Маска: Кузница (книга вторая)

      Прощение       Следующий день Кристина проспала до позднего вечера, и Эрик провёл часы, просто наблюдая за ней. Его душа светлела с каждым мгновением, когда ему позволено было смотреть на неё. В уголке её рта появилось немного слюны. Он собрал её кончиком пальца и положил каплю влаги на язык. Чёрт бы побрал этого Перса: теперь он был ещё больше обязан ему за спасение Кристины от него самого. Закончится ли когда-нибудь его долг перед этим человеком?       Вернувшись из отцовского дома, Эрик обнаружил, что их собственный дом полон жужжащих мух и кишит тараканами. Едкий сладковатый запах перебродивших экскрементов едва не сбил его с ног. Он проходил через улицы с открытыми канализационными трубами, которые пахли лучше, чем их дом. Эрик провёл большую часть двух дней, отмывая полы и стены и нападая на поселившихся в доме паразитов. На третий день их дом выглядел не лучше, но был проветрен и очищен. Он взял кровать из одного из верхних подвалов и спустил её вниз. Ему было противно возиться с едой и тарелками, в которых завелись личинки, поэтому их он попросту выбросил. Когда большая часть столовой утвари исчезла, он пополнил их запасы у мадам Реми, не изменилась в лице, хотя и не видела его несколько недель. А Эрик не видел Кристину уже более двух — это было сущим наказанием. И вернуть её в навозную кучу было бы невозможно. Их дом был некрасивым, но чистым.       В утро, пока Кристина спала, Эрик вновь навёл порядок на кухне и приготовил ей простой завтрак из хлеба и масла с крыжовниковым джемом. Он не стал есть сам и даже не сел с ней. Она выглядела сонной и не спорила. Девушка вернулась после в свою комнату, а он вымыл тарелки. Она появилась снова в таком же ужасном платье, вроде того, что было на ней накануне. Это было белое с большой аппликацией из красных роз, покрывавшей переднюю часть юбки. Эрику захотелось бросить к чёрту выбиравшего вещи для его жены. Но не было другого выбора, кроме как позволить ей надеть это платье, поскольку всю остальную одежду он сжёг. Он подвёл её к дивану в гостиной и опустился перед ней на колени.       — Мне нужно задать два вопроса.       — И я отвечу на любой твой вопрос.       Он взял её руку, набираясь храбрости.       — Я читал твои письма к мальчику…       — Как? — Перебила она.       Он проигнорировал ее и продолжил:       — Я хотел бы услышать это от тебя. Почему ты не сказала мне, что хочешь встретиться с ним?       — Какой бы разумной ни была моя просьба… ты бы позволил мне встретиться с ним?       Он знал, что хотел ответить, но со вздохом покорности покачал головой.       — Никогда.       — Вот почему мне пришлось сделать это за твоей спиной, — утверждала она. — Я думала, что смогу решить всё сама.       — Отныне тебе не нужно ничего решать в одиночку. Ты должна была прийти ко мне. Я подвёл тебя.       — Нет, Эрик… Я… — Она продвинулась вперёд на несколько шагов.       Он поднял руку.       — Если бы ты могла обратиться ко мне со своей проблемой, ничего бы этого не случилось. — Он оглядел их чистый, но разрушенный дом. — Мой проклятый характер не позволил тебе даже приблизиться.       Он поднялся и встал у камина. Она последовала за ним, словно притянутая его присутствием. Он повернулся и увидел, что она стоит перед ним, его губы скривились, и он молча протянул ей красную розу, лежавшую на каминной полке. В её руке она выглядела ещё более нелепо.       Она поднесла её к носу и вдохнула. Ему нравилось, как раздувались её ноздри и трепетали глаза, когда она вдыхала аромат. Его взгляд скользнул по её вздымающейся груди.       — Зачем ты притащила сюда его фотографию? Он прислал её в письме?       — Ты принёс её, когда забирал мои вещи из моей комнаты наверху.       — Понятно. Я никогда не просматривал твои бумаги… просто забрал всё. — Он хотел пнуть себя. Забыла бы она мальчика раньше, если у неё не было бы фотографии? Вряд ли, если у неё была альтернатива.       — Она запуталась в моих одеждах. — Она вернулась к дивану и уселась на него.       Он не хотел выяснять, почему она хранила фотографию в одежде, а не в бумагах. Как и тогда, когда он нашёл ее. Он вывалился из-под её белья. И эта близость приводила его в ярость.       — Когда мы только поженились, его фотография напоминала мне о былом. Должна признаться, больше всего на свете хотела вернуть прежнюю жизнь, — понизила она голос. — Это утешало меня. Но со временем, когда прошло время и жизнь здесь стала какой я хотела, я всё реже смотрела на портрет и в конце концов почти забыла о нём. Я собиралась вернуть его в тот день, но ты застал меня в моём особом ночном платье… это отвлекло меня, и я забыла его здесь.       Он пристально взглянул в её глаза и не увидел в них никакой фальши. Её честность была очевидна для него, и пот выступил у него на шее. Он тяжело сел и тщательно раскурил трубку, откинув плечи назад, будто с них свалился груз. Он уже давно не позволял себе такого удовольствия, да и вообще никакого удовольствия. Кристина сидела на расстоянии вытянутой руки на пуфике и ковырялась в ногтях. Он улыбнулся, выпустив струйку дыма. Завтра, решил он.       — По моей вине моему отцу пришлось позаботиться о твоих самых необходимых потребностях. Мы пойдем и купим тебе полный гардероб.       — Хотелось бы, но пока у меня есть то, что мне нужно. Мы должны отплатить ему за все хлопоты… и расходы. Он заботился о каждой детали.       — За что я ему очень благодарен. Вообще-то, я бы не отказался переговорить с покупателем ваших платьев. — Он наклонился и поднял её руку, прижав её к губам. Всё ещё держа её руки, он посмотрел прямо ей в глаза. — Эрик просит прощения, но не надеется, что ты дашь его с готовностью, поскольку он не может простить себя.       Он достал из кармана пальто небольшой, грубый свёрток и протянул ей.       — Что это?       — Кое-какие вещи, тебе принадлежащие. Открой же, — сказал он, вставая. И добавил. — Хватит ковыряться в ногтях!       Эрик услышал, как она разворачивает пакет. Внутри были записки, которыми они с Раулем де Шаньи обменялись, а также его скомканная фотография. Пока она просматривала содержимое, он оставил одну. Он не оглядывался на случай, если она примется разглаживать смятые черты лица или её рука дрогнет, когда коснётся фотографии мальчика. Он тихо вышел к озеру.

