Листая фотоальбом.

***

На сей раз дружная компания одним дождливым вечером собралась в комнате Джун. — Ого! Какая ты тут смешная, — сказал Хикару, тыча пальцем в фотографию, где маленькая рыжая девочка вся была в зелёную крапинку. — Есть такое, хотя мне самой тогда не до смеха было, — вздохнула Джун, — Ветрянка всё же противная болезнь. Зато папа веселился, когда меня зелёнкой красил, говорил, что я похожа на зелёного леопарда или огурец в пупырышек… После того, как Тамаки принес девушке фото, на котором они были запечатлены в детском возрасте, ребятам стало интересно взглянуть на её фотоальбом. За каждой фотографией скрывалась целая история. — А это что? Печатная машинка? — спросил Каору, — Такого старья уже не встретишь. Разве что в музеях или на чердаках. — Зря ты так, — улыбнулась рыжеволосая, — Эта фотография мне особенно дорога. На этой машинке я напечатала свою первую статью и именно тогда твердо решила стать журналисткой. — Джун-чан, а о чем она была? — спросил Хани. — О чем? — рассеянно отозвалась девушка, уже уплывшая по волнам своей памяти в те далёкие времена, когда ей, маленькой девочке Мике, подарили машинку.

***

— Папа, что это? — с любопытством спросила Мика, наклонив голову и рассматривая диковинный громоздкий предмет. — Это печатная машинка, Рыжик, — ответил мужчина, — Я сегодня был в своем старом доме и на чердаке обнаружил эту «красавицу». — Печатная машинка? — удивилась девочка и, заложив руки за спину, обошла странный предмет со всех сторон, — А что в ней такого особенного? — Твой папа работал на ней до того, как появились компьютеры, — сказала пришедшая с кухни мама, — Патрик, зачем ты притащил её сюда? — обратилась она к мужу. — Сам не знаю, — мужчина неловко почесал затылок, — Наверно, я тоже склонен к сентиментальности. Поддался влиянию момента, не смог оставить свою «верную боевую подругу» пылиться на чердаке. Ого! Значит её папа когда-то печатал статьи на этом железном чудовище! Ценность этой вещи тут же поднялась в глазах Мики. — Вопрос в том, что с ней делать теперь? — покачала головой Анабель Эванс, — Мы не можем её оставить в гостиной, она не вписывается в интерьер. — Мам, я знаю, что делать, — девочка хитро улыбнулась, —Подарите её мне. Женщина схватилась за голову. — Нет, нет и нет! — решительно сказала она, — У тебя в комнате и так полно всякого хлама, который ты гордо именуешь «сокровищами». Если там окажется ещё и машинка… — Ну вот видишь, мамочка, — продолжала гнуть свою линию Мика, — Машинке будет там не скучно. Её будут окружать другие древние вещи. Затем девочка сделала по её мнению беспроигрышный ход: она подняла бровки домиком, сделала большие щенячьи глазки и жалобно попросила: — Ну мамочка, ну милая-любимая-самая-лучшая, ну разреши мне оставить машинку. Я торжественно обещаю навести порядок в своей комнате, честно-пречестно. Женщина бессильно взглянула на мужа. — Ну Патрик, хоть ты ей скажи… Мика с замиранием сердца посмотрела на отца, так как от его решения сейчас зависела, ну если не её судьба, то по крайней мере небольшое приключение. Мужчина заметил её вопрошающий взгляд и подмигнул дочери. — Анабель, милая, — сказал он, — Я не вижу ничего страшного, если в сокровищнице нашей дочери появится ещё один предмет. Ведь она сама определяет их ценность. И если ты разрешишь ей оставить печатную машинку, я тоже наведу порядок в своем рабочем кабинете, — и добавил, подняв клятвенно руку и сдерживая смешок, — Честно-пречестно! Анабель засмеялась и махнула рукой: — Ладно, так уж и быть, заговорщики. Тащите это железное чудовище в комнату Мики и идёмте обедать. Девочка радостно запрыгала вокруг неё, захлопав в ладоши и исполняя какой-то дикий танец. — Спасибо, ма! Ты самая-самая лучшая! А Патрик обнял жену и чмокнул её в щёку.

