Шесть тысяч и еще четыре года

POV Кроули Вместо сна задуманного мной, я оказался в темноте, не в темной комнате и не в Вечной Тьме, а в темноте космоса. Свет далеких звезд, не как на снимках с телескопа «Хаббл», красивых ярких, раскрашенных людьми. Нет, это был настоящий космос, в котором светящиеся точки кажутся безжизненными и холодными. В моей голове зазвучали слова псалма, голос спокойный ровный. Молитва плавно перетекает в рассуждение. Так рассуждают об отстраненных, о абстрактных вещах. Аще бо и пойду посреде сени смертней… Не убоюсь зла… Правильно, чего мне бояться, если смерть — это зло, а жизнь — благо, то бочться явно нужно не зла. Когда-то мы в отчаянии искали смерти, настоящей смерти. Не глупого ангела, а полного безвозвратного уничтожения. Не утешение, не покой, не жизнь — ничто. Мы искакала полного безоговорочного небытия. Мы искал непредставимое несуществование. Но видимо, уже тогда, нам сопутствовал тот веселый, задорный бог удачи, у которого получается все наоборот. Наверное где-то, в других неизмеримо далеких мирах, есть такой, шутник-неудачник, который тоже ни в чем не виноват. Мы искали небытия, истинной гибели, безмыслия, безчувствия. И пришли просить его у Вечной Тьмы. Это было ошибкой, как и все в нашей жизни. Нас познали и не нашли в нас противоречий, так мы стали истинно бессмертны… Мучительный, печальный до забавности, парадокс. Мне часто, снится красное смещение. Вот и сегодня ко мне пришел этот образ. Так называют эффект, когда свет от далеких звезд, разлетающихся в противоположные стороны от точки начала большого взрыва, теряет свою энергию. Увеличивается длина волны. Из-за противонаправленного движения. Мы летим в одну сторону, а они в другую. Мне все чаще снится то, как свет краснеет. Свет звезд, некогда сиявших белыми и голубыми огоньками, алеет — меняется амплитуда колебаний. Цвет смещается от синего, проползая через весь спектр, краснеет, потом перетекает в ифро зону, и радио диапозон. Это свет далеких, уже умерших звезд, мы слышим его, ловя радио «Маяк», шурша веруньерами в попытке настроить музыку или новости. Тоже красивый парадокс — в этот момент мы уже слышим песнь, давно погибших светил. Слышим миллиарды лет тишины космоса, которые прошел свет, чтобы помешать нам разобрать давно заученную фразу: «Говорит Москва…». А колебания, не отдавшие свою энергию нашим радиоприемникам, летят в пустоте. Длина волны становится все больше, он уже давно перестал быть видимым. Выравнивается, затихает, навероне, когда колебания вовсе затухнут, когда многокилометровые волны, начнут огибать объеты размером с землю, настанет покой. Должен же он когда-то настать? В своих снах, я вижу, как некогда белая, яркая звездочка, проживает свой цикл. Рождается из газо-пылевого облака, в ней начинаются первые ядерные реакции. Облака пыли, сметает первый порыв звездного ветра. В этом сиянии, есть один маленький лучик — это мы. — Так, маленькая, ты явно сейчас показываешь мне лишнее, — замечаю я, прежде чем выдернуть нас в другой сон. Обычный земной. С ярким небом, солёными ветром и бескрайним морем. Сейчас начало сентября, небо в целом ясное, но облака присутствуют. Время чуть больше полудня, солнце уже прошло точку зенита. — Прости, Кроу, нам, часто снятся звезды, особенно когда я засыпаю в хорошем настроении. — Ничего, я понимаю. Мне тоже. Сейчас мы на копии моей каравеллы. Её зовут «Феникс». — Красивая. Смотри, паруса полощет, возьми два румба вправо, или тут во сне все волшебное? — Учитывая, что тут отсутствует команда? Да, это же сон. Но если хочешь, его можно сделать чуть более натуралистичным, — улыбнулся я. — Прошу проследовать на квартердек, а то потом, устанем ветер ловить. В моих снах все настоящее, особенно ром должен быть настоящим. — О, ну ром тут вполне настоящий, — ухмыляюсь я. — Пойдем. И пожалуй, команду я все же позову. У шоу должны быть зрители. — Отлично. Кто встанет у штурвала, мы или твой рулевой? — Ты, маленькая. Ненадолго, потом вернём управление рулевому. — Тогда тем более пойдем скорее, хочу порулить. — Я так и понял, — веду её к штурвалу. Только появившийся рулевой кивает и уступает место. — Владей. — И че, мне прям можно покапитанствовать и порулить? А ругаться по-пиратски на них можно? — Можно. Отрывайся по полной. Если хочешь, можем даже поиграть в морской бой с последующим абордажем с отниманием золота у богатых и раздачи его бедным, то есть нам. — Вперед смотреть! Разворот оверштаг! Ложимся на курс багш. Чего рты раззявили? Выполнять! Пираты дружно забегали, временно оставляя ром и игру в кости, я ухмыльнулся. Талантище! — Ну, что ж, скажи-ка, Брат, где нас ждет опасность и нажива? — говорит она, отчаянно крутя штурвал маленькими ручонками. Видимо изначально, она хотела выправить нынешний курс, но потом передумала, наверное захотелось поманеврировать. Разворот «через ветер», маленькой удается пока успешно. — Ммм, это ведь море, так что нажива и опасность нас ждёт с любой стороны. Но если мы пойдём этим курсом дальше, то часов через шесть подойдём к коралловым рифам возле Канарских островов. Где-то по пути мы гарантированно встретим Испанцев. Судно, слегка кренится, но не ложится на борт. Бейдевинд успешно пройден. — И чего там интересного? Отдать рифы! Идем полным ходом! Шесть часов, это со скоростью одиннадцать узлов? Или как ползают эти ленивые трюмные крысы? А то мы сейчас и рекорд поставим, полетим, как из-под бури пятнадцать узлов! Паруса наполняется ветром и мы почти летим. — Ну вот теперь через четыре часа, — ухмыляюсь я. — Так все-таки, куда летим-то? И что там интересного? — Испанцы и кораллы. Возьмем какой-нибудь кораблик, пусть команда тоже развлечется. А потом я тебя покатаю в истинной форме. Попугаем рыбок и поплаваем с дельфинами. — Какой-нибудь… — В это время года на Мадейру ходят из порта Крус с грузами изумрудов. Так как поздней осенью часто заливает шахты и их крепят, соответственно добыча прекращается. За кормой у нас остался необитаемый островок, прямо по курсу Ла Палма, основные острова архипелага Санта Крус, чуть левее. На этом утлом корытце, четыре пушки по правому борту, три по левому, одна носовая, кормовые отсутствуют… Если я не ошибаюсь, то в лучшем случае нам встретится противник нашего класса, на нем должно быть пушек двадцать, из которых, минимум четыре кормовые. Пиздец… — Э, Боцмана ко мне! Быстрее, Крысы! Канонира и плотника! Шевелитесь, времени в обрез! — О, я вижу, ты осознаешь в насколько хуевом мы положении и как не готовы вступит в бой? — я склонил голову к плечу. — Но так даже интереснее. — Нам пора привыкать, играть от такой позиции, я тебе сейчас наглядно продемонстрирую, каковы наши шансы на настоящую победу. — Давай. Мне очень интересно, что ты сделаешь. К нам подходят вызванные Дагон члены команды. Первым, идет шрамированный, по традиции африканских племен, под кракодиловую кожу, негр со свистком — это боцман. За ним следуют двое, первый — вооруженный до зубов громила, и довольно просто одетый матрос. Мне искренне интересно, что она собирается делать. Феникс — однозначно не боевое судно. — Так, сначала задания вам двоим. А ты, Воин Папуа, стой и слушай. Дядя с пистолетами, а ну-ка, представься командиру! Отвечать по форме, команды исполнять незамедлительно, ко мне обращаться: Дагон или мэм! Сегодя вы в моей личной армии, или покойники! Распиздяйство отставить, увижу пьяных, и веревка на рее покажется вам отличным выходом. — Боб, мэм, сэр, — выдаёт громила. Я тихо ржу. Все же, забавно дать влиять на сон и ей. — Сколько орудийных портов по правому борту? Восемь? — Нет, мэм, их больше, но пушек там только четыре, — рапортует он и переводит взгляд на меня. — Че за хуйня? — А че, не видишь? — фыркаю я. — Практически рейдерский захват судна и нам пизда. Я вот тут в плену, считай. Она склоняет голову к плечу смотрит пристально. Несколько сикунд изучает. Говорит тихо и ласково. — Дяденька, дай шепну тебе два слова на ушко, не бойся, я не вооружена. Он презрительно фыркает и склоняется к ее губам. Только за счет того, что это мой сон, разбираю ее слова. — Дяденька, у тебя такой вид… Ты такой сильный, смелый, команда тебя уважает… А на самом деле, мне кажется, что ты доплачеваешь шлюхам порта Роял, не только за «материнские ласки», но и за молчание. Что если я поделюсь этой идеей с командой? Может попробуешь ответить еще раз? Я ржу уже в голос. Мой «подопечный» пират судорожно кивает. — Так, что ты мне киваешь, отвечай по форме. Сколько Вертлюжных легких орудий на верхней палубе? — Два, мем, — овечает он. — По два на каждый борт? — Да, мэм. Я тихо улыбаюсь. В общем и целом и силой чудес я бы это дело вырулил. Но было интересно, что сделает она. — Как быстро вы с артелью плотников сможете перемонтировать их на правй борт? — Десять минут, мэм. — Друг мой, нет ли у тебя лихарадки? Или ты опьянен моим очаровательным обращением? Перемонтировать для ведения