Шесть тысяч и еще четыре года

POV Самаэль Я шумно выдохнул и ещё раз осмотрел себя: простенькая одёжка немецкого подмастерья резчика по дереву, вполне человеческое, хоть и бледное лицо, парочка мелких морщин для образа и главное — полное доверие Петра ко мне на посту. Я вышел через портал к Жемчужным вратам и изобразил растерянность. — Апостол Пётр? Это вы? Я Сэмюэль Рабэ, и, кажется, я умер, но потерялся. Я нашёл на земле вот эти ключи и Жнец сказал мне, что с ними я сам могу попасть в Рай, у него не хватает на меня времени, — я показал ему тот самый цветок от Богини. — Прям так-таки и сказал, да? — хмыкнул Петр, ухмыльнувшись. — Ну заходи, Сэмюэль, Самаэль потом за тебя распишется. Найди ангела по имени Тадоэль, он у нас отвечает за расселение новеньких, — святой подмигнул, явно узнал, но вида не подал. Я подмигнул ему в ответ и шепнул: — Богиня сказала, что с этим цветком я могу приходить к вам на сутки, главное, чтобы Метатрон не узнал. Так что когда я выйду, прикроешь меня? — Выйти ты можешь и без цветка, — шепотом заметил он, — своим порталом. Запрет только на вход. — Спасибо за подсказку, ты же знаешь, даже ангелы глупеют от любви, — хохотнул я и прошёл через врата Рая, сразу ища взглядом Тадоэля. Его силуэт обнаружился на обрыве неподалеку. Кажется, он почувствовал мой взгляд, ведь в тот же миг поднялся и направился в мою сторону. Я неосознанно вздрогнул и занервничал. Интересно, как я выгляжу? Кудри не растрепались? А стружки в них нет? Это же мой образ ещё со времён обучения у Йорга Сирлина-старшего… Пока я размышлял, он подошёл ко мне вплотную. Серебряные глаза блеснули. — Здравствуй, Сэм. Теперь ты притворяешься смертным? — Эээ яаа ну… — я растерялся перед напором его очарования на долгих две минуты, но потом прокашлялся. — Запрет на вход в Рай всё ещё действует, поэтому я скрываюсь от Метатрона… Но Богиня разрешила мне пробыть тут двое суток за кое-какие… события. — О… Я очень рад, что ты пришёл, — он светло улыбнулся и протянул мне руку. — Пойдём? — Пойдём… — я принял и сжал его пальцы, тоже улыбаясь. — Ты скучал по мне, Медвежонок? — Конечно. Я очень скучал, мой Самаэль. Смотрел на твои портреты и пил на берегу созданное вино. Ты говорил о Богине… А Иса? Ты его не видел? — Они были там оба, он в порядке. Следит за Мамой и творит шалости, прямо как в годы жизни, — хохотнул я. — Погоди, портреты? Ты увлёкся рисованием? — Судя по их количеству и датам в уголке, я всегда им увлекался. Я тихо рассмеялся. — Похоже, мой совет пришёлся тебе по душе… Ты так скучал в Раю… вот я и предложил. — И чаще всего я рисовал тебя. Расскажешь мне о нас? — Любовь моя, но в нашем прошлом были и горькие моменты… Может, лучше я расскажу тебе новости с Земли? Куда здесь можно присесть или где романтично полежать? Иса успел создать тут цветочный лужок, например? — произнёс я с надеждой. — Если хочешь, я отведу тебя ко мне домой, — он улыбнулся. — Я догадался, что тяжёлые периоды были. Я ведь не помню ни нас, ни себя. До встречи в архиве с Иисусом. — Уууу, пошли! Сколько я у тебя гощу, ты ещё ни разу не показывал мне свой дом, мы обычно только гуляем! — я подхватил его под локоть. — А потом ты отведёшь меня к Йоргам Сирлинам? Они мои старые друзья… — Отведу, — он кивнул и повёл меня в сторону небесного Иерусалима. — Знаешь, это любопытно. Город тут вроде бы один, но он состоит словно из разных слоёв. Даже мне без карты бывает сложно разобраться. — Ты про то, что у каждого смертного свой рай? — уточнил я с интересом. — Не совсем, но очень похоже. Не индивидуальный. Некоторые живут вместе, некоторые создают себе совершенно отдельные слои. — И у тебя тоже есть свой слой? — Да. Я его меняю время от времени, — он легонько пожал плечами. — Я уже трепещу в предвкушении, ну покажи же скорее! — я едва ли не прыгал. — Скоро, Сэм, — Тедди провёл рукой в воздухе, и улица знакомого мне ещё по временам человеческой жизни Исы Города подёрнулась рябью, словно мираж в пустыне, и мы вышли в лесу возле небольшого дома, сложенного из камня. Стены его покрывал плющ и мелкие дикие розы. Кажется, так