***

Мика, как и обещала, сперва разгребла вещи в своей комнате (а то вдруг мама передумает!). Когда она закончила, в её комнату заглянул отец. Он принёс стопку бумаги и какую-то книгу. Затем показал дочери, как заправлять бумагу в машинку и как печатать, чтобы клавиша не прорывала бумагу. Впрочем, Мике это вряд ли удалось бы, так как клавиши были туговаты для её детских пальчиков. Она старательно набрала строчку «абракадабры» из случайных букв и её привело в дикий восторг, что машинка дзынькнула в конце, призывая передвинуть каретку и начать новую строчку. — Пап, а что это за книга? — спросила она, указывая на публикацию, которую тот всё ещё держал подмышкой. — Эта книга, по которой я когда-то учился печатать вслепую, Рыжик, — улыбнулся мужчина. — Вслепую? — удивилась Мика, — Ты закрывал глаза? А зачем? С открытыми ведь гораздо удобнее печатать. — Это метод только так называется, — засмеялся Патрик, — Просто, когда нужно что-то быстро отпечатать, смотреть и на клавиши, и на лист, не очень-то удобно. Это замедляет процесс. А когда ты, не глядя в клавиши, набираешь текст на ощупь, печатается гораздо быстрее. Вот я и подумал, что эта книга может тебе пригодится. Тем более, что и у машинки, и у компьютера одинаковая раскладка. И Мика стала учиться. Не то, чтобы ей это очень нравилось. Ведь иногда, согласно упражнениям, приходилось отбивать по целой странице только одной буквы, следуя алгоритму «буква-пробел». К тому же дело осложнялось тем, что пальчики Мики были слишком маленькими и тоненькими для клавиш и иногда проскальзывали между ними, что было ощутимо болезненно. К тому же, с непривычки, через короткое время сводило пальцы и они начинали ныть. Но девочка была упряма, по папиным словам, как «старая коза», и привыкла доводить начатое до конца. И, когда рыжеволосая не была занята важными обязательными делами, из её комнаты доносился громкий стук клавиш. Мама периодически жаловалась на эту «барабанную дробь» (особенно когда девочка засиживалась допоздна) и грозилась выбросить этот раздражитель, говоря что от стада бизонов было бы меньше шуму, чем от одной-единственной маленькой девочки с машинкой. Но Патрику каждый раз удавалось смягчить ситуацию, к тому же он понимал, что как-никак инициатором этой затеи был он. — Милая, — говорил он, — Не стоит разрушать мечту девочки, когда она так упорно старается. Ей явно нравится этим заниматься. — Честно говоря, я надеялась, что ей быстро надоест, —вздохнула Анабель, — Ну почему она с таким упорством не занимается фортепиано или танцами. Ну, или актерским мастерством… Почему из всех занятий она выбрала именно твою стезю?.. — Разве это так плохо? — удивлялся Патрик, — К тому же, через несколько лет она может выбрать вообще что-то своё и тогда нам, самым близким ей людям, нужно будет её поддержать. — Я знаю, что ты прав, — засмеялась женщина, — Но я ревную. Мика наш единственный ребенок и предпочтение отдает тебе и твоему любимому делу. Это обидно, знаешь ли… Мужчина тоже засмеялся: — Анабель, что за ерунду ты говоришь? Мика тебя очень любит. Как и я, — и тут он неожиданно поцеловал свою жену. — Эй, это был нечестный прием! — шутливо возмутилась та и, обняв своего мужа, добавила, — Ладно, пусть будет журналистика…

***

Прошло пару месяцев прежде чем Мика освоила машинку. Теперь она, уже не глядя на клавиши, отбивала любой текст. Но теперь встал другой вопрос, о чем печатать? Девочка и подумать не могла, что придумать тему будет так сложно. В итоге, когда папа зашёл к ней в комнату, та полулежала за столом, положив голову на руки, а в её взгляде сквозили мрак и отчаяние. — О-о-о, Рыжик, что за траур? — Патрик присел за стол напротив дочери, — Двойку в школе получила? — Нет, папочка, — замотала головой рыжеволосая, — Я не знаю О ЧЕМ печатать. — Хм-м, — задумался мужчина, — А разве в школе не происходит ничего интересного? Мика призадумалась, закусив губу и напряжённо наморщив лобик. Затем вновь отрицательно покачала головой. — Нет, совсем-совсем ничегошеньки интересного, — вздохнула она, — Обычные школьные дела и события. — А ты попробуй об этих неинтересных делах написать интересно, — предложил отец. — Как это? — не поняла Мика. — Теперь уже Патрик задумался, как бы получше объяснить: — Часто всё дело в подаче материала. Как бы сказать по-понятнее. Ну например… — тут его осенило, — Помнишь мы ходили в только что открывшийся аквапарк? Девочка серьезно кивнула, внимательно слушая. — Можно написать сухо и формально: мол, открылся аквапарк и всё. Но читателям это будет неинтересно, а вот если ты оживишь материал впечатлениями первых посетителей, расскажешь о своих эмоциях, которые у тебя вызвал тот или иной аттракцион или опишешь какой-то произошедший там интересный случай, статья вызовет больший отклик у читателей. — А-а, понятно, — кивнула Мика, — То есть если я напишу, что туда прилетели инопланетяне на тарелке, это будет более захватывающе? — Только если ты пишешь рассказ в научно-фантастический журнал, — покачал головой мужчина, — В противном случае, люди могут потерять интерес к изданию. Главное оружие по-настоящему хорошего журналиста – правда и факты. Конечно, я часто встречался с тем, что мои собратья по перу, не укладываясь в сроки, ленились проверить факты или, гоняясь за сенсацией, приукрашали, а то и вовсе отходили в сторону от истины, но сам я не сторонник подобных методов. Такие сенсации одноразовые. Читатель, если он, конечно, не полный идиот, поймет, что его обманули и будет обращаться к более правдивым изданиям. — Во-он оно как, — протянула девочка, — Я тоже не буду писать ложь! — решительно добавила она, — Я хочу стать хорошим журналистом. — Станешь-станешь, — смеясь потрепал её по рыжей головке отец. Пожалуй, Патрик десять раз бы подумал, давать ли машинку дочери, если бы знал к чему это приведёт…

