Шесть тысяч и еще четыре года

POV Люцифер Я поправил меховую накидку на плечах и перевёл взгляд на ледяное озеро. Фигурка Верье на его фоне казалась очень тонкой и хрупкой. — Итак? — Мальчишке тринадцать, Владыка. Змий исправно следует за ним и чаще ведёт себя уже не как его добрый дядюшка, точнее, тётушка, а как старший приятель, — отозвалась демоница. — Ни он, ни его ангел не заметили нашей слежки. Круг Гордыни не выдал себя. — Прекрасно. Они не должны знать о вас, а вам всё ещё нельзя вмешиваться. Вы так пока не поняли, как именно Он должен искупить грехи смертных? — Нет, Владыка. Но я думаю, это уже понял сам Иисус. Он выглядел задумчивым после возвращения из Иерусалима. Вернее… задумчивей, чем обычно. Я думаю, это как-то связано с жертвой. Ты знаешь… она любит жертвы, — демоница усмехнулась. — Любит, — я кивнул. — Что ж, оставим это Краули. Он хорошо справляется, судя по его отчётам и твоим донесениям. Теперь второй вопрос. Вы ещё не выяснили, кто стоит за распространением среди смертных информации о призыве демонов? — Нет, Владыка. Точнее… мы ЗНАЕМ. Но у нас всё ещё нет доказательств. Мои внедрённые агенты на интересующих тебя кругах находятся слишком низко в иерархии. Как ты и хотел, мы не трогали никого из старших. Подмены произошли только в самом низу цепочки. — Верно. Нельзя недооценивать Лордов. Твоим подопечным придётся продвигаться по карьерной лестнице честно, — я хохотнул. — Бельфегор, Левиафан и Маммон… Пока они боятся выступить в открытую… И пока мы их не спровоцировали… не представляют угрозы, Верье. — Ты всё ещё можешь поступить радикально, Владыка, — заметила она, рассматривая когти. — Нет. Не могу. Я не стану избавляться от них сейчас. Пусть… играют в свои интриги. Пока они под контролем — всё в порядке. Нас слишком мало, и каждый демон слишком ценен, чтоб поступить так. Что насчёт изучения благодати и противодействия ей? — Мы выяснили, что это возможно. На Змия не влияет благодать его ангела и Её сына. Но влияет любая другая. Нужно больше информации. Матариэль с круга Жадности выглядит перспективным подопытным. Позволь установить слежку и за ней. Мы тогда выясним больше. — Позволяю. Но осторожно. — Опять вы тут шепчетесь, рогатенькие? — послышался знакомый смех, и из тени ближайшего дерева, словно отделившись от неё, вышел Самаэль. — Не бойтесь, я никому ничего не скажу. Я не принадлежу ни одному из офисов, так что меня это не касается, — он потряс бутылку виски. — Я как обычно, Люц, — он подмигнул мне. — Заходи, — я распахнул дверь клетки взмахом руки. — Верье, можешь быть временно свободна. Демоница кивнула и удалилась. — Как у вас тут делишки? Не замёрз ещё? — Сэмми уже привычно взлетел и сел внутри клетки, поставив стаканы на единственный небольшой кусочек пола без меха - зато он был идеально ровным, как раз чтобы что-то поставить. — Кто, я? Это невозможно. Мех - всего лишь дань традиции и всё такое. Верье всё ещё считает, что наших домашних революционеров проще уничтожить, чем утихомирить. — Я думаю, это просто вопрос времени… — Самаэль налил нам по бокалу виски и взял свой. — Как ты и говорил, нужно просто дождаться Великого суда, и пускай и ангелы, и демоны делают, что захотят. Пусть себе развлекаются пока могут… — он сделал глоток. — Мгм. Я предпочитаю просто за ними следить, чтоб они не заигрались, — я кивнул и тоже сделал глоток. — Ты решил изменить рому, как я погляжу? — В рамках праздника, пожалуй. Как-никак Ему теперь тринадцать, все местные теперь начнут считать его взрослым… — хмыкнул он. — На Небесах в честь этого даже амброзию раздали, правда, по старым порядкам, — Сэмми улыбнулся. — Всем по кубку. Если ты удерживаешь демонов от нововведений силой, то ангелы к ним просто не стремятся… Забавно, не так ли? — он заглянул мне в глаза. — Определённо. Мои как раз стремятся. Но пока безуспешно. Впрочем, насколько я слышал, не все ангелы столь послушны. Некоторые вполне себе наслаждаются земными благами. — Новое начальство на Земле довольно… хмм… недальновидно. Думаю, при таком раскладе количество грешащих ангелов будет только расти и впредь. — Расти, но не падать, — я хмыкнул. — Скажи, Сэмми, ты тоже наблюдал за Её новым сыном? Он действительно такой, как пишет рыжий Змий? — А как он пишет? — Сэмми с интересом склонил голову к плечу. — Пишет, что Он любопытный, сообразительный и бесконечно обожающий каждую букашку. А ещё, что Он не согласен с концепцией преступления и наказания. — О, тогда да. В точности такой, — брат