Шесть тысяч и еще четыре года

POV Самаэль Несколькими годами ранее. Жатва душ носила меня по миру, словно воздушного змея в сильный ветер. В этот раз она привела меня в Ульм — немецкий город не слишком большой по размеру. Перспектива найти себе здесь очередного учителя для нового хобби выглядела интересно. Его ведь предстояло ещё найти! Я собрал души, как обычно, отправил куда надо, а наутро принял облик молоденького и любопытного парнишки, как я люблю, да стал разыскивать местного резчика по дереву. Что-то я слышал про его скамеечки в католических церквях, мол, очень симпатичные и искусные. Устроиться в ученики к мастеру, не будучи его потомком, будет сложновато, но я попробую. С этой мыслью я стал искать Йорга. Йорга Сирлина. Впрочем, поиски не затянулись, местные с радостью указали мне его семейную мастерскую. Я всех от души поблагодарил и осторожно постучал в дверь, повторяя в голове свой псевдоним для этой страны. Дверь открыл молодой мужчина. Грубый фартук был весь в древесной стружке. — Чем могу служить герр? — Меня зовут Сэмюэль Рабэ, я бы хотел поучиться у вас мастерству. Слухи о вашем искусстве расходятся по всей Германии! — я радостно заулыбался с полным восхищением в глазах. — Вероятно, речь идёт о моём отце, я сам ещё ученик, — улыбнулся мужчина. — Ох, простите… Значит, вы Йорг Сирлин-младший? Было бы приятно работать вместе с вами… Могу я поговорить с вашим отцом? — Прошу, герр Рабэ, — мужчина шагнул в сторону и приглашающе махнул рукой. — Отец в мастерской. Я благодарно кивнул и прошёл внутрь. — Признаться честно, я думал, к вам с подобной просьбой уже очередь выстроилась, и я буду последним… Ваш отец неохотно делится секретами искусства резьбы по дереву? — поинтересовался я. — Отчего же, с достойными учениками он готов работать. Я наполнился надеждой, что у меня всё же есть шанс… И будет он примерно до тех пор, когда часики Йорга-старшего перестанут тикать. Впрочем, мне не привыкать хоронить моих учителей и просто земных знакомых… Йорг-младший провёл меня сквозь дом и пропустил в залитую солнечным светом мастерскую. В ней седой мастер как раз работал над женским бюстом из ценного красного дерева. — Добрый день, герр Сирлин-старший, — тихо поприветствовал я его и не смог не заметить сходства бюста с его женой в молодые годы, отчего заулыбался. — Добрый, юноша, — кивнул мастер, не отвлекаясь от работы. — Что привело тебя в нашу мастерскую? — Отец, герр Рабэ желает учиться у тебя резьбе, — пояснил младший. — Я видел некоторые ваши работы воочию и был восхищён искусством, — я уважительно склонил голову. — Дерево всегда манило меня, и я давно искал учителя… — Хм… Мне нужно увидеть, что ты уже можешь. Я про себя тихонько хмыкнул и решил вырезать что-то вроде простенькой птички для первого раза. Я ведь действительно не умел пока прорабатывать перья, лапки и прочие детали без достойного наставника. Мужчина внимательно следил за моей работой. Вскоре я протянул ему небольшую птичку-свистульку, с крылышками и клювом, но без особых деталей. Я неловко улыбнулся. — Я… обещаю, что буду очень старательным учеником, герр Сирлин… — У тебя твёрдая рука, юноша. Если ты действительно этого хочешь и согласен много трудиться, я возьму тебя на работу в свою артель и в число моих учеников. Я радостно закивал. — Да! Конечно! Я бы очень этого хотел! Я буду делать всё, что вы скажете! — Хорошо, юноша, ты принят, — он улыбнулся. — Сейчас мы работаем над украшением собора. Я довольно улыбнулся. Как хорошо, что я не демон и святая земля не жжёт мне пятки… В кропотливом и непрерывном