Orphan / Сирота

      Гермиона смотрела прямо перед собой, и ее сердце заполнялось теплом, а живот — трепещущими бабочками.       Ее курсовая работа по рисунку закончена, и теперь на нее с полотна смотрели волшебные, поглощающе-холодные, но одновременно такие теплые серые глаза.       Она не видела Драко больше недели: они не пересекались после матча, но она знала, что он приносил лекарства в ту ночь. Знала, что там был еще целый пакет всего для нее, в том числе мягкая игрушка, которая все еще пахла им. И всё. Два сообщения за все это время в их переписке и больше ничего.       Драко: «Как ты, Звоночек?»       Гермиона: «Мне уже намного лучше. Спасибо тебе :) »       Она скучала по нему. По его сообщениям. По его взглядам в коридорах Академии. По их встречам в домике Пэнси. Она даже завидовала подруге, ведь та могла видеть Драко хотя бы на редких совместных лекциях и подготовке к выпускным экзаменам.       — У него что-то случилось, но он не рассказывает, — обронила как-то Пэнси.       Гермиона тревожилась. Ей было грустно, что Драко переживал трудности в одиночку. Гермиона не хотела лезть, не хотела нарушать границы. Они ведь пока не так тесно общаются.       Одинокая слеза скатилась по её щеке, и она поспешила её стереть. Взяла черную ручку и поставила внизу своей работы подпись с указанием имени, курса и группы, а также название своей работы.       «Ледяное тепло».       Так она описала тот взгляд, который изобразила. Взгляд, которым он смотрел только на неё.       Гермиона отставила полотно и стала собираться обратно в общежитие. Ей еще нужно было принять лекарства и закончить домашнюю работу, а она и так уже засиделась.       Дверь в класс скрипнула. Гермиона резко обернулась. Появилось чувство легкого дежавю. В тёмном просвете коридора появился силуэт Драко. Совсем как несколько месяцев назад.       И вот он вновь стоял на пороге, не решаясь войти внутрь.       — Привет, — Гермиона подала голос первой, поражаясь собственной смелости.       — Привет, — отозвался Драко, но так и не пошевелился, стоял на месте, позволяя Гермионе рассмотреть его.       Он снова был в зале, скорее всего, упражнялся с грушей. На нём был в спортивный костюм, а на плече висела спортивная сумка.       Он рассматривал её в ответ, отмечая привычный бантик в ее волосах. Голубой. В цвет свитера, в котором она буквально утопала. Черные лосины переходили в высокие светлые носки и черные ботинки.       Драко сделал первые шаги в класс, оставляя сумку на одной из пустых парт, подходя ближе.       Гермиона наблюдала за ним, не шевелясь. За его глазами, которые были… красными. За его потухшим взглядом. Не тем, что она любила, что изобразила. Что-то точно было не так.       Она убедилась в этом, когда Драко резко оказался непозволительно близко. А спустя секунду она оказалась в его крепких объятиях. Сначала её руки висели вдоль тела, и только спустя минуту Гермиона обняла его крепкую спину и уткнулась носом в грудь, прикрывая глаза.       — Я так скучал, — Драко произнес это ей в волосы и горько улыбнулся, понимая, что целая неделя без какого-либо контакта была плохой идеей, — я такой идиот.       — Я тоже, — Гермиона сжала пальчиками его толстовку, — но я не идиотка.       Она улыбнулась, слыша, как Драко рассмеялся. Он отстранился, все еще приобнимая малышку, и заглянул ей в глаза.        — Нет, Звоночек, — Драко обнял её снова, уже более нежно, — конечно, нет.       Они стояли в тишине какое-то время, прежде чем Гермиона снова не набралась смелости заговорить.       — Ты… поделишься со мной? — она отняла голову от его груди и заглянула в те самые серые глаза, — Пэнси сказала, что у тебя случилось что-то. Я… может тебе станет легче, если ты поделишься…       Драко смотрел на неё, слушал её ласковый, дрожащий голос, чувствовал её переживания каждой клеточкой своего тела и не мог поверить. Поверить в то, что такой чистый, невинный и открытый человек был в его жизни. В его руках. Переживал за него, искренне переживал, хотел узнать, где болит. Но ему до одурения не хотелось взваливать на Гермиону тяготы своей жизни, своей семьи.        — В другой раз, хорошо? — одной рукой он коснулся ее щеки и погладил, только сейчас замечая небольшое пятнышко краски возле брови.       Гермиона не хотела теряться в ощущениях от его рук, но выходило плохо.       — Ты не доверяешь мне? — задала вопрос прежде, чем успела подумать. Сразу захотелось стереть этот момент, провалиться под землю.       — Я доверяю тебе больше, чем кому-либо, — он обхватил её лицо уже обеими руками и наклонился, — просто… не сейчас, ладно? Я не хочу портить тебе настроение. Мы можем поболтать о чем угодно, но не об этом.        Гермиона смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Она знала, что он заботился о ней, действительно не желая расстраивать. Чувствовала. А еще чувствовала, что хочет помочь ему избавиться от той тяжести, что он нес в себе.       — Тогда, — Гермиона обхватила его руки свои ладошками, — мы будем рисовать.       Она отняла его руки от своего лица и резко развернулась, оставляя Драко в недоумении. Он остался стоять как вкопанный, пока Гермиона направилась в дальний угол класса.       Драко наблюдал за ней, не понимая, что она задумала. Но когда девушка стала тянуть из кучи полотен одно, самое огромное, на себя, резко спохватился и побежал к ней.       Драко встал рядом, одной рукой аккуратно, чтобы не уронить, приподнимая другие полотна, а второй помогая Гермионе вытянуть нужное. Она быстро оттянула его к пустой стене и оперла на неё. Затем снова куда-то ушла.       Драко наблюдал затем, как она ходит по классу и собирает в руки тюбики краски с разных мест. Она нашла маленькую тележку и выгрузила все, что собрала, на неё. Затем снова отошла, находя две палитры. И наконец вернулась к Драко, который все еще стоял перед большим чистым полотном в собственный рост.       — Не нужно ничего говорить, — Гермиона повернулась к Драко и снова заглянула в его глаза, — просто рисуй.       — Но я не умею, — он покачал головой, нежно улыбаясь, удивляясь непосредственности этой малышки перед ним, — Гермиона…       — Это неважно, — она отвернулась к полотну, подходя ближе, — важно оставить все, что тебя тревожит, здесь.       Она указала пальцем на полотно, все еще не отводя глаз от белого большого квадрата.       — Просто возьми любую краску, какую хочешь, — Гермиона повернулась на тележку, стала пальчиками выбирать цвет, — и делай то, что чувствуешь. Что хочешь.       Она взяла один из тюбиков и открыла его, а затем просто выдавила немного краски себе на пальцы. Мысленно поделила полотно на две части, а затем коснулась рукой «своей» половины, оставляя первые незамысловатые линии. Голубые. Затем еще и еще, выводя рукой в каком-то завитке.       Драко смотрел на неё, не в силах отвести глаз, а затем все же сдался. Он расстегнул молнию на худи, отбрасывая на ближайший стул, и подошел к тележке. Его глаза бегали по цветам, пока взор не упал на черную. Как кстати.       Он, по примеру Гермионы, выдавил на руки некоторое количество, но намного больше, чем малышка, а затем и вовсе размазал по обеим ладоням краску, и тоже подошел к полотну.        Его ладони вымазали чистую поверхность, пока он хаотично размазывал краску по ней, вспоминая все, что действительно тревожило его.       Последняя встреча с отцом.        Его монолог за ужином.        Широкий мазок. Краска с ладоней почти вся осталась на полотне. Драко вернулся к тележке и взял новую, темно-зеленую.       Драко проверил счета. Люциус их закрыл. Это было… по-скотски.       Черный с зеленым смешивались в некоторых местах, создавая общую, слишком темную картину. Тогда Драко взял красный, больше алый, снова размазывая краску в руках.       Союз с Гринграссами должен был быть выгодным для отца. Он твердил об этом постоянно. Но она предала его. А отцу было плевать.        Драко тяжело дышал, смазывая цвета в одно сплошное темное месиво на полотне. Ему хотелось закрасить черным все вокруг.       Он отвлекся только когда потянулся за очередным цветом. Вспомнил, что рядом была Гермиона.        Она тихо, не мешая ему, занималась своей половиной полотна. И её руки были в… розовой краске. Все цвета, которые она использовала, были красивых, светлых оттенков. Что-то, что она рисовала, было похоже на рассветное небо. И море. Может и нет, но Драко видел именно это. Он перевел взгляд на свою половину. На свои руки. И вернулся к своим мыслям.       Астория. Она не даст ему быть счастливым, снова испортит все хорошее, что у него есть.       Драко снова размазал краску, уже синюю, а затем присел, чтобы закрасить белые участки внизу. И в этот момент его сорвало окончательно.       Он сел на пол и уронил голову на тыльную сторону ладони, закрывая глаза. За закрытыми веками было так же темно, как и на полотне. Почувствовал, как колотится его сердце. Как предательские слезы хотели покатится по его щекам.        И тут же почувствовал мягкое прикосновение к своим ногам.       