~

      Себастьян расчистил каменные ступени старого обвалившегося туннеля, где его чуть не похоронило заживо, и проход снова стал пригодным для использования. Эрик слышал эхо шагов ловца крыс, его спуск в туннель. Он нетерпеливо постучал носком, чтобы убедиться, что Себастьян услышал эхо.       — Мы взорвём их сёдня, мсье? Не могу дождаться загрести несколько франков.       — Мы не будем взрывать банк или какое-либо другое место; этот план — прошлое, — огрызнулся Эрик, когда мужчина подошёл к нему.       — Что? Я… Я-т думал, сегодня — день, когда…       — Ну, это не так, понизь голос. Это дело не для ушей моей жены. Я сейчас не в настроении для новых смертей. Ради Бога, не смотри на меня так. Иди, иди и убей ещё несколько крыс, если хочешь увидеть кровь. Я не хочу, чтобы она была на моих руках сегодня.       — Мне бы пригодился чутка барыш перед взрывом.       Эрик глубоко втянул воздух в легкие, пытаясь сдержать свой пыл. Себастьян стыдливо отвел взгляд.       — Что вы хочите сделать с бочками под набережной и в остальных местах?       — Оставь их. Убирать слишком рискованно; без добавления моей ручной работы они практически безвредны. Если только пруссаки не вернутся со своими пушками… но это мне не грозит. Когда я вывезу мою жену на прогулку в карете, я хочу, чтобы она видела цветы, а не разбросанные конечности.       Себастьян достал из кармана рубашки скомканный листок бумаги.       — М’сье, не могли бы вы зачесть это для меня? Это пришло сегодня утром.       Несмотря на свои перчатки, Эрик старался не касаться грязной руки Себастьяна, когда тот брал у него письмо. Эрик открыл конверт и прочитал письмо ловцу крыс.       — Видите ли, я знал, что она нуждается, — сказал Себастьян, закончив слушать письмо. — Я думал не только о том, чтобы набить собственные карманы… э-э… деньги нужны моей овдовевшей сестре. Не могли бы мы просто сделать только банк, месье? Она рассчитывает на меня, а у меня с собой не больше пары дюжин крысиных хвостов на су.       — Жизнь обедневших вдов никогда не была легкой. Вот. — Эрик достал деньги из кармана. — Ты хорошо работаешь в этом туннеле. Прикрыть мне спину должно стоить десять франков.       — Десять франков? — Глаза Себастьяна едва ли не выскочили из глазниц, уставившись на две монеты. — Не хочу казаться убогим, но я у вас в долгу, м’сье… Я… ну-у-у, это больше, чем не нужно, чтоб выслать ей. — Он держал деньги в центре ладони, округлив глаза. — Эм, не сочтите меня неблагодарным, — сказал он, засовывая деньги в карман. — Но мне нужно будет ответить ей, а вы знаете, что я не…       — Очень хорошо, я сделаю это за тебя. Как-нибудь завтра ты можешь зайти за ответным письмом, — сказал Эрик, складывая письмо и кладя его в карман пальто.       — О, и Себастьян? — Обратился он к мужчине. — Возможно, скоро у меня будет для ещё одна небольшая работа. Работа, которая тебе понравится.       Ловец крыс расплылся в ухмылке, а затем снова вошёл в туннель, затерявшись среди теней.