обучении прошло лет пять. Мой земной облик немного возмужал, а руки стали крепче, твёрже и обросли мозолями от инструментов. Но это была приятная боль, и я был доволен своими успехами. Ещё немного и я смогу делать очень тонкие детали и вещи… — Что ж, Сэмюэль, похоже, я могу поручить тебе украшения для церковного нефа, — рассматривая мою новую работу, сказал учитель. — Ох? Учитель, неужели я уже настолько хорош? — я тихо рассмеялся, добавляя последние штрихи к фигурке ангела, та была из дуба, и настолько подробная, насколько это только возможно, мне оставалось ее лишь покрасить. Мой Тадоэль… Теперь я могу смотреть на тебя хотя бы каждый раз, как брошу взгляд на полку на стене… Я нежно погладил фигурку по голове пальцем, в высоту она была не больше моего локтя. — Думаю да, ты справишься с этой работой. — Благодарю за доверие, учитель, — кивнул я. — Могу ли я взять немного красок? Эта фигурка дорога мне… И я хотел бы сделать её максимально похожей на фантазию из моих снов. — Можешь, — позволил он. Я радостно заулыбался и взял с полки сразу несколько баночек и кистей. — А Йорг-младший поможет мне украшать неф? — поинтересовался я. За эти пять лет мы с ним неплохо сдружились и периодически выпивали мой личный ром, иногда чередуя его с походами в кабаки. — Думаю, да. Скоро мастерская перейдёт к нему, — снова кивнул Сирлин-старший. — Ой, да бросьте, герр Сирлин, вы ещё в отличной форме! Неужели те лекарства, что я ношу вам, плохо работают? Лечить моего стареющего учителя напрямую я физически не мог, поэтому я лишь покупал ему действительно рабочие и наименее опасные травы и настои из ближайшей аптеки. — Они хорошо помогают, Сэмюэль, но век человека недолог. И нам остается это принять. И успеть что-то, чтоб потомки помнили нас. — Я уверен, что потомки и многие другие люди точно запомнят вас, учитель. Вы делаете столько прекрасных вещей для города… — я положил руку на плечо старика. — Особенно собор на его территории, это великое счастье для жителей Ульма. — Пожалуй, соглашусь с тобой, мы хорошо поработали над его украшением. — Для меня большая честь работать там, где работали вы… К слову, по времени вам как раз пора пить одно из лекарств. И не надейтесь, что я забуду про ту горькую настойку! — я шутливо пригрозил старику пальцем. По иронии, нередко, чем старше становился человек, и чем больше морщин скапливалось на его лице, тем сильнее его одолевало слабоумие, и он становился похож на дитя… Забавные уклонения от горьких лекарств и нелюбимых занятий всё чаще проявлялись в его поведении, поэтому иногда Йорга-старшего приходилось заставлять. — Хорошо-хорошо, — рассмеялся он. Компания смертных в этот, как и во многие другие разы, мне попалась простая и… Добрая что-ли? С ними было безумно приятно общаться, и мне жутко не хотелось уходить. Или осознавать, что лет через пять-десять часы Йорга-старшего перестанут тикать… И мне придётся забрать его душу. Если он не попадет в Рай за все свои добрые деяния, для Ульма это будет даже не обидно, а поистине оскорбительно! С другой стороны, методы отбора наверху очень строгие… В подобной задумчивости я закончил окрашивать фигурку ангела, вплоть до серебряного перелива на крыльях за счёт подкрашивания завершающего слоя лака. — Эх, Тэдди… Интересно, как ты сейчас? — я вздрогнул. Я что, сказал это вслух? — Ты изобразил в облике ангела того, кого знал раньше? — спросил мастер. — Ну… Да, — я про себя облегчённо выдохнул. Он не настолько догадлив, значит, я хорошо скрываюсь… — По сути, я потому его и изобразил, что… скучаю. Мы не виделись уже