***

Мика ещё несколько дней не знала о чем писать статью. А потом вдруг, придя со школы, никому ничего не сказав, начала вдруг с загадочным видом что-то печатать. На вопросы родителей она отвечала также таинственно: «Потом покажу, хочу сперва в школу отнести». Патрик как раз был в издательстве, когда ему позвонила Мика и сказала, что его вызывают к директору. — Что случилось, Рыжик? — обеспокоенно спросил он, — Ты что-то натворила? Вместо ответа в трубке послышался глубокий вздох, а затем дочурка глубокомысленно произнесла: — Знаешь, папочка, ты прав, стезя журналистская сложна… «Похоже она что-то написала и другим это пришлось не по вкусу», — догадался он. Жить стало гораздо легче: похоже в этот раз обошлось без травм, а со всем остальным разобраться уже проще. — Так почему меня вызывают? — уже веселее спросил он. — За правду, папочка, за правду…

***

— Что произошло? — спросил Патрик, входя в кабинет директора. Мике нравилось, когда отец говорил деловым тоном, от него в такие минуты так и веяло уверенностью и спокойствием. Вот и сейчас, наблюдая за его пружинистой походкой и размеренными движениями, девочка уверилась, что теперь всё точно будет хорошо. — Ваша дочь оклеветала учителя, — сказала директриса, — Написала мерзкую статейку и повесила на доске объявлений. А теперь ещё и отказывается признаться во лжи и извиниться, — она бросила на девочку строгий взгляд, от которого та невольно съежилась. — И что же такого она могла написать? — приподнял бровь Патрик и перевел взгляд на дочь. Та быстро-быстро замотала головой: — Папочка, это неправда! Я не клеветала ни на кого, я наоборот… — Наоборот?! — взвилась директриса, — Да она даже слог издевательский выбрала. Вот полюбуйтесь! Мужчина взял бумажку и начал читать. Начала Мика с описания школы и с того какие у них замечательные учителя. Мужчина хмыкнул, про себя оценив, что для ребенка написано вполне неплохо. Но тут Патрик добрался, наконец, до предмета раздора и рот его округлился в безмолвном «о-о-о», когда он понял, что же произошло. «Наш классный руководитель очень добрый», — писала Мика, — «Он снисходительно относится к хулиганам и двоечникам, в надежде, что они исправятся. Я сама слышала, как он говорил родителям одного мальчика, что не будет его исключать, если они купят компьютер в учительскую. Вот такой у нас замечательный учитель». Прочитав это предложение, Патрик не знал, смеяться ему или плакать. Ясно как божий день: то, что его дочь наивно приняла за доброту, было ничем иным, как банальной коррупцией. — Теперь вы видите?! — воскликнула директриса, — Вам срочно нужно принять меры! — Действительно нужно, — улыбнулся Патрик, складывая листок в карман, — Но перед этим у меня пара вопросов к дочери. — не дожидаясь реакции нервной женщины, он обратился к Мике, — Детка, почему ты повесила это на доску объявлений? — Папочка, но ведь статьи пишут, чтобы их читали. Тем более там рядышком висит школьная газета. — И ещё, почему ты отказалась извиниться? — уже больше из любопытства спросил мужчина, зная, что его дочь по возможности, всё же старается избегать конфликтов. — Но папочка, получилось бы, что я призналась в том, что написала ложь. А я ведь написала правду! — со слезами на глазах воскликнула девочка, — Если все будут думать, что я лгунья, мои статьи не будут читать и я не стану хорошим журналистом как ты! — Детка, успокойся, я тебе верю и ни в чём не обвиняю. — Вы что, поверите ребенку, который придумывает всякие бредни?! — взвилась директриса, — Её классный руководитель – заслуженный учитель! Отвечать за клевету придется вам! Взгляд отца стал твердым как сталь. Мике редко доводилось видеть у него такой взгляд, но она знала, что если он так смотрит, лучше рыть окоп и наблюдать уже оттуда. — Рыжик, — обратился он к