Шесть тысяч и еще четыре года

POV Самаэль С тех пор, как мы с Тэдди сошлись, прошло уже чуть больше века, и все продвигалось на удивление хорошо. Пожалуй, Кроули был прав, и скрывать свои чувства и кем мы были раньше — глупо. Наступила наша очередная годовщина, с разницей лишь в том, что теперь это был не Ярилин день, а ночь Ивана Купалы, в честь святого. Я принял облик Мораны, налил полный кубок вина и принялся ждать моего ангела на том же месте. Воздух над берегом слегка замерцал, и он шагнул ко мне, в который раз тайно улизнув из земного Рая. — Здравствуй, любовь моя. — Здравствуй, мой милый Мишка, — нежно улыбнулся я и переплёл наши пальцы. — Тебя точно не видели? — Нет, они не следят за Раем. К тому же, у меня нет маячка, как у остальных, — он улыбнулся. — Метатрон, конечно, ужесточил контроль, но сейчас сосредоточен на полевых агентах и воспитательной работе со старшими чинами. А я ведь теперь всего лишь писарь. Я довольно улыбнулся. — Это хорошо… для тебя. Азирафелю можно лишь посочувствовать, — печально покивал я, сделал глоток вина и протянул Таду кубок. Он принял его и тоже пригубил вина, прежде чем потянуться к моим губам, на что я с удовольствием ответил нежным поцелуем. Внутри меня уже медленно разгоралось пламя страсти, и мне не терпелось выпустить его в лесу… Тад провёл кончиками пальцев по венку в моих волосах, оживляя и освежая цветы. — Ты как всегда заботлив, моя радость… — выдохнул я, за руку утаскивая моего ангела в тот самый лес. Эта ностальгия и обстановка… обещали очередную прекрасную ночь. Он послушно шёл, почти бежал за мной, пока тени деревьев не скрыли от нас костры на берегу и смех людей практически стих вдали. Я развернулся к нему, сверкая хитрым взглядом. — Будем ли мы искать цветок папоротника в этом году или сразу приступим к делу? — Можем поискать, это ведь особенная ночь. Я почему-то уверен, что специально для тебя он зацветёт. — Ох, я в этом не сомневаюсь, мой дорогой Тэдди… — хихикнул и с готовностью осмотрелся. — Тогда давай поищем! Он переплёл наши пальцы и повёл меня по едва заметной тропинке. Ночной лес наполнится приятной прохладной и свойственными только этому часу звуками: вскрикнул филин, хрустнула ветка под копытом потревоженной косули, зашуршал в кустах лесной кот. Ветер к ночи стих, и в тишине эти звуки разносились далеко. Наконец мы вышли на освещённую лунным светом поляну, над зарослями папоротника по её краям танцевали светлячки. Я восхищённо ахнул. — Кажется, это место с каждым годом лишь прекраснее… — я позволил одному из светлячков сесть мне на палец. — Ты тоже с каждым годом прекраснее, Самаэль, — Тадоэль обнял меня со спины одной рукой, второй якобы незаметно проводя в воздухе. Повинуясь этому движению, над каждым кустом папоротника развернулся тонкий стебелёк и расцвели слегка сияющие собственным светом волшебные цветы. Я уже их видел, каждый год они не менялись и были одинаково прекрасны… Я сорвал один и вставил в свой венок, после чего рванул глубже в лес. — А теперь попробуй догони меня! Мой ангел рассмеялся и погнался за мной. Он снова догнал меня достаточно быстро и повалил в траву, наша одежда исчезла, стоило мне взглянуть в его глаза на расстоянии пары дюймов. — Люблю тебя, мой ангел… — выдохнул я и поцеловал его, обнимая ногами за талию. — И я люблю тебя, мой ангел. Всегда, — выдохнул он мне в губы. Дальше весь мир растворился, остались только жар его кожи, невыносимая нежность касаний и сбивчивый шёпот, накрывающие нас волны страсти и стоны удовольствия. Время странно исказилось, то замирая, то стремительно несясь вперёд, казалось, мы делили одно на двоих дыхание всю вечность и одновременно с этим были единым целым считанные мгновения. В себя я пришёл, когда мы уже лениво валялись в траве, прикрывшись только нашими крыльями. Меня посетило странное ощущение, что в эту ночь всё было как-то иначе… словно его касания и мои ощущения стали глубже и острее. Но я махнул на это рукой и продолжил наслаждаться компанией моего Тэдди под стрёкот сверчков и сияние звёзд над нами. Небо на востоке светлело, звёзды медленно гасли. Тадоэль нежно погладил меня по скуле. — Мне пора возвращаться, родной мой. — Но я обязательно украду тебя ещё раз, как выдастся минутка или Вельзи проиграет мне в