несколько лет. — Тогда я верю, что вы обязательно встретитесь, Сэмюэль, — он легонько сжал моё плечо. — Благодарю вас, учитель, я тоже очень на это надеюсь… — я отставил фигурку просыхать и уже привычно помыл и вытер руки, после чего принес сундучок со склянками и лекарскими порошками прямо в мастерскую. Единственный не заваленный стружкой стол служил обеденным, если нужно. Небольшое чудо — и я перенёс из соседней комнаты чашку горячего чая. — Я добавил в него мёд, чтобы вам было не так горько запивать. Я про себя невесело хмыкнул. Вот уж и правда, стариков Смерть поджидает на каждом шагу. Правда, подобные пословицы не уточняют, что я не люблю свою работу и желаю оттянуть ее как можно дальше. — Спасибо, Сэм, — кивнул он, прежде чем принять лекарство, слегка поморщившись. — Иногда я думаю, что аптекари ненавидят людей. Я тихо рассмеялся. — Ну, те, которые не знают свойств тех или иных средств, определённо ненавидят, — заметил я и отпил из своей чашки, чтобы составить Йоргу компанию. — Например, взять ртуть… Вот вы знали, что при касании она безвредна, но при вдыхании её паров можно умереть? Я узнал это на горьком опыте моего знакомого… — печально закивал я. — Неспроста же она — жидкий металл! У неё, оказывается, и пары есть. Конечно, на самом деле, я знал об этом свойстве просто изначально. Как и многие другие причины смерти людей, что-то из этого действительно сам видел, а что-то… составляло нечто вроде моей рабочей инструкции. — Не знал этого, — старик отпил чай и прикрыл глаза. — А вот чай у тебя просто волшебный. — Всё для вас, мой дорогой друг, он ещё и полезный, на травах! — и на меду от самой Вельзевул, которая общается с пчёлами лично, советуя, как лучше делать мёд… — Был у меня один знакомый, который вместо чая постоянно пил один заморский напиток… Какао называется. Он дал мне немного порошка на пробу, хотите, я вас угощу? Думаю, Азирафель за все прошедшие века уже столько этого какао выпил, что его смело можно называть «напитком ангелов». Так что это почти христианское деяние! Пусть я и не совсем светлый и праведный ангел Её… — Хочу, — кивнул он. — Пробовать новое всегда интересно. — Ох, герр Сирлин! Все бы старики были как вы, в мире стало бы гораздо меньше ворчливых старушек! — я рассмеялся и полез в сумку, которой обычно прикрывал свои чудеса перемещения, в ней неожиданно появилась банка с коричневым ароматным порошком какао. — За морем подобный напиток нередко пили с перцем… — я замер, опустив ресницы. — Я накопил немного и принёс… Будете пробовать? Или лучше, как мой друг? С мёдом и молоком… — Хм… Пожалуй, начнём со сладкого, — отозвался он. — Боюсь, после той настойки перца мне совсем не хочется. Я снова хихикнул, но кивнул. — Не драматизируйте. Зато она очень полезна для сердца! — я принёс новые чашки, кувшин с молоком и чайник, чтобы заварить напиток прямо при Йорге. Он был из тех людей, кто с возрастом не растерял интереса и некой живости фантазии. Таким мне как ангелу хотелось рассказывать и показывать так много, как я могу. Приятно встретить благодарного слушателя… И наблюдателя. Я всыпал в чашку две чайных ложки какао, залил кипятком наполовину, добавил молока и размешал это всё с одной ложкой мёда. — Вот, попробуйте. Должно быть не горячо, — я сел напротив в ожидании. Он сперва втянул носом аромат напитка, довольно вздохнул и осторожно попробовал. — Ммм… Удивительный вкус… Мне нравится, Сэмюэль. — Тогда я могу подарить вам всю банку… Помнится, скоро у вас день рождения. Пятьдесят лет, круглая дата как-никак! Юбилей… — Что ж, я с радостью приму