Шесть тысяч и еще четыре года

POV Самаэль — Самаэль. Краули. Ахренеть. Вы чё, бухие? — поинтересовался Владыка Ада, судя по изображению, оглядывая такую же проекцию по ту сторону пентаграммы — Да я трезвее… всех трезвых… и живее всех живых… Солнышко! — хохотнул я и попытался встать в эффектную позу. — Кстати… как тебе мой… образ для местных? — и обворожительно улыбнулся, сверкая мутными глазами. — Ты прекрасна, спору нет, — буркнул Люцифер. — Как хорошо, что Апокалипсис не сегодня. Ты зачем моего лучшего работника напоил? — Ошибочка, босс, это я его напоил! — гордо встрял Краули. — Ага. Так и запишем: спаивал ангелов, — Люцифер расхохотался. — Этот рыжий, — я икнул, — пидорас вечно меня… спаивает! Я сам в одиночку… редко пью! И не так! — и пожаловался то ли Люцу, то ли самому себе. — Похвально, похвально, — со смешком отозвался Сатана. — Ещё и пидорас! — Но звоню я не… на Краули жаловаться, — я снова икнул. — А на тебя! Ты — главный… адский пидорас! Ты был моим… братом! Буквально! Мы были… первыми ангелами! Светом и Тьмой… творения! Вечно вместе… сколько бы ангелов… ни создавала Богиня! Но стоило мне… отлучиться от тебя пару… раз, как ты… намутил какую-то хуйню! Я говорил тебе… что твои потуги… не доведут тебя… до добра! Что она… не станет слушать! Что если ты… начнёшь восстание, я не… опущусь до твоего уровня… и выкручиваться ты будешь сам! И что в итоге?! — я шмыгнул и закрыл лицо рукой, утёр сопли рукавом белой рубахи. — Ты сидишь… хер пойми где… а я разгребаю души смертных! — Чего?! — натурально офигел Люцифер. — Подтверждаю, — вставил Краули. Повисла неловкая тишина. — Вам там… хорошо в Аду… морально. Вы не помните… нихуя, — я снова шмыгнул. — А я всё помню! Я второй ангел… среди всех! Люц старше… всего на пару… мгновений… — И ТЫ МОЛЧАЛ ЁБАНЫЕ ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ?! — раздался рык с той стороны минуту спустя. По дому словно прокатился порыв инфернального ветра. — Да я планировал и до Апокалипсиса молчать, — усилием воли и небольшим ангельским чудом я вернул себе относительную трезвость, потряхивая только что наполненную бутылку. — Я между Раем и Адом, и сейчас самое сильное существо после Богини, мне вообще всё похую, — и развёл руками. — А мне, знаешь ли, нет! — чуть тише, но все ещё раздражённо отозвался Люцифер. — О чём я и говорю. Обернуться не успеешь, как я сотру память тебе, ей, и вообще всем, кто слышал этот звонок, а потом себе. Пальчиком, — я постучал пальцем по виску. — Но если ты будешь хорошим мальчиком, то не буду. А ты мальчик плохой, обижал своих на Небесах и сейчас в Аду тоже обижаешь, — фыркнул я и сложил руки на груди. — Нахватался у неё привычки со стиранием памяти? Ты у нас, значит, хороший и послушный мальчик? — ехидно поинтересовался Владыка Ада. — Вовсе нет. Просто чуть менее непослушный, чем ты. Своим на войне я ведь тоже не помогал. — А Рыжий, значит, на твоей стороне? Лю-бо-пыт-но… — протянул Люцифер и хохотнул. Подозрительно весело. — Так я чего вообще звонил то, братец… про Апокалипсис вы вроде все и так наслышаны, однако ты — главный бунтарь и революционер, потихоньку становишься ровнее. Мне это не нравится. Ты обещал сотням ангелов на собрании несколько иное, — температура в комнате упала на пару градусов, как и мой тон похолодел, глаза недобро сверкнули, глядя в упор на пентаграмму. Точнее, на проекцию тюрьмы моего брата. — Чего? — осведомился Люц. — Ну, знаешь, как говорили люди в некоторых относительно демократичных племенах. Все люди равны, но кто-то всё-таки ровнее. Домик побольше, еда повкуснее… любые капризы в урон общине. Теперь понимаешь, о чем я? — ЭТО У МЕНЯ ДОМИК ПОБОЛЬШЕ?! — снова сорвался Сатана. — Я не в буквальном смысле, идиот. Вы там все об камень ударились, когда падали, что ли… Я про то, что также семеро одного не ждут. То есть, если страдаешь ты, то не обязаны и остальные. Небеса, несомненно, тоже не правы, но там беседы и лидер несколько иного полёта… Ты же всегда был ближе к народу, куда всё твоё сочувствие сейчас делось? Что за запрет на удобства и цирк уродов среди и так не слишком