дочери, — Выйди пожалуйста в коридор. Нам с тетей-директрисой нужно серьезно поговорить. Мика послушно вышла, но движимая тревогой и любопытством, прильнула к двери с той стороны. — Послушайте, — не унималась директриса, — Ваша дочь должна публично извиниться! — Нет, это вы меня послушайте! — услышала Мика твердый голос отца, — Я уже достаточно вас слушал. Мика НИКОМУ НИЧЕГО не должна. Я уверен, что то, что она написала, является правдой. А учить свою дочь извиваться и лгать, я не намерен! — Вы думаете ей это так сойдёт с рук? Ей ещё учиться в этом классе… — уже спокойнее прозвучал голос оппонента. — Не нарывайтесь на войну, — сказал Патрик, — Мне несложно будет поднять старые архивы и узнать о школе и её работниках много интересного. Но мне бы не хотелось так поступать. — Предлагаю сделать так, — сказал он после недолгого молчания, — Уходить из школы мы не будем. Бегство от проблем – не лучший вариант, да и это не вина Мики. Переведите её в другой класс. А что делать с учителем-взяточником решайте сами. — Вы понимаете, что загоняете меня в угол? — устало сказала директриса. — Отнюдь, — возразил мужчина, — Я предлагаю вам вполне неплохой вариант решения возникшей ситуации. Со своей стороны обещаю, что Мика больше не будет писать статьи в школе и о школе. Сказав это, он пошёл к двери, но на пороге остановился: — И ещё, если я услышу, что вы или её бывший классный руководитель устроите из-за этого инцидента травлю моей дочери, то пеняйте на себя. Не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета. Мика едва успела отпрянуть в сторону. — Подслушивала? — с укоризной спросил отец. Та кивнула. — Папочка, мне правда больше нельзя писать статьи? Я плохой журналист? — спросила она робко. — Я этого не говорил, — усмехнулся Патрик, беря дочь за руку и идя с ней на выход, — Для своего возраста ты пишешь вполне недурно. Вот что я предлагаю… Он заметил, что дочь замерла в ожидании. Обычно идеи отца всегда приводили её в восторг, ведь он всегда придумывал что-то интересненькое и захватывающее. Патрик засмеялся и слегка щёлкнул её по носу. — А предлагаю я тебе стать внештатным журналистом нашей газеты. У нас в отделе достаточно сотрудников с детьми, можно предложить им тоже поучаствовать и открыть рубрику, которая будет называться например... — тут он ненадолго задумался, — «Маленькие люди об огромном мире». Впрочем, над названием ещё можно подумать… Будем освещать события в городе и интересные мероприятия. Ну как тебе идея, Рыжик? — Папочка, ты самый лучший, — прижалась к нему Мика. Мужчина, смеясь нагнулся и усадил её на плечи, чем привел в ещё больший восторг. — Ну что, поскакали домой? — спросил он её, посмеиваясь.

***

Дома Патрик, рассказав эту историю жене, сказал со вздохом: — Наверно, ты была права, дорогая. Не стоило дарить Мике машинку. На что Анабель сказала со смехом: — Поздно, милый. Этот «ящик Пандоры» теперь не закроешь. А мне придется смириться с тем, что Мика «папина дочка»…

***

Близнецы, услышав эту историю, пришли в полный восторг. — То есть ты навела шороху в школе ещё в младших классах?! — восхитился Каору. — Вот это по-нашему! — поддержал Хикару. — Эй-эй, вы меня переоцениваете, — засмеялась Джун, — Я ведь сделала это неспециально. Тогда я, еще «наивная незабудка», думала, что делаю хорошее дело, а в итоге доставила родителям проблем… — Узнаю Джун, — заметил Кея, — Хотела как лучше, а вышло… — Кея, — с укоризной сказал Милорд, — Нельзя так с любимой девушкой… Близняшки тоже посмотрели на Отори с осуждением. — Всё нормально, — сказала рыжеволосая и вздохнула, — Он же прав… Отори, услышав этот вздох, уже пожалел о своем замечании. И тут в его голову пришла одна идея. — Я отлучусь ненадолго, — бросил на ходу парень, выходя за дверь. Его молча проводили взглядом.

