Чон-На-ти

Любовь зла. Так думал Чон, сидя рядом с На на его кровати, укутанный в одеяло, с кружкой воды в руках. Тот поглаживал дрожащего друга по спине и успокаивал. Всего час назад звонок его телефона оглушительным звуком разбудил спящего парня, и неистово рыдающий голос на другом конце проколол сердце острой иглой. Не раздумывая, он тут же вызвал такси и приехал, чтобы забрать его. Неожиданно, Чон стоял не с пустыми руками. В его руках была пара больших сумок с вещами, которые он в спешке запихнул внутрь. Глядя на эту печальную картину, На почувствовал, как сжалось его сердце. На пути обратно На попытался выведать, что же всё-таки произошло, но Чонлати не поддавался. Оставшийся путь прошёл в тишине, прерываемые звуком гудящего мотора. — Тебе лучше? — решился наконец спросить На. Его друг больше не трясся как раньше, и красные опухшие глаза перестали лить слёзы. Только стакан в руках иногда подрагивал вместе с ладонями. — Да, — тихо сиплым голосом ответил Чонлати. И вновь повисло молчание, прерываемое лаем собак и музыкой сверчков за окном. В комнате было тепло, неяркий светильник облачал лица двух парней, сидящих на краю огромной мягкой кровати. Выждав чуть дольше, На спросил ещё раз: — Теперь расскажешь, что случилось? Чон промолчал. По лицу в одночасье побежали слёзы. Снова. Заметив это, На подпрыгнул на месте, растерянный такой реакцией. — Эй-эй-эй, только не плачь снова! — парень поднёс к чужому лицу почти использованную пачку салфеток, вытирая появившиеся ручьи. — Ну, всё ведь уже в порядке. Давай, успокаивайся... — На... Я всё и-испортил... мне так плохо... — Чон кое-как выговаривал связные предложение, смысл которых его собеседник совершенно не понимал. — Что ты испортил, Чон? — О-отношения с ПиТоном... — признался — с тяжёлым трудом — Чон, не осмеливаясь смотреть в глаза своего друга, ожидая увидеть тот же взгляд, которым одарил его Пи’Тон. — Я п-поцеловал его, и... — Я понял, можешь не договаривать. — К удивлению Чонлати, На говорил спокойно, без всякого гнева, отвращения, насмешки. Заполнивший уши голос казался похож на мёд, тёплый, немного сладкий, только что соскребённый с пчелиных сот. Чон решился повернуться и взглянуть на друга... На смотрел с теплотой и лёгкой улыбкой, поглаживая несчастного по плечу. На душе у Чонлати отлегло. Он вдруг решил, что нет ничего плохого в том, если На всё узнает. По комнате пронёсся тяжёлый вздох. — Я не понимаю его, На. Он смотрел на меня с ужасом, но... Ведь тогда, в каб-бинке... тогда... — Кабинка... — пробормотал На, покраснев до кончиков ушей. Только сейчас, остыв от волнения, он вдруг вспомнил, что они тогда вытворяли. Всего несколько часов назад... От всплывший в голове воспоминаний в животе что-то перекрутилось. Угомонив какофонию чувств внутри, На закончил: — Всё в порядке Чон, не волнуйся об этом, я никому не расскажу. Тем более, мы оба были не в своём уме... — На, ты... ты о чём? — перебил друга Чонлати. Их одинаково недоумённые взгляды пересеклись. — О нашем поцелуе, конечно. Ты забыл? — Нашем поцелуе?.. — медленно-медленно, до Чона вдруг начало доходить. Картинка в голове меняла воспоминания, подстраивая их под реальность, и вот, вместо размытого силуэта Тона... Чон опрокинулся на кровать, широко разбрасывая руки. Он чувствовал пустоту внутри. Ни о чём не хотелось думать. Этот отвратительный день выжил из него все-все соки. — Чон, ты точно в порядке? — поинтересовался На, наблюдая за необъяснимым поведением друга. Чон молчал. Только жестом пригласил На лечь рядом, отчего тот не посмел отказаться. Полчаса прошли в тишине. Оба пялились в потолок, и не думая засыпать. Часы показывали пять часов и двадцать две минуты. Скоро придёт рассвет. — На, как думаешь, мне совсем ничего не светит с ПиТоном? — вдруг спросил Чон, прервав мирное молчание. — Он тебя не бросит, ты же его друг, — рассуждал На, — Но не думаю, что он когда-нибудь полюбит тебя. Ему, всё-таки, нравятся девушки. Чонлати горестно вздохнул.Плакать уже не хотелось, но горечь внутри продолжала терзать измученную голову. — Ты прав... Так больно осознавать это, На... — Всё хорошо, разбитое сердце это всегда больно, — парень пытался утешить, как умел, — Просто подожди, когда придёт настоящая любовь. — Это и была настоящая любовь, — уверенно ответил Чонлати, но На был не согласен. — Настоящая любовь никогда не принесёт тебе боли. Это светлое чувство, которое залечит твои раны. Чонлати слушал молча, не сводя с говорящего глаз. — Просто подожди. Скоро ты встретишь кого-нибудь, кто будет любить тебя гораздо сильнее, кто будет действительно дорожить тобой, и кто никогда не сделает больно, и ещё... — На, — резко перебил Чон, поймав на себе чужое недоумение. Парни смотрели в глаза друг другу словно в небольшое зеркало. — А ты... ты можешь быть этим кем-то? На вздрогнул. От голоса Чона — ровного и шёлкового — по телу пробежались мурашки, а сердце подорвалось к горлу. Щёки горели ярким пламенем. — Я-я?.. Ну, е-если ты хочешь, т-то... Чон осторожно повернулся, и приблизился к На, медленно сокращая расстояние. Тот уже понимал, к чему это ведёт. Уже проходили. Но... в этот раз он может и отказать... Или нет?.. Лёгким движением он и сам приподнимается... — Да. Я могу... «Всё ли я делаю правильно?» — проносится у обоих в голове, однако было уже слишком поздно. Желали оба того или нет, теперь казалось невозможных оторваться друг от друга.