мягко рассмеялся. — Несмотря на ангельские песнопения от вашего потенциального врага, Иисус все ещё считает, что способен сделать всех демонов своими последователями, и что мир и любовь решают все проблемы. Нужно только, чтобы все люди следовали этому принципу, и тогда грехов и зла просто не останется, — он хмыкнул. — Как раз подходит под концепцию Его миссии по устранению грехов, правда, я пока не знаю, как Он собирается это сделать… — Хм. Забавно. Всех демонов - его последователями, значит? — развеселился я. — И меня, видимо, тоже? Похоже, Он достаточно наивен. Она вряд ли допустит что-то подобное. Она сообщила мне, что Его земной путь завершиться через двадцать лет. Ты слышал что-то об этом? — Я стараюсь не смотреть на таймеры душ смертных, не люблю заглядывать вперёд… — фыркнул Смерть. — Но то, что Она очень любит тройки, я заметил сразу. Ты, например, знал, что между Назаретом и Иерусалимом ровно тридцать три километра? И что у Него было три волхва на дне рождения? Три дара? Ну и, соответственно… его жизнь окончится в тридцать три года, да, я знаю. По сути, я тоже замешан в концепцию вечных троек в Его окружении. Гавриил, Азирафель и я — три ангела в Его жизни. Я стану последним, — он отвёл взгляд. — Как обычно… — Эй, братишка. В его человеческой жизни. А он, всё же, не человек. Так что ты всего лишь вернёшь его домой, — я приобнял Самаэля за плечо. — Да, я знаю, просто… Мне интересно, как Он отреагирует на меня, знаешь? Обычно, особенно когда я являюсь в своём самом популярном облике, люди пугаются меня… — Ну… Рыжий писал, что его женский облик Иисуса не обманул. И тот упорно обращался к нему в мужском роде с самого детства. Правда, наедине. — Тебе ведь говорили, что Он очень умный малый. Он умен не по годам и вдобавок имеет феноменальную память… Вполне тянет на нового бога, а? — Сэмми хохотнул. — Неудивительно. Интересно, мой будет таким же? — я задумчиво покосился на ледяной саркофаг у стены. Там до нужного часа спала Ниррити. — Оооо, так ты всё же имеешь тягу к отцовству, а не только победе над Ней? Я поражён, братец! — он рассмеялся и похлопал меня по плечу. — Никто из нас этого не делал, Самаэль. Это… завораживает, пожалуй, — я пожал плечами. — Он ведь не будет моей копией, как была созданная с твоей лёгкой руки богиня. — Но тем не менее она ведь польстила твоему эго размером с солнце? — брат ухмыльнулся шире, откупоривая новую бутылку виски. — Скорее, дала возможность посмотреть со стороны. Не всем это удаётся, знаешь ли, — я хмыкнул. — Понимать поступки и мотивацию других проще, чем свои. — Ну и как оно? Ты понял? — он налил мне очередной бокал и отпил из своего. — Кое-что. И все ещё считаю, что был прав. — Наполовину, — хмыкнул он и тоже покосился на саркофаг. — А по поводу детей… меня они тоже всегда удивляли и завораживали. Но сейчас не время и не место для этого. Сын Смерти после Сына Божьего и Дьявольского был бы перебором… даже если дочь. — Дочь? Насколько я помню, по легендам у той самой Мораны дочь. Марья-Моревна вроде, или как её зовут? — Она не моя настоящая дочь. Так же, как и Велес, которым как-то прикинулся Краули… Их породили мифы, как и других лживых богов, — фыркнул Смерть. — Да, я знаю. Просто они ведь возникли не на пустом месте. Даже странно, что не ко всем из них причастен главный сказочник Ада. — Марья-Моревна не моя дочь, в разных преданиях много кто был женой Кощея, например, Морана и Марья. Тебя не смущает схожесть имён? А то что Кощей - это тоже я? — Сэмми хмыкнул. — Да и к тому же, если Морана считалась дочерью Лады, то Марья — морского царя, оттого она и Моревна, я тут ни при чём… — он отвёл взгляд. — Хм, запутанно там у них всё. Видимо, почва на севере оказалась благодатной для мифов и легенд, — в свою очередь хмыкнул я. — У тебя ведь обычно на один народ - один облик. Кстати, ты никогда не говорил, какой из них тебе нравится больше? Он улыбнулся. — Обещай, что не будешь смеяться. — Не буду, — кивнул я. — Облик Мораны. В нём я могу развлечься, соблазняя смертных, немного побыть модницей, насладиться моим любимым холодом как богиня зимы и смерти… Носить белое одновременно как покойница и как… невеста. Да и выпивка на севере довольно хороша. Но главное, в этом облике у меня есть потенциал в кое-чём ещё… Знаешь, как было бы забавно? Ангел Смерти, создавший новую маленькую жизнь? Носящий её в себе? — он склонил голову к плечу, прищурившись. — При том, что цветы и животные подсознательно боятся меня и