подарок от одного из моих любимых учеников, — серьезно кивнул он. — Ох, как хорошо, что я не самый любимый, а то боюсь, что Йорг-младший тогда перестанет со мной пить, — хмыкнул я с улыбкой. — К церковному нефу можно приступать завтра утром? Йорг старший рассмеялся и покачал головой. — Не думаю, что мой сын из ревности прервал бы вашу дружбу. И да, к нефу можно приступать завтра. Я посмотрел в окно и тоскливо вздохнул. Солнце неминуемо садилось, а значит, скоро смертные пойдут спать. И души, которые я не собрал днём, но ещё не успевшие стать призраками, будут ждать меня ночью… Не сказать, чтобы мне было непривычно работать без сна, просто это была неприятная часть своеобразного «отпуска». — Солнце садится, а значит, мне пора идти домой, учитель. Буду, как обычно, завтра на рассвете, — заметил я, когда убрал всё со стола. — Нужно успеть дойти до дома до темноты, до пятницы я с вашим сыном не гуляю. — До завтра, Сэмюэль, — кивнул мастер. — А я, пожалуй, ещё немного поработаю. — Вы бы лучше спать шли, опять ведь при свечах зрение будете портить, — привычно буркнул я, накидывая жилетку и сумку через плечо. В этом отношении я был бессилен, без присмотра хитрый старик нагло перерабатывал, резьба по дереву была его страстью… — Я недолго, — соврал он. Я лишь устало вздохнул и помахал учителю на прощание. Меня тоже ждало немало работы впереди. Работа над церковным нефом, несомненно, была интересной. А ещё я в нём нагло прятал лица Тадоэля и других моих сверхъестественных знакомых. Как хорошо, что смертные не знают Сатану в лицо! Иначе они бы знатно удивились его образу на одной из колонн, да и Кроули с Вельзевул были тут вполне себе узнаваемыми личностями, хотя и без звериных черт, до Падения все. Эх! Если бы мне дали волю, я бы вырезал их целые статуи в виде ангелов, но увы… Это было бы слишком… творчески для простого ученика. Зато я знатно позабавился над мизерикордиями — изобразил на них человечков и некоторые истинные и не очень формы демонов. Например, того же Асмодея… Здесь он не козёл, а скорее петух. — Скажи, друг мой, откуда ты черпаешь вдохновение? — поинтересовался Йоган-младший, рассматривая мои творения. — Я скажу, только если пообещаешь не сдавать меня инквизиции как сумасшедшего, — хмыкнул я, подрезая последние детали затейливо закрученному Змию. — Обещаю, — кивнул он. — Я всё это видел. Типа… не во снах, а вживую. Могу даже назвать тебе каждое лицо и зверя по именам, — неожиданно решил признаться я. Собственно… почему Кроули и прочие демоны могут находить себе тайных сообщников среди смертных, а мне нельзя? Йоган от удивления даже приоткрыл рот, его глаза расширились. — Только помни! Ты обещал меня не палить. У нас наверху за это наказывают… Хотя я сомневаюсь, что они смогут что-то сделать Серафиму, второму по силе после Бога, — хмыкнул я и сдул с лица влажную от пота кудряшку. — Серафиму? — ошарашено переспросил он. — Ага. Только если я крылышки покажу, ты скорее всего примешь меня за демона, чем ангела. Работа у меня такая…внушать ужас и водиться с воронами. Это самые умные птицы в мире, к слову. — Почему? Стой… подожди. Тебя зовут не Сэмюэль, а Самаэль? — О, а ты догадливей, чем я думал! Живой ум у тебя от отца, — хохотнул я и перёвел на Йорга хитрый горящий взгляд. — Только не начинай меня сразу бояться, молю, мне хватает этого на Небесах… — я начал загибать пальцы. — На работе, в Аду… Да везде! Он покачал головой. — Мне сложно это осознать, Сэм. Не каждый день узнаешь, что пил со Смертью. — Алкоголь, кстати, в больших количествах ведёт ко мне. Это называется «инсульт», вы такую болезнь ещё не обнаружили, — хмыкнул я и сложил руки на груди. — Но мне нравится пить с живыми людьми, помогает отвлечься от созерцания сотен душ каждую ночь… — Расскажешь, кого изобразил в нефе церкви? Я довольно ухмыльнулся и ткнул в только что вырезанную мизерикордию. — Это — Эдемский змей-искуситель, его зовут Кроули и он изобрёл мой любимый ром… Отличный парень на самом деле, он не пал, а скорее скатился по наклонной в плохой компании. — Хм, а разве это был не Сатана? Разве не он искусил Еву? — Не-а, — я отрицательно мотнул головой. — Это лишь неверная трактовка произошедшего смертными, спустя много поколений, как и того факта, что Богиня — мужчина. — я фыркнул. — Мой братец физически не мог искусить Еву, он заперт в магической клетке на девятом круге Ада с самого небесного Восстания. Это было незадолго до грехопадения… — Оу… Бог — женщина? Твой брат — сам Сатана? Мне нужно выпить. — Хочешь виски? — я утешающе похлопал его по плечу. — Хочу, — кивнул он. — Обычного вина для принятия всего этого определённо недостаточно. — Да и рома, пожалуй, тоже, — кивнул я. — Только пожалуйста, не говори об этом своему отцу, у него слабое сердце, и он может просто не пережить подобных новостей… А его время ещё не пришло. Кстати, вот на той резьбе я изобразил самого Люци до Падения, он тогда был посимпатичней, ибо ангел, — хохотнул я, указывая в нужную сторону. — Хм… Всегда думал, что мятежный Серафим выглядел более грозным. — На самом деле он нередко даже более смешливый, чем я! В его положении только юмор и спасает от неизбежного безумия… — Могу понять, быть заключённым в собственном царстве… — При том, что когда-то пал за жажду свободы… Она жестоко наказала его за мятеж, — кивнул я и вывел приятеля из церкви. — Грешно пить что-то кроме вина в церкви, дружок. Да и просто много пить грешно… — Я помню о невоздержанности и чем она грозит, друг мой. Но думаю, сегодня это нужно. — Я хоть и Смерть, а всё же ангел, просто предупреждаю на будущее, — мы вскоре сели на ту самую лавочку, которая некогда прославила Йорга-старшего как мастера по дереву, я чудеснул и протянул другу бутылку виски, задумчиво глядя на небо. — Как удобно, — хмыкнул он, покрутив бутылку в руках. — Чудо перемещения, не более. Я не творец, чтобы создавать что-либо с нуля… Да и в принципе единственный ангел, не способный даже излечивать раны, — я тяжело вздохнул и поставил локоть на колено. — Живое воплощение тьмы и разрушения. Тень Творения Богини, если точнее, руководитель Конца света… У меня ещё много страшных кличек, которые могут тебя напугать… — Но ты умеешь творить, — возразил мой смертный друг, сделал глоток и вернул бутылку мне. — Руками — да, поэтому мне так нравятся люди… Они помогают мне чувствовать себя полноценным, когда учат творить, — я искренне улыбнулся Йоргу-младшему. — Я заметил, как тебе нравится создавать что-то. Чему ещё ты учился у людей? — Ох, мое хобби меняется примерно каждые несколько веков! — радостно заявил я. — Например, в древней Греции я учился расписывать вазы, в Вавилоне лепить посуду, в дохристианской Индии научился ювелирному делу, а в языческой Руси — вышивать бисером и серебром. После вашей страны, если модный бум не утихнет, я планирую научиться шитью во Франции… И где-то ещё потом — скульптуре. А вот рисовать… — я задумчиво почесал затылок. — Хмм, пожалуй, рисовать я умел изначально, чтобы достойно изобразить придуманных мной животных. — Это безумно интересно, ты столько всего видел и столько всего знаешь… Я отвёл взгляд и тяжело вздохнул. — Вечная жизнь