Драко поднял голову и увидел, что на коленях перед ним сидит Гермиона и держит перед собой измазанные в краске руки.       — Неважно, насколько темным тебе кажется всё вокруг, — она протянула ладошки чуть вперед и перевернула их так, чтобы Драко видел, что они — желтые. Широко расставила пальцы и кивает на них, намекая, — важно то, что света все равно больше. И он везде.       Гермиона сцепила их пальцы и позволила краске на их руках смешаться, когда крепко сжала пальцы Драко.       Они неотрывно смотрели друг на друга, и Драко потерялся в этом моменте. В мудрости этой малышки. В том, как на него действует она и то, что она делает. Её мысли, её видение мира и её подход к тому, что кажется непосильным — это то, чему Драко стоило бы у неё поучиться.       Гермиона потянула его за собой, все еще держа за руки, и Драко встал. Они разорвали пальцы и оба посмотрели на то, что получилось. Цвет на руках стал грязный и непонятный, у Драко — уже не черный, у Гермионы — не желтый.        — Одного без другого не бывает, — и она развернулась, а затем ладошками начала тянуть светлую краску со своей половины на сторону Драко, смешивая светлые, яркие цвета с темным, — после ночи всегда наступает рассвет. А после заката, снова ночь.       Драко стоял, упираясь грудью ровно ей в спину, вдыхал аромат её волос и понимал, что все, что он чувствовал до этого, действительно стерлось. Потерялось в светлом, чистом, розовом и желтом. В ней. И он протянул руку над её головой, куда Гермиона пока не дотянулась, и повторил её действия, смешивая светлое и темное.       Гермиона чувствовала жар, исходящий от его тела, и задержала дыхание. Это становилось невыносимым — быть рядом с ним, но в то же время так далеко. Она развернулась, почти утыкаясь носом в крепкую грудь, обтянутую белой футболкой, и снова не смогла глубоко вдохнуть воздух, утопая в аромате, исходящем от него.       Драко отнял руки от полотна, стараясь не испачкать Гермиону, и опустил глаза на неё. К её карим, почти черным в данный момент, радужкам. К прекрасному маленькому вздернутому носику. К веснушкам, разбросанным по лицу. К губам, которые она, видимо, часто кусала, отчего они сейчас казались более пухлыми, чем обычно.       — Ты вообще знаешь, какая ты необыкновенная? — Драко коснулся её подбородка согнутым указательным пальцем и слегка приподнял, — ты — это самое светлое, что есть в моей жизни. Самое светлое, что есть в этом мире.       Гермиона не могла успокоить свое колотящееся сердце и пристроить дрожащие руки. Воздух в легких заканчивался, пока она стояла так близко к Драко, слышала его голос и снова видела этот самый взгляд. Эти ледяные теплые глаза.       — Драко, — на выдохе, так, что испугалась собственного голоса. Это прозвучало как какое-то отчаяние, которым было пропитано все нутро Гермионы. Отчаяние от того, что она влюблялась в того, кто видел в ней маленькую девочку, сестру, подружку.       Ее ладошки легли на белую футболку, пачкая, когда Драко еще больше приблизился к ней. Но она не думала об этом. Думала только о том, что он собой заполнил все вокруг неё, вытеснил все из ее мира. Будто в мире были только они вдвоем.       — Малышка, — Драко наклонился, касаясь своим носом её носика, все еще касаясь пальцем её подбородка. Гермиона потянулась, немного поднимаясь на носочках, усиливая это прикосновение. Она так боялась, что он сейчас оттолкнет её, снова обозначит, что она для него лишь маленькая девочка и подружка Пэнси, — ты сводишь меня с ума, ты знаешь?       Их губы почти касались, и Гермионе хотелось верить, что она правильно понимала слова Драко. Что она правильно понимала происходящее сейчас.       — Покажи мне, — прошептала, надеясь, что Драко не услышит, что этот момент перестанет быть реальностью, а она перестанет плавиться возле него.       Но Драко услышал. Услышал и счастливо улыбнулся, наконец получая ответ на свои собственные чувства. Эта малышка была рядом, тяжело дышала, и он понимал, что был причиной этому.       — С удовольствием, — Драко мягко пальцами обхватил её подбородок, пачкая в краску, и наконец коснулся мягких желанных губ.       И мир взорвался. Закрутился и чуть не схлопнулся.       Гермиона сжала и без того измазанную белую футболку Драко своими пальчиками, когда он мягко раздвинул её губы своими, нажимая чуть сильнее. Она не могла стоять на ногах, ощущая его вкус на своих губах. Это было даже лучше, чем она могла представить.        