тебя. Уж не знаю Он или Она это… Но я желаю тебе удачи наверху, мой дорогой друг. — я осторожно взял Оскара за щеки и поцеловал в лоб. — Может быть, мы ещё встретимся. Самаэль кивнул и с готовностью раскрыл крылья. — Повезло тебе, парень, всех праведников я катаю на крыльях! — он даже обрёл плоть и кровь и улыбнулся Оскару. Тот ошарашено хлопнул глазами. — Ты Смерть? Почему тогда люди говорят, что твой лик ужасен? — Потому что это мой рабочий образ персонально для христиан… А ведь их ещё и в Ад вожу, а там типа должно быть страшно, пешочком следом за скелетом идти, ещё и в толпе с душой какого нибудь преступника… — растерянно и смущённо признался Сэмми, краснея. — О да, Самаэль у нас не привык получать комплименты в истинном облике. — улыбнулся я. — Однако, он ведь тоже ангел. Ангел Смерти. А все ангелы прекрасны… — Да. — Все, кроме Гавриила в темноте. — тихо хрюкнул и захихикал Сэмми. Я поджал губы и прикрыл рот рукой, чтобы не засмеяться. — Сэмми, но он ведь мой начальник, так нельзя! — а сам уже тоже хихикал. К счастью, Оскар нас уже не слышал, его сознание сейчас пребывал в мире и покое. «Включится» он уже достигнув Небес. — Ладно, бывай, Ази, дальше я сам его доставлю. — Спасибо, Самаэль, мне это было очень нужно. — кивнул ему я, прежде чем и Смерть и душа Оскара пролетели сквозь стену и исчезли. Последующие несколько лет лет на Земле для меня прошли не так интересно, в джентльменском клубе не попадались столь острые на ум как Оскар юноши, а Кроули все ещё спал… Было тоскливо и скучно. Пока не началась Первая мировая война. И вот тут мне резко стало не до скуки.