Verkin tala

      Сначала они приземляются в пустыне. Она падает рядом с ним и пытается тут же выхватить таймпад, но Локи не идиот: бросает песок в глаза и выбирает другой апокалипсис. Там, где нет грёбанного песка, потому что песок в волосах — это чертовски бесит. Она кричит на него и ударяет ногой вслепую. Краем глаза Локи замечает небольшой шрам на лодыжке и стоптанные с правой стороны каблук у ботинка.       Боги, у его женской версии плоскостопие.       Он жмёт на кнопку прежде, чем она попадает ему в грудину ногой.       Следующее место странное. Дышать здесь тяжело, и почти невозможно, и через секунду перед глазами мутнеет. Она пытается выхватить устройство из его рук, но его руки — они синие, и она обжигается холодом, почти с ужасом глядя на него, хотя у самой синее пятно на щеке.       Он переносит их дальше.       Он падает на землю, она — сверху на него, заехав коленом в пах с тупой ухмылкой на лице. Таймпад выпадает у него из рук, но она не тянется за ним немедленно, а просто… дышит. Локи знает, что его руки больше не ледяные, и с самым оскорблённым выражением лица скидывает женское тело с себя, автоматически проверяя, что она могла у него украсть. По большому счёту, она не могла взять у него что-то ценное, кроме кинжала, который определённо сейчас у него.       Локи не понимает, ради чего были эти лишние секунды дыхания. У всего должна быть причина.       Он поворачивает голову влево по сухой земле и смотрит в точно такие же, Как у него, голубые глаза. Возможно, они чуть-чуть зеленее и серее одновременно, но в них магия. Гораздо больше магии, чем Локи привык видеть.       — Хорошо, просто немного подышим, — шепчет он и отворачивается, чтобы рассмотреть наконец, где они оказались. Возможно, отворачиваться от врага, который хочет убить тебя, не очень умно, но таймпад прямо перед его взглядом.       А ещё здания. Они недалеко от маленького города, и сейчас Локи может услышать волны и ощутить соль на коже. Она стягивает лицо почти так же противно, как пыль от песка, и делает воздух почти противным. На самом деле, соли слишком много. Здания перед глазами будто повторяют муравейники, политый сверху мокрый песок на сухой, такие же волны и природа из всех щелей. Эко-эксгибиционизм в худшем проявлении, смешанный с людским модерном и украшенный подражанием животным и человеческим костям вместо колонн.       Локи нужно целых три секунды, чтобы понять, где они находятся и что за люди в тогах бродят под их ногами. Он бросается к таймпаду, проезжая щекой по земле и разрывая шов на рубашке.       Она бьёт его со спины ногой (опять) — и если до этого он даже не был уверен, что она – это он, то после подобного поступка сомнения исчезают, — пытается прижать к земле лицом вперёд и тупо перебежать через него. Локи хватает её — шрам гораздо глубже, чем он думал, — тянет за лодыжку назад, роняет на её собственный меч и поднимается.       Она переворачивается и кидает в него лезвие.       Он уклоняется и телепортируется к таймпаду.       Магия! Наконец-то. Он почти забыл, что это работает.       Она не знает, как телепортироваться, судя по абсолютно расстроенному взгляду. И он её бесит. Она красивая, когда бесится.       — Умеешь плавать? — спрашивает он почти искренне. Потому что сам не умеет. Вода что-то делает и с его магией, и со способностью осознавать своё тело; чем горячее, тем хуже.       Она смотрит на него взглядом, полным презрения. Локи переводит это как «Где я, по-твоему, должна была научиться, прячась в апокалипсисах?». С другой стороны, он всегда хотел побывать в Атлантиде и понять, что в ней такого прекрасного, что многие веками складывали легенду о ней.       Локи телепортируется вниз, с холма, на котором они приземлились, на равнину. Его женская версия бежит за ним явно с разозлённым выражением лица (такое же было у мамы, когда он только научился делать этот трюк, и использовал его, даже чтобы встать из-за обеденного стола). Локи улыбается и телепортируется ещё раз, только чтобы побесить.       В него летит меч.       Локи искренне смеётся, когда убирает ногу, а меч втыкается в землю. Женская версия кричит. Локи не смеётся громче с её лица, только потому что он джентльмен.       Пока она спускается вниз, он честно ждёт её. Он же не мальчишка какой-то, убегать от разозлённой девчонки.       Её меч — это не что-то из Асгарда, это ковка гномов, однако зачарование в виде рун — это с Асгарда. Фригга обучила её магии, отличной от магии Локи? Это было бы странно. Навряд ли у них настолько разные знания. Или она обучала эту версию его более основательно, потому что она женского пола, когда как он должен был бороться на мечах? Но у неё тоже есть меч. Возможно, тяга к лезвиям — это у него константа во всех вселенных?       