прицельного огня, а не перенести. Так, ладно, пока наш вооруженный не умом товарищ обдумывает сложный вопрос, представься мне, храбрый воин! — Мрак, мэм. Чаще называют Марк. — Тебе идет, Люблю мрак, мрак — это хорошо. Сейчас пробили первые склянки первой вахты. Вахты у вас как у торговцев по шесть часов или как у флота Ее Величества по четыре часа? — По четыре, мэм. Когда Кроули здесь, — он покосился на меня. — Год 1608 Сентябрь 23-е 12:30 Верно я понимаю? — обращается она ко мне. Я киваю. Затем говорит уже с боцманом — Мы в девяти милях от необитаемого острова, прозванного Черная кость. Курс на остров Ла Палма У нас в запасе 8 часов, до выхода на точку видимости противника. На стоянку, сброс и набор скорости у нас 4 часа 48 минут. Только на стоянку 3 часа 30 минут. Если проще, план готов. Нас ждет аврал. С этого момента и до четырех склянок третьей вахты. За время стоянки нам необходимо: перетащить все восемь пушек на правый борт, перетащить боеприпасы к правому борту, проверить и подготовить их. — Все восемь Мэм? — Да, боцман Мрак, мы сделаем из корабля, оружие одного удара, но нам нужен точный расчет. — Простите, Дагон, мем, но как можно составить такой план, не зная точно, где и кто нам встретится? — Отличный вопрос Мрак! И я тебе на него отвечу, как только выдам распоряжения. А сейчас, слушайте меня очень внимательно! Мы соберем плот и отработаем на нем стрельбу, по ватерлинии, во время волнения. Если все пойдет по плану, корабль будет стоять под сорок пять градусов к вечернему бризу. А благодаря дивному в своей простоте, вооружению этой посудины, каждый наш снаряд должен не просто попадать в цель, а заставлять противника отзывать людей в трюм, для откачки воды и заделки течей. Так же мы должны убедиться в том, что каждая пушка стоит под правильным углом. Речь о крайних двух пушках с каждой стороны батареи. С этой частью плана все понятно? — Да, мем! Я выразительно аплодирую. — Ммм, знаешь, это вполне может сработать. Поднимим испанский флаг и притворимся кем-то безопасным? — Именно, кем-то очень слабым, глупым, трусливам, безопасным. — Китобоеем? — склоняю голову к плечу и машу команде. Флаги менять они привыкли оперативно. — Нас спасет только обманная тактика. Мы длжны придать кораблю видимость китобоя, это довольно просто. Нужно развести на палубе дым, одеты вы и так, не по-военному, так что нужно только соорудить площадку для разделки кита и нацепить испанский флаг. В видимости противника, делать вид, что с парусами обращаемся неумело, а заодно изобразить легкую панику, в это время, команд по форме не подавать. Плотник, представься. — Можем даже гарпун поставить, — киваю я. — Джо, мэм, — плотник поправляет бандану на лысой черепушке. — Здравствуй, Джо! Скажи-ка, много ли на бортах судна украшений, золочения и прочей бросающейся в глаза красоты? — Нет, мэм, у нас только гальюнная фигура, мэм. Лошадь с рогом. — Закройте ее парусиной, так, как будто корабль был поврежден, и нос еще не успели отремонтировать. — Да, мэм, — плотник кивнул и парочка матросов поспешила исполнять распоряжения. Команда в сне была ровно такой же, как на реальном «Фениксе», за сообрсзительность я их и ценил. Сейчас все они бороздили воды Стикса и в их случае это было не худшим посмертием. — Нам нужно спровоцировать их на то, чтобы не просто подпустить нас на расстояние выстрела, а пройти своим курсом мимо нас. «Безграмотное» управление, тут самое важное, они должны подумать, что мы не в состоянии скорректировать курс при перемене ветра. Так как мы будем похожи на китобоев, а они самые бездарные мореходы всех времен. Нас должно начать «сносить» в их сторону, при смене пассата, с которым мы идем сейчас, на вечерний бриз. Поровнявшись с ними, наша задача будет, со всех орудий ударить им в корму. Мы должны сделать так, чтобы к моменту абордажа их будут беспокоить только течи, шпаги мушкеты. Работы много, но и добыча не маленькая, кто хочет изумруды всего летнего сезона добычи? — Мы хотим, — отозвался за всю команду юнга. Мог бы получить и по шее, но фиг с ним, ирландец же, а ирландцев я люблю. — Вот, моя маленькая умничка, хочет камушки, и это хорошо! Теперь отвечаю на вопрос, как мы узнаем, кто они и где они. Сейчас начинают закрывать шахты перед сезоном дождей, добыча изумрудов останавливается до февраля. Самое время охотиться на тех, кто везет камушки на Мадейру. Они отходят раньше начала берегового бриза, чтобы было сложнее определить их реальное местоположение Так делают умные капитаны, а глупые не возят изумруды. На солнцестояние закрывают шахты, два дня на сборы, и сегодня есть все шансы их встретить. Если встречаем не в расчетной точке или не торговца, то мы просто китобои. Риски конечно есть, нам нужен легкий ход, и нас могут вычислить по осадке, но все остальные признаки должны быть настолько очевидными, чтобы ни капитан, ни вперед смотрящие, не обратили на это внимания. Хотя на фоне остальных негативных факторов, этот просто теряется. — Короче, парни, делаем вид что я не я и корова не моя. И плот почему ещё не собран? — уточняю я. Парни понятливо кивают и принимаются за дело. — Если всем все понятно, то теперь конкретные распоряжения. Останавливаемся, бросаем якорь по правому борту, нас разворачивает по девяносто к ветру. Сооружаем тренировочный плот, отгоняем, якорим. Переставляем пушки. тренируемся, у нас на это семь склянок. Проводим работы по созданию из Феникса китобойного корыта. Все ясно? — Ясно, выполняем, — кивает внезапно нарислвавшийся капитан. Я хмыкаю и наблюдаю за командой. — Avast! Бросить якорь по правому борту! Выполнять! О, здрасте! Я Дагон, и я тут чуть-чуть покомандывала, ничего? Э, куда, Боб, ты мне еще нужен. — Ничего, развлекайся, — понятливо ухмыляется капитан. Корабль сбавлчет ход, несколько минут и нас разворачивает. — Саасибки! — Мммм, знаешь что забавно? Местных камневладельцев я ни разу не грабил. — Теперь пограбишь, как и все любители зеленых камушков они с характером, так что абордаж предстит веселый. И она снова обращается, к мастеру артели канониров. — Друг мой Боб, наше с тобой знакомство прошло не совсем гладко, но прошу, не обижайся, ты же сам знашь как оно с людьми работает. Но! Нам с тобой предстоит плодотворное сотрудничество. Тебе должен понравиться тот баллистический эксперимент, который я тебе хочу предложить. Ну что, мир? Она протягивает к нему руку. Тот стреляет в меня взглядом, ловит очередную ухмылку и покладисто пожимает её руку. — Я готов, мэм. — Тогда, пока работай, когда все будет готово, я покажу тебе, как рассчитывать время поджога запала на «качелях». И еще, нужно будет посмотреть на скорострельность, возможно придется снять пушки с колес, без отката мы после тренировки сможем давать на один их залп два. — Мне прям очень нравится то, что ты делаешь, маленькая. Тебе идёт. — Если сейчас это дело выгорит, то вечерком я тебе кое-что расскажу за кружкой рома или грога. — Расскажешь. Полюбому выгорит. А когда выгорит, я тебе ещё что-то покажу. — А пока, пойдем одолжим у капитана пару листов бумаги, карту и перо и я начерчу и распишу тебе стратегию. — Идём, — киваю я и выхватываю из воздуха бумагу. Чернильница и перо уже ждут нас на ближайшей бочке. Что характерно, пока полной и таки с ромом. — Эх ты, любитель волшебной магии. Ладно, давай свой папирус. Если уж колдовать не по делу, тогда хочу паркер с иридиевым пером, распечатку с гугл мапс, циркуль и линейку. — О, как, ну хорошо. А почему не планшет сразу? В целом, если я сейчас достану наш адский это даже не будет читерством. — А ты знаешь, я карты люблю больше бумажные. И паркер я люблю больше, чем стилус. Конечно, есть еще японские ручки-кисти, они и дороже и прикольнее, но ими чертить неудобно. — Окей, держи-владей, — снова таки из воздуха достаю ей спутниковые снимки «нашей» части моря. И паркер. — А вобще то я передумала, давай бумагу, сама нарисую, по памяти. — Бери, — киваю я и вручаю стопку бумаги сверху. Она изображает Карибские острова, Мадейру. Прокладывает маршруты и рисует карту ветров и время их смены. На карте появляется будущая зона боевых действий, вместе с предполагаемыми траекториями судов. Обозначается точка и время в которое должна произойти атака. Наблюдаю, склонив голову плечу. Талант же! Талантище, я бы сказал. Ещё бы в правильное русло… впрочем, с руслом у нас у всех вопрос спорный. Дагон ещё адекватная. Насколько это возможно. — Смотри, только не жульничай, вероятность того, что мы встретим наши изумрудики — примерно пятьдесят процентов. То, что мы их всретим в нужной точке — сорок. То, что ветер успеет смениться, скорее поддается рассчетам, с большей точностью, но зависит от температуры днем, и того процентов восемьдесят. Ну и конечно, вопрос в том, как хорошо нам удастся выставить угол стрельбы. — Со стрельбой мы сейчас порешаем. С остальным будем смотреть. — Я тебе говорю, не жульничай, а ты говоришь мне: посмотрим, правильно я тебя понимаю? Кроу, правда, это важно. Пробили склянки. Стоянки осталось ровно три часа. — Ты примерно понял мои расчёты? — Да, я понял. И я не буду жульничать. Всё будет по настоящему. Если не сработает мы утопим это корыто — так и будет. Но я в тебя верю. — Спасибо, Братик. Ну что ж пойдём, посмотрим, какого результата добилась наша команда. Пушки к этому времени были перетащены и плот собран. Осталось отработать огонь и встретить гипотетического противника. — Боб, иди сюда, друг мой, буду тебе объяснять тактику стрельбы. — Да, мэм, — Бобби возникает рядом и смотрит на Дагон азглядом бесконечно преданного щенка. На шкафуте, под гротом шум и беготня. — Бобби, будь добр, сделай пожалуйста их потише и попроси меня внимательно послушать. Особенно свою артель. Он кивает, орёт то самое «стоп», команда замирает. Повисает тревожная тишина. — Товарищи, будьте добры, послушайте меня пожалуйста внимательно. Это очень важно. Вы должны научиться рассчитывать время, за которое поджигаете запал, относительно амплитуды качки. А также, вам вряд ли приходилось иметь дело с пушками, без отката. Прошу, проходите к орудиям и давайте разъясним на практике, те слова которые вы могли не понять. Спасибо. А затем, она командует. — Орудийному рассчету, занять боевые посты! Канониры оказались у орудий как по волшебству. Вся остальная команда внимала замерев на середине палубы. — Всей команде внимание! На такое расстояние мы должны подойти к вражескому судну, это пол корпуса. Мы должны громко и отчётливо слышать, как они покрывают нас проклятиями до седьмого колена, за наше неумение держать курс при смене ветра. Только в таком случае, нам удастся задуманное. Бобби, друг мой, первый залп пристрелочный. Дальше нужно будет смотреть. Нужно засечь время выгорания запала, и приноровиться к волне. Потом будем сокращать время перезарядки. Будь добр, отдай приказ стрелять, чуть дальше нашей несчастной мишени. Осталось пять склянок до отплытия, так что если инструкции ясны, то приступайте к выполнению. И они приступают к выполнению. Грохот стоит безумнейшиий, что, собственно, понятно. Пушки же. Плот пока не пострадал. Но заметно, что ядра летят недостаточно кучно. — А ну собрались, — перекрикивая я залпы. — Бобби, милый, время выгорания пять секунд. Стрелять нужно на гребне волны, а поджигать на предыдущем. Но, есть проблема, пассат сильнее берегового. А значит, надо сейчас «промахиваться» на половину амплитуды. Тебя не смущает это слово, ты понимаешь о чем речь? — Да, мэм, — отзывается он и идёт раздавать живительные пиздюли канонирам. В целом они и так палят нормально, но да. Нужно прицельней. — И нужно поменять угол стрельбы у крайних двух пушек с каждой стороны, нужно направить их чуть в сторону плота. И Бобби… — она всплескивает руками. — Дослушай меня пожалуйста. Нужно, ядра подавать быстрее взять новые кремни и шомполы. А еще порох плохо упакован, пожалуйста, я тебя умоляю, сделай с этим что-нибудь. Я уже два раза видела, как они в спешке разрывают бумагу. Нет, это определённо забавно. Мне искренне весело наблюдать, как маленькая Дагон строит пиратов. Получается у неё впечатляюще. Пристрелка снятых с колес орудий прошла успешно и нам действительно удалось вдвое сократить время перезарядки. Все инструкции были выполнены и корабль приобрёл должный «китобойный» вид. — Мрак, пожалуйста, отдай приказ сняться с якоря и продолжить следовать курсом на ла Палма, в бейдевинд, спасибо. А то у меня ушки заложило и голос сел… Мрак кивает, я приобнимаю маю Дагон за плечо. — И теперь нас ждёт самое интересное. Паруса разворачиваются, корабль набирает ход. — У меня правда голос сел… Ну ничего, грог вечером все исправит. Мрак, друг мой, вперёд смотрящие должны быть очень внимательны, особенно когда мы подойдём к точке видимости, иди ко мне, я покажу на карте и сориентирую по времени. Нужно будет их сменить, за одни склянки до точки, чтобы глаз не замылился. Они должны искать блик от гнезда не гроте на горизонте. — Мгм, я его тебе даже сварю как полагается. — О, а у них есть чай с вареньем? Почему-то грог, у меня ассоциируется с чаем, вареньем и ромом. Но я не уверена, что это нормальный рецепт. Стой-стой, Мрак, пожалуйста попроси Боба подойти. До момента «внезапной» встречи остаётся не так много времени. Она удивительная и я действительно рад быть с ней в этом сне. — Ну, теоретические, рецепт немного другой, но никто нам не помешает его изменить. Бобби подходит и снова изображает взгляд преданный собачки. — Бобби, солнышко, тут дело неприятное, и мне нужен твой совет. Смотри, у нас не будет возможности открыть орудийные порты, это лишнее время и привлечет внимание. Есть два варианта, первый — дать залп не открывая их, но тогда щепой может поранить людей, и второй — снять крышки портов заранее и забить парусиной амбразуры. На самом деле, оба варианта плохи, парусина может привлечь внимание… Что ты об этом думаешь? — Хммм, — тянет он. — Мэм, люди привычные, тем более с нами Змей, он вылечит. — Ну ахуеть теперь, читеры. То есть, как вам удобно, — искреннее возмущаюсь я. — Нет, друг мой, сегодня только свои силы, никакой магии. И нужно подумать… Ты знаешь, спасибо, ты навел меня на прекрасную мысль. Нужно пушки снаружи обмазать сажей, чтобы не блестели и не привлекли внимание. А парусину взять драную, чтобы ребятам было проще рассчитать время для выстрела и они видели, на какое расстояние нам удалось подойти. И выглядеть будет достаточно облезло, «в стиле» так сказать. Спасибо, ты — сокровище, распорядись пожалуйста. Совершенно охуевший от жизни и перспектив Боб кивает и отдает распоряжения. Я же наблюдаю за превращением пусть не особо боевого корабля в форменное убожество типа «китобой». — Кроу, уже почти время, надо собирать команду для напутствия. А нам с тобой, придётся отдавать приказы во время боя иначе мы не попадём в тайминг. Мрак, после сигнала с мачты, сразу собери команду на палубе, пусть меня тихонько послушают. — Конечно, маленькая. Но командуешь ты. Я так, рядом постою и немножко шпагой помахаю во время абордажа. — Кроу, наша задача еще вот в чем, ни один воображаемый человек не должен пострадать ни с одной стороны. Иначе я отдала бы приказ подняться с мушкетами в гнезда. Хотя это отличная идея. Мы будем достаточно близко, если есть хороший стрелок, то можно попробовать стрелять в механизм штурвала, тогда они не развернутся, а на управление парусами у них не хватит людей и времени. Ну по крайней мере, чтобы пострадали не насмерть. — Учитывая что мы их сейчас практически разъебем и главное, чтоб они не затонули? Ну, окей, никто не умрет. А стрелки есть, да. — Или они нас, но стрелки — это хорошо. Тут раздается крик, возвещающий о том, что первая часть плана сработала и кто-то, там есть, вопрос кто. Спускаемся с квартердека. — Бобби, будь добр, подними меня и поставь на бочку, чтобы всем меня было видно и слышно. И если можно, лови если я оттуда шваркнусь. — Мы их, я в тебя верю, — легонько дёргаю прядь спребристых волос «сестренки». — Кроу, я заплету для тебя косички. Улыбается она мне. Боб поднимая её на ту самую бочку. — Ага, заплетешь. Или я их тебе заплету, у меня, знаешь, опыт! — я усмехаюсь и продолжаю ловить кайф от всего происходящего. Дагон в образе пиратского капитана шикарна. — Друзья мои, нам сегодня предстоит очень сложная задача. Нужно захватить корабль за два пушечных залпа. Когда вы услышите второй наш залп, это будет команда к тому, чтобы не снижая хода бросить якорь по правому борту, нас развернет и в тот же момент абордажные крючья уже должны крепко вцепиться в их борт. Затем, нужно обезвредить канониров их левого борта иначе они нас потопят. Стрелки, по первому залпу пытаются попасть по штуртросу и блокам. Потом поддерживают абордажную команду огнем. Все команды кроме тех что они должны слышать, а мы не должны исполнять, отдавать тихо, и передавать друг другу по цепочке, до залпа, он сам по себе команда остальным. И я знаю, что все вы настоящие джентльмены, но ко мне в бою не приближается. Будьте аккуратны, следите за собой и товарищами. И камушки будут наши! Бобби, сними меня пожалуйста. Эй, на клотике! Не виден ещё тип корабля? Он ровно тем же образом, придерживая за талию, снимает её вниз и ставит на палубу. — Не, только гнездо блеснуло, — отзывается наш «гнездовой». — Всем всё понятно? Что-то вы вяло отвечаете, для страшных пиратов и грозы морей. — Ага, — в едином порыве кивает команда. Команде не привыкать, хотя «Феникс» действительно никогда не был боевым. — Вот и умнички. По местам! Пожалуйста. Пушки на местах, абордажнвее крючья готовы. Корабль противника уже виден. Ну, удачи нам. — Так что ты говорил, сам заплетёшь? А я песенку петь буду, пока плетешь? — Ага. Иди сюда, у нас вполне хватит времени на косички. Две. — Давай! Ура! Ура! Косички! А у них есть бусинки, как в кино? Смеюсь и зарываюсмь пальцами в