на самом деле гложет, мой друг. Я ведь ещё и единственный ангел, которого не затронуло Великое падение, или, как я его называю, «Большая чистка на Небесах». Я всегда был и остаюсь тем, кто стирает память ангелам и демонам. Я видел и слышал, как демоны кричали от боли, когда сгорали их кожа и крылья в серных озёрах Первых скал, как моего родного брата запирали в клетке над ледяным озером в Аду. Я видел, как падала Вавилонская башня, участвовал в Казнях египетских. Я видел, как того, кого я так нежно любил, запирают в земном Раю без возможности навещать его. Видел, как умирал Иисус, и лично забрал его душу… А ещё столетняя война и чума четырнадцатого века… Я тогда жутко перерабатывал, а моя сострадающая к людям душа разрывалась на части. А дети…я ведь забираю души даже младенцев! Хотел бы я всё это забыть, как страшный сон… — Ты очень сильный, Самаэль. Но знаешь, многие люди встречают тебя с радостью. — Я избавляю от страданий земных, — кивнул я. — Но не все это понимают… Да и боятся Ада, к слову, не без причины. — Но ты ведь отводишь души не только в Ад. Люди сами выбирают, каждый день и каждую минуту. Не ты решаешь, как им поступать и жить. Я кивнул. — Увы, я вижу, что твоему отцу осталось не так много… Но даже если он не пройдёт по строгим стандартам Рая, кажется, я знаю куда его пристроить, — и ободряюще улыбнулся. — Да? — он посмотрел на меня с надеждой. — Один мой друг в Аду тоже любит людей. Там настолько много душ, что от нечего делать демоны стали брать грешников к себе в слуги… Особняк Кроули до сих пор принимает желающих. Думаю, твой трудоголик-отец даже сможет вырезать там парочку стульев, — хохотнул я. — А в остальном, работать там не обязательно, только присутствовать. — Первый Искуситель? — Его после искусил ангел Начала Азирафель, с тех пор он почти безвреден. По крайней мере, в его присутствии, — я весело хихикнул. — Неужели? Разве так бывает? — Среди сверхъестественных существ бывает всякое! Особенно вечная любовь… — я мечтательно ахнул, глядя наверх. — Вот мой Тадоэль, например, был одним из немногих ангелов, кто меня не боялся и всегда поддерживал, пока старший брат готовил восстание… — Ты рассказываешь удивительные вещи, знаешь? Вечная любовь… Звучит чудесно. — Среди людей такое тоже бывает! Просто…вам сложнее это распознать без шестого чувства, присущего всем крылатым. У нас оно обострено, а люди его не всегда слушают. — Вероятно, ты прав, друг мой. — Помнишь фигурку, которую я доделал вчера? Вот это был мой Тэдди… Я уже несколько веков его не видел, ведь Иисус закрыл Рай для ангелов, — я тяжело вздохнул. — А он там работает кем-то вроде охранника или надзирателя. — Почему Иисус это сделал? — Ему пришлось. Это была мера безопасности, чтобы… кое-кто не натворил дел. Сейчас мне приходится работать на него и мне это совсем не нравится… Но у людей появилась новая надежда. Сейчас Иисус ходит где-то среди вас и всё ещё слышит искренние молитвы, — я похлопал друга по плечу. — Правда? Но разве его нисхождение на Землю не подразумевает конец времён? Второе пришествие, Страшный суд? — Проект «Конец света» буквально возглавляю я, — я фыркнул. — Я ведь главный из Всадников Апокалипсиса, поверь, если бы был Конец света, ты бы заметил… — Верю, — кивнул он с улыбкой. — Кстати, на всякий случай повторю, Чума до чёртиков боится мыла и чистой, фильтрованной, а потом ещё и прокипячённой воды, этот совет помогал римлянам раньше дольше жить… — Я запомню. Посоветуешь ещё что-то? — Чистый спирт отлично обеззараживает раны, чтобы в них не попала инфекция… Физические