карты, — улыбнулся я и поцеловал моего ангела в лоб, позволяя ему встать. — Я отправлю к тебе очередную Альбу, пиши, как там дела наверху, ладно? — Конечно, моя любовь, мой единственный. Я буду ждать тебя, — Тадоэль нежно коснулся моих губ и вставил мне за ухо цветок папоротника, один из тех, что он создал этой ночью. — Я постучу по воротам, как обычно, — бросил я ему напоследок, перед тем, как Тад взлетел. Я до последнего провожал его белую робу взглядом, пока она и вовсе не исчезла из виду. — Ну что-ж, раз уж я всё равно здесь… — и я решил, не меняя формы, собрать души умерших сегодня славян, достав косу. Всё шло хорошо и как всегда до тех пор, пока я не решил сменить местность, а с ней и облик. И у меня не получилось! Я пытался ещё много раз после этого, но всё бестолку! Это меня несколько позабавило и в то же время напугало. Это впервые за тысячи лет моей практики! Но идти за советом наверх, где по словам Тада вовсю хозяйничает Метатрон, мне было страшно, он может меня и без работы оставить за «неполадки»… В итоге мне пришлось вручную искать в шкафу мой праздничный, расшитый серебром и сапфирами балахон, поскольку обычный я всегда призывал чудом, а этот сшил сам, и надеть его, перебинтовав женскую грудь. Я покрутился перед зеркалом. Ну, если не обращать внимания на более пухлые губы и чуть округлое лицо, то я выгляжу как обычно. Так я и отправился на одно из многочисленных месив на Земле — первый в мире Крестовый поход. Эх… снова придётся видеться с этой рыжей стервой-прилипалой! Ближний восток встретил меня привычной жарой и палящим солнцем. Битва крестоносцев, так называемых «воинов божьих», с объединённой мусульманской армией была в разгаре. Рыжая стерва Война танцевала над полем сражения, а чуть в стороне от битвы, в тихом оазисе явно ощущалось знакомое эфирно-оккультное присутствие. Я хмыкнул. У кого-то снова свидание? Я всегда не против его обломать… Я коварно потёр руки и поспешил по следу смеси энергий, стараясь не попасться на глаза Войне. Впрочем, ей было не до меня, она вовсю развлекалась, вселяя в людские сердца ярость и ненависть. Кроули и Азирафель обнаружились чилящими в озере, по центру оазиса, причём Рыжий внезапно в полуформе. Ангел удобно устроился в кольцах его хвоста и наслаждался массажем плеч, потягивая вино и заедая его оливками и финиками. Я выгнул бровь и бесшумно приземлился у парочки за спиной. — А что это вы тут деееелаете? Кроули моментально распахнул крылья, прикрывая ими Ази, и развернулся ко мне. — Привет, Сэмми… О, какой интересный облик! А это Азирифель мешает мне строить демонические козни и не даёт вмешаться в битву. — А Кроули мешает мне помогать христианам и лечить их, — кивнул ангел. — А ты тут откуда такой интересный? — Да никакой я не интересный, всё как обычно! Души после боя косить прилетел, — было моим ответом. — Ну да, там сейчас прилично будет. Причём крестоносцы прямиком в наши котлы. За нарушение заповеди «не убий», — отозвался демон. — Это ты намекаешь на Владимира Ясно солнышко, который кучу языческих жрецов во время крещения выкосил? Который в Раю живёт и в ус не дует? — я выгнул бровь ещё выразительнее. — И всё-таки, что с твоим обликом, Самаэль? Ты какой-то не такой сегодня… — заметил ангел. Я гордо фыркнул. — Да что ты пристал? Нормально у меня всё! Просто от Войны бегаю… — Ну, эти ребята не святые. Вот тот, кто их сюда отправил — тот да, того святым объявят. А эти — наша клиентура, — отозвался Кроули, смерив меня подозрительный взглядом. — У тебя аура изменилась, Самаэль. — Наверное, я сегодня просто в плохой форме, — отмахнулся я. — Вы надолго здесь? — Конкретно тут до конца битвы, потом Ази поведёт христиан в этот оазис, а я вернусь к мусульманам. Я кивнул. — Значит, уже скоро вы уйдёте отсюда… Пойду хотя бы поработаю, что ли. Развлекайтесь! — я махнул на парочку рукой и отправился обратно на поле брани. Сражение двух армий в итоге получилось достаточно долгим, крестоносцы продвигались всё дальше к Израилю, не давая мне и минутки передохнуть. Облик сменить всё ещё не получалось, а сдавленная бинтами грудь постепенно словно разбухала, и чем сильнее я её бинтовал, тем сильнее она болела. В итоге я сдался и решил, если что, представляться душам как есть: мол, слово «Смерть» женского