её волосы, разбираю на пряди. — Будешь как капитан Джек Воробей? Но ты симпатичнее. Можно бусинки и даже бубенчики. — Бубенчики, а серебряные? А бандана? А глаза накрасить? А сурьма есть? Вааааау!!! — Есть, серебряные, тебя накрасить или сама хочешь? — Не, я сама не умею… Да, буду Воробей! — Ну тогда подожди пока я доплету и накрашу. Это на самом деле не сложно. Проще тех команд, что ты тут раздавала, — вплетатаю в косы бусины и цепляю бубенчики. До сих пор помню, как рисовать те самые египетские стрелки. Хотя тут будет другое. Сидит, довольная, пытается не моргать. Слышится голос с мачты: «Каравелла, десять пушек по борту. Торговец!». — Тебе идёт, — замечаю я, подводя веки и чуть подкрашивая ресницы. Серые глаза моментально выделяются и становятся ещё ярче. — Спасибо, Кроу! Я теперь самая пиратская! — целует меня в щёчку. — Где? Два румба по левому борту. Отлично! Слушай мою команду! Не зевать! Идем полным ходом! Следить за ветром, скоро начнёт меняться. Курс прежний, на точку выходим в расчётное время. «Самая пиратскаяя» бодренько руководит командой и осуществляется свой невьебенный маневр. Что удивительно, все идёт, как она и запланировала. — Кроу, сделай мне шляпу пострашней пожалуйста, а то, я слишком красивая, весь план испорчу. И брюки вместо шорт, а то мы как были, так в сон и вошли. Мрак, а мы можем сделать вид, что пытаемся убрать паруса и сбавить ход? Только не сейчас, а ближе. И нужно больше дыма. Бобби, пожалуйста, попроси ребят твоей артели занять места и приготовиться. Щелкаю пальцами и создаю ей требуемые брюки, сапоги, камзол и шляпу с пером. Пытаюсь не ржать и создать на себе что-то похожее. Ибо да. Шортики и свитер не тот наряд, в котором следует брать на абордаж торговцев изумрудами. Мы идем на сближение с противником, нас выдают только скорость и осадка, но первое можно списать на курс, а второе, на отсутствие груза. Мы бедные китобои и вообще — Кроу, ну ты как маленький! Страшные старые выпачканные и засаленные шмотки! Или мне придётся командовать из трюма… Но наряд мне очень понравился, можно после победы вернуть? Шляпа, просто класс! — Можно. Но ты и в стремных данных шмотках не будешь похожа на китобоя, — фыркаю я и щелчком пальцев меняю её одежду на почти рыбацкий прикид трудяги. — Что и следовало доказать. Она убирает волосы под шляпу и повязывает на лицо буроватый платок, как делают при защите от дыма. — Так лучше? Ну, с натяжкой и издалека… — Убедительней, да, — киваю я и копирую её образ. — Бобби, Мрак, Капитан, который не представился, все ко мне! — Когда все собрались, она продолжает. — Други, я буду под видом юнги бегать между вами и выдавать указания. Все ясно? Ах, да, капитана я упустил. Наверное, потому что Мрака и Боба я помнил, а вот его нет. Впрочем, не важно. Парни понятливо кивают. — А что буду делать я? — А ты будешь делать самое важное, следить за тем, когда мы подойдём к ним на корпус. Ты говоришь мне «готово», и мы отдаём приказ готовиться стрелять по команде. А еще, ты знаешь план и следишь за всем, зачем не успеваю я. Потом, со вторым залпом, мы в первой волне абодажа. — Мгм, хорошо, маленькая. Понял, принял. — Замаскируйте клетневиной орудия верхней палубы! Быстро! Выполнять! Враг в прямой видимости, только бы не ушли с курса! Она мечется и раздаёт указания. Слышу. — Мрак, пора начинать «убирать» паруса. Пусть они слышат эту команду. И веселье начинается. Мы радостно изображаем «рукожопов» от моря и ветра. — Кроу, поговори с ними, сейчас, когда мы подойдошли на окрик, они зададут вопрос: «Кто мы?» Они с твоих слов должны поверить, что мы испанцы. Представься капитаном. Нужно название корабля, скажи «Сан Хуан» Киваю и выхожу чуть вперёд. Дожидаясь вопроса. — Barco ballenero, «San Juan», realizar maniobra, — ору я. Близко и ветер меняется идеально. — Пора, Дагон, — ухмыляюсь я. Она бросается к Бобу и что-то шепчет. Двадцать пять секунд, и ровно в тот момент, когда мы поравнялись с их кормой звучит грохот пушек. Ещё тридцать и снова залп. Даже жаль, что моя «аллергия» на стрелковое оружием так и не прошла. Впрочем, похуй, пляшем. Или как говорят в высшем обществе, пренебречь, вальсируем. Слышу ее крик. — Разворот! Борсить якорь по правому борту! Абордаж! Она срывает с лица платок и кидается к борту. — За мной! В атаку! Хмыкаю и устремились следом. Парни забрасывают крючья и корабли сейчас в той самой практически «мертвой» сцепке. Она взлетает на борт, хватаясь за ванты. В руках оружия нет. Спрыгивает на палубу вражеского корабля. Вертится волчком, уходит от атак и бьет. Очень интересно бьёт. Противники падают от одного удара, но это не волшебство. Это техника боя, призвана порализовывать и выводить из строя. Атаки направлены в солнечное сплетение, горло, подмышки. Хлесткие удары по крупным мышцам. От удара ногой в лоб, здоровенный негр падает как подкошенный. — Пацаны, глотки не режем! — напоминаю я. Вовремя. А то ребята чуть не забыли и не пустили во все тяжкие. Наблюдаю за Дагон, попутно успокаиваю гардой сабли парочку матросов. — Капитан у меня! — орёт Дагон, ласково придерживая бесчувственного вражеского лидера. — Сдавайтесь! Немедленно! Или я прикончу каждого, а затем утащу с собой в ад! Клянусь Тьмой! Каждый, кто продолжит сопротивление сдохнет! — И она не врёт, — улыбаюсь я. Матросы, ещё стоящие на ногах опускаются на колени. — Всех пленных связать! Найти казначея, он в каюте, у него нет боевого поста! Быстро! Мне нужен журнал и опись груза! Быстро, эта хрень ща потонет! Кроу! — Не, не потонет- возражаю я, пока парни устремляются на поиски казначея и бортового журнала. — Мы ж решили их не убивать. — Никакой магии, до окончания миссии! — А я пока ничего и не делаю, маленькая. Сейчас пепегрузим содержимое их трюма в наш и посмотрим. — Починим всё только когда последний из команды покинет их борт, иначе миссия считается проваленной. Боб, проверь с ребятами пороховой погреб, там не должно быть никого. И осторожнее! Ну, что, нашли? Команда тем временем привычно связывает «изумрудоносцев» находящихся в сознании и без, Бобби кивает и вместе с парочкой пиратов удаляется, как раз возвращается поисковая команда номер один. Ребятки приволокли местного нежно зелёного казначея и бортовой журнал. — Груз какой? Быстрый! Что вы везёте? Спрашивает она у юноши, держащегося за бумаги так, будто это щит. — К-камни. Не обработанные, — выдаёт он. — Так, милый, быстро покажи вот этим дяденькам где они и все будет хорошо. — Х-хорошо? — ещё сильнее бледнеет парниша. — М-да, тяжко тебе, парень. Но ты соберись. В целом мы и так найдём, но если будем долго искать ваше корытце таки пойдёт ко дну. Я ж обещал не чудесить пока мы тут. А воды в трюме всё больше. Слушай мою команду! Перегрузить камни в наш трюм и убраться с чужого судна! Как только все окажутся на Фениксе. Проверьте каждый, все ли наши вернулись. Понятно? Выполнять! Отчитаться по завершении! Парни забегали активнее, я похлопал казначея по плечу. Ну да, дерьмо случается, но им ещё повезло. — Ну скоро там?! — Почти всё, можем уходить, мэм! — козырнул Мрак. — Покинуть вражеский корабль! Подходит ко мне и шепчет на ушко. — Кроу, как только последний наш вернется, чудесни им все «Как было», вместе с дубликатом груза, а то нехорошо как-то. Быстрей! Все на месте? — Конечно, маленькая, мы же добрые пираты, — кивнул я. — Мрак, вся команда вернулась на Феникс? — Да, мэм! — кивает он. Я хмыкаю и щелкаю пальцами. Свежеограбленный корабль снова цел и камушки опять в трюме. — Воть! Умнички мои родные! Ну, кто у меня такие хорошие пиратики? А теперь быстро уебываем отсюда, пока они не очухались! Быстро, быстро, бейдевинд и в сторону Мадейры, потом отвернем южнее и вернёмся на курс. Щелкаю пальцами и возвращаю ей камзол и шляпу с пером, пока команда носится выполняя распоряжения. — Уииии! Шляпка и косички! Мы это сделали, Кроу! Ура-а-а а-а-а-а-а! Бросается ко мне на шею. Подхватываю её за талию, смеюсь и кружу. — Ага. Сделали! — Круууууууутота! А мы когда отмечать будем? — А вот сейчас чуть отплыем и будем, мой капитан. — Капитан-Капитан! — напевает она и скачет вокруг меня. — Теперь можно волшебную магию! Сделай ветер, пожааааалуйста! Щелкаю пальцами и наши паруса наполняются ветром, корабль набирает максимально возможную для него скорость. И даже немного больше. Улыбаюсь и думаю о том, что придумал забавный ход в плане атаки именно на сущность. Но это потом. — Лева руля! Вернуться на курс на ла Палма! Кроу, как же классно! Какой клёвый суперский приключение! — Мне тоже нравится, тебе идут косички, шляпа и роль капитана Воробья. — Спасибо! Пойдём праздновать с ребятами? Ну пойдём, ну уже можно! Они там ещё пол часа будут плавать, как караси в луже. — Пойдём, — соглашаюсь я и приобнимаю её за плечо. Команда как раз раскупорила одну из бочек с ромом, но пить пока не начала. — Ребята, ну как вам понравилось приключение? Мне прям очень-очень! Прям самое