выглядело убежище Кроули во времена Артура. Я удивлённо вскинул брови. — Откуда ты знаешь, как он выглядел? — Кто «он»? — Тад поднял правую бровь хорошо известным мне движением. Всё же мимика у них была одинаковой. — Дом. Откуда ты знаешь, как выглядел один из домов на Земле времён короля Артура? — нервно поправился я. — Не знаю. Кажется, он мне снился, — он пожал плечами. Я задумчиво хмыкнул. Звучит крайне интересно… — Покажешь мне, что внутри? Он кивнул. — Пойдём, — и взмахом руки распахнул дверь. Я последовал за ним и заранее вспомнил, как выглядел дом Кроули внутри. Они же… не могут быть совершенно одинаковыми, правда? Совершенно одинаковыми они и не были. Хотя дубовый стол стоял ровно на том же месте. Только рядом с ним расположился мольберт и на нём набросок портрета. Моего. Я перевёл на Тадоэля взгляд и улыбнулся. — Говоришь, ты рисовал меня? Но как часто? — Очень часто. Знаешь, сложно было не догадаться, что мы знакомы. И что между нами что-то было. Некоторые твои портреты… довольно откровенны. Я облизал губы в предвкушении. — А ты их мне покажешь? — А ты хочешь их увидеть? — он склонил голову к плечу, в глазах мерцал огонек то ли веселья, то ли возбуждения. — Тогда покажу. Если ты меня поцелуешь. — Хитрый шантажист… — я рассмеялся, но подошёл ближе и нежно поцеловал моего ангела. Я так по нему скучал… Он прижал меня к себе, осторожно углубляя поцелуй. И одновременно с этим я ощутил касание его сущности. Я хмыкнул, но отстранился, осторожно отпихивая Тадоэля. — О нет, Веснушечка, пока ты не покажешь мне те картины, никаких слияний, — и хитро улыбнулся. — Одна картинка за один поцелуй. А за картинки, где мы вдвоём — плата выше! — рассмеялся он и извлёк из воздуха лист бумаги, протягивая мне. — О, мой милый, я ведь не для того выпросил тут двое суток, чтобы просто целовать тебя… Ты хотя бы помнишь, как размножаются смертные? — я выгнул бровь, но опустил взгляд на картину. На картинки я в мужском обличье возлежал на шкуре перед горящим очагом. — Может, я и не помню, как делал это, но души утверждали, что это как с верховой ездой — разучиться нельзя, — фыркнул он со смешком и протянул мне ещё один лист. — Это аванс. Я смущённо порозовел до самых ушей, чувствуя, как горит лицо, и посмотрел на вторую картину. А на ней та же шкура и тот же очаг. С одним нюансом. На моих бёдрах восседал выгибающий спину в порыве страсти Тадоэль. — У тебя явно есть некая тяга… к этой шкуре медведя на полу, — заметил я, потея от смущения и глупо улыбаясь. Нет, я конечно представлял, что мой Тэдди вовсе не невинен, но не ожидал… такой живости фантазии. Он щёлкнул пальцами, и комнату осветили рыжеватые блики огня. — Очаг. Шкура. Твои действия? Я сделал шаг назад. — Может… сначала чаю попьём, милый? У вас в Раю есть чай? Нельзя же так быстро… Или вино. Ты же умеешь творить вино из воды! — растерялся я. Столь быстрые намёки смущали меня ещё больше. — Заметь, не Я сказал, что пришёл сюда не за поцелуями, — рассмеялся он и извлёк из воздуха бокал, протягивая мне. — Конечно, мы можем выпить. — Но я имел в виду, что приятное продолжение вечера, на которое ты намекал, у нас тоже будет… Просто не так же сразу! — возмутился я. — Ты так прямолинеен, я не ожидал… — У меня слишком мало времени, Сэмми. Прости, если я был слишком… быстрым. — Просто позволь мне подарить нам немного романтики, любимый! Например, вино на этой шкуре у камина должно быть чудесным… — я задумался. — А в Раю где-нибудь есть снег? — Не знаю. Наверное. Я могу сделать снег здесь, если хочешь, — он пожал плечами. — Мне сказали, что ты мой муж, как только я спросил, кто на всех этих портретах. — Кто сказал? — удивился я, сжав бокал в руке до хруста, вино пролилось на пол, а осколки впились мне в руку. — Ай! Чёрт. Я не смогу его восстановить… — Апостол Андрей, — он взмахнул рукой в воздухе, возвращая бокалу целостность и заставив его парить в воздухе. Подхватил мою руку, легонько проведя по ней кончиками пальцев, залечивая ранки и убирая кровь. — И остальные. Сказали, что я сам им об этом рассказывал, когда бегал к тебе на