Локи признаётся, что ему интересно.       У этой версии сломан рог. И рога-то, в принципе, другие — меньше, изящнее. Несмотря на битвы, всё кричит в ней, что она девушка, и это так странно. Кто выберет быть девушкой в Асгарде?       А у таймпада батарейка садится. Локи показушно суёт его в карман штанов.       Когда эта Локи подходит к нему почти вплотную и заносит руку для удара, он снова телепортируется. Он явно ведёт её к городу, но до неё, похоже, не доходит, зачем. Она настолько зла? Или её критическое мышление совершенно отключается при эмоциональном накале?       Что заставляет их так сильно отличаться? Её внешность морозного гиганта была изначально другой? Или она выбрала эту внешность? Если она выбрала, то что заставило её выбрать это? Локи слабо помнит себя в женской форме, но он определённо выглядел не так. С другой стороны, это было в детстве…       Они заходят в город и почти сразу попадают в торговую зону. Палатки расставлены повсюду, и люди пялятся на их одежду, но всё ещё приветливо улыбаются, когда он глядит на их товар на прилавках.       — Что ты делаешь? — она шипит на него, хватая под руку и впиваясь пальцами прямо в мышцы, будто пытаясь добраться до кости.       — Разве ты никогда не хотела здесь побывать?       Локи уверен, что она хочет послать его, но замечает пристальные взгляды атлантов, замаскированные улыбками. Так что она улыбается почти мило и пытается его обнять.       У неё накрашены ресницы. Она почти натуральная, с этими синяками под глазами и лопнувшим сосудом возле носа, но у неё накрашены ресницы и губы самым натуральным оттенком. Живя в апокалипсисах, всё равно краситься? Она хотела выглядеть великолепно во время своего триумфа? Или она всегда такая? Или она красилась, потому что решила научиться, пока жила в супермаркете? Все из вариантов возможны для Локи, но желание хорошо выглядеть в момент триумфа кажется самым правильным.       Он ловит её взгляд на одном из кожаных ожерельев и, когда они проходят этот ларёк, он незаметно рукой притягивает его к себе. На ощупь почти как асгардская кожа. Плетение странное, мягкое, будто с толикой магии.       Она улыбается слишком мило и обходит его сзади, как будто незаметно проталкивая руку в карман штанов, где должен быть таймпад. Руки у неё холодные, прямо как у него, с обстриженными под корень ногтями. Единственное, что она может нащупать спустя полминуты — это его член сквозь ткань штанов.       — Нет, если наш диалог идёт в эту сторону, то ты могла бы намекнуть гораздо раньше! — он улыбается. Она даже не краснеет, а хватает его за волосы сзади и бьёт головой о прилавок. Прежде, чем он снесёт лицом все помидоры, он хватает её за руку, выворачивает и уже сам держит её волосы в кулаке и прижимает лицо к стене. Незачем людям последние минуты жизни портить какой-то уличной дракой, они вполне способны не ломать чужое имущество.       А ещё стена крепче.       Её волосы сухие, сожжённые солнцем и краской.       Локи находит эту позицию пугающе сексуальной на долю миллисекунды и тут же отступает на несколько шагов. Лучше оставить её здесь.       В стене дома от её лица идёт трещина, когда она разворачивается и кидается на него. Локи пугающе растерян, но всё ещё способен нажать на кнопку, когда слышит треск земли и шум сметающих всё на своём пути волн.       Они уходят.       Он не знает, где они.       Они оба приземляются тихо, чувствуя это в воздухе: опасность, силу, которая гораздо больше их, неправильность происходящего, будто ничего из этого не должно быть возможным, и серу с озоном в воздухе. Это здание, может, лаборатория, а может…       Локи оборачивается и видит Венеру. Она снова не то рыжая, не то блондинка, и носит всё тот же фасон платья с вырезами до начала бедра по бокам. Платье белое. Почти невинное.       Локи делает их невидимыми ради собственной безопасности.       Это лаборатория? Он не уверен. Почему-то здесь отдаёт всё восточным.       Гуманоидное существо, полностью серебряное с грёбанной доской для сёрфинга оборачивается и, Локи готов поклясться, смотрит сквозь них.       — Это может быть Амацу-Микабоши, — говорит он Венере, и она усмехается, как может только она.       — Если ты не уверен, значит, тебе показалось.       