клёвое, что у нас было с Кроу! Извините пожалуйста, что я на вас кричала… Спасибо вам, вы клевские! Команда радостно горланит, приветствуя героя дня в лице Дагон. Капитан подносит ей кружку рома. Она благодарит его. Потом склоняется ко мне. — Скажи мне, кто самый опасный? — Ты, маленькая. — Не угадал, Кроу — дурачок, опять! Будь это не сон, самый опасный был бы вежливый смещенный капитан. А я ни за что, не стала бы пить то, что он мне дал. — Будь это не сон и не мой корабль, маленькая. Мои капитаны привычные к тому, что их время от времени смещают. Обычно я не вмешиваюсь, но иногда таки являюсь во плоти. — Эх, Кроу, всё вокруг нас урок, а ты меня не слушаешь. Но я тебя люблю! — Я тебя слушаю. И ты права, но в другой ситуации. И я тебя тоже люблю. — Помнишь, я обещала рассказать тебе интересную штуку? Помнишь я говорила: " вероятность того, что мы встретим наши изумрудики — примерно пятьдесят процентов. То, что мы их встретим в нужной точке — сорок. То, что ветер успеет смениться, скорее поддается расчетам, с большей точностью, но зависит от температуры днем, и того процентов восемьдесят. Ну и конечно, вопрос в том, как хорошо нам удастся выставить угол стрельбы» Заешь, как считается совокупная вероятность зависимых событий? — Мгм, помню. Как? — 0,5×0,4×0,8×0,2×0,2= 0,0064 вот такая вот вероятность. Шестьдесят четыре десятитысячных. Примерно шесть десятых процента. Это если учесть все факторы, я не привела многие в первом описании. Могу расписать подробнее. Эта ситуация, очень похожа на ту что ждёт нас впереди. И всё же, это реально и не будучи самым сильным или самым волшебным. — Реально. Мы все сделали по-настоящему и без чудес, — кивнул я. — То, что впереди тоже имеет все шансы на успех. — Воть! Я тебя люблю! А такие моменты вселяют надежду. — И я тебя. И ты это точно знаешь, — легонько щелкаю по перу на её шляпе. — Дя, Кроу, а пойдем танцевать, вон кто- то скрипку достал. — Пойдём, — легко соглашась я. Пляшем под скрипку и свирель, на палубе корабля под звёздами. Кругом друзья и веселье. Сейчас это сон, но это не значит, что потом, когда все закончится, я не устрою это для неё в реальности. Она обнимает меня крепко-крепко. — Так что, покатать тебя сейчас или утром, м? — Ночью купаться… Купаться в отражении звезд далеко-далеко от корабля. Ближе к центру Северного Атлантического океана. Нырять в звездную гладь и путать небо с отражением, до тех пор пока черная глубина не примет нас. Пока падая, мы спиной не коснемся дна. И знаешь что? — Что? — Там, со дна, должно быть видно другие звёзды! Это кальмары, имитируют небо на глубине ста метров от дна, выманивают придонных обитателей. Они светятся слабо, но ярче фона. Я никогда не видела и не читала про такое, но иногда можно делать очень обоснованные гипотезы. Во сне мы конечно не узнаем так ли это, но сможем смоделировать, если ввести параметры, а не желание. Я вообще уже очень давно хотела научить тебя использовать сны, как умозрительные эксперименты, можем попробовать. Могу рассказать тебе, какой у кальмаров, которые существуют в реальности, есть люминофор, на какой глубине они могут существовать и как ярко должны светиться. — Давай, — согласился я. — Попробуем это дело воплотить. — Грогу мне! И я начну лекцию! Я кивнул и взмахом руки призвала кружку с требуем напитком. — Братья почти по оружию, на самом деле по грандиозному наебалову, хотите послушать истории о морских обитателях? Пираты радостно закивали. — Ну тогда усаживайтесь все в кружочек, поставьте нам с Кроули бочку, мы на нее усядемся, он будет показывать волшебством то, о чём я буду рассказывать. Нам приносят бочку, ставят в центре веселого сборища. Мы садимся на нее спина к спине с кружками в руках, и я начинаю. Пираты постепенно затихают и завороженно слушают. — В далёкой-далекой океанской дали, на просторах пустынных вод, в сиянии небесных огней… Кроули, будь добр, в голубых и бирюзовых тонах, с прозрачностью десять процентов, трехмерную картинку внутри полусферы, экватором которой будет круг внутри которого сидят ребята. — Мгм, — киваю я и визуализирую историю Дагон по заданным параметрам. — В удивительной и пугающей ночной дали, где не раскинет крылья буревестник. Где по легендам живёт сам морской дьявол. Где лежит истина этого мира… Знаете, что там? Пираты дружно мотают головой. Она делает жуткий забывающий голос. — Таааам Тааам… Уууу… Сдерживаю смех и ожидаю кульминации. — Там нет, нихрена интересного. Потому, что все самое интересное, находится, живёт и формируется в приливной зоне, под лучами солнца. Там на просторах океана, иногда мигрируют косяки сельди. И те в процессе миграции голодают и худеют. Но! Есть градиент. Не только в приливной зоне, но, например, придонный. Там на невообразимой глубине, и это уже чистая правда, живут удивительные и странные создания изменённые тьмой и давящей на них толщей вод. Эти твари, умеют создавать собственный свет и жить без солнца. Например Меланоцет или удильщик. Кроули, будь добр, покажи нам самку этого вида. Щелчок пальцами и нас торжественно «обплывает» эта неземная глубоководная красота, дабы все присутствующие успели полюбоваться. Слышатся вздохи. — Этот удивительный обитатель глубин, имеет активные, управляемые фосфоресцирующие клетки. Если проще, то он светится не всегда, а только когда хочет приманить жертву. Она плывёт на свет, пытается заглотить приманку, и тут жуткие челюсти смыкаются и она гибнет завороженная светом и обманутая. Жуткая участь грозит тем, кто не отличает истинный свет, от хитрой ловушки. Рыбка зажгла «маячок» и распахнула челюсть. — В ночи, много кто создаёт иллюзии. Но мы с вами, друзья мои, сегодня перещеголяли эту рыбку в хитрости и мастерстве маскировки. Среди бела дня мы обманули разумных, не причинив ни им ни себе вреда. Кроули, покажи ребятам «завтрак аристократа» в исполнении этой красавицы. Киваю, на сцене появляется новое действующее лицо: наивная придонная кревоточка послушненько плывет на лучик света в тёмном царстве. Она тоже светится внутренним светом. Биолюминесценция, всё-таки удивительное явление. — Обратите внимание, что этот прекрасный экземпляр, тоже светится. Это связанные явления. При помощи такого свечения, креветки находят пару, и размножаются. То есть этого несчастного влечет к свету любовь. Скажите, други, часто ли вы в попытке обрести счастье, находили вместо дамы сердца, жуткую, зубастую тварь? — смеется она. — Регулярно в борделях Асмодея, — глубокомысленно замечает боцман. — О, друг мой, я уверена, где-то на свете, возможно в реках твоей родины, из-под мутных речных вод, всплывает к поверхности, твоя единственная крокодилица, что будет достойна великого воина! Видимо, ты просто пытался размножиться с представителем другого вида, а это увы невозможно. — Это ему ещё повезло, суккубы смертных не жрут, — киваю я. — Иначе мы бы лишились боцмана ещё в его бытность юнгой. — Это хорошо! Суккубы, вообще полезная штука, заразу не переносят, делают приятно и денежку зарабатывают. — И в аду спокойней, когда они наверху работают. Фонарщик продолжает плавать вокруг нас, слепо тараща белесые глаза, и слабо озаряя палубу фонариком. — На самом дне, есть источники жизни… Древние и удивительные… Детки, скажите, что даёт вам возможность жить? — Море, — мечтательно тянет романтически настроенный юнга. — О, радость моя, море, это хороший ответ, если о нем порассуждать. Давай попробуем это сделать. Жизнь — это обмен. Обмен с окружающим всем, что у тебя есть и хорошим и плохим. Море дает тебе пищу для тела — рыбу, оно же, даёт пищу для духа — сражения, опасности, красоты. Солнце дарит тепло, под ним растёт сахар, а значит, солнце дарит тебе ром и сладости, лучи чтобы согреть тебя. Помнишь детка, мы говорили про зону прилива. Так вот там много жизни из-за того, что лучи солнца могут прогреть воду и в ней родится жизнь. Солнце наш источник жизни, понимаешь? Юноша кивает. — Но, он не единственный, в глубине, там где толща вод скрывает все непроглядной тьмой, там где жуткие твари охотятся и пожираю друг друга. Там, на дне мира, существует источник дарящий жизнь. На самом деле, не солнечный свет дал возможность жизни зародиться. Он лишь согрел тех кто вылез из глубин мрака. У самых корней земли… У самого сердца океана… Есть гейзеры — источники первой жизни. Потоки воды нагреты в них самой землёй. В них живут крохотные бактерии — малая жизнь. Креветки и рыбы, они прекрасны и удивительны и вовсе не нуждаются в свете солнца. Даже более того, он для них губителен, как и подъём на поверхность. Кроули, покажи нам пожалуйста мир и обитателей «черных курильщиков». — Мгм, — киваю я и визуализирую тот самый гейзер, смотриться все это впечатляюще, как густой чёрный дым под водой. Дворцы из псевдо-кораллов и солевых наростов, как трубы курилен, возносят вверх клубящиеся потоки горячей воды. Кругом вьются мелкие рыбёшки и креветки. Проплывают кальмары