везучих чертей?! — возмутился я. — А ты знаешь, на что способны десять миллионов чертей, братишка, если не устраивать им тиранию и культ личности? — Я знаю, на что способны тридцать три Господства, предоставленные исключительно себе и своим идеям, и знаешь, на удивление, Небеса не разнесли! — саркастично заметил я, всплеснув руками. — Пхе! Тридцать три рыжих, при всей его разрушительной силе — это не толпа мелких чертей. И парочка серафимов с прочими лизоблюдами. — Ну хорошо, чем тебе не нравился Ад до нападения ангелов? Да что там! До спора на Иова! — Тем, что тогда я мог проконтролировать отдельных лордов, а сейчас нет. Что мне выбрать: позволить поднять бунт, подавить его ещё до начала, физически уничтожив зачинщиков, или продолжить их кошмарить? Краули, ты этого не слышал. — Я не услышал ничего нового, босс, — буркнул за мой спиной змий. — А ты не думал, господин гений в управлении, что тебя могут хотеть свергнуть как раз потому, что ты даже лордам житья не даёшь? — выгнул бровь я. Вероятно Вельзевул на том конце голограммы как-то странно кашлянула. — В конце концов, ты сам начал бунт на Небесах, потому что Богиня хер пойми зачем закрыла ангелам доступ на Землю, где тогда тусовалась половина влюблённых парочек, и заодно разворачивался проект по обустройству с помощью идей разных крылатых. То есть, она дала нам работу и не дала пожать её плоды, или хотя бы посмотреть на них вблизи! — Дохренамудрый брат, если бы ты попробовал понаблюдать вблизи, с чего всё началось… тут, у нас внизу, внимательно, блядь, понаблюдать. Поприсутствовать на совете перед той самой войной. Ты бы мне сейчас вот это всё не рассказывал! — То, что некоторые и не только некоторые черти мудаки у вас там, я в курсе и не спорю. Но вот это ваше «любви нет, мы все такие дохрена плохие и ненавидим друг друга просто потому что» — это тоже бред. Ты разве ненавидишь свой же совет лордов? Чертей, которые приходят тебя греть и вкусняшки приносят? А если да, то за что? За то, что они не ты? — А, то есть ты не догоняешь, да? Я Асу с его Котиком хоть слово сказал? Или, может, Розье и Верье? Лигуру с Хастуром? Рыжему этому, несносному, опять же. — Если бы не моё положение повыше, меня бы за это убили, но я всё же скажу… А что насчет Маммона и Левиафана, которых сейчас все круги так боятся, и на них ополчились? Что если у них не просто боевой союз с потрахушками, но ты так до усрачки всех пугаешь, что этим двум долбоёбам проще тебя ёбнуть как-нибудь, чтобы жить спокойно, чем делать это сейчас? По крайней мере, так это выглядит, — фыркнул я. — Они меня ёбнуть, как ты выразился, планировали ещё с раздачи адского пламени, сразу после пафосной речи бывшей Мамы на тему «пошли вы нахуй». — Ну так они ещё на Небесах боялись показаться пидорасами и вскрыть свою схему по нелегальному сбыту амброзии в два совершенно влюблённых рыла. А когда, казалось бы, все с Рая свалили, делай что хочешь, уже воровать можно, а любить нельзя! Так не пойти ли вам обоим нахуй, и тебе, и Богине, вместе с вашими спорами и дохуя мудрым мнением?! — не выдержал я и вспылил. — А может ты составишь себе труд и спустишься поговорить со мной лично, Сэмми? Может, попробуешь посмотреть на ситуацию с разных сторон, а не так, как привыкли ангелы — со своей и априори неправильной, а? — Они все неправильные, Люц. А прийти я бы хотел. Но не только, чтобы поговорить с тобой о политике и власти, поверь, отнюдь не за этим… — я помрачнел и опустил взгляд. — Но не кинешься ли ты мне бить морду вместо того, чтобы обнять впервые за столько лет? Я ведь хоть и Смерть, а всё же ангел. Ты ненавидишь меня так же, как и белокрылых, хотя от них у меня одно лишь название. Они меня боятся, Люц, всегда боялись, но раньше за меня хотя бы заступался ты и твои приятели. Теперь же меня побаиваются и черти тоже, хотя у меня тоже чёрные крылья, и я собираю вокруг себя зверушек. — А ты спустись и проверь, Самаэль, — предложил Сатана. — Соберись с мыслями там, попробуй прикинуть варианты развития событий и спустись. — Ты думаешь, что я умею лишь нотации читать? — фыркнул я. — Краули, сворачивай