Поддержка

Пели сверчки, тянуло ночной прохладой, по шелестящим листьям переливался лунный и звездный свет, напоминая водную рябь. Такая медитативно-спокойная обстановка вроде должна была успокаивать и усыплять. Но только не Мадару, который стоял у выхода на задний двор в одном лишь халате с гербом клана Учиха на спине и ничего вокруг себя не замечал. Его в последнее время особенно сильно утомляли дневные заботы, связанные с делами деревни, которых становилось всё больше и больше. Утомляли до мешков под глазами, головной боли и неприятной слабости во всем теле, какой никогда не бывало после тренировок или бессонных ночей с Хаширамой, который — такой же усталый — сейчас стоял рядом, но пытался держаться. Держаться не для деревни, страны или клана (что он и так делал днём). А для него, Мадары. И это Хашираме давалось гораздо легче. Ведь отношения между странами, деревнями и кланами трещали по швам… А у Мадары голова трещала от всего этого, и если он хоть на минуту вырывался из бесконечного потока дел и миссий, хоть на минуту забывался, то непроизвольно тратил эту минуту на страшную мысль о том, что вскоре и в их отношениях с Хаширамой тоже наступит разлад. Что они оба не выдержат, что противоречия на работе после долгого сопротивления ворвутся в их личную жизнь, в их сейчас особенно хрупкую идиллию. Но Хаширама как раз вовремя взял его за руку. В реальность одновременно ворвались песня сверчков, шелест листвы, лунный свет и ночная прохлада. И, главное, тепло любимого человека — его узловатые пальцы медленно переплелись с длинными и тонкими. И ладонь прижалась к ладони. Хаширама сделал пару шагов. Неожиданно открывшийся Мадаре прекрасный вид на задний двор сменился другим, ещё более прекрасным. Вдруг Мадара от холода непроизвольно поджал пальцы ног — оказалось, уже успел замёрзнуть — и заметил, как у его возлюбленного, наблюдавшего за этим, чуть ли не слёзы умиления на глаза навернулись. Хаширама положил голову на плечо Мадары, и вторая ладонь легла поверх той, что всё это время сжимала дверной косяк. Мадара туманно посмотрел на свою руку, на побелевшие от напряжения пальцы и расслабил их. Сжатые в тонкую полоску губы растянулись мягкой улыбкой, когда Хаширама неловко поцеловал его в щёку. Он, Первый Хокаге, неловко поцеловал в щёку своего возлюбленного, главу клана Учиха. Мадара неожиданно высвободил свои замёрзшие ладони из-под больших и тёплых, с узловатыми пальцами, и его сердце сжалось от взгляда карих глаз, ставшего испуганно-потерянным… А потом он взял растерянное лицо Хаширамы в обе руки, встал на носочки и стал целовать, целовать, целовать. Узловатые пальцы сначала оказались на талии Мадары, потом — на бёдрах, и его замерзшие ступни оторвались от холодного пола.