Он, его губы и её первый поцелуй — все, что было важно сейчас. То, как он сжал ее талию, просто добило её, не смотря на толстую вязку свитера. Ощущалось, как удар током по голой коже.       Они оторвались друг от друга, одновременно вдыхая глубоко воздух. Но Гермиона продолжала сжимать белую ткань футболки в своих пальчиках, а Драко держал её за подбородок. Они смотрели друг другу в глаза, читая эмоции друг друга.        — У меня опять температура? — спросила Гермиона, наконец оживая.       — Тогда и у меня тоже, — Драко улыбнулся, сжимая её в свои руках.       Гермиона улыбнулась в ответ, качая головой.        — Мы в краске, — она посмотрела на свои руки на футболке Драко.       — Плевать, — Драко опять поднял Гермиону за подбородок и потянулся к ней, снова касаясь её губ своими.        Он смаковал их вкус, будто наконец-то дорвался до самой любимой сладости. Гермиона потянулась руками выше, хватаясь за его плечи, чтобы удержать равновесие.        Их единение было нежным, трепетным, наполненным эмоциями и чувствами. Все, что так долго копилось, Драко и Гермиона наконец могли отдать друг другу. Могли открыться, и теперь это было не страшно. Потому что это было взаимно.        — Драко, — Гермиона снова оторвалась, переводя дыхание, и уткнулась лбом в грудь Драко.       — Мм? — Драко наклонил голову и коснулся губами ее макушки, вдыхая свой любимый аромат и прикрывая глаза.       — Что мы будем делать? — Гермиона не знала, что именно имела в виду, но ей отчаянно хотелось получить такой ответ, который закрыл бы все возможные вопросы.       Драко задумался, как ему ответить на её вопрос, понимая, что он был абсолютно неоднозначным. Он должен показать всю серьезность своих намерений, поэтому варианта ошибиться с ответом не было.       — Малышка, — Драко поднял голову от ее макушки и ждал, пока она поднимет на него свои красивые глаза, — ты же будешь моей девушкой?        Гермиона открыла рот и округлила глаза, когда вопрос дошел до нее. Она буквально не ожидала, что он… спросит её. Ну то есть… не сейчас.       — Я серьёзен с тобой, это не какие-то игры, — Драко видел растерянность в её глазах, и ему это не нравилось, — я бы не стал красть твой первый поцелуй и прикасаться к тебе так, если бы не хотел, чтобы это и все остальное в будущем принадлежало мне. С первого дня, как увидел тебя, понял, что пропал. И до сих пор чувствую себя точно так же. Как влюбленный школьник, знаешь?       Гермиона широко улыбнулась.       — И вот эта твоя ямочка, — Драко коснулся её щеки пальцем, — я бы отдал все, чтобы видеть её каждый день, двадцать четыре часа в сутки семь день в неделю. Как и твои светящие глаза. Этот вздернутый нос, который иногда хочется прикусить.       Гермиона засмеялась, закрывая глаза.       — Вот, — Драко взял ее щеки обеими ладонями, — вот этот звук — это то, что я хочу не переставать слышать, никогда.        — Драко, — Гермиона накрыла его ладони на своих щеках ладошками, — я… буду. Буду твоей девушкой.       Он уставился на неё, по-идиотски улыбаясь, и не мог поверить в собственное счастье. Не мог поверить, что девушка, что поглотила его так быстро, отвечала ему взаимностью, находясь сейчас в его руках. Смотрела на него своими влюбленными глазами и соглашалась стать его девушкой. Стать его.       Гермиона наконец прочитала этот взгляд по-новому. Тот, что изобразила на полотне. Это был влюбленный взгляд, предназначенный только для неё.        Губы Драко резко обрушились на девичье лицо, зацеловывая каждый его сантиметр, каждую веснушку и родинку, боясь что-то упустить.       Гермиона засмеялась, сильнее сжимала пальчиками его ладони, и прикрыла глаза в наслаждении.       — Мой звоночек, — Драко отстранился и посмотрел на счастливое, слегка раскрасневшееся лицо своей девушки, — моя малышка. Боже. Я самый счастливый человек на планете.       — И самый грязный, — Гермиона резко провела рукой по его футболке, размазывая остатки краски со своих рук.       — Ах ты, — глаза Драко сверкнули недобрым огоньком, а на лице появилась ехидная улыбка, — сейчас мы еще посмотрим, кто самый грязный.       Он обеими руками коснулся талии Гермионы, пачкая её свитер. Драко стал обнимать её, сжимая в своих руках, оставляя новые и новые отпечатки.       Звонкий смех отлетал от стен, пока двое носились друг за другом по классу, иногда все же догоняя друг друга, чтобы измазать в новой порции краски. Иногда обнимаясь. Иногда сладко целуясь, не обращая внимания на тот беспорядок, который они вдвоем устроили.       Главное, что тот беспорядок , что был в душе, наконец пришел в полный покой.