звонок и дальше развлекайся сам, я пошёл, — я чудеснул себе соболиную шубу на плечи и открыл портал. — Мгм. Возвращайся, Сэмми, — кивнул рыжий, — Я буду тут тебя ждать. Я кивнул, застегнул шубу на все пуговицы, отсалютовал змею и вышёл из портала прямо под клеткой Люца, свистнул ему. — Погодка у тебя на круге атас, конечно. Копытца не отморозил ещё? — ухмыльнулся я и раскрыл крылья. — Как видишь, — он щелкнул пальцами, клетка открылась. — Заходи, раз пришёл. Я взлетел до уровня клетки, чуть помедлил, но все же вошёл внутрь и сел на застеленный мехами пол. — Надо же, а я раньше и не замечал, что у тебя тут уже мягонько сделали… — Стараются, — он фыркнул. — Эрик, выруби камеры! И сам свали. Всеми копиями. — Яп, босс! — отозвался весёлый голос Эрика откуда-то из тени у стены пещеры. Я перевёл взгляд в сторону, откуда доносился голос, но никого не заметил, пожал плечами и достал из-за пазухи бутылку того самого медового самогона. — Не хочешь согреться, пока будем беседовать? — Хочу, Сэм. Хотя мне, конечно, больше хочется тебе врезать. Не потому, что ты ангел. А потому, что скрытная сука. — Ну, этому я уже не удивляюсь, все так говорят, когда я им что-то рассказываю. Ты даже можешь это сделать, только дай мне сменить облик. Ты же не станешь бить девушку?! — наиграно испугался я, приложив пальцы ко рту. — Придурок. Такой же, как Рыжий, — констатировал Люцифер, придвинулся ближе и раскрыл руки. — Ну? — О, ну если так… — я на самом деле охренеть как растерялся на несколько секунд, хлопая глазами. Отставил в сторону бутылку, действительно сменил облик на свой родной и… обнял Люцифера, осторожно, стараясь не сделать ему хуже своими ледяными ладонями в этом ледяном месте. — Ахренеть, — хохотнул Люцифер, прижимая меня к себе. А вот он ощущался горячим. Гораздо горячее Краули. — Мало того, что обнимаюсь со Смертью, так он ещё и мой брат. Я всё же прижал его к себе сильнее и прикрыл глаза. — Четыре тысячи лет прошло с тех пор, как мы с тобой в последний раз обнимались… Это было ещё до Падения, — я выдохнул и постарался сдержать непрошенные слезы. — Ну и нахрена ты ждал четыре тысячи лет, великий и ужасный, а? — Ну, я ведь холодный, Люц. Не хотел делать тебе хуже… — одна слезинка всё же покатилась по щеке, но упала на пол уже мелкой льдинкой. — Зато я горячий. Поэтому клетка достаточно высоко. Чтоб озеро не таяло. — Потому что ты Солнце, Люц. Создал его и сам, как оно… горячий. От того и вспыльчивый… — пробормотал я. — Мгм. Вспыльчивый — это ты мягко выразился. — Просто я уже привык. Ну… даже сказал бы, меня создали, чтобы быть к этому готовым. Мы ведь появились почти одновременно, самыми первыми… — отпускать брата решительно не хотелось. — Я, вообще-то, догадывался, — он фыркнул мне в волосы. — Но ты это подтверждать не спешил. А учитывая, что ангелы памяти не лишились, выводы были не слишком приятные. — Ты вероятно думал, что стал мне противен после Падения… — тяжело вздохнул я. — Это было бы логично. Особенно, если судить по войне и рвению белокрылых нас истребить. — Я не соврал тебе про войну, меня там не было с самого начала. И я с самого начала считал, что и Падение, и Война — это совершенно бесполезная и опасная трата времени. — Война — да. В остальном… Кто-то должен был Ей сказать, что Она не права. — Но это не было поводом делить нас на два лагеря, один из которых априори противный и неправ, — фыркнул я. — О, ну тут, знаешь, мнение диаметрально противоположное. Демоны считают, что неправы как раз ангелы. Хотя ошибаются и те, и другие. — О чём я и говорю, но Она выставляет «не такими» вас. Это несправедливо… в этом отношении я рад, что ни на чьей стороне. — Вот и правильно, Сэмми. Так и продолжай. Ты сегодня, сам того не заметив, открыл мне самую обнадёживающую вещь. Я, оказывается, УЖЕ победил в самом главном пари. И мне осталось только подождать. — Засунь себе это пари знаешь куда? — я резко отпрянул от него, заглядывая в глаза. — Вот этот аспект мне, кстати, капец как не нравится! Перестань мериться с Ней пиписьками! Не уподобляйся Ей в этом самолюбовании! — Тихо, глупый. Она это