и медузы, дно кругом облеплено морскими звёздами. — Это обособленное сообщество, так же, как ваше — пиратское. Вы живёте вне законов и империй, счастливо и свободно. Все что гибнет на поверхности, рано или поздно, падает сюда и становится пищей. Но не основой. Там наверху войны и потрясения, но ваш мирок просто питается теми, кто не выжил в буре на поверхности. Видимо она не совсем различает сны и реальность. Она учит их так, как учила бы живых детей или мертвых людей в аду. Так будто любой мир реален и требует соблюдения правил. Впрочем, в каком-то смысле это тоже реальность. Пусть и виртуальная. Наверное, она даже в свой Xbox играет по правилам, без сохранения и кодов. — Кроу, покажи нам светящихся медуз, ребята уже устали от сложностей моих измышлений. — Конечно маленькая, — щелкаю пальцами и продолжаю транслировать «мультики». Медузы порхают в виртуальном море, повинуясь воле течений. — Ну, братишки, тащите мне ещё грога! Ато в глотке пересохло от высокой философии! В этот раз юнга первым срывается с места, чтоб вернуться минуту спустя с полной кружкой. — Спасибо, мой хороший! — она треплет его по волосам. — Ну, что детки, оставить вам медуз для красоты? А нам пора идти обсуждать кальмарный план. — Оставьте, — кивает юнга. — Очень ответственное дело, маленькая. Мы с Дагон, усаживаемся на одно из мест в кругу. Медузы парят и перетекают у нас над головами. Бобби снова заиграл на скрипке, только теперь мелодия становится печальная и медленная, похожая на туман над волнами северных морей. — Сделай мне пожалуйста стол и письменные принадлежности. — Пожалуйста, — киваю я и щелкаю пальцами. Она начинает рисовать разноцветные карандаши порхают над листом бумаги, как бабочки над лугом. Появляются барашки на гребнях волн. Она рисует море в разрезе. У поверхности проплывают морские черепахи, захватываемые течением. Чуть ниже кружатся косяки рыб. Дальше идёт тёмный градиент. Внизу листа всплывают придонные обитатели. Курятся вулканические структуры, которые мы только что показывали нашим товарищам. На том уровне, где в толще вод заканчивается свет, она проводит поперечную линию. Затем ещё одну чуть ниже. Справа рисует шкалу. На ней отмечена глубина в метрах. Линии находятся между отметками от ста до трёхсот метров под уровнем моря. — Смотри, Кроу, на этой глубине могут выжить кальмары в принципе. Они должны светиться ярче фона над собой и эта яркость не должна превышать возможности их люминофорных клеток. Диапазон яркости вот тут в таблице. Она подаёт мне исчерченный листок. На нем две таблицы, яркость фона и яркость биолюминесценцентных клеток. — В цифрах, все сходится — они могут существовать, но есть огромное количество параметров: температура воды, течения, хищники. Все их нужно взять из настоящего океана и посмотреть, что мы увидим. Свечение должно быть обращено в сторону дна. У тебя есть вопросы по параметрам опыта? И понятна суть, почему его лучше проводить не в системе расчётов, а в таком умозрительном эксперименте? — По параметрам ясно, для наглядности? — Нет, Кроули, не совсем. При таком изучении, мы берем реальную живую модель и проверяем, «уживётся» ли в ней внесенный элемент, или будет невозможен, или будет разрушен, или разрушит систему. Так можно смоделировать, что угодно, например… Апокалипсис. — Мгм, со всеми спецэффектами, — соглашаюсь я. — Да, именно так, тот план, который Он тебе предложил, рассчитывался Им в отдельном вычислительном пространстве сна около тысячи лет реальных, с учётом того, что время в таком пространстве, хоть и не стоит, но течет значительно медленнее. Сотни миллиардов вариантов, было отброшено, чтобы сформировать и сформулировать единственный жизнеспособный. И он ещё будет дорабатываться и корректироваться, в зависимости от событий, которые могли быть не учтены. И кстати, о морях и морских монстрах… — Вы чудо, знаешь? — Спасибо, Братик! Мы просто очень-очень тебя любим. И мир, и живых. Не забудь, когда выйдешь поблагодарить Левиафана, это он отправил тебя сюда. Он уже был у меня, и знал, что здесь происходит. Он тоже хочет, чтобы все жили и были счастливы. Он точно знал, куда тебя отправляет и для чего. Так что, можешь считать его нашим осознанным союзником. — Хм, ты сообщила мне поразительно вещь. Что ж, если один из прошлых инициаторов создания псевдоангельского оружия внезапно обрел разум, это хорошо. — У Левиафана на то были свои причины. Исходя из подобных сообщений, ты тоже совершил много необдуманных поступков. То, что происходит здесь с каждым — тайна. Но могу тебе сказать, что он изменился и у него есть своя роль в Плане. При том вполне осознанная. — Много, Дагон. Очень много. Но рад, что оказался здесь и что он нашёл в себе силу открыть глаза. — Ну, что ж, Братик, пойдём купаться, на глубинах недоступных смертным? Кстати, для чистоты «кальмарного» опыта, когда мы наплаваемся и начинаем его моделировать наше присутствие, должно стать неощутимым, для всего, что будет нас окружать. — Хорошо, я это учту. Пойдем, — протягиваю ей руку и разворачиваются крылья. — Отлетим подальше и нырнем. — Хорошо. Она распахивает крылья… Боже! А они у нее реально такие? Они похожи на крылья демонов, изображавшихся на картинах эпохи ренессанса. Сизые кожистые гигантские. На плечах и предплечьях, чёрные когти. — Вау! Шикарно смотришься, Лео был бы в восторге. Никогда таких не видел… — Братик, я же демон, а не падший ангел. В большинстве своём, все в нижнем мире, верят не только в свое проклятие, но и в то, что они падшие. Я нет, я принимаю всё как есть, потому могу менять сущность. Ты теперь тоже можешь. Это вопрос веры и осознанности. Это один из видов смены внутренней структуры и полярности сущности. Той самой, которая из Атомов. Попробуй поменять, свои, а я тебе покажу прикол. — Хммм… — кошусь на крылья и начинаю перестраивать структуру. Первыми появляются когти, затем исчезают перья. — Ну, как ощущения? В реальности так делать не стоит, очень опасно, можно случайно проявить не ту сущность. — Ага, я понял, — взмахиваю на пробу, — Интерееееесно. И тут она тоже меняется, крылья становятся белыми, как и одежды, она похожа на похудевшего херувимчика с барочных картин. — Симпатично. И в твоём случае не иллюзия, — замечаю я и повторяю за ней. — В твоём теперь тоже! — Мгм, что сильно облегчает задачу номер два, уже после того, как клеточка на девятом круге опустеет. — Именно так, радость моя! Главное, даже тогда не показывай, как и насколько легко ты это делаешь. — Не покажу, — я улыбнулся. — Впрочем, в Аду просто решат, что это иллюзия. — Это отличный вариант. Притвориться умеют все, а тебе придётся притворяться, что ты притворяешься. — Да. Летим? — И конечно же, ты попробуешь сначала подняться не меняя сути, а с настоящей иллюзией. Это может сработать при определённых обстоятельствах. И это самый безопасный вариант. Да, конечно! Догоняй! — Да, я так и сделаю, — кивнул я и взмахнул крыльями, поднимаясь следом. Что-то, а догонялки в небе всегда весело. Взлетаем вверх, под самый звёздный купол, кружим и падаем камнем, складывая крылья, к его отражению, расправляя крылья, лишь над самой водной гладью. Ощущение контролируемого падение вызывает чистый восторг и я смеюсь. Ловлю Дагон, придерживая за талию. Корабль уже не видно. — Поймал? — Поймал. И сейчас утащу в морскую пучину. Готовься менять форму и ловить уже меня. — Отлично! Давай! Она начинает меняться, крылья снова кожистые, серые. Тело трансформируется, теперь она похожа на существо, созданное воображением разработчиков Близзард — зерга, муталиска, наверное в игре подсмотрела. — Какая прелесть, ты просто очаровашка, — снова смеюсь я и меняю форму, ныряя в волны уже трехметровым змеем. Она полностью убирает крылья, создавая истинную форму, хотя, что такое истинная форма, стоит обдумать. Цепляется за мою спину всеми своими членистыми лапками. И мы ныряем, разбрызгивая звездный узор мириадами капель. — Удобно? — интересуют я по вернувшийся связи. Погружаемся быстро, вода становиться словно гуще. — Ага, тебе не колется? Океан окружает нас принимая в свои объятья. — Не-а, чешуя же прочная, иначе первая война закончилась бы для меня куда печальней. Двести метров. Пробуем? — Пробуем! Внизу давление намного выше. Есть предложение. У нас же сон, обучающий, четко связанный с реальными законами. В нашей форме, мы на двухстах метрах не протянем долго, но мы можем мимикрировать под местных обитателей, на каждой глубине, своя форма. — Можем, — соглашаюсь я. — А ты меня в другой форме слышать будешь? — Думаю во сне, эту функцию легко реализовать через наши «сонные татуировки» только придется держать друг друга теми конечностями, которые у нас появятся. — Окей, принято, — любопытно какую форму она выберет. — Ты следишь за глубиной? Сколько уже? — Двести пятьдесят. Она превращается в глубоководную медузу, и цепляет ко мне одну ниточку из своей гривы. Хммм, интересный