погибают в моем присутствии. — Знаешь… в этом определённо что-то есть. И мне кажется, что этот облик подходит тебе больше классического варианта, Самаэль. Морана одновременно прекрасна и пугающа. И, безусловно, могущественна. И далеко не всем внушает именно страх. Смерть часто милосердна. Как и ты, брат мой. — По легендам людей она также даёт знаки перед тем, как забрать душу, и является во сне. Ну и… коса всё ещё при мне, она лишь иногда сменяется серпом, когда хочется чего-то попроще. Кстати, знаешь легенду, почему у Мораны коса? У неё ведь есть и костяная ипостась тоже… — Сэмми снова отвёл взгляд. — Почему? — я склонил голову к плечу, ожидая, когда он снова посмотрит на меня. Но он не спешил этого делать. — Они даже про Рай как-то узнали… Как минимум те единицы, которые слышали о Богине от ангелов. Легенда гласит, что изначально Смерть, она же Морана, представала или предстаёт перед людьми молодой девушкой в белом саване и с венком на голове. Она улыбчива и спокойна, ведь она здесь не для того, чтобы причинить боль, а всего лишь принести покой… Однако со временем люди сами стали придавать ей страшный облик и грубо общались при встрече, что богине не нравилось и разочаровывало… Её удручала человеческая жестокость, и чем больше в мире её становилось, тем старше и усталее выглядела Морана. Ей всё чаще и чаще приходилось отводить души в Ад, и виды в нём тоже отнюдь не прибавляли ей счастья. А вот в Рай… в Рай люди попадали редко. Так редко, что в итоге дорога туда стала постоянно зарастать травой, которую Смерть косит каждый раз, когда ей нужно кого-то отвести наверх, — он невесело хмыкнул. — Поучительно-то как, зараза… — И слишком похоже на правду. Тринадцать лет назад я спросил Её об этом. Мол, неужели на Небесах такой недобор душ, что Ей потребовалось привести в мир Спасителя. Она тогда ушла от ответа. Впрочем, мне достаточно и нашей статистики, чтоб понимать примерный расклад. Похоже, что-то пошло не так, как Она изначально рассчитывала, — я задумчиво поболтал содержимым бокала. — Она просто не… — он говорил несмело, — неправильно учит Себе поклоняться. Она склоняет их из-за страха Ада и других наказаний, но почти ничего не предлагает взамен, кроме вечного покоя… Знаешь, как выглядит Рай сейчас? А как выглядел тысячи лет назад? Одинаково! — он гневно шлёпнул себя по коленям. — Просто копия Эдемского сада, в которой есть дома на любой вкус и совершенно нечем заняться, кроме таких же скучающих херувимов, которые иногда приходят попеть небесные гимны! Чёрта с два, это как будто тюрьма легкого режима! Я выгнул бровь. — Хочешь сказать, что Рай не слишком отличается от Лимба, в котором души погружены в подобие сна, и грешникам у нас даже веселее? — Именно. Я знаю только, что в обход херувимов один ангел иногда раздаёт мёртвым душам выпивку, которую делает из святой воды, но на этом всё. Даже попытки танцев под гимны не слишком приветствуются, ведь ангелы не танцуют, а всё, чего не делают ангелы — деяния рук Сатаны, — он фыркнул, сложив руки на груди. — Какая же тупая логика! — Ууу… тут я с тобой соглашусь. Вальгала викингов определённо выглядит более привлекательным посмертием. Как и колесо сансары с бесконечными перерождениями. — Викинги тоже милашки, как по мне, надеялись на вечный пир и драки… — Не самое плохое посмертие. Веселее, чем у греков. У них всё слишком похоже на правду. — Быть Аидом мне не понравилось. Люди слишком часто спрашивали, зачем мне коса, — усмехнулся Смерть. Я рассмеялся. — Кали, полагаю, тоже не твой любимый облик? - Ну... быть женщиной с кучей рук было прикольно, но слишком странно. — Хорошо, что ты присмотрел за этим чешуйчатым оторвой, — я улыбнулся. — Наррити при первой встрече чуть не сожрала их обоих. Забавно было… — хихикнул Самаэль. — Не думаю, что она действительно стала бы это делать. Но охотно верю, что ты развлёкся. — Когда тебя выпустят отсюда, мы обязательно развлечёмся вместе, а пока… держи свистульку, чтобы не скучать, — Смерть улыбнулся шире и протянул мне глиняный музыкальный инструмент странной формы. — В Иерусалиме я учился делать не только горшки из глины. Хочешь, научу играть на ней? Это… довольно расслабляет. Тебе было бы полезно, — он снова мягко рассмеялся. — Хм… ну научи, — я кивнул и хохотнул. — Буду пугать чертей игрой на свистульке. — В мёртвой тишине этого места приятные звуки кажутся особенно пугающими, у тебя должно отлично получиться, — хмыкнул он и забрал свистульку, извлекая из неё первый звук.