***

На следующий день Кею Отори, направлявшегося в свою комнату, в коридоре подкараулили близняшки Куронума. И судя по выражению их лиц, брюнет понял, что разговор будет серьезным. — У вас ко мне какое-то дело? — осведомился парень, поправляя очки. Те дружно кивнули. — Кея, мы знаем, что ты воспитывался в совершенно другой семье, — осторожно начала Барако. Но все её попытки дипломатии рухнули, когда Надэсико брякнула: — Но нельзя же так с Джун! — Вас что-то конкретное не устраивает? — осведомился парень. Вновь дружный кивок. — Как ты мог заметить, у Джун и так неважно с самооценкой, — начала брюнетка. — А ты её добиваешь своими замечаниями, — закончила блондинка, — А после той истории с братом, так особенно. — Учту, — спокойно отозвался Отори, — Что-то ещё? Не ожидав столь быстрого согласия от Серого кардинала, девочки слегка растерялись. Они переглянулись и Надэсико продолжила: — Ну просто... кто так за девушкой вообще ухаживает? Ты же в Хост-клубе состоял, понимать должен. Складывается ощущение, что в тебе совсем нет романтики. — Ты бы Джун цветочки или конфетки что-ли на худой конец подарил, — заметила Барако. Эту милую беседу нарушила сама её виновница. Джун, зевая, после утомительного учебного дня, направлялась к себе, но увидев собравшихся в коридоре, остановилась. — Ну надо же! — воскликнула она, удивившись, — «Пришел на форум, а там полный кворум»… А вы почему здесь собрались? Случилось чего? — с любопытством спросила она. — Нет! — хором ответили все трое. — Просто разговариваем, — сказал Кея. Близняшки дружно закивали, подтверждая его слова. — А, ну ладно, я пошла тогда, — зевнула Джун, — Покедова! Девушка прошествовала в свою комнату. — Так вот, насчёт романтики… — решила продолжить Надэсико, но была остановлена жестом Отори. — Подожди, — насмешливо сказал он, — Три…два…один… Из комнаты Джун послышался радостный визг, а затем из неё выскочила и сама девушка с сияющими от восторга глазами. Не сдержав эмоций, она бросилась к Кёе с объятиями, сбивчиво говоря короткими фразами. — Тише, Джун, задушишь, — засмеялся парень, хотя было видно, что он явно получает удовольствие от происходящего. — Кея, — девушка смотрела на него в немом восторге, — Откуда?... Где ты её взял?... — Ты же знаешь, у меня свои каналы, — обнял ее в ответ парень. Ничего не понимающие близняшки, переглянулись. — Что происходит? — спросила Надэсико у Барако. Та лишь недоуменно пожала плечами. Их перешептывания не укрылись от чуткого слуха Джун. — Девчонки, там ТАКОЕ! — сказала она переводя дыхание, — Идёмте, сами посмотрите! К лёгкому неудовольствию Отори, девушка разорвала объятия и жестом позвала всех в свою комнату. — Вот! Вот она! — вприпрыжку подбежала к письменному столу Джун, где и стоял предмет, приведший девушку в восторг. — Это же та самая печатная машинка… — ахнула Барако. — С фотографии, — договорила Надэсико. — Я думала, что после продажи дома, ничего уже невозможно найти. И тут надо же, через столько лет папина машинка в целости и сохранности! — восторгу Эванс не было предела. Близняшки с уважением посмотрела на Кею. Тот ответил им снисходительным взглядом из разряда: «Да что вы, деточки, знаете о романтике?!». Затем парень взял со стола лист бумаги и протянул его Джун. — Попробуй что-нибудь напечатать, — предложил он. Та вставила лист в машинку, ненадолго задумалась, но вскоре бодро застучала пальцами по клавишам. Затем девушка остановилась и, склонив голову набок, с улыбкой посмотрела на Кею. Он прочитал то, что она напечатала. «Огромное спасибо за подарок! О таком я и мечтать не могла. У меня самый лучший парень, которого я очень сильно люблю!» Отори улыбнулся, вынул листок из машинки и, аккуратно сложив, убрал в карман. Затем бросил красноречивый взгляд на близняшек, которые, впрочем, и сами уловили смену атмосферы и поспешили выйти за дверь, дабы не быть лишними на этом празднике жизни. Уже в коридоре Надэсико сказала: — Блин! Я завидую Джун! — Да уж, — согласилась Барако, — Вот это романтика! А то цветочки-конфетки – детский сад какой-то...

***