свидания. — Оу… Тогда понятно, откуда они знают, я ведь им об этом не говорил. Но это правда, мы поженились по древней славянской традиции в Ярилин день. А по поводу снега… Я просто подумал, что было бы романтично, если бы он шёл снаружи, пока мы греется у камина и пьём глинтвейн. Это вкусный земной напиток, — смущённо улыбнулся ему я. — Ты так мил, моя душа. — Ммм… кажется, кто-то из недавно прибывших мне о нём рассказывал… Можем сварить. И снег я могу обеспечить. Подождёшь меня пару минут, я поменяю время года? — А можно я… посмотрю? — я осторожно подошёл ближе к Таду. — И постою с тобой вот так, пока ты колдуешь? — и обнял его со спины, расслабленно выдыхая. — Я так скучал… — Можно, — он откинулся спиной на мою грудь и развёл руки в стороны, словно собирая тучи движением пальцев. В лицо ударил порыв резко похолодавшего ветра, листья на деревьях на глазах желтели и облетали. Зелёными оставались только плющ и несколько елей на краю полянки. Ещё через минуту с неба сорвались первые снежинки, вскоре сменившиеся густым снегопадом. — Готово, мой единственный. — А у тебя много голых картин со мной? — я поцеловал его в шею и потёрся об неё носом. — Много, Самаэль. У меня даже где-то есть ты в облике Кали. — Я уже заранее боюсь! — я рассмеялся. Снега за окном становилось всё больше, поэтому я потащил моего Тэдди к тому самому камину, отпустил его и смущённо кашлянул. — А хочешь… я тебе тоже кое-что покажу, перед тем как мы начнём варить глинтвейн? — Хочу, — кивнул он. — Мне интересно всё, что ты захочешь мне показать. — Тогда начинай разогревать вино вот в этом котелке, — я протянул ему нужную посуду. — А я начну… — и стал медленно стягивать с себя верхнюю одежду. Смертные с каждым веком носят всё больше слоёв одежды… — Оу… — он улыбнулся. Влил вино в котелок и повесил его над очагом. — Молодец… — улыбнулся и горячо шепнул я. — А теперь добавь туда специи, которые я назову, — я начал медленно расстегивать пуговицы рубашки. — Гвоздика, кардамон, анис и корица… — рубашка упала на пол рядом с моей жилеткой. Тад заворожёно следил за мной, специи летели в котелок, повинуясь движениям пальцев. Он даже не забывал чудом помешивать варево. Я снова рассмеялся. — Тебе нравится то, что ты видишь? — я развязал завязки штанов и стал медленно стягивать их. — Очень, продолжай, — дольки яблок и цедра отправились в глинтвейн уже без моей подсказки. — Ох, похоже, ты и сам неплохо знаешь рецепт! — я медленно сел на шкуру у камина, а потом лёг на бок, в точности, как на картине. — Ты спросил меня, что я буду делать на шкуре. Вот мой ответ, — и подмигнул Тэдди. — А дальше моя очередь? — он облизнулся и чудом переместил котелок на стол. — Всё, что захочешь… — я распахнул чёрные крылья и прикрыл ими свои голые телеса, кокетливо опустив ресницы. Он хмыкнул, разделся щелчком пальцев и тоже прикрыл наготу крыльями, сел рядом и взмахом руки притянул две кружки с горячим вином, протягивая одну мне. — Кажется, вначале ты хотел вина. — А ты хорошо запоминаешь мои слова, я польщён, любимый, — я сел и попробовал глинтвейн. — Ммм, а ещё ты отлично готовишь… Я захотел выйти за тебя ещё раз. — Я буду только за, мой ангел, — Тэдди погладил моё крыло. — Ты такой красивый. В жизни ещё лучше, чем на моих картинках. — Ты правда так мечтал обо мне всё это время? — я протянул ему свою кружку. — Попробуй из моей, это называется «на брудершафт», за ним всегда следует поцелуй… — Я знаю, Самаэль. Я ведь живу среди смертных, пусть уже и мертвых, — улыбнулся он и скрестил наши руки, пригубив вино из моей кружки и предлагая мне в ответ свою. Я тоже пригубил из его чашки. — Когда я был у тебя в последний раз, ты делал вид, что ты невинный, необщительный котёнок, и всё у меня выспрашивал, я к этому даже привык, — хохотнул я. — Кажется, тогда это были просто твои уловки, верно? — Ммм… Если тогда мы не были женаты, вероятно, так и было, — он сам потянулся за поцелуем. — И скажи, как я мог не мечтать о прекраснейшем существе во всей вселенной, особенно зная, что он мой муж? — выдохнул он в мои губы. — Ты звучишь слаще любого вина, сердцеед