нагрузки тоже продлевают жизнь, а лишний вес, наоборот, укорачивает, хмм… О! Ещё все вещества, которые светятся или имеют странные свойства, зачастую не «магические», а смертельно ядовиты и медленно убивают человека! Например, белила со свинцом, ртуть при приёме внутрь, изобилие кровопусканий… Лоботомия тоже чаще приводит ко мне, чем к выздоровлению, — фыркнул я. — Чума любит лентяев, потому что они мало двигаются, много едят жирной пищи, а ещё редко моются. Крысы, голуби и прочие грязные твари — это вообще отдельная история… Как и помои, которые вы сливаете в свои же питьевые реки и на улицы, — меня передёрнуло. — Хм, это звучит вполне логично, — задумчиво кивнул он. — Чума искренне ненавидел римлян за их любовь часто ходить в бани и пить разбавленное вино, по сути, вместо грязной воды… Да и дерьмо с улиц у них постоянно убирали. — Что ж, будем считать распитие виски дезинфекцией. С тех пор мы с Йоргом-младшим стали часто выпивать виски, пока я рассказывал ему житейские мудрости, собранные за века опыта… Шесть лет после юбилея Йорга Сирлина-старшего пролетели до боли быстро и, несмотря на все мои советы и настойки, как и многие смертные в подобное время, он ушел раньше, чем мог — остановилось сердце. Его сын сдержал слово и ничего не рассказывал, однако я решил сам открыться старому другу, придя за его душой в людском облике, но в привычном балахоне и с косой. — Здравствуй, Йорг Сирлин-старший. Твоё время пришло, — привычно поведал я из-под тьмы капюшона. — Сэмюэль? — удивлённо спросил он. — Ангел смерти Самаэль, мой друг. Да, это я. Твой сын обещал тебе не говорить, и я вижу, что он сдержал слово… — Невероятно. — Ты готов пойти со мной? Обещаю, это будет небольно… — У меня ведь нет выбора, не так ли? — он улыбнулся. — Я рад, что ты пришел ко мне. — Ты прожил немного дольше, чем тебе было уготовано сначала… Помнишь, я говорил про твой юбилей? — я улыбнулся и осторожно перерезал нить жизни косой, беря душу за руку. — Помню, мой дорогой друг. — Ты должен был умереть в свой пятидесятый день рождения, но благодаря нашей с Йоргом-младшим заботе прожил чуть дольше… Думаю, это успех! — я раскрыл чёрные крылья и мы взлетели. — А ещё ты заслужил дорогу в Рай! — Ох, неужели? Спасибо тебе, Самаэль. — Это тебе спасибо, учитель, за то, что научил меня новому искусству! Я ведь ангел разрушения, мне не дано творить чудесами! — рассмеялся я. — А ты научил меня делать это своими руками! — И у тебя прекрасно получается. — Благодарю, у меня просто были достойный учитель и большое упорство… — вскоре мы долетели до Рая и встали на мягкое облако около жемчужных врат. — Пётр, здравствуй, давно не виделись, — поприветствовал я старого друга, улыбаясь. — Здравствуй, Самаэль, да, на сотню грешников попадается только один праведник, — кивнул он. — И это неплохо. Но знаешь, скажу по секрету, скоро тебе придёт новая инструкция. — Ох, только не начинай! Если ты про Конец света, то это будет совсем не приятная инструкция… — я расписался в книге учёта, а так же кратко перечислил данные о переданной душе, остальное дописалось само. — Ты не знаешь… Тадоэль тут у ворот недавно не маячил? — уточнил я в надежде увидеть его хотя бы по ту сторону запретной зоны. — Нет, но я могу его позвать, если хочешь. А инструкции будут касательно отпущения грехов церковью. Теперь все, кто успел покаяться перед смертью, будут автоматически зачисляться в Рай. Я хмыкнул. — Неплохой способ собрать побольше душ, но вот какие это будут души… И позови, пожалуйста, я больше не могу терпеть, хочу его хотя бы увидеть. Друг