Она такая же самоуверенная, так, как может только богиня красоты, уверенная, что по мановению её руки все существа хоть с толикой полового влечения падут к её ногам. Она вызывает настолько искреннее отвращение в Локи, что удивляет его самого.       Олимпийцы здесь. На Земле. Если это Земля? По крайней мере, серебряный парень явно не олимпиец, а значит они вне Олимпа — не то чтобы там реально мог произойти какой-то локальный конец света, — а вылезают они из своих нор только по крайне важным причинам. Микабоши? Что-то японское. Хаос. Большой. Асгард пал? Не то чтобы вызывать его падение в наше время слишком сложно…       Его женская версия смеет двинуться под взглядом серебряных глаз, думая, что она достаточно тиха. Локи хотел дождаться, пока все уйдут, но что же. Он не настолько эгоист, чтобы бросать хоть какого-то асгардца после падения Асгарда.       Она наивная. Прячась по апокалипсисам, не может узнать других богов.       Он нажимает на кнопки прежде, чем серебряный луч пронизывает их насквозь, но Локи ощущает эфемерную ядовитую боль, когда приземляется в следующем месте.       Повсюду горят пожары.       Огонь вокруг них, над ними, под ними, ласкает пятки, голени, кончики пальцев. Локи раздвигает огонь перед ними, но огня слишком много, на многие мили вперёд везде, что просто раздвинуть – не достаточно. Ловушка захлопывается назад, и пот бежит по вискам и голове. Локи действительно не любит не свой огонь. Знаете, морозный великан и все дела.       Он пытается ещё раз. Ещё раз проваливается.       В конце концов, он позволяет жалкой плазме обволакивать его, пока он настроит нормально грёбанный гаджет, чтобы не оказаться посреди очередной катастрофы. Он не слышит женскую версию себя, но, если бы она хотела, она хотя бы могла помочь остановить весь этот огонь вокруг.       Он оборачивается, чтобы найти её взглядом, и видит, как огонь пожирает её плащ и плавит ботинки. Её руки обожжены, а перчатки сброшены — сгорели, — но взгляд направлен куда-то вдаль. Она не знает магии самозащиты? Она сильна только в магии разума? Или что-то здесь сработало как её триггер?       Локи смотрит туда, куда смотрит она.       Она смотрит на обгоревшую коалу с реальными слезами на глазах, которые не от дыма, не от собственной боли, Локи знает это, а из-за того, что животному больно.       Он не может бросить сгорать человека, который плачет из-за обгоревшей коалы.       Локи отводит от неё огонь, хватает за обожжённое запястье и переносит их дальше. Под кончиками пальцев – глубокие поперечные шрамы.       У него достаточно уважения, чтобы не говорить об этом никогда. Они останавливаются рядом с очередным исчезнувшим городом: на небе тучи, в воздухе парит, а земля под ногами будто бы стонет от напряжения. В воздухе гомон, разговоры и шум реки. На женщине рядом — не следа слёз, только сажа под веками и на кончиках волос.       — Отвяжись от меня, — бросает она ему в лицо, явно желая, чтобы это звучало яростно. Звучит немного жалко, особенно, когда она с очевидной болью вырывает руку.       — Я мог бы залечить, — он не так хорош, как его мать, но всё ещё способен излечить небольшой ожог. В детстве любил играть с огнём.       — Я без тебя прекрасно справлюсь, спасибо большое.       Она не справляется. Буквально. Волдыри только лопаются, брызгая жидкостью на одежду, но Локи не морщится. Он берёт руку почти насильно, но она сопротивляется не так сильно, как обычно, поэтому Локи считает это почти добровольной сдачей. Он сосредотачивает магию на поверхности кожи, не глубже, и она моментально начинает затягиваться.       Женщина на глазах бледнеет. Ожоги, вроде, не такие уж сильные, но, возможно, она была измотана до этого?       Она истощена. Это его шанс.       — Не хочешь поесть?       Она смотрит на него с подозрением во взгляде.       — Если бы я хотел бы что-то сделать, я бы уже сделал, — он закатывает глаза, не сдержавшись, — не находишь?       Она фыркает.       Она так забавно фыркает, почти похожа на котёнка.       — Я читал об этом апокалипсисе, пока искал тот, в котором ты прячешься. У нас есть ещё несколько часов, прежде чем всё рухнет, — Локи обводит город рукой, будто бы показывая всё его великолепие. Однотонный и пыльный из-за песков пустыни, он явно не впечатляет.       — Это слишком рано. Мы создадим ответвление, — в её глазах светятся одновременно беспокойство и упрёк в крайней тупости, но Локи ничего не отвечает, только пожимает плечами.       — Посмотрим.       Он осматривается вокруг, глядит, как одеты местные жители, и моментально превращает их одежду в подобие местного писка мода. Сандалии такие неудобные. Кому нравится пыль на своих ногах?       