мой, — я с удовольствием ответил на его поцелуй, активно орудуя языком, и придвинулся ближе. Когда этот глинтвейн закончится… Ох, это будут прекрасные двое суток. Похоже, в своём предположении, что ЭТО, как с верховой ездой, мой Тэдди оказался прав, его рука прошлась по моей спине и пальцы уверенно приласкали точку в основании крыльев. Я рвано вздохнул. — Похоже, это случится раньше, чем кончится глинтвейн… Я хочу быть твоим сегодня, мой ангел, — и утащил его с собой на шкуру, приземлившись на спину, перед этим я успел раскрыть крылья, полностью оголяясь перед ним. — Уверен, что не хочешь повторить то, что было на картинке? — спросил он, нависая надо мной и заглядывая в глаза. — А ты хочешь именно её? Но ведь… обычно мне нравится, когда ты во мне… — я погладил Тэдди по спине и тоже тронул между крыльями. — Тогда пусть всё будет, как тебе нравится, мой единственный, — он снова поцеловал меня. В этот раз куда мягче, и накрыл нас шатром из своих крыльев. — Мне нравится и быть в тебе тоже, милый, ты не подумай! Просто… обычно мы начинаем именно с этой позы, — смущённо пояснил я. — Хорошо, моё сердце, — он спустился поцелуями к шее, чуть прижал кожу в её основании зубами и сразу провёл по укусу языком, свободная рука скользнула вверх по бедру. — Ооох, Тадоэль, ты просто великолепен! Ты и правда… помнишь, как это делать, — шептал я сквозь тихие стоны. Я плавился от одних его касаний. Поцелуи спустились к животу и ещё ниже, когда он успел и откуда взял смазку, я так и не понял, но уже через минуту он ласкал меня внутри пальцами, одновременно с этим до упора принимая мой член горячим ртом. Я вскрикнул от переизбытка эмоций. — Когда?.. Куда?.. Как?.. — только и смог выдавить я из себя. Он на секунду отстранился, облизываясь, но не прекращая растягивать меня пальцами. — Ты такой отзывчивый, мой Самаэль. Я так тебя люблю… Я выгибался под ним и постанывал. — Всё и сразу, когда ты успел?.. Я думал… я хотел… — вспышка удовольствия, когда он коснулся простаты, резко прервала меня. — Чего ты хотел, счастье моё? — выдохнул он, пережав мой член у основания и не позволяя сорваться слишком рано. — Ты восхитителен… я и думать не смел о такой скорой разрядке… как могла бы быть сейчас… — признался я сквозь сбитое дыхание. — Шшшш… Я помню, что ты хотел меня внутри… — Я думал, всё будет как-то… обычно, — наконец смог пояснить я. — Но это даже лучше. — Расслабься, Сэмми, милый, — пальцы исчезли, и он подхватил меня под спину. — Я сейчас расслаблен, как никогда… — я потянулся за поцелуем. — И всё благодаря тебе… Он накрыл мои губы своими и плавно вошёл в меня, одновременно с этим выпуская свою сущность и сплетаясь ею с моей. И я ответил ему тем же с довольным стоном. Эти ощущения были восхитительны, я словно льдинка на солнце плавился под ним и из-за него… Такой горячий и… мой. Только мой! Он отозвался таким же стоном. — Восхитительный… Мой… — И ты тоже мой… Мой и только мой! — я обхватил его ногами крепче и стал подмахивать, ускоряя темп. — Твой… — простонал он, ускоряясь в ответ. Долго я так продержаться не мог. — Тэдди, прошу… позволь мне теперь… — я нащупал его руку на моём члене. — Да… — выдохнул он с новым стоном. Ещё через минуту мы кончили, кажется, одновременно, с таким же громким и общим стоном перед тем, как снова поцеловаться. — Спасибо… родной мой, что пришёл ко мне… — прошептал он в мои губы, едва отстраняясь и снова целуя. — Я тоже… очень этого хотел, — выдохнул я с лёгкой улыбкой. Тад лёг рядом со мной и провёл пальцами по моей щеке. — Люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Сколько бы раз меня ни заставляли тебя забыть. — Это звучит так романтично… — я улыбнулся шире. — Ты просто прелесть. — Ты тоже. Ты ухитрился уговорить Богиню пустить тебя ко мне. — И даже не только на двое суток. Я потом ещё приду, когда выдастся возможность, — улыбнулся я, обнимая Тэдди крепче. — Потому что я не могу без тебя жить, моя Любовь. — И я без тебя. Но я знал, что ты придёшь. И ждал. — И я приду ещё. А когда это всё закончится, мы будем вместе всегда… Я обещаю. — Я тебе верю.