рода и я тоже. Когда мы снова пересеклись с Кроули и Азирафелем, я начал что-то подозревать, ведь ангел тоже заметил изменение в моей ауре, но пока не мог понять, почему. Я тоже был растерян. Да что со мной происходит вообще?! Война распалялась всё больше, и жатва шла не только на поле брани, но и от Голода в ограбленных деревнях умирало всё больше людей. Я работал на износ и перестал спать. Ангелам это ведь не нужно на самом деле, верно? Не прошло и месяца в таком темпе, как я всё же решил сделать перерыв и отправился в Сицилию в небольшой отпуск. Мне было так плохо, что хотелось сдохнуть, особенно, когда я почувствовал острую боль в животе. Как назло, в разгар моего физического и морального истощения. Меня стошнило от переизбытка всего и сразу, хотя не ел я уже, как минимум, несколько недель, между ног стало мокро и на землю начала капать кровь. Я ощутил, как вместе с этой кровью где-то очень рядом угасает одна ещё даже не сформировавшаяся толком жизнь. — Так всё это время я был… беременным? Ох, Боже… — я прикрыл рот рукой, на глаза навернулись слезы, к горлу подступил ком, а к голове — паника. — Так вот почему в ту ночь с Тадом я чувствовал себя странно, это же… это, — я застыл, с ужасом осознавая, что произошло. Выкидыш. Я только что был первым ангелом, создавшим жизнь из ничего, и первый же её уничтожил. — Мы с Тэдди могли стать родителями, но я… я… Это всё моя вина! — я схватился за волосы и взвыл, поднимая голову к небу. — ПОЧЕМУ?! — истерика накрыла меня с головой, крылья сами распахнулись, бинты на груди и верх балахона порвались. С громким хлопком на несколько метров вокруг буквально взорвалась моя аура, а все деревья, животные, да даже плодородная почва исчезли. Луна медленно сместилась с привычной орбиты и закрыла собой солнце, погрузив мир во тьму. Острые ледяные шипы, огородившие территорию моего магического всплеска, стали таять сами собой, медленно стекая к моим ногам тонкими ручейками. Я начал судорожно сгребать окровавленный песок руками, потом сдался и просто продолжил рыдать в небо. — Прости меня, пожалуйста, прости… — судорожно шептал я, пока с округи на ауру смерти и безнадёги стекались Всадники Апокалипсиса. Первыми пришли Чума и Голод, Война пока опаздывала. «Коллеги» недоумённо уставились на меня, стоя за ледяными шипами. Жидкость из льдин подо мной медленно поднималась, источая смерть и зловоние, обжигая края некогда праздничного балахона и смешивалась с моими слезами. Надо мной хлопнули крылья и меня накрыла ещё одна тень. — Самаэль… — почему-то освободившийся Люцифер оказался рядом, обнимая меня крыльями и руками. Или это часть моего личного бреда? — Тшшшш… тише, Сэмми, тише… — Это я убил его, я убил его… — шептал я, пока нас медленно поглощало озеро серной кислоты. — Я не хотел, я не знал, прости меня… — я не пытался вырваться из пут воображения, сейчас я мог только плакать. Даже всадники Апокалипсиса, дождавшись Войну и переговорив между собой, вернулись на прежние места, поняв, что призыв был ложным. — Тише, это не ты, Сэм, ты не виноват… Чшшш… пожалуйста, маленький, ты уничтожишь планету так… — шептал мой воображаемый брат, прижимая меня к своей груди. — Я знаю, что ты всего лишь плод моего воображения, но… — я осторожно поднял взгляд и осмотрелся. — Это… это я делаю?! — луна медленно отплыла от солнца, положенные пять минут затмения кончились и вокруг снова стало светло, правда, ни птиц, ни насекомых в ближайшей паре десятков метров не было слышно. Я поднял взгляд на брата. — Люци, ты правда свободен? Неужели пора? — Нет, не пора, это временно. Всё, вот так, молодец, дыши, — он погладил меня по спине, а в следующую секунду невидимая сила рванула его обратно на иной план бытия. Солнце снова стало ярко светить ровно в этот момент. Я поднял голову к небу, наблюдая, как луна отплывает от него, потрогал своё лицо, моргнул пару раз и… замер. Я по шею стоял в центре серного озера, которое одним своим существованием уничтожило множество жизни вокруг. Я медленно взлетел и облачился в прежнюю не совсем материальную тогу, погладил всё такой же гладкий живот и налитую грудь. — Я назову тебя… озеро Смерти. С днем рождения, малыш, — и принял излюбленный костяной облик, теперь он не имел эмоций так же, как и моя душа…