Они подходят к одному из заведений, где продаётся выпечка, и встают в очередь. Эта женщина явно слишком долго и намеренно касалась его, не просто чтобы показаться его женой. Он игнорирует это, так же, как и лёгкую головную боль в висках, которая охватывает его после и во время сражений. Позже.       Локи видит монеты в руках араба рядом и моментально вытаскивает несколько из чужого кошелька, предлагая с вежливой улыбкой за выпечку. Кажется, по местному курсу это слишком много, если судить по расплывшемуся в улыбке продавцу.       Затем они идут за мясом. Потом – за вином, потому что он отказывается пить из местного ручья, в котором не только купаются, но ещё и куда сливают все местные отходы.       Он наколдовывает небольшой плед, и они садятся прямо на берегу.       — Так ты вор, — утверждает она, почти дразня. Локи не понимает, что в этом смешного.       — А ты святая мученица?       Она натурально обижается на него.       — По крайней мере, я не работаю на TVA, — это тот уровень презрения, который сочился из него в лучшие годы прямо на его отца и брата.       — Я не работаю на них. Но мне было бы интересно послушать, что именно ты собираешься делать, — он улыбается, не так агрессивно, как обычно, надеясь, что это многообещающая улыбка. — Чтобы понять свои варианты.       — «Варианты» сказал вариант.       Глаза Локи чуть сужаются, и он отпивает пойла чуть больше, чем необходимо.       — Я ждал чуть больше благодарности.       — За что? — она возмущена, скатывается в ярость всего лишь от одной его фразы. — За то, что не сразу перенёс к ублюдкам, которые занимаются геноцидом вселенной каждую секунду своего существования? Спасибо большое!       Ах, вон оно что.       Она любит говорить.       Она любит говорить, любит слышать свой голос, но она не говорит с ним, потому что не хочет, ибо это... может выдать её? Она ненавидит то, что делает это агентство. Она мстит. Как долго она прячется в апокалипсисах?       Если он сейчас перенесёт её в TVA, они вознаградят его. Возможно, даже настоящей встречей с Хранителями времени. Но они так же упустят её, несмотря на истощение. Они не готовы к ней.       — Это ты хотела оставить меня посреди апокалипсиса умирать. В отличие от тебя, у меня нет такой цели, — боги, у неё есть совесть. О, это прекрасно. Интересно, как сильно он может надавить на эту точку? Он оставит это на потом.       — TVA забрали бы тебя.       — Или убили, посчитав предателем. Они не очень церемонные ребята.       Её лицо темнеет. Видимо, не понаслышке знает это.       Перенести их в TVA или нет? Это немного странно и совсем как-то по-зверски, предавать самого себя же, пусть и из другого измерения.       Он крутит таймпад в уме, понимая, что силы хватит на последний прыжок. Она очевидно знает, как зарядить его, потому что она крала их у минутменов и как-то пользовалась. Так что это либо выбрать более безопасный путь, либо рискованный и выиграть больше.       (Локи уже знает, что выбрал).       Он позволяет себе выпить больше, и они едят в тишине, пока он размышляет.       Локи не говорит ей, но он начинает подозревать, из-за чего её забрали. Не ослеплённая местью, искренне защищающая невинных и страдающая, когда страдает кто-то другой — она могла бы быть героем, лучше Тора. Забрать славу, благосклонность отца, народа и трон себе. Локи уже видит это. Как отец её превозносит за любовь к правильным игрушкам и послушное поведение.       Наверняка мать её не любила.       Или любила.       Локи никогда не мог сказать, хотела ли она себе постоянную дочь, или ей хватало тех редких мгновений, когда он не мог определиться и желал быть похожим на Фриггу.       Боги, алкоголь действует на него просто отвратительно. Из чего они делают это пойло?       Женщина напротив него расслабляется в плечах, спокойно ест и, в конце концов, выдыхает, перестав постоянно озираться. Удивительно. Он видит, что она всё ещё наготове, всё ещё готова вскочить и перерезать ему глотку, если бы он дал повод, но она всё ещё выглядит такой… хрупкой?       Тогда она снова касается его. То ли чтобы поблагодарить за еду, то ли чтобы вывихнуть руку — Локи не уверен, — но в её глазах мелькает зелёная вспышка, и вот у неё меч в руках.       Она другая. Она гораздо лучше, чем Локи был когда-либо, и это идёт из её души, из самых костей, сути. Она гораздо сломаннее, чем когда-либо был Локи. Она предаст его. Он видит это в её глазах.       Он хочет узнать о ней гораздо больше.       Он отправляет их дальше.