выбор. Впрочем, довольно удобно, так что я копирую её форму. Кругом чернота и тишина. Из всех звуков слышно только ее хихиканье. Мы держимся за «щупальцы» и продолжаем погружение. Она начинает слегка фосфоресцировать. — Кроу, давай ты тоже будешь светиться? — Триста метров, — предупреждаю я и тоже «включаю» свет. — Эта форма очень хороша тем, что имеет плотность практически равную плотности воды, до километра пойдет. — Да, но мы кальмаров вроде как на трехста собирались делать. — Точно, а я уже морально подготовилась посетить Марианский желоб. При таком эксперименте, их не надо делать, их надо искать. Если найдем, значит их существование возможно. Если нет, значит либо не нашли, либо есть факторы препятствующие их появлению. — Тогда давай искать. Впрочем, позже можем спуститься глубже, — осматриваюсь в почти полной темноте — Гасим свет и спускаемся чуть глубже. Ведь их свечение должно привлекать более глубоководных существ чем они сами. И еще, ты знаешь, нам нужно ближе к островам. Чтобы максимальная глубина была не более трехсот пятидесяти метров. — Мгм, — соглашаюсь я, свет гаснет и тяну её в нужную сторону — Те кого они ловят, должны жить в иле. И прозрачность воды должна позволять разглядеть их со дна. — Логично. — Медузами мы туда будем долго плыть, давай телепортнемся? Дать тебе координаты зоны поиска, где как мне кажется, идеальные условия для их обнаружения. — Давай, — соглашаюсь я. Она передает мне координаты десятикилометровой области в шестидесяти трех милях от берега острова Иерро, принадлежащего к архипелагу, на который следует наше судно. Киваю и перемещаю нас туда. Мы почти у самого дна. — Кальмары едят медуз, подобные нам медузы точно тут есть, нужно найти их скопление. Скорее всего, там где «пасется» жертва, с большей вероятностью обнаружится и хищник. Так что нам нужно прибиться к «стаду» — Давай искать, — киваю я, оглядывая тёмные воды. Чуть в стороне улавливаю свечение. Это придонный планктон, мелкие рачки, мальки, одноклеточные водоросли, это пища, наших нынешних сородичей. А значит пройдя по этой пищевой цепочке, мы найдём и «высшего» хищника. Что не может не радовать. Минут через десять поисков мы наталкиваемся на стайку медуз. — Первая часть миссии успешно выполнена. — Прекрасно, сливаемся с «толпой». — Мгм, — подплываем ближе, вклиниваемся в общество. Осматриваюсь. Тут к мирно «пасущимся» медузам присоединилась огромная стая родичей. Шевеление, кувыркание и вспархивание, вода кругом кишит ими. — Смотри! — она дёргает меня за стрекательный усик. — М? — перевожу взгляд в указанную сторону. — Да вверх смотри, кажется это они! О, кажется, она права и хищники пришли — к нам приближаются голубоватые звездочки. Они спускаются от поверхности и становятся всё ярче. Окружающие нас существа, начинают плавно подниматься к поверхности, навстречу этим хищным звёздам. — Вау. Шоу начинается, маленькая. Мы их таки нашли. — Для того, чтобы убедиться, нужно подняться выше стаи кальмаров и увидеть их сверху. Только надо, чтобы нас не съели. Сделаешь нас невидимыми? — Мгм, — для того маленького чуда и щёлкать пальцами нет необходимости. Всплываем сквозь созвездия узоров на плоских тельцах кальмарьего столпотворения. — Это действительно они. И они действительно похожи на звезды. Кстати, на Земле не должно было быть звездопадов. Но я немноооожко поменял траекторию полёта парочки комет. И прямо сейчас, в конце сентября, на другой стороне земли, летят к поверхности мириады сияющих частичек, называемый людьми — поток Тииды. А здесь тоже своеобразный звездопад. Только живой. Удивительная красота, нужно будет попробовать найти их в реальности. — Урааааа! Это они! — верещит голосок у меня в сознании. — Они, — улыбаюсь я. И обязательно нужно будет показать их ей. — Поплаваем с ними ещё? Они такие… Такие! Вау! — Конечно. Да, они клёвые. — Смотри, кажется, можно различить самцов и самок видишь свечение чуть-чуть разное. Ох, прям хоть оставайся и изучай их тут! О, Кроу, я поняла, кого я хочу тебе ещё показать. Но, это нужно будет смотреть в реальности, потому что иначе ты не поверишь. — Вижу. Рад, что тебе нравится. Можем задержаться, время же тут идёт иначе. Кого, маленькая? — Эта штука живёт на одной из лун Юпитера. И она прям ужасно страшная. — Оооо, значит нужно будет туда слетать. А я тебе потом покажу как идёт эволюция на одной планете возле Альфы Центавра. В теории, там уже должны потихоньку выбираться на сушу первые тварюшки. — Ты запустил там ускоренную эволюцию? — Не-а, просто пока времени не существовало она шла своими путем. — Вот это вообще невероятно круто. А ты, Братик, никогда без дела не сидел. — Никогда. Я носился в космосе, мне нравился процесс творения. — Оу, фу, смотри, как они едят медуз! Что-то мне тут перехотелось быть в таком облике. — Они нас не увидят, — я провел сзглядом кальмара, оплевшего несчастную медузу щупальцвми. — Но можем снова сменить облик. — Нет, тогда мы их распугаем, ты знаешь, я знаю, что они нас не увидят просто что-то иррациональное. — Понимаю. Облики влияют на восприятие, хотя и не сильно. — Кому, как я вот, например, прям ощущаю себя всеми, в кого превращаюсь. — Не очень удобно, наверное. Я вот по поводу своей змеиной натуры зиму не люблю. — Не, вот такого у меня нету, а вот повадки от вида, в которые превращаюсь, я очень легко принимаю. Наверное, я просто люблю естественность. Поэтому копирую всё очень натурально. — Наверное, маленькая. — А ты знаешь, что в кальмарах самое большое количество паразитов в мире, посмотри вот на этого. К нему прицепился целый пучок червей. — Правда? А почему? — У них практически нету защитных механизмов от паразитизма. Ты когда-нибудь задумывался о том, у какого ещё сообщества таких механизмов крайне мало? — Нет, маленькая. — Знаешь такое понятие внутривидовой паразитизм? Это когда одна группа существ, внутри вида, паразитирует на другой группе существ, своего же вида. — Как утки, которые откладывают яйца в чужие гнезда. — Как люди, которые становятся фашистами? Ну и утки в принципе тоже. — И это. Рабство придумали именно люди. — Никогда не думал, можно ли разрешить эту проблему? — Сложная задача, равенства в человеческом обществе не наблюдалось даже во времена Эдема. Хотя тех людей было всего-то двое. — Знаешь, я часто думаю о том, как работают такие механизмы и как можно было бы их сформировать. В смысле механизмы защиты. Возможно, когда-нибудь придёт время для того, чтобы начать решать такие сложные проблемы — Возможно, маленькая. Но прежде чем решать их, нужно разобраться с собой. У нас тоже, знаешь ли, присутствуют те же проблемы. — И кто, как ты думаешь, на ком паразитирует в нашем сообществе? — В иерархическом порядке, все мы в целом паоазитируем на Люце. Хотя со стороны может показаться, что это не так. — Ну, некоторые из нас могут теперь перестать это делать в любой момент. Но в целом ты безусловно прав. Он подарил демонам возможность выжить. И несёт это бремя до сих пор. Хотя этот конкретный случай я бы назвала скорее симбиозом. — Некоторые да, но пока не все. Вероятно, ты права. А вот насчёт наших коллег из верхнего офиса… мне почему-то кажется, что сейчас там обратная ситуация. — Расскажи, пожалуйста, как ты пришёл к таким выводам? — В какой-то момент все наши шпионы наверху смолкли. Со временем появились новые. Но знаешь, остались смутные воспоминания о существовании ангелов, чьи имена и лица мы в упор не помним. Это похоже на блокировку воспоминаний в исполнении Самаэля, но его блоки работают иначе, После Сэмми ничего похожего на «эхо» памяти не остаётся. — Скажи, пожалуйста, а у тебя есть такие воспоминания? — Эхо? Да. И у Вельз есть. ‐ А давай-ка мы с тобой друг, мы вернёмся на поверхность к рому ближе. И там это всё внимательно обсудим. — Давай. Я перемещу нас к поверхности, а там полетим. — Отличная идея! Секунда и мы наверху. Я меняю форму и выныриваю. Жду Дегон. Она тоже меняет форму на свою привычную вцепляется лапками мне в спину. — Ммм, понравилось кататься? — Да Кроу мне очень понравилось. Поплыли? — Поплыли, — я примерно прикинул направление и повёз ценный груз обратно на корабль. — Круто! А ты быстрее можешь? — Могу, — кивнул я, набирая скорость. — На крыльях, конечно, быстрее. — Моряки коворят, что они «ходят» по морю, а ты получается либо ходишь по морю, либо плаваешь по земле! — Хммм, я ещё могу изобразить к Кацалькоатля и по морю полететь. — Как дракон? — Как дракон. И для убедительности даже огнём подышать. — Кроу, покажи! Пожалуста! — Хорошо, — легко соглашаюсь я и разворачиваю крылья. Один взмах и мы уже летим над водой. — Во, пернатый змей. В лучших традициях ацтеков. — Я хочу посидеть у тебя на спине, как человек, подожди. Она превращается. Серебристые волосы сверкают в свете поднявшейся луны. — Держись, взлетаем выше, — предупредил я, поднимаяс ближе к звёздам. — Как в мультике! Ураааа! Выше! Выше! — Погнали, — я