мой, подожди немного здесь, потом я отпущу тебя в Рай обустраивать всё, как ты только захочешь… Петр сочувственно улыбнулся и кивнул, поднялся, отпер Врата и скрылся, чтоб несколько минут спустя вернуться в компании Тадоэля. Мой Ангел поднял на меня взгляд и светло заулыбался. — Здравствуй, Самаэль. Какие-то особые распоряжения о новой душе? — Нет, медвежонок… — я осторожно протянул к нему руку и остановился на полпути, испугавшись. — Просто хотел увидеть тебя… Это мой новый друг — Йорг Сирлин. Он научил меня резьбе по дереву, — и скромно улыбнулся, не сводя с него глаз и едва сдерживая слезы. — Правда? Я рад за тебя и позабочусь о нём. Пётр уже поделился секретом? — Нет. Он сказал, что меня что-то ждёт и всё, — я пожал плечами. — Ты будешь приходить чаще, — ещё радостнее улыбнулся Тедди. — А, это он мне сказал. А ты будешь меня ждать? — я всё же осторожно взял его за руку и переплёл наши пальцы, тоже нежно улыбаясь. — Буду, Самаэль. Я тихонько выдохнул и приблизил своё лицо вплотную к Тэдди, не в силах оторвать свой взгляд. — Йорг, ты можешь… идти. Я просто хотел, чтобы ты увидел того самого Тадоэля, — Смущаясь чужих глаз, я раскрыл крылья и укутал нас ими в кокон. — Можно я… тебя поцелую? — тихо спросил я у моего ангела. — Можно, — выдохнул он, раскрывая и свои и укрывая ими нас поверх моих. И я осторожно коснулся его губ своими, нерешительно проводя по ним языком и прижимая Тада к себе за талию. Он ответил на поцелуй сразу, раскрывая губы и впуская меня. И я позволил себе отпустить контроль, целуя его со всем жаром и тоской, что накопились у меня за последние века. Его губы были восхитительно прекрасны и на вкус, и на ощупь, но осознание скорого расставания не могло не вызвать скупую слезу на моих глазах. Я сам позвал его… Сам и буду расплачиваться за одиночество в грядущие века. — Не плачь, мой Самаэль, — шепнул он. — Я знаю, что ты не можешь войти внутрь, а я не смогу сделать ещё один шаг от ворот. Но это не навсегда. Осталось не так долго ждать. — Спасибо, что ты вышел ко мне… Теперь я могу продержаться ещё несколько сотен лет в одиночестве и переработках, — я обнял его руками и положил голову на плечо. — И прости меня… Я так долго не звал и не видел тебя… — Шшшш… ты всё же позвал, — он погладил меня по волосам. — Мне жаль, что я не помню нас. Но я вспомню. — Я верну твою память, когда придёт время, обещаю. Надеюсь, после Конца света оно у нас будет… — и я отпустил Тадоэля, раскрывая крылья. — Иса сказал, что да. — Я очень надеюсь, что он прав… — я нехотя отпустил его пальцы и тяжело вздохнул. — Мы ещё увидимся… И я расскажу тебе про Землю, хорошо? — и ободряюще улыбнулся моему Тэдди. — Хорошо, я буду тебя ждать, — он потянулся и кончиками пальцев стёр остатки влаги с моей щеки. Я легонько улыбнулся и вложил в его руку небольшую деревянную свистульку в виде ворона. — Она не слишком подробная и качественная, поскольку это результат моей резьбы как самоучки… Но это свистулька. Музыкальный инструмент с забавным звучанием… Думаю, смертные научат тебя играть. — Спасибо, Сэмми, — он чуть сжал мои пальцы. — Обещаю, потом я подарю тебе что-то получше, — я улыбнулся уже шире. — За эти века я многому научился. — Я рад, и счастлив, что ты наконец пришёл. — Я тоже рад, мой милый медвежонок… Но увы, мне пора, работа не ждёт, — я поцеловал его в щёку и развернулся в поисках Йорга. — Я уже проводил его, Самаэль, — окликнул меня Пётр. — Передавай привет Кроули и Исе, если встретишь. Я кивнул. — Обязательно, Пётр. Как минимум, одного из них я встречу уже сегодня… — и я покинул Небеса.