тоже уже знает. И больше спорить не будет. Со мной. — Люц, не нужно пытаться быть самым умным сейчас, пожалуйста… У нас и так осталось всего две тысячи лет до конца, я бы хотел, чтобы и демоны неплохо их прожили. — До нового начала, Самаэль. Две тысячи лет до нового начала. Смотри, — он убрал одну руку с моей спины и показал пальцем на потолок. Там переливались серебряные и золотые линии удерживающего контура. — Это замок. В тот момент, когда время закончится, он откроется. И всё начнётся сначала. Я склонился к самому уху брата и зашептал: — Люц, я знаю, но это не повод шесть тысяч лет тиранить всех вокруг. Это ведь даже не ты. Ты не любишь такое делать, я знаю… — Если я хочу перевернуть песочные часы, Сэмми, а не разбить, как планировал изначально, спектакль нужно доиграть. Я не могу сейчас рисковать стабильностью здесь, внизу. Мне нельзя отменять собственные приказы. Это будет непоследовательно, и покажет мою слабость. Мне нужно удержать власть до последней минуты, Самаэль. Иначе войну могут начать раньше, и никакого нового начала не будет. Я фыркнул, но сразу же и хмыкнул. — Но ты понимаешь, что делаешь неправильно сейчас? Просто скажи мне. — Я понимаю. Но у меня нет выбора. — Тогда я больше не буду тебя переубеждать, я просто рад, что ты ещё в здравом уме, — я облегченно выдохнул и улыбнулся, наливая нам с Люцем по рюмке особой медовухи. — Это очередное изобретение Краули. Сегодня только перегнали. Выпьем за… Апокалипсис? — я поднял свою рюмку. — За Апокалипсис, — Люцифер улыбнулся. — Я рад, что ты ко мне спустился. — Я тоже рад, что я наконец-то к тебе спустился, — я осушил свою рюмку. — Я так давно этого хотел, но чувство вины мне мешало… Мне ведь хотелось спуститься и как-то облегчить тебе жизнь, не к чужому ангелу ведь спускаюсь. Но у меня нет ни согревающего пламени, ни возможности заранее тебя отсюда выпустить… — я отвёл взгляд. — Глупый-глупый ангел, — он растрепал мне волосы. — Инь-Ян — знаешь такой символ? Я кивнул. — Его придумали китайцы… — Вот они, походу, самые умные. — Они пока ещё не слишком утонули в грязи и неплохо друг друга лечат травами, думаю, что они не тупые, — хмыкнул я. — Но всё же… в этот раз у меня хотя бы есть медовуха, а до Ноева ковчега? Тогда ведь ещё даже вина не было. — Ты мог бы прийти и так, Сэмми. — Мог бы. И я пришел сейчас. Причём пришёл не с пустыми руками, — улыбнулся я и снова полез под шубу. — Закрой глаза, пожалуйста. Старший брат удивительным образом подчинился. Я же достал из-за пазухи сделанный ещё в Индии подарок для него, а именно — кулон, и повесил на шею Люца. — Можешь открывать, я всё, — и похлопал его по плечу. Он открыл глаза и поймал кулон рукой, рассматривая. — Красиво, Самаэль. Кулон на его шее был выполнен в виде солнца с довольно крупным драгоценным камнем внутри и тонкими острыми лучиками вокруг. — Подарок, достойный Владыки Ада, как-никак, — хохотнул я. — Я сделал его сам, научился у смертных, а камень в кулоне — редкий жёлтый алмаз. — Спасибо, братишка. А ведь ходят слухи, что Смерть не может ничего создать. — Они не врут, магией я физически ничего не могу создать, только разрушать всё одним касанием. Это сильно выделяет меня из общей толпы ангелов, и я всегда хотел научиться создавать. Мне не только хотелось меньше выделяться, это было и любопытство, и тяга к противоположному моей магии. И вот люди… они научили меня создавать руками. Например, ювелирному делу я учился в Индии; сейчас, среди славян, я учусь вышивать узоры с бусинами и драгоценностями. Это интересно… — Руками создавать ещё лучше, Сэмми. Чудом каждый дурак может. Скопировать или по инструкции. Я кивнул. — И я безумно рад, что я могу подарить тебе плод моего труда сейчас. Этот кулон был сделан именно для тебя. Потому что ты всегда был и будешь моим Солнцем, Люц. Моим самым близким братом. Пусть на солнце часто и случаются взрывы, — улыбнулся я и подмигнул ему. — А ты, получается, моя Луна? Вполне способная это Солнце спрятать? — он мягко рассмеялся и снова притянул меня к себе. Я тоже рассмеялся и ответил на объятия. — Если тебе будет нужно, то спрячу…