рассмеялся и оттолкнулся от воздушного покоя поднимаясь к линии облаков. — Не холодно? — Не, у меня же свитер! Кроу, сделай как самолетик! — О, ну тогда хорошо, — мы поднялись еще выше, я полностью развернул крылья и лег на воздушный поток. Корабль мы уже, походу, обогнали, но вернуться если что недолго. — А «бочку» можешь? — Могу и мёртвую петлю, если пообещаешь очень крепко держаться. — Обещаю! Обещаю! Крутись, Кроу! Если что, ты меня поймаешь! Я смеюсь и мы переходим к фигурами высшего пилотажа, свеча, бочка, полупетля, переворот, двойная петля, снова бочка, за ней резко в вверх и уход в штопор. — Уииииииииии! — визжит она от счастья. Выхожу из штопора над самым морем, снижаю скорость и касаюсь кончиками крыльев воды. — Кроу, ты самый лучший самолетик на свете! — Рад, что тебе нравится, маленькая, — улыбаюсь я. — Знаешь, я иногда думаю, о иных мирах, люди часто пишут про них книги, рассказывают истории. Я бы хотела с тобой ходить под парусом в мире «Пиратов карибского моря». Парить между звезд, в пятимерном пространстве, где через его складки летят армады космических кораблей, как в «Джампе» или «Звездных войнах». Я думаю, все эти миры существуют, там, за завесой Тьмы, а чистые сердцем люди слышат их отголоски и видят про них сны. — Возможно, маленькая. Это ведь не единственная вселенная. — Да, наверное там очень красиво. Полетели на корабль? Или ребята напугаются? — Полетели, — я снова поднимаюсь выше. — Нет, они же знают, кто я. — Тогда полетели, время отдыха подходит к концу, наступает время беседы. Только я хотела спросить, мне так жалко оставлять во сне такую красоту, нельзя ли подарить воспоминания об этом дне, тем настоящим, бывшим некогда живыми? — Можно, конечно. — Правда? А как это сделать? — Когда выйдем из твоего домика. Они теперь осваивают речное судоходство на Стиксе. Найди их и пожелай. Это сложное чудо, если влиять на память смертных массово, но ты справишься. — Когда выйдем… Время пришло, Кроу, нам нужно многое обсудить, сначала здесь, а потом, выйдя из этого чудесного места, туда, где разум будет свободен от чувств. — Хорошо, маленькая, — я кивнул и плавно опустился на палубу уже в «человеческом» облике. Наши соратники, все еще сидели и праздновали победу в окружении светящихся медуз. Играла тихая музыка, но теперь очень необычная, будто скрипка и контрабас поменялись ролями, на скрипке пощипывали струны, а низкие звуки по манере игры были похожи на скрипичные. — Ммм, какая у нас атмосфера на Фениксе. Нужно будет им и в реальности инструментов подбросить. — Это музыка из кино, где была показана, в реальности единственный раз использовавшаяся тактика, которую мы сегодня применили. Хотя, конечно стратегическая часть там полностью отсутствовала. — Так это ведь кино. — Да, но я люблю исторические фильмы, особенно, когда в них есть красивые истории, как в этом. Ведь в большинстве своем история настоящая не балует нас такой роскошью… Вернемся к нам за стол, и обсудим, то что сегодня было. — О, в настоящей истории тоже было много всего интересного. Да, вернемся, — киваю и направляясь к столу. Обсудить было что. Она садится на прежнее место, бумаги и карандаши, все еще на столе. Но настроение теперь совсем другое. — Ты хочешь обсудить блоки памяти? — спрашиваю я. — Нет, это ты должен обсуждать не со мной. — Да, с твоим братом, когда мы проснёмся. — Да, Кроу, пока мы с тобой бродим по мирам снов, он работет над планом и готовится вести тебя по девятому кругу, к месту где через разлом прежнего мира можно выйти в мир новый. Но в свете того, что ты мне сказал, нам возможно понадобится поменять порядок, эту мысль нужно обдумать сейчас. Он должен знать все, прежде чем мы перейдем к завершению этой части твоего пути. — Хорошо, — киваю я. — Сейчас у меня к тебе вопрос, как ты понял пример с малой вероятностью? Это опасное знание, оно дарит надежду, а она подчас приводит к безрассудству и вере в удачу. — В нашем случае это была просчитанная малая вероятность. Но полагаться только на неё — мало. Нужно иметь путь отхода. Я буду идти по очень тонкому льду и одной отмены апокалипсиса мало. Небеса на этом не остановятся. Иса говорил мне о страшном суде, которой должен начаться после прихода в мир Антихриста. — Брат мой, обратись к звездам, которые ты создавал. Помнишь в хорошо рассчитанных системах, которые по плану должны были функционировать, звезды иногда коллапсировали? Но на мириады созданных тобой систем, действительно нерасчетный коллапс случился лишь однажды. Сейчас, благодаря точному планированию и верно сделанным предположениям, мы смоделировали именно такой случай. Для осуществления нашего замысла, нам понадобится максимальная информированность о ситуации и мотивах всех участников. — Да, ты права. — Кроу, я почти всегда права, но вопрос в том, как мы достигнем необходимого уровня информированности? — Мне как минимум придётся туда наведаться. В Архив. Это кроме того, что кое-что можно узнать через шпионов. — Я не совсем про то. Это вы обсудите с Ним. Я про методы, которые ты должен понять, до того, как отправишься беседовать с другим нами. Первый этап, это определить всех игроков влияющих на ситуацию, это крайне важно. Второй этап, это определение их поведения в тех или иных ситуациях, для этого, тебе дан «кальмарный» метод, по моделированию в умозрительном эксперименте ситуаций. Расскажи, Кроу, как ты его понял? — Ты анализировала доступные тебе данные и моделировали ситуацию, в которой существование кальмаров принципиально возможно. — Верно, но самое главное в этом методе, создать только условия. Дальше система должна функционировать сама. Дальше к этому методу, присовакупляем итерационный. Сначала, ты берешь, известные тебе данные о живом. Подтвержденные и точные, потом подбираешь ситуации в условиях нехватки данных, а так будет всегда, которые приведут к этому результату, так формируется модель поведения объекта в тех или иных условиях. Потом, при помощи этой модели рассчитываешь, неизвестное. Потом добавляешь вероятности. — Мгм, — киваю я. — Это, то что касается тех моментов, когда тебе самому и быстро понадобится просчитать ситуацию и принять решение, все остальные расчеты, можешь скинуть на Него. Так будет меньше погрешность. Скажи мне, что ты еще извлек из истории с головоногим? — Мимикрия. — Умничка! Всегда, подходя к живому, нужно быть подобным ему. Пример, то как я общаюсь с тобой на разных стадиях твоего роста, осознанности и приятия. Или то, как я общалась с ребятами, сначала я мимикрировала под них, потом, им пришлось подстраиваться под меня. Это очень важный и опасный момент в тактике общения, когда играешь с умным соперником, ты должен знать, кто под кого подстраивается, если «давление» на тебя изменилось или он стал меняться под тебя, это повод задуматься, не он ли ведет. Мимикрия — это хорошо, но не только. Всегда, есть цель, у всех. Всегда есть пища. Из этого простой вывод: для того, чтобы поймать хищника, найди его жертву, а еще лучше, примани его жертву на корм. Понимаешь, Кроу? — Понимаю, маленькая. — Моя ты радость, Кроу, я так тебя люблю! При таком количестве неизвестных, при необходимости столь полной информированности, при том, что информацию придется собирать по крупинкам. Как ты сейчас оцениваешь вероятность успеха операции? — Оптимистичный прогноз одна тысячная. Но скорее одна десятитысячная. — И это совершенно верно. Все ты готов идти к нему. Мы можем выходить из сна. Только… — Да? — Знаешь, это глупо, но я хочу с ними попрощаться. — У нас есть время. — Да, пока, да. Она вошла в круг. — Друзья мои пришло время попрощаться, мы уходим… Я вдохнул и подсел к ним. — Мы ещё встретимся. Первым к Дагон подошёл юнга. За ним потянулись остальные. Она встала, обняла его и тихо-тихо прошептала что-то на ухо, потом поцеловала в лоб и выпустила из объятий. Так она простилась с каждым членом команды, лица их менялись светлели и становились словно неотмирными, исчезащими в потоке небывшего времени. Последним подошел Бобби. И его она обняла, и я расслышал: «Не бойся, друг мой, ничего не бойся, память об этом миге не исчезнет, настанет момент, когда ты вспонишь, как ты бороздил моря в компании Змея и Дагон, ты очень светлое существо, такие не покидают мира безвозвратно. До встречи, Друг мой». Она поцеловала его, так же как и прочих и вот мы уже стоим на пустой палубе Феникса. — Спасибо, маленькая, — я улыбнулся и привлек ее к себе. Она прильнула ко мне и я увидел слезы в уголках ее глаз. — По этому, я всегда брожу по пространствам снов одна… Я люблю тебя, Кроу, спасибо за этот сон. — Тише, маленькая. Не грусти, — я погладил её по спине. — И я люблю тебя. — Кроу, любимый, пойдем отсюда, в этом сне нет больше ничего для нас. — Пойдем, — киваю я и мы просыпаемся. Снова поменявшись местами. — Здравствуй, — смотреть на неё-меня